[ См.: Маркелов К. Карьера журналиста. М., 1996.

Дата: 2025-05-25; Просмотры: 4

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

30

щество, конечно, остаются. Воздействие на сознание, подсозна­ние, поведенческую и эмоциональную сферы людей, которые на­ходятся в поле информационного влияния СМИ, даже если это влияние опосредовано, тоже можно отнести к комулятивным эф­фектам. Если понимать журналистику как непрерывный информа­ционный пульсар, посылающий сигналы в мир, воздействующие на людей и общество, то тогда и журналистская деятельность име­ет долговременный характер, возможности которого еще мало изу­чены.

Наука стремится к целостному и многостороннему охвату изу­чаемых объектов. Журналистика фрагментарна. Однако если брать ее в совокупности всех информационных воздействий, в их уни­версализме, то и журналистика способна охватить процессы в их ситуативной непрерывности вполне широко и составить инфор­мационную оперативную модель динамичного мира.

В науке выделяются теоретические (открытие законов, дающих возможность идеализированного описания и объяснения эмпири­ческих ситуаций, т.е. познания сущности явлений) и эмпиричес­кие (изучение фактов при помощи наблюдений и экспериментов) уровни исследования. Журналистика относится по преимуществу к эмпирическим типам познания, хотя в ней существует и слой специализаций, широко пользующихся теоретическим типом по­знания (аналитики).

Важным в науке является устойчивая повторяемость связей между эмпирическими объектами, для журнализма это не всегда так. Скорее наоборот, журналист старается иметь дело с уникаль-ностями, непохожестями, индивидуальностями, старается не вхо­дить (да это и невозможно) в один и тот же поток дважды.

Самая важная сходная черта — общность функций науки и журналистики, т.е. исследование. Однако ученый изучает сущност­ные процессы природы и общества в их систематическом, глубо­ком, специализированном виде. Журналист же познает мир фраг­ментарно. Его объект обычно случайные явления, а не закономер­ности. Он идет эмпирическим путем, редко пользуясь логическими и абстрактными моделями. Язык его аргументов — живая деталь и конкретный факт, а не статистическая закономерность, хотя в со­вокупности и постоянстве журналистской информации есть воз­можность выйти на познание глубинных причин социальных про­цессов.

Продукт ученого — научная монография или публикация, стиль изложения — сугубо строго научный. Продукт журналиста — текст, телерадиопередача, способ изложения результатов исследования или расследования — доступный широкой аудитории, хотя в

31

некоторых специализированных изданиях он близок к научному. Потребители научного продукта — ученые, специализированная аудитория. Потребители журналистского продукта — массовая ауди­тория.

Журналист и историк

Профессия историка очень близка к журналистской, потому что и тот, и другой основываются на документальных фактах и пи­шут историю в ее динамическом развитии. Но историк изучает про­шлое, последовательно и системно излагает основные исторические события. Журналист отражает современность фрагментарно.

Еще во XI в. Лукиан писал, что ум историка должен походить на зеркало, правдивое, блестящее и с точным центром; какими им воспринимаются образы вещей, такими они и должны отра­жаться, ничего не показывая искривленным, или неправильно ок­рашенным, или в измененном виде. Задача у историков не такова, как у ораторов: то, о чем надо говорить, должно быть рассказано так, как оно есть на самом деле. Ведь все это уже свершилось, надо только расположить все и изложить.

Журналист — «историк» быстро текущей современности. Он не ставит перед собой задачи охватить ее в сущностных исторических моментах, хотя так может получиться, если он объективен в изло­жении и если в поле его зрения попадают важные, крупные события. К сожалению, обычно история получается искаженная. Так было, например, в советском прошлом, когда писали в основном о поло­жительных достижениях и передовиках производства. Еще более усу­губилось это сейчас, когда будущий читатель обнаружит, что совре­менная история состояла из борьбы политических лидеров и жизни «звезд», почти совершенно не отражала трудовую и обыденную жизнь простого человека, достижения в разных областях жизни.

Вполне логично назвать журналиста летописцем современнос­ти, имея в виду мозаичность и необязательность, несистематичность этой истории и тот факт, что вся она складывается из калейдоскопа разных изданий, телерадиопрограмм, сетевой информации.

Журналист и политик

Слово «политика» в переводе с греческого означает «то, что относится к государству, государственные или общественные дела». Это сфера деятельности, связанная с отношениями между класса­ми, нациями и другими социальными общностями, ядром кото­рой является проблема завоевания, удержания и использования

32

государственной власти. Основная сфера государственной власти — регулирование политических, экономических и социальных про­цессов в обществе. И здесь она близка журналистике, ибо во мно­гом ее функцией является управление и регулирование. Но это воздействие опосредованное, при помощи информации и влия­ния на общественное мнение, а не прямое, как у государственно­го служащего, особенно руководителя.

Представитель государственной власти имеет право приказать, наложить определенные санкции, наказать. Журналист такого права не имеет. Он может только уведомить соответствующие органы о том, что требует исправления, или о ком-то, кто заслуживает на­казания. Он воздействует словом, а карает только информацией через общественное осуждение. Но слово это порой более весомо, чем действия политика даже самого высокого ранга. Современные пропагандистские технологии показывают, что журналистика ста­ла мощнейшим орудием государственной политики. Выборы в го­сударственные органы доказали, что за довольно короткий срок можно при помощи СМИ снизить (повысить) рейтинг политика на 30—50%. В одной из телепередач известный политолог заявил, что может с помощью СМИ за три месяца «раскрутить» любого выбранного методом статистической случайной выборки человека так, чтобы провести его в высшие эшелоны власти. Конечно, за СМИ в таких случаях всегда стоят «кукловоды»: государственные или олигархические структуры, политические партии и даже меж­дународные организации.

Итак, сила журналистики как четвертой власти в воздействии на политические и иные процессы очень велика. А некоторых осо­бо влиятельных политических обозревателей, аналитиков в сущ­ности можно назвать представителями информационной власти, ибо они очень сильно влияют (или влияли) на общественное мне­ние, на сознание аудитории и ее поведение.

Журналист и юрист

Новые грани в профессии журналиста открывает и родство его с профессиями правоохранительной сферы. Главной функцией та­ких профессий является воспитание правосознания граждан и ох­рана общественного правопорядка.

С прокурорской профессией журналистскую объединяет то, что они содействуют обнаружению отклонений от правовых норм и пра­вового поведения; со следователем — изучение обстоятельств дела и причин этих нарушений; с адвокатом — непредвзятое расследова­ние и защита обвиняемых; с судьей — справедливое решение, осуж-

33

3-927

дение и наказание виновных или оправдание невиновных. Иными словами, их роднят функции социальной правовой «санитарии».

Однако способы расследования, сбора фактов и доказательств, процесс обвинения или защиты различны. Протокольные и скру­пулезно проверенные у работника правоохранительной сферы. Ча­сто публицистические, фрагментарные, эмоционально-субъектив­ные у журналиста, хотя он тоже пользуется и обязан использовать объективные данные и доказательные аргументы. Естественно, раз­нятся стили изложения позиций.

Результаты работы тоже коренным образом отличаются. У жур­налиста — это общественная информационная защита или осуж­дение, публично демонстрируемые перед массовой аудиторией и не влекущие часто к реальному наказанию (впрочем, если это и происходит, то только через правоохранительные органы). Служи­тели же Фемиды, совершающие свои действия в тени кабинетов или в залах суда при небольшом сравнительно количестве людей, имеют реальное право наказывать преступивших закон вплоть до лишения свободы.

Журналист и оратор

Часто сравнивают профессии журналиста и оратора, тем более что генетически они вышли из одного гнезда. Еще Платон опреде­лял риторику как «искусство убеждения при помощи слов, полу­чающее свое значение в самих словах, убеждающее, но не поуча­ющее». Аристотель назвал риторику искусством слов.

Основное различие оратора и журналиста в том, что у них раз­ный объем аудитории, и в том, что у журналиста более широкие функции. Вот что писала «Неделя» еще в 1878 г.: «Древний мир прессы не знал, литераторы тоже ему были неизвестны; подобную им общественную роль исполняли ораторы и трибуны... Тепереш­няя печать такая же трибуна, но более удобная. Удобство ее в том, что она открыта постоянно, что не приходится ждать очереди, не приходится бояться, что голос трибуна не будет услышан... Писа­тель-публицист является, таким образом, тем же оратором и три­буном, таким же прорицателем, таким же проводником идеи и воспитателем толпы, как древний трибун, но с более удобными, широкими внешними возможностями пропаганды»*.

И оратор, и журналист воздействуют на общественное мне­ние, формируют взгляды и убеждения аудитории. Но оратор, про­пагандист имеет локальную аудиторию и основная его цель — поли-

тическое воздействие, желание добиться определенного поведения от слушателей. Аудитория журналиста более объемная и часто неви­димая ему, и функции его деятельности шире. Кроме того, речь, правильнее сказать текст, журналиста редко напоминает непосред­ственную речь (как у телевизионных или радиожурналистов, работа­ющих в прямом эфире), как правило, она проходит несколько «кон­трольных пунктов»: стадию редактирования, отбора на полосу, в эфир и т.п. И сам процесс общения с аудиторией осуществляется при помощи технических средств. Творчество оратора — непосредст­венное, в значительной степени импровизационное.

Отрицательные же стороны ораторства, которые вполне при-ложимы и к журнализму, очень язвительно прокомментировал философ Секст Эмпирик, живший во II в. Он считал, что ритори­ка не является полезной для владеющего ею, поскольку, «во-пер­вых, ему приходится проводить время на рыночных площадях и в архивах, хочет он этого или нет, и иметь дело с людьми дурными, надувалами и кляузниками, сходясь с ними в одном месте. Затем (ему приходится) также не очень щадить свой стыд, чтобы не ока­заться для ловкачей таким человеком, которого можно легко пре­зирать... Он (должен) нагло говорить и выставлять свою дерзость в виде оружия, чтобы быть страшным для своих противников: быть обманщиком, шарлатаном и наученным в самых дурных делах, в разврате, воровстве и неблагодарности по отношению к родите­лям, и для разоблачения этого деловым образом, когда это надо. (Он должен также) иметь многочисленных врагов и питать к ним неприязнь, к одним за то, что те получили от него зло за зло, к другим же потому, что эти знают о том, каковы обязанности на­нимателя и что он, ритор, соблазнившись большой прибылью, поставит их в то же положение, в какое (уже ставил) и других... Кроме же всего этого (он должен) постоянно испытывать тревогу и, наподобие пирата, то убегать от преследования, то самому пре­следовать, так что, несмотря на свой труд, днем и ночью испыты­вать страх перед теми, кто обладает деньгами, иметь жизнь, пол­ную печали и слез... Именно он учит народ дурному, произнося ласковые слова, и при помощи клеветы отчуждает его от людей наилучших... На словах и по видимости он обещает делать все ради общей пользы, а в действительности не дает ничего полезного, подобно тем нянькам, которые дают дитяте ничтожные крохи, а все пожирают сами... Риторика... учит... как сделать малое великим, а великое — малым, или как правое представить как неправое, а неправое, как правое»*.

* Неделя. 1878. №23.

* История эстетики. М., 1962-1970. Т. 1. С. 164-167.

34

35

Это поразительное по яркости и точности высказывание — как будто портрет продажного журналиста, не брезгующего ничем ради достижения цели, поставленной хозяином, как это бывает в на­ших предвыборных информационных войнах. Это и портрет жур­налиста желтой прессы, для которого нет нравственных пределов в информационном ремесле.

Журналист и педагог

И тот и другой осуществляют педагогические воспитательные и обучающие функции, но у педагога — это главные задачи, а у журналиста часто скрытые, неявные и зависят от типа общества и журналистики. Педагогические функции в советской журналисти­ке были очень сильны, в постсоветском обществе, в странах Запа­да они скрыты за доктриной информационной объективности и менее явны, хотя, безусловно, присутствуют.

Педагог дает знания и воспитывает своих подопечных в непос­редственном контакте. Журналист в основном общается со своей аудиторией опосредованно. Учитель дает систематические знания, журналист — мозаичные, подчас случайные, пригодные моменту. Но нужно иметь в виду, что существуют специальные педагоги­ческие газеты и журналы, учебные передачи на телевидении и ра­дио, где обучающая функция является главной, а не побочной.

Педагог дает первичные знания, учит и воспитывает подраста­ющее поколение, впервые осваивающее азы науки. Журналист учит широко, учит жизни, ориентирует, воспитывает, просвещает, как правило, уже сложившихся людей. Он не имеет возможности про­верить немедленно, как учитель, усвоен ли урок. Часто он не зна­ет, не предполагает тех социальных, психологических, нравствен­ных результатов, к которым привели его публикации. Нередко эффект бывает противоположным тому, который он ожидал, дис­функциональным.

И поскольку нет непосредственной связи и прямого контакта с «воспитуемым и обучаемым», ответственность за педагогичес­кую функцию профессии весьма велика. Журналисту необходимо быть очень осмотрительным в своих взаимодействиях с аудитори­ей, знать человеческую психологию, иметь адекватную ценност­ную ориентацию, поскольку на ее основе он моделирует мышле­ние и поведение людей. Особенно важно это помнить в наше не­равновесное переломное время с наличием самых различных и противоположных ценностных ориентиров, вплоть да самых раз­рушительных, особенно для молодежи.

36

Журналист и священник

Слово «религия» восходит к латинскому religio — благочестие, набожность, святыня, богопочитание, духовная вера, духовные убеждения. Проповеднические, пасторские функции священника близки и профессии журналиста. И часто постулаты (от лат. postulatum — требуемое) религии и идеологические постулаты жур­налистики, которые рассчитаны на некритическое восприятие, на веру, по своему типу воздействия совпадают. Однако предмет про­поведи священника — вечные божественные истины, предмет же журналиста — земная конкретная людская жизнь во всех ее проти­воречиях, конфликтах и сложностях.

Аудитория у священника довольно узкая — его прихожане. Она становится более широкой, если средства массовой информации предоставляют ему свою трибуну, особенно телевидение (когда на всю страну, например, транслируют праздники Рожества Христо­ва или Пасхи, а службу ведет патриарх Всея Руси и другие пасты­ри). У журнализма же аудитория массовая и контакт с нею часто опосредованный.

У священника цель — спасти и просветлить человеческую душу, привлечь к вере в Бога, дать религиозные знания. У журналиста — удовлетворить потребности личности в конкретной документаль­ной оперативной, актуальной жизненной информации, хотя не­редко он воздействует не только на сознание и поведение, но и на душу, правда, в отличие от священника, не всегда в позитивном направлении.

Сравнение профессии журналистов с родственными профессия­ми позволяет полнее представить специфику журнализма. Чтобы лучше понять ее на основе сравнения разных профессий по нескольким признакам: функциям, характеру деятельности, типу аудитории и особенностям контакта с нею, способам и методам деятельности и т.п., познакомьтесь с таблицей, которая дана в Приложении 4.

Итак, основным признаком, позволяющим отличить журна­листику от других профессий, является ее универсальность, широ­та, многофункциональность, всеядность, способность выполнять любые функции, диктуемые моментом, и обязательно ситуативная информационность, образ движущейся, динамичной, сиюминутной, ускользающей, не остановленной реальности. Не (и) вечные исти­ны, как у священника, не (и) типичные образы, как у писателя, не (и) дидактические, отобранные веками постулаты, как у учителя, не (и) правовые доказательства, как у судьи, но живая, сегодняш­няя, разноцветная, разнополюсная, пульсирующая жизнь.

37

Об универсализме функций, как и о других крайне важных характеристиках журнализма в сравнении с другими профессия­ми, интересные данные приводят новосибирские ученые. В сере­дине 70-х годов они занимались исследованием около 1000 про­фессий-должностей, которые впоследствии были объединены в ук­рупненные группы*. Из 75 приведенных в статье профессий журналисты оказываются в ряду тех, у кого высший балл по сте­пени многообразия функций (полифункциональности), по степе­ни самоорганизации, 4-е место по средней социально-экономи­ческой оценке труда. Журналистская профессия занимает одно из первых мест по степени сложности труда (выше только преподава­тель, врач, инженер-конструктор и, конечно, руководители НИИ, органов власти и промышленных предприятий, но это, скорее, не профессии, а должности). Если исключить эти должностные груп­пы, то журналисты оказываются практически на первом месте и по итоговому индексу характера труда, который в десять раз выше, чем у актера и воспитателя детского сада, в четыре раза выше, чем у школьного учителя, и в два раза выше, чем у врача и преподава­теля вуза.

Вывод, который с неизбежностью следует из этого анализа, состоит в том, что журналистская профессия одна из самых поли­ функциональных, сложных, самоорганизующихся и социально важ­ных профессий, включающих практически любые роли и выполняю­щих любые функции, которые свойственны другим профессиям, но только выполняемые с помощью оперативной, актуальной инфор­мации, адресованной массовой рассредоточенной аудитории.