Случайность, любовь и логика (Чарльз Сандерс Пирс)
1. Навязчивые представления
В мире не так много людей, питающих интерес к изучению логики, потому что почти каждый человек считает себя профессионалом в искусстве построения правильных цепочек размышлений, но для себя я отметил, что это удовлетворение своими способностями ограничивается только своим собственным умозаключением и не распространяется на других людей.
Мы думаем, что в полной мере владеем способностью делать выводы — последней из всех человеческих дарований, ибо это не столько природный дар, сколько долгий и упорный труд. Описание истории развития логики стало бы хорошей темой для написания полноценной книги. Средневековая европейская философия, сконцентрированная вокруг университетов и представляющая собой синтез христианского богословия и логики, пошла по римскому пути развития и сделала логику одним из основных предметов для изучения у юношей после грамматики, так как освоение логических начал считалось делом простым. Эта наука была для них такой, какой они ее понимали. Основополагающий принцип логики, по их мнению, заключался в том, что все знание основывается либо на авторитетном утверждении, либо на разуме. Однако все умозаключения, выведенные разумом, в конечном счете зависят от предпосылок возникающих из авторитетных источников. Таким образом, юноша, который освоил силлогистику, считался интеллектуально подкованным.
Роджер Бэкон — философ с примечательным умом, бывший в середине XIII века человеком довольно образованным — верил, что распространенные в то время суждения, построенные на схоластической концепции, были препятствием на пути истинном. Он воспринимал только знания, полученные через опыт. Это заявление кажется нам простым для понимания, потому что отчетливую мысль о преемственности опыта мы можем наблюдать через предыдущие поколения. Для Роджера Бэкона это представление об опыте тоже было совершенно ясным, ведь недостатки этой теории еще не были выявлены. Из всех видов опыта Р. Бэкон считал лучшим самопросветление или самопознание, дарующее те знания о мире, которые невозможно получить путем внешнего воздействия, например понятие пресуществления (прим. переводчика: пресуществление — богословское понятие, означающее превращение в Таинстве Евхаристии существа хлеба и вина в Тело и Кровь Христа).
Спустя четыре века идеи Роджера Бэкона стали более популярны благодаря его дилогическому трактату "Новый Органон". В первой книге цикла Р. Бэкон дает свое представление об опыте, которое, по его мнению, всегда должно ставиться под сомнение и подстраиваться под разные поколения. Однако насколько бы не была превосходна эта концепция лорда Бэкона над более ранними представлениями других философов, современный читатель, не почитающий его высокие формулировки, прежде всего будет поражен несостоятельностью его взгляда с точки зрения научного исследования. Все, что нам нужно для доказательства этого факта — провести парочку примитивных экспериментов, записать полученные результаты, проверить их на правильность, исключить все противоречивое и попробовать подобрать альтернативы опровергнутым выводам. И через несколько лет физический опыт будет завершен — заманчивая идея.
"Он писал о науке, словно глава палаты лордов" (прим. переводчика: По сути, это изречение Уильяма Харви (или иначе Уильяма Гарвей) Джону Обри, биографу 17-го века, который описал Харви в своей рукописи "Краткие жизнеописания" (Оксфордское изд., 1898) I 299).
Первые ученые: Коперник, Тихо Браге, Кеплер, Галилей, Гильберт — использовали научные методы, более похожие на те, которыми мы пользуемся по сей день. Иоганн Кеплер распознал более точную эллиптическую орбиту Марса, совпадающую с наблюдаемой. Однако главной его задачей перед наукой было не совершить новое открытие, а донести до человечества, что описание эллиптической орбиты Марса является необходимым шагом для дальнейшего изучения астрономии, что люди не должны удовлетворять себя только лишь выяснением того, какая система эпициклов лучше другой, но они должны сесть за расчеты и выяснить, что представляет из себя кривая эллиптической орбиты на самом деле. Кеплер достиг этого результата только благодаря своим неисчерпаемой энергии и решительности. Он сделал это самым непостижимым (для нас) образом, переходя от одной иррациональной гипотезы к другой, пока, не испробовав все двадцать две теории, не упал, просто исчерпав все силы и значимость своего открытия. Не упал по траектории, которую его разум, хорошо вооруженный канонами современной логики, разрабатывал с самого начала этой научной работы. (Прим. переводчика: Эти принципы современной логики в значительной степени являются результатом работы Кеплера.)
Всякая признанная общественностью научная работа заслуживает того, чтобы к ней обращалось не одно поколение, и несет в себе несовершенства развития логической мысли, свойственной людям того времени, когда каждый шаг в формировании нового научного знания превращался в урок логики. Например, можно рассмотреть времена, когда Антуан Лоран Лавуазье и его современники начали двигаться дальше изученного в области химии. Главным девизом ренессанской науки было lege, lege, lege, labora, ora et relege: "читай, читай, читай, экспериментируй, обдумывай (работай) и снова читай".
Метод Лавуазье заключался не в том, чтобы просто читать и молиться. Не в тупом представлении, каким будет результат в ходе сложного и многоуровневого моделирования химического процесса, и не в бессмысленном применением этой реакции на практике. Он не хотел после неудачи мечтать о том, что с некоторыми изменениями эксперимент закончился бы иначе, не хотел завершать опыт публикацией надуманного результата, выдвинутого в качестве зафиксированного факта. Новый метод Лавуазье состоял в том, чтобы мысленно перенестись в лабораторию и сделать из своего аламбика и кукурбита инструменты мышления, которые бы создали новую концепцию рассуждений, предполагавшие не слепую веру, а зримый эксперимент через манипуляцию реальными вещами вместо слов и фантазий.
Разногласия в эволюционной теории Чарльза Дарвина, по большей части, затрагивают вопрос о построении логики. Господин Дарвин предложил применить в биологии статистический метод, широко используемый в других науках, например, он применялся для изучения свойств газов. Р.Клаузиус и Д.Максвелл не могли точно сказать, каким будет движение конкретной молекулы газа, исходя только из своей гипотезы относительно строения этого класса тел, но эти ученые все же смогли, применив концепцию вероятностей, предсказать, что в долгосрочной перспективе такая-то пропорция молекул при данных обстоятельствах будет приобретать такую-то скорость. Смогли выяснить, что ежесекундно происходит определенное количество столкновений и т.д. Из этих предположений они смогли вывести определенные свойства газов, в особенности взаимосвязь с разными тепловыми соотношениями. Подобным образом Ч.Дарвин спрогнозировал, какие будут происходить изменения и как будет осуществляться естественный отбор у целого класса, а не у отдельно взятого животного. Он демонстрирует, что в долгосрочной перспективе все животные будут приспосабливаться к условиям их среды обитания. Являются ли животные, которых мы знаем, результатом теории Дарвина или нет? Какое место должно занимать это учение? Такие вопросы и ставятся главным предметом для обсуждения, в котором факты и логика любопытно переплетаются.