94 Например: Лапин В. В. Указ. соч., с. 6, примеч. 1.
95 При этом автор обзора широко оперирует цитатами из
заведомо слабых работ Мпчсла и Жарде (о ранних работах последнего
отрицательно отзывался еще А. В. Никитский. См.: Сборник статей
в честь ф. Ф. Соколова. СПб., 1905, с. 105, 139).
32
ного торгового обмена и пиратства не скопились
достаточно большие группы привозных рабов, до тех пор,
пока рабство-должничество оставалось главной базой
развития рабовладения, до тех пор не могла начаться
колонизационная экспансия» 96. Но ведь нам пока ничего пе
известно о связи рабовладения и колонизации.
Вместе с тем другие разделы книги К. М. Колобовой,
в которых рассматриваются конкретные вопросы
колонизации Родоса, написаны интересно и содержат весьма
убедительные выводы.
В советской историографии трех послевоенных
десятилетий на конкретном материале разрабатывались
различные вопросы греческой колонизации, в особенности
Причерноморья 97. Нет резона давать здесь анализ
каждой такой работы — историографический обзор этой
литературы содержится в упоминавшейся уже монографии
В. В. Лапина о греческой колонизации Северного
Причерноморья. Поэтому ограничусь тем, что вкратце коснусь
этой книги Лапина и подробней — работ последнего
десятилетия.
В своей очень содержательпой книге па материале бе-
резанского поселения Лапин попытался выявить
некоторые общие закономерности греческого колонизационного
процесса. Он пришел к выводу о том, что колонизация
носила земледельческий характер. Автор отрицает теорию
Иессена о двусторонпости колонизационного процесса
90 Колобова К, М. Из истории раннегреческого общества, с. 154
07 См., в частности: Капошипа С, И. Из истории греческой
колонизации Нижнего Побужья. — 13 кн.: Ольвия и Нижнее Побужьо
в античную эпоху. М.; Л., 1956, с. 211—254; Она же, Рашше этапы
греческой колонизации нижнего Побужья. — В кп.: Проблемы
истории Северного Причерноморья в античную эпоху. Мм 1959,
с. 273—275; Гордеев В. II, Оспованис Фурий как опорного пункта
Афип на Западе. — Труды Ленингр. бпблноточ. нн-та, 1957, 2,
с. 63—78; Ломоури //. /0. Греческая колонизация побережья
Колхиды. Тбилиси, 1962 (на груз, яз.); On же, К вопросу о греческой
колонизации побережья Колхиды. — В кн.: Античное общество.
М., 1967, с. 167—172; Домапский Я. В, О начальном периоде
существования греческих городов Северного Причерноморья. —
Археологический сборник Государственного Эрмитажа, 1965, 7,
с. 116—141; Залесский II, II, К истории этрусской колонизации
Италии в VII—IV вв. до н. э. Л., 1965; Он же, К вопросу о начале
этрусской колонизации Кампании. — В кн.: Античное общество,
с. 33—38; Паршиков А, К, О статусе афинских колонии в V в.
до и. э. — ВДИ, 1969, № 2, с. 3—19; Циркип Ю. Б. К вопросу
о родосской колонизации в Испании и Галлии. — ВДИ, 1970,
№ 1, с 86-92.
3 В. П. Яйленко 33
и отмечает ненаселенность Северного Причерноморья
в эпоху основания ранних колоний. Исследование
археологического материала позволило ему утверждать, что
в социальном отношении переселенческая масса состояла
из трудовых и неимущих слоев. Раскопки в ольвийском
регионе показывают, что наряду с городами в процессе
колонизации быстро возпикали сельскохозяйственные
поселения в хоре. Хотя с рядом положений Лапина трудно
согласиться (например, оценка Псрсзаии как чисто
аграрного поселения), его книга, бесспорно, является
значительным вкладом в отечественную историографию
греческой колонизации Северного Причерноморья.
Основные выводы монографии В. В. Лапина во мпогом были
приняты в последующей литературе.
Серьезным стимулом к расширению исследований по
древнегреческой колонизации Северного и Восточного
Причерноморья стал первый Цхалтубский симпозиум
1977 г. Ряд авторов представил интересные работы, и
опубликование трудов этого симпозиума является
большой заслугой грузинских учепых 98.
В дискуссионной работе «Некоторые проблемы
греческой колонизации» И, Б. Брашинский и А. Н. Щеглов,
дав краткую историографическую справку о концепциях
торговой (Э. Мейер) и аграрной (Ю. Белох) колонизации
и подчеркнув важность понятийно-терминологического
аппарата, предлагают свою систему «колонизационной»
терминологии. Они разъясняют такие термины, как
«колонизация», «колония», «доколопизационные связи»,
«фактория», «пригород», устанавливают понятия «полис-хора»,
«контактные зоны». Затем следует беглое изложепие
современных концепций греческой колонизации.
Перечислив точки зрепия советских исследователей,
занимавшихся вопросами колонизации, авторы доклада отмечают,
что в последние десятилетия ряд зарубежных ученых
пришел к выводу, что процесс колонизации нельзя
рассматривать как однозпачное явление. «Предполагается, что
характер колонизации зависел от целого комплекса
конкретных исторических ситуаций как в центрах
колонизации — метрополиях, так и в районах, куда эта колони»
зация была паправлепа» (с. 35). Далее рассматриваются
узловые вопросы колонизационного движепия: ситуации
98 Проблемы греческой колонизации Северного и Восточного
Причерноморья. Тбилиси, 1979.
34
ii районах колонизации, доколонизационные связи,
контактные зоны, понтийская колонизация.
Что касается первого вопроса, то здесь все большее
внимание привлекают демографические ситуации: «густота
и характер заселения территории, общественная
организация данного конкретного общества, уровень его
социально-экономического развития, политическая
организация и т. д.» (с. 3(5). В зонах с многочисленным
оседлым населением и высоким уровнем социальной
организации греческие колонисты сталкивались либо с
противодействием, либо с содействием. В районах с нестабильным
кочевым населением колонисты получали «большую
свободу выбора при определении экономического характера
колонии и ее территориальной организации» (с. 37).
Только при изучении каждой конкретной ситуации в
каждом конкретном случае, заключают авторы, «можно
будет правильно понять конкретные цели колонизации
и попытаться определить изначальный характер той или
иной колонии» (с. 37). По гипотезе Ж. Вале, в заиисимости
от конкретных географических и демографических
ситуаций в районах колонизации ео целью могло быть либо
создание «колоний для заселения», либо торговых
колоний.
К вопросу о доколонизационпых связях авторы
относятся довольно скептически. Они указывают, что при
изучении западной колонизации большинство
исследователей сейчас приходит к отрицательным выводам в
отношении доколонизационпых связей. Исходя из своего
определения доколопизациоппои торговли —«связи, которые
непосредственно предшествовали появлению на данной
территории первых колоний» (с. 33), авторы утверждают,
что в Северном Причерноморье такой торговли не
существовало. Они признают предлагаемое Э. Вилем понятие
«доколонизационные плавания» более удачным, нежели
«доколонизационная торговля».
Относительно контактных зон авторы высказывают
мнепие, что в колонизованных районах всегда создаются
системы полис-хора (за исключением факторий на
варварских поселениях), и это на территории расселения
варварских обществ с момента основания полиса приводит
к образованию контактных зон, в которых создаются
новые ситуации, например, разложение прежних
социально-экономических отношений и образование новых в
варварских обществах, а в самих греческих колониях —
30
3*
к появлению новых форм эксплуатации, этническому
смешению, новым связям и т. д.
В заключение И. Б. Брашинский и А. Н. Щеглов
иллюстрируют ряд изложенных ими положений на примере
различных зон греческой колонизации Причерноморья.
Следует отметить полезный информационный характер
рассматриваемой статьи, кратко вводящей читателя в круг
теоретической проблематики греческой колонизации.
Благодаря этому советский читатель смог ознакомиться с
отдельными положениями работ Ж. Вале, Э. Лепоре,
А. Дж. Грэйэма, Э. Виля и других зарубежных
исследователей. Основной недостаток данной работы — обильные
loci communes, слегка прикрытые современной
терминологией, такой, как контактные зоны, колонизационные
модели, демографические или палеографические
ситуации, система полис — хора, пограничная зона и т. д.
Бедна фактологическая база — вся статья содержит лишь
отдельные ссылки на археологические данные да несколько
ссылок на древних авторов, чего, конечно, совершенно
недостаточно для того, чтобы трактуемые положения
обрели доказательную силу, чтобы изложение стало
тканью живого исторического исследования.
Излишним представляется терминологический раздел.
К примеру, вряд ли обогатит теорию колонизации
определение пригорода, под которым предлагается понимать
«только часть городского поселения, расположенную за
пределами его оборонительных сооружений и
непосредственно прилегающую к ним» (с. 32). Заслуживающий
специального рассмотрения термин «колония» [«условный
термин, объединяющий все виды и типы поселений,
основанных греками на новых землях. В это понятие мы
включаем как те поселения, которые имепуются современными
исследователями полисами с момента их возникновения,
так и те, которые обозначаются как эмпории, торговые
фактории, рыболовецкие станции, клерухии и т. д.»
(с. 32)] трактован в неприемлемо расширительном плане:
нельзя ведь всерьез ставить па одну доску полис и
рыболовецкую станцию.
Серьезное упущение содержит историографический
раздел —¦ формирование аграрной теории колонизации
обязано не столько Ю. Белоху, сколько Полю Гиро,
исследование которого «Земельная собственность в
Греции», как указывалось выше, вышло в 1893 г. одновременно
с «Историей Греции» Ю. Белоха и вторым томом «Истории
36
древности» Э. Мейера. Основная лшсль статьи в целом:
«Таким образом, на современном уровне знаний
греческая колонизация понимается как сложный процесс,
который не может быть объяснен ни аграрной, ни торговой
теориями колонизации. Более того, и стимулы этого
процесса не могут быть сведены только к аграрным и торговым
факторам» (с. 43—44) — фигурировала, как мы видели,
еще полвека назад у Ж. Тутэна.
Подытоживая сказанное, отмечу, что в целом статья
сыграет положительную роль в ознакомлении советских
антиковедов с современной проблематикой изучения
греческой колонизации.
Наибольшая часть статей сборника посвящена
греческой колонизации Северного Причерноморья, причем
основное внимание уделено исследованию греческой
колонизации ольвийско-березанского региона. Активные
исследования Березани, Ольвии и ее хоры, предпринятые
в послевоенное время археологическими экспедициями
ЛОИА, Института археологии АН УССР и Эрмитажа,
привели к накоплению известной суммы фактов,
относящихся к архаическому периоду развития данного региона.
Эти археологические данные, однако, количественно еще
недостаточны, а по содержанию неоднозначны, что и
повлекло за собой построение различных, иногда полярных
моделей греческой колонизации ольвийского региона,
представленных в работах Л. В. Копейкиной, В. М. От-
решко и других исследователей. Так, если Л. В. Ко-
пейкина предполагает раннее активное развитие
торговых функций Березани и Ольвии, то II. А. Лейпунская
относит их в Ольвии к рубежу VI—V вв.; возникновение
каменного домостроительства здесь Л. В. Копейкина
датирует серединой VI в., а С. Д. Крыжицкий — началом V в.
Тем не менее построение различных моделей
исторического развития ольвийско-березанского региона в
архаическую эпоху на основе одних и тех же, но трактуемых
неоднозначно археологических данных представляется
необходимым, поскольку в дальнейшем, с накоплением
археологических и эпиграфических источников, картина
греческой колонизации здесь уточнится в ту или иную
сторону.
Наиболее полная характеристика исторического
развития ольвийско-березанского региона в VII—VI вв. до
н. э. дана в работе Л. В. Копейкиной «Особенности
развития Березанского поселения в связи с ходом колониза-
37
циояяого процесса». По ее мнению, Дата оснований Бо-
рисфениды — G45 г. у Евсевия — относится к Берсзан-
скому поселению, поскольку согласуется с
археологическими материалами, самые ранние из которых
приходятся на вторую четверть VII в." Причины основания
Березанского поселения кроются во внешнеполитическом
положении Милета, хора которого подвергалась в VII в.
нашествиям лидийцев ш. Необходимость снабжения
метрополии продовольствием как раз и могла стать причиной
основания Березанского поселения. С другой стороны,
расположение Березанского поселения па (полу)острове
у устья водных путей, ведущих в глубь хиитерланда
(Днепр, Южный Буг), как и другой милетской синхронной
колонии в Причерпоморье — Истрии, основанной на
острове у устья Дуная, указывает на торговый характер
обеих колоний.
В результате своих исследований архаической
керамики березанского поселения Л. В. Копейкина пришла
к выводу, что так называемые «родосско-ионийские»
сосуды происходят из Восточной Ионии, а по с Родоса.
Собственно родосский импорт здесь очень незначителен,
и это элиминирует тезис К. М. Колобовой и С. И. Капо-
шиной о родосской колонизации и тем более о конкуренции
родосской и милетской колонизации в Северном
Причерноморье ш.
По мнению Л. В. Копейкиной, березанско-ольвийский
регион в своем развитии на протяжении VII—VI вв. про-
99 Копейкина Л. В, Родосско-иошшская керамика «ориентали-
аиругощей» группы из раскопок на острове Березань. — Wissen-
schaftliche Zeitschrift der Universitat Rostock. 19. Jahrgang. Gesell-
schafts- und sprachwisscnschaftliche Reiche, 1970, 8, S. 559—564-
Ona же. Самый ранний образец расписной древнегреческой
керамики из раскопок на острове Березань. — СА, 1973, 2, с. 240—244;
К сожалению, на симпозиуме не состоялся исключительно
интересный по материалу доклад II. О. Карышковского и Б. В. Лапина
«Денежно-вещевой клад эпохи греческой колонизации, найденный
на Березаии в 1975г.». Клад был найден в слое VII—первой
половины VI в. в небольшом ионийско-родосском расписном кувшинчике
VI в. и включал золотые ювелирные изделия (пара серег, две
подвески, бусина), а также 4 архаические монеты ионийской
чеканки (Милст, возможно Эрнфры): статор приблизительно
последней трети VII в. и три триты первых десятилетий VI в. (Проблемы
греческой колонизации. . ., с. 105).
м Ildt., I, 14-22.
101 Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества,
с. 164; Капошшш С. И, Из истории греческой колонизации Нижнего
Побужья, с. 233—234.
38
шел три этапа: 1) вторая половина VII—начало VI в.;
2) первая половина VI в.; 3) середипа VI—начало V в.
до н. э. К первому периоду относится основание Березан-
ского поселения, характеризовавшегося жилищами в виде
землянок, полуземлянок и количественно небольшим
импортом керамики. Слой VII в. в силу интенсивного обжива-
ния острова в античное и средневековое время пока но
найден. Па второй период приходится керамический
импорт, указывающий на экономический расцвет
поселения. Домостроительство остается земляночным и
полуземляночным. Территория поселения достигает наибольшего
территориального распространения. К рубежу VII—VI вв.
относится основание Милетом ряда поселений в
Причерноморье — Ольвии, Пантикапея, Аполлонии, что
указывает на рост милетской колонизации берегов Понта
Евксинского. Третий период характеризуется повым
качественным скачком: керамический импорт уменьшается
сравнительно с первой половиной VI в., но происходит
интенсивное образование сельских поселений в Нижнем
Побужье и на берегах Березанского лимана. На Бсрсзани
и в Ольвии наблюдается развитие каменного
домостроительства, появляются участки с регулярной
планировкой. Все это, по мнению Л. В. Копейкиной,
свидетельствует о широком притоке новых поселенцев, о наличии
большого количества рабочей силы. Бурный расцвет
Березанского поселения был кратковременным — уже
в начале V в. до п. э. его территория резко сокращается.
Наиболее важные его функции торгово-транзитного центра
переходят к Ольвии.
Концепция Л. В. Копейкиной основана на глубоком
изучении керамического импорта и строительных
остатков архаической Березани и Ольвии, она построена на
широком фоне милетской колонизации Причерноморья
в целом и безусловно сыграет большую роль в дальнейшем
осмыслении процесса исторического развития
рассматриваемого региона. Вместе с тем — и это естественно —
отдельные моменты ее модели требуют уточнения, в
первую очередь хронология каменного домостроительства.
Тезис о широком притоке новых колонистов, приведшем
к образованию нескольких десятков
сельскохозяйственных поселепий в Нижнем Побужье, по существу
правильный, представляется односторонним, поскольку не
учитывает в полной мере возможностей экономического роста
собственно Березанского поселения.
№
Широкое вовлечение туземного населения в аграрно-
ремесленную деятельность Березанского полиса очень
хорошо продемонстрировано в работе К. К. Марченко
«Взаимодействие эллинских и варварских элементов па
территории Нижнего Побужья в VII—V вв. до н. э.» 102
Лепная керамика VI в. из Ольвии, Березани и
многочисленных сельскохозяйственных поселений Нижнего 11о-
бужья, по мнению К. К. Марченко, свидетельствует о
вовлеченности в экономическую деятельность греков Бере-
занско-ольвийского региона, фракийцев из Заднестровья,
туземного населения степи и лесостепи 103. Преобладание
лепной керамики из лесостепи указывает на
преимущественно лесостепной источник поступления рабочей силы
для сельскохозяйственной деятельности аграрных
поселений Побужья. По справедливому заключению I?. К.
Марченко, в процессе освоения экономического потенциала
района греки Нижнего Побужья создали слой
экономически и политически зависимого населения,
проживавшего по преимуществу на поселениях ольвийской хоры.
В этно-культурном отношении этот слой не представлял
однородного образования и являлся искусственным
объединением представителей различных районов хшггерлан-
да — главным образом жителей Карпато-Дунайского
бассейна и лесостепной зоны Северного Причерноморья. В
первой половине V в. скифы-кочевники прервали каналы
поступления туземных элементов сюда. По заключению
К, К. Марченко, произошла быстрая трансформация
этнического состава, и с середины V в. по вторую половину
IV в. пополнение туземной прослойки в греческих аграрных
поселениях гало в основном за счет жителей степи и лишь
отчасти лесостепи.
Данные К. К. Марченко, на мой взгляд, позволяют
думать о значительном туземном источнике рабочей силы для
аграрно-ремесленпого освоения хоры березанско-ольвий-
ского полиса. Приток новых греческих колонистов на
102 Проблемы греческой колонизации. . ., с. 130—138.
103 Замечу, что лепная керамика на Березани и в других
греческих центрах Северного Прпчерпоморья, относящаяся к первым
десятилетиям их существования, могла быть принесена туземками:
переселенцы обычно отправлялись без женщин (ср.: Ildt., I, 146);
поскольку основную их массу составляла молодежь {Hdt., IV, 150,
153; Just., XVIII, 4, 2., PluL, Мог., 298—299а; Paus., VIII, 3, 5
и т. д.), то она добывала себе жен на новом месте жительства из
окрестной туземной среды.
40
протяжении VI в. также был значителен, он стимулировал
рост экономического потенциала березанско-ольвийского
полиса и влиял на количественную и качественную
сторону процесса местного исторического развития. В этой
связи обращает на себя внимание то обстоятельство, что
при высоком уровне грамотности греческого населения
Верезани и Ольвии в VI в., о котором свидетельствует
массовый материал — граффити, в первую очередь имена
и сокращения имен собственников на донцах сосудов,
надписи подобного рода встречаются гораздо реже в этих
сельскохозяйственных поселениях VI в.
Интересна также работа 13. М. Отрешко «К проблеме
экономического районирования Нижнего Побужья в
архаическую эпоху» (с. 151—158). Представляется очень
перспективной примененная автором методика
исследования археологического материала. Он показал, что
в первой половине VI в. в процессе экономического
освоения Нижнего Побужья выделились две зоны: 1) район
очаковской степи с преимущественным развитием
земледелия и скотоводства и 2) Кинбурнский полуостров,
служивший сырьевой базой и центром ремесленного
производства.
В рассматриваемом сборнике трудов первого Цхал-
тубского симпозиума ряд работ посвящен греческой
колонизации Колхиды. Здесь в советской историографии
наметились две полярные точки зрения. Одна группа
ученых — А. И. Волтунова, Ю. II. Воронов, Г. А. Лорд-
кипанидзе, Г, К. Шамба и в какой-то степени Г. Ф. Дундуа
— признает, что процесс греческой колонизации Колхиды
привел к образованию эллинских полисов (по меньшей
мере одного-двух — Фасиса и Диоскуриады). Другая
группа — Ю. II. Ломоури, О. Д. Лордкипанидзе, Т. К. Ми-
келадзе и примкнувшие к ним в той или иной степени
Т. С. Каухчишвили, Г. Т. Квирквелия — отрицает
возможность образования в Колхиде самостоятельных
греческих полисов.
В работе А. И. Болтуновой «Эллинские апойкии и
местное население Колхиды» (с. 256—274) отмечается, что
картина греческой колонизации Колхиды в настоящее время
может быть намечена лишь в самых общих чертах,
поскольку эллинские города еще не найдены, как Фасис,
или не раскопаны, как Диоскуриада, а известия
древних авторов о них чрезвычайно скудны. Создание
греческих апойкии в Колхиде — Фасиса и Диоскуриады —
41
осуществлялось в соответствии с общегреческой
колонизационной практикой, т. е. в форме основания полисов.
Местное земледельческое население жило еще родовым
строем, и колхи в VI в. были подчинены ахеменидской
Персии. Уже на первом этапе существования греческих
городов количество земледельческих поселений абориге.
пов вокруг них увеличивается, местное население интен.
сивно включается в хозяйственную жизнь греческих по.
лисов. Торговые связи эллинов затрагивали не только
окрестное население, по и хинтсрланд; зародилось и
развивалось денежное обращение. В среде местного
населения, которое к исходу V в. до н. э. уже было свободно от
власти персов, происходил ускоренный процесс
имущественной и социальной дифференциации. Экономический и
культурный расцвет эллинских полисов на территории
Колхиды приходится на IV—II вв. до п. э.
Г. А. Лордкипанидче в исследовании «О характере
колхо-греческих взаимоотношений в VI—IV вв. до и. э.»
(с. 322—326) отметил, что греческие ремесленные
изделия поступают в Колхиду с самого начала VI в., причем
во второй половине столетия, с основанием здесь
греческих городов, объем поставок греческой ремесленной и
сельскохозяйственной продукции резко возрастает. В
результате мирных греко-колхских отношений в конце VI в.
в Фасисе возникла местная монетная система. Некоторые
монетные номиналы с изображением лежащего льва или
его головы свидетельствуют о тесной связи с Милетом,
что подтверждает указание античных авторов на
основание Фасиса этим городом. О том же свидетельствуют
дошедший до нас фрагмент из фасисской Политии и наличие
здесь храма Аполлона Предводителя (граффито из
кургана у Зубовского хутора).
Греческие приморские города осуществляли активные
экономические и культурные связи с колхскими центрами
хинтерланда. Так, по данным М. Лордкипанидзе,
предполагается, что в Вани в V в. до и. э. существовала
мастерская по изготовлению гемм, перстней-печатей, в
которой работали ионийцы. Вероятно, греческие мастера
участвовали в строительстве колхского храма в районе
Сачхере, где была найдена дорическая капитель. С
первой половины V в. в глубь страпы распространяется и
греческая письменность. Исследование могильника в Пич-
внари позволяет предполагать наличие здесь с V в.
греческого полиса, жителями которого были выходцы из
42
Афип; впрочем, лишь дальнейшие исследования могут
показать, была ли здесь апойкия или только эмпорий.
У Г. Л. Лордкипанидзе не вызывает возражения тезис
о своеобразии путей колонизации в Восточном
Причерноморье, но имеющийся материал не позволяет отрицать
наличие греческих полисов в прибрежпой Колхиде.
Взгляды ученых второй группы, отстаивающих тезис
об очень высоком уровне развития Колхиды в раннеан-
тичное время, что делало невозможным образование
здесь греческих полисов, наиболее полно отразились
в работе О. Д. Лордкипанидзе «К проблеме греческой
колонизации Восточного Причерноморья (Колхиды)» (с. 187—
256), изданной также отдельной книгой ш.
Материалы второго Цхалтубского симпозиума (1979 г.)
по теме «Местное население Причерноморья в эпоху
Великой греческой колонизации» были столь же
содержательны, как н материалы первого симпозиума 1о1\
Заключая краткий историографический обзор
зарубежной и отечественной литературы, прежде всего
следует отметить длительный и поступательный характер
эволюции наших знаний о сущности и ходе
древнегреческой колонизации. На мой взгляд, было бы излишне
вдаваться в детальную критику тех или иных положений,
гипотез и теорий упомянутых выше исследователей,
поскольку, как правило, они отвергались или получали
подтверждение в последующих трудах. Я убежден, что ни
одна из упомянутых работ (за исключением откровенно
ненаучных) пе должна быть отброшена — все они
сохраняют историографический интерес, все они, каждая в своем
роде и степени, способствовали приближению к истине
наших представлений о греческой колонизации. В
противоречивости суждений и борьбе мнений постепенно
выкристаллизовывались современные методы
исследования и, можно сказать, современные взгляды на суть
древнегреческой колонизации.
В результате длительного изучения древнегреческой
колонизации было установлено, что она явилась
следствием глубинных социалыю-экопомических процессов,
происходивших в греческом обществе. Колонизация была
постоянным фактором истории греческого народа. В эво-
104 Тбилиси, 1977. Подробно о ней см. ниже, с. 247 ел.
1в4а Демографическая ситуация в Нричорноморьо п период
великой греческой колонизации. Тбилиси, 1981.
43
люции колонизационного движения можно наметить
следующие этапы: 1) колонизация микенской,
субмикенской и раннеархаической эпох, завершившаяся прочным
освоением западного побережья Малой Азии и островной
Эгеиды; 2) колонизация архаической поры (начало VIII—
конец VI в.), подразделяющаяся на два периода, грань
между которыми приходится па вторую половину VII—
середину VI в.; 3) колонизация классической поры (с
начала V в. до последпей трети IV в.); характеризующаяся
прежде всего экспансионистскими устремлениями Афин,
Спарты и Коринфа; 4) эллинистическая колонизация
(последняя треть IV в.—середина II в. до н. э.).
Современные представления о колонизации
архаической поры, которая была предметом проведенного выше
историографического обзора, на мой взгляд, вкратце
могут быть суммированы в следующем виде. На
протяжении архаического периода развитие экономических и
социальных отношений в греческом обществе прошло
две фазы. В первой фазе в экономике целиком
доминировало сельскохозяйственное производство; торговля
играла очень незначительную роль, поскольку ремесло
находилось еще в неразвитом состоянии. К началу
колонизационного движения в собственно Греции еще не
существовало городов как экономических центров — были
полисы, объединявшие деревенские общины. Вместе с тем
в ряде областей (Эвбея, Иония, Коринф и др.) на
протяжении VIII в. развивалась городская жизнь, что
сопровождалось ростом населения. К середине VIII в. были
основаны первые греческие колонии на Востоке (Аль-
Мина) и Западе (Иитекуссы), снабжавшие Грецию сырьем
для развивающегося ремесла, прежде всего для
производства оружия. Интенсивные контакты с Востоком
ускорили складывание собственно греческой цивилизации
архаической поры.
Колонизация была прежде всего демографической
проблемой. Ее определяющими факторами были, во-
первых, несоответствие между наличными
производительными ресурсами страны и численностью населения
в целом, а во-вторых, неадекватность их распределения
в пересчете на душу населения. Процесс смены
аристократического строя олигарх ическим повлек за собой
перемены в составе землевладельцев. Одним из результатов
этого процесса было массовое обезземеливание части как
аристократии, так и рядового крестьянства, вызванное
44
также разрушением родовой собственности, с одной
стороны, и, с другой — наследственной парцелляцией
родовых участков. Массы обезземеленного крестьянства
составили основной контингент колонистов, искавших за
пределами отечества плодородные края. Уход в
колонисты мог быть вызван также различными политическими
и стихийными обстоятельствами.
Предварительное знакомство с новыми землями имело
место в результате предприятий отдельных лиц,
торговавших предметами роскоши с туземным населением.
Размах переселенческого движения, освоение
колонистами плодородных земель и установление экономических
контактов с туземным миром дали толчок быстрому
экономическому подъему колоний. В новых городах стало
развиваться широкое производство массовых товаров,
предназначавшихся для торговли с туземцами и
удовлетворения внутреннего спроса. Таким образом, аграрная
фаза колонизации вызвала увеличение промышленного
производства, сопровождавшееся широким развитием
торговли, в первую очередь морской. К этому времени
оформился в качестве крупных экономических центров ряд
городов собственно Греции — Коринф, Милет, Халкида,
Эритрея и др. При этом в их становлении немалую роль
играли экономические связи со своими колониями.
Коммерческие коптакты между ранними колониями и их
метрополиями способствовали возникновению ряда
позднейших торговых путей.
Расширение колонизационной деятельности греческих
торговых городов, в числе которых были и наиболее
развитые колонии, ознаменовало собой начало второй фазы
колонизации архаического периода (примерно вторая по-
ловипа VII—конец VI в.). С началом второй фазы
греческая экономика вследствие развития внутренних
ресурсов и вовлечения огромных нетронутых средств во
вновь освоенных районах поднялась на качественно
новую ступень. Она приобрела классический характер:
производство перешло к массовой серийной продукции, что
повлекло за собой широкое развитие торговли и монетно-
денежного обращения. В новых условиях в силу местных
обстоятельств изменялся характер колоний. По
выражению Ж. Тутэна, одна колопия, основанная в качестве
земледельческой, могла стать торговой, другая,
основанная как торговый центр, могла стать поставщиком
продуктов в Грецию, третья — ремесленным центром и т. д.
45
Таким образом, колонизация явилась одной из
существеннейших причин экономического переворота в
архаической Греции, она в значительной мере повлияла на рост
греческих городов. Вместе с тем она в немалой степени
способствовала социально-политическому развитию
Греции, разрушепию родовых устоев, распаду
аристократического строя, возникновению олигархических и ранне-
демократических полисов.
§ 2. Три направления изучения греческой
колонизации
Как явствует из обзора историографии, изучение
древнегреческой колонизации велось в основном по двум
направлениям: 1) решение общих теоретических вопросов
(характер, сущность, ход, причины, движущие силы,
цели, последствия колонизации); 2) исследование частных,
локальных вопросов (конкретная история колонизации
той или иной местности). Однако существует еще один
аспект — исследование собственно колонизационного
процесса.
На протяжении двух столетий истории Великой
греческой колонизации была выработана система норм и
канонов во взаимоотношениях между колонией и
метрополией, которую уже греки V в. до н. э. называли тех-
Xatog vfjfjLo? 106. Согласно этим «древним обычаям»,
колонисты и их потомки должны были, в частности, на
общенародных празднествах воздавать метрополии
«положенные почести» (та -угра та vo;u!/>fieva), при
жертвоприношениях предоставлять первенство ее жителям, а при
основании колонии приглашать из нее ойкиста 10в. Система
общепринятых обычаев сложилась не только в сфере
взаимоотношений между колонией и метрополией, но имела место
и на предыдущих этапах — в сфере общих норм вывода
и основания колоний (ср. та vojn!/j;Asva у Геродота)107. Таким
образом, колонизационный процесс состоит из трех
последовательных стадий: выведение колонистов,
основание полиса, отпошения колопии с метрополией. В то
время как последняя стадия подвергалась
фундаментальному исследованию в упомянутых работах Я. Зайберта
105 Time, I, 24, 2.
10fl Ibid., ср.: I, 25, 4.
107 IfdL, V, 42, 2.
46
ft А. Дж. Грэнэма, предыдущие стадии
колонизационного процесса изучались спорадически и в довольно
небольшом объеме. Но нескольку страниц им уделено
внимание в общем курсе но греческим государственным
древностям Г. Гильберта, в статье О. Гвинна и в последней
книге Ж. Берара. Общий очерк, содержащийся в изве-
стпом компендиуме Г. Бузольта и Г. Свободы и по сей
день является наиболее полным собранием реалий,
относящихся к выводу колонистов и основанию полиса108'.
Авторы компендиума рассматривают типологию греческие
колоний (апойкия, эпойкия, клерухия) и
соответствующие категории колонистов, а также обрисовали роль
института ойкистов. Далее трактуются вопросы,
связанные с набором колонистов и основанием ими города:
раздел земли, выделение клеров и тсменов, политическая
организация. Вкратце характеризуется также система
норм и традиций во взаимоотношениях между колониями
и метрополиями. Особый раздел посвящен афинским
клерухиям — он содержит материалы об их истории,
органах управления, праве, культовых отправлениях.
При всей своей обстоятельности очерк Бузольта и
Свободы довольно краток и, естественно, не покрывает
все доступные нам источники, относящиеся к данной
проблеме. Восполнить этот пробел и призвана
предлагаемая работа, посвященная реконструкции системы норм
и обычаев в сфере вывода колонистов и основания полиса,
иначе говоря, выявлению общих и частных норм
эллинской колонизационной практики.
§ 3. Значение эпиграфических источников
В античных литературных и эпиграфических источниках
(например, Marmor Parium) сохранились разнообразные
сведения о возникновении различных городов,
представляющие собой жалкие остатки большого количества
сочинений древних авторов, посвященных основанию
колоний109. Некоторые сведения подобного рода сохра-
108 Busolt С, Swoboda II. Griechische Slaatskuudc. Miinchon,
1926, 2, S. 1264-1279.
109 «Многие на разные лады излагали генеалогии, мифы,
историю колоний, а также родствб имен и основание городов» (Potyb.*
IX, 2. Пер. Ф. Мищенко).
47
*шли и эпиграфические памятники ш. Вместе с тем и
в доставшемся нам скудном наследстве нелегко
разобраться, поскольку выдуманное и реальное переплетены
в нем настолько сильно, что зачастую нет возможности
твердо отделить одно от другого. Во многих случаях
исследователь целиком зависит от сведений того или
иного автора, не имея возможности установить их
подлинность. Можно привести в качестве примера
основание Кирены. В нашем распоряжении — подробный
рассказ Геродота, согласно которому голод и какие-то
несчастья ферян привели к вынужденному отправлению
колонии в Кирепу (IV, 150 ел.). С другой стороны, по
сообщению киренского историка II в. до н. э. Менекла,
причиной вывода колонии в Кирову явились гражданские
междоусобицы и борьба политических партий на Фере111.
Располагая этими противоречивыми данными, историк
не может вынести окончательное решение о подлинности
той или иной версии, т. е. вопрос в сущности остается
открытым. Однако благодаря эпиграфическим данным он
может быть решен положительно: существует декрет
киренян, содержащий сведения об отправлении колонии
с Феры, который позволяет не только прийти к
определенному заключению о подлинности версии Геродота,
а не Менекла, но и значительно дополняет его данные.
Этот пример показывает, насколько важны сведения
эпиграфических источников для исследования
различных вопросов греческой колонизации. До нашего времени
сохранилось примерно два десятка более или менее
пространных надписей, связанных с отправлением
колонистов или основанием полиса. В силу своей документальной
подлинности эти памятники должны рассматриваться
в качестве основополагающих источников при изучении
греческого колонизационного процесса. Здесь особенно
существенно то, что подчас колонисты могли принимать
участие в выработке того или иного документа.
Интерпретация сведений подобных надписей, разумеется, должна
сопровождаться максимально возможным привлечением
свидетельств литературных источников.
Вместе с тем эпизодическое привлечение
эпиграфических данных по тому или иному вопросу, имеющее
"• Например, киренская «стела основателен», «Паросский
мрамор» и др.
ш Menecles, Jr. 6 Jacoby (FGII, III, A 270).
48
место в научной литературе, представляет собой только
начальную ступень работы. Комплексное изучение
возможно большего числа дошедших до нас эпиграфических
источников, естественно, принесет большие плоды112. При
этом следует отметить, что, поскольку предлагаемая работа
основана на эпиграфическом материале, исследование
каждой надписи представляет собой в то же время
отдельный очерк по истории вывода или основания той или иной
колонии.
Итак, для того чтобы на основе надежных и
достоверных данпых составить детальное представление об
отправлении колонистов и основании полиса как о реальном
процессе, или, иначе говоря, об эллинской
колонизационной практике, необходимо прежде всего
систематизировать и исследовать имеющийся в нашем распоряжении
эпиграфический материал. Привлекаемые документы
должны также освещать по возможности единое в
историческом плане явление, т. е. при отборе материала
следует иметь в виду тот факт, что в период эллинизма
(со времени походов Александра Македонского)
характер греческого колонизационного движения
существенно изменился, вследствие чего к исследованию
могут быть привлечены надписи в основном доэллинисти-
ческого времени. (Лишь одна привлеченная надпись —
декрет иссейцев III в. до н. э. — выходит за рамки
IV в. до н. э., но она очень важна для исследования
нашей темы и довольно консервативна по духу своих
установлений.)
В результате систематизации эпиграфического
материала к реконструкции эллинской колонизационной
практики были привлечены следующие надписи
VII—III вв.113:
№ 1. Киренская «стела основателей».
№ 2. Локридский закон о земле.
№ 3. Декрет опунтян об эпойках, отправленных
в Навпакт.
JSS 4. Иссейский закон о разделе земли колонистами.
112 Ото можно видеть на примере тематических собрании Ф.
Майора и Д. Ашери (Maler F. G\ Griechischc Maucrbauinschriften. Miin-
enen, 1959—1961, 1—2; AsheriD. Leggi grcche sul probluma dei dc-
biti. Pisa, 1969 («SCO, 1969, 18, p. 5-122).
11B В дальнейшем ссылки на эти надписи приводятся в
соответствии с данными номерами. Цифр» после точки означает строку
надписи.
4 В. П, Яйленко
49
Исследованию этих надписей посвящена Первая часть
данной работы. Остальные надписи, которые
анализируются во второй части, почти все происходят из Аттики
и позволяют воссоздать своеобразную картину афинской
колонизационной деятельности:
№ 5. Декрет о колонии, отправлявшейся в Брею.