Стивен Кинг " На посошок " (Stephen King "One For The Road")
(перевод с английского С.Мануков)
Было четверть одиннадцатого ночи. Херб Тукландер уже подумывал закрываться, когда в бар "У Туки", что в северной части Фалмуса, ввалился мужчина в модном пальто. Лицо у него было белее белого. Это произошло десятого января, большинство людей уже забыли о своих предновогодних клятвах и успешно продолжали жить по-старому. Дул ураганный северо-восточный ветер. Ещё до темноты выпало шесть дюймов снега, и снегопад продолжался. Мимо бара дважды проехал Билли Ларриби на своём снегоочистителе, и Туки вынес ему пива, из - чистой благотворительности, как назвала бы такой поступок моя мать. Билли рассказал нам, что главную дорогу чистят, но второстепенные останутся закрытыми, как минимум, до утра. Радио обещало большие сугробы и скорость ветра до сорока миль в час.
В баре остались лишь я и Туки. Мы слушали вой ветра и смотрели. как в очаге пляшет пламя.
- Выпей на посошок, Бут, - предложил Туки.
Он плеснул в стаканы виски. В этот миг и появился тот запорошенный снегом незнакомец. Вслед за ним ворвался ветер.
- Закройте дверь! - закричал Туки.
Я в жизни ещё не видел такого перепуганного человека - он напомнил мне лошадь, которая целый день ела крапиву.
- Моя жена... дочка... - и человек рухнул в обморок.
- О Боже, - пробормотал Туки. - Закрой дверь, Бут.
Я с трудом притворил дверь. Туки уже стоял возле незнакомца и хлестал его по щекам. Я сразу увидел, что дела поганые - лицо незнакомца пошло красными и серыми пятнами. Если долго живёшь в Мэне, знаешь, что такие пятна означают обморожение.
- Достань бренди, - приказал Туки.
Я принёс бутылку. Туки расстегнул на человеке пальто - тот, кажется, немного пришёл в себя и что-то неслышно шептал.
- Плесни в пробку.
- Так мало?
- Это настоящий динамит, - объяснил Туки. - Нет смысла перегружать ему карбюратор.
Я налил в пробку. Бармен кивнул:
- Давай прямо в отверстие.
Я влил бренди незнакомцу в рот. Вы бы видели это зрелище! Парень весь задрожал, веки взлетели вверх, будто жалюзи на окнах. Я немного встревожился, но Туки, словно ребёнка, усадил его и хлопнул по спине.
Незнакомца явно повело, и Туки хлопнул посильнее.
- Держитесь. Это бренди выходит..
Незнакомец ещё несколько раз кашлянул и затих. Только сейчас мне удалось его разглядеть.. Как и следовало ожидать, горожанин, похоже, откуда-то с юга. В дорогих, но тонких перчатках из кожи - на руках, верно, полно этих серовато-бледных пятен, ему сильно повезет, если он не лишится пары пальцев. Пальто стоит сотни три, это точно. Ботиночки едва достигают лодыжек, и я с тревогой подумал о его ногах.
- Мне лучше, - пробормотал он.
- Можете подойти к огню? - поинтересовался Туки.
- Моя жена и дочь. Они там... в метели.
- По вас и верно не скажешь, что они сидят дома у телевизора, - пошутил Туки. - Идите к огню, расскажите. Помоги ему, Бут
Незнакомец встал , и губы его искривились от боли: ну, конечно, отморозил пальцы на ногах. Почему Господь Бог, спросил я себя, создаёт таких нью-йоркских дураков, которые пытаются проехать через Мэн в самую метель? Неужели его жена и дочь одеты так же, как этот балбес?
Мы усадили парня перед огнём, и он задрожал ещё сильнее. Обхватил руками колени, застучал зубами, а с кончика носа упало несколько капель. Кажется, сейчас до него дошло, что, проведи он на улице ещё минут пятнадцать, и неизвестно, чем бы всё кончилось. Виноват, конечно, не снег, а холодный ветер.
- Где вы застряли? - спросил Туки.
- В шести милях к югу отсюда.
Мы с Туки переглянулись, и я почувствовал, что мне тоже стало очень холодно.
- Вы уверены?- взволновался Херб. - Неужели вы прошли шесть миль по такому снегу?
- Мы направлялись к с-сестре жены... в Камберленд... никогда там раньше не был...мы из Нью-Джерси.
- Уверены, что шесть миль? - не отставал Туки.
- Я нашел перекрёсток, но он был так занёсён снегом... он был...
Туки как-то сразу постарел - теперь он выглядел лет на десять старше своих шестидесяти шести.
- Вы повернули направо?
- Да, направо. Моя жена...
- Вы видели знак?
- Знак? - человек недоуменно взглянул на Туки и потёр кончик носа. - Конечно, видел. Мне рассказывали. как ехать - по Джойтнер-авеню через Малый Иерусалим и выехать на шоссе, - незнакомец перевёл взгляд на меня, затем вновь посмотрел на Туки. Снаружи стонал и завывал ветер. - Разве я неправильно ехал, мистер?
- Иерусалим! - прошептал Туки. - О Господи!
- В чем дело? - встревожился незнакомец. - Я что, неправильно ехал? Конечно, дорога вся в снегу, но я подумал... Если там город, значит, есть снегоочистители... И потом я... - Он умолк.
- Бут,- тихо сказал мне Туки, - Позвони шерифу.
- Правильно, - согласился этот дурак. - Да что с вами, ребята? Вы будто привидение увидели!
- В Малом Иерусалиме нет привидений, мистер. - сообщил Туки. - Вы сказали своим, чтобы они оставались в машине?
- Конечно, - в голосе его послышалась обида. - Я ещё не совсем с ума сошёл.
Ну и ну, я бы этого не сказал.
- Как вас зовут? - поинтересовался я. - Это для шерифа.
- Ламли,- отвечает он. - Джерард Ламли.
Они о чём-то разговаривали с Хербом, а я снял телефонную трубку, но не услышал ничего, кроме тишины
Пришлось вернуться к огню. Туки налил Джерарду Ламли ещё бренди.
- Телефон не работает.
- Черт побери!
На улице ревел ветер, швыряя в окна снег. Ламли смотрел то на меня, то на Туки.
- У вас что, нет машины? - забеспокоился он. - Им нельзя выключать мотор, чтобы не замёрзнуть, а бензина осталось с четверть бака. К вам я добирался часа полтора... Послушайте, почему вы молчите? - Он вскочил и схватил Туки за рубашку
- Мистер, не давайте рукам волю, - урезонил его Херб.
- Штат Мэн, - прошипел Ламли. У него это прозвучало как ругательство. - Ладно. Где ближайшая заправка? У них должен быть тягач...
- Ближайшая заправка в центре Фалмуса, - ответил я. - Это три мили отсюда. И она закрыта.
Ламли уставился на нас.
- О чём это вы говорите, старина?
- Он пытается втолковать, что заправка принадлежит Билли Ларриби, а Билли сейчас чистит дороги, чёртов вы дурак, - терпеливо объяснил Туки.
Ламли испуганно спросил:
- Так вы говорите, что... что там никого нет?
- Если вы хоть минуту помолчите, мы решим, что делать.
- Что такое Малый Иерусалим? - не унимался Ламли. - Почему там дорога не чищена и нигде ни огонька?
- Малый Иерусалим сгорел два года назад, - ответил я.
- И они до сих пор не отстроились?
- Да, - я взглянул на Туки. - Что будем делать?
- Их там оставлять нельзя.
Ламли отошел к окну и уставился в снежную мглу.
- Что, если их уже... того?- спросил я у Туки.
- Возможно, но точно мы не знаем. У меня здесь Библия. А ты ещё носишь свою папскую медаль?
Я вытащил из-под рубашки распятие: меня воспитывали в протестантском духе, но большинство людей, живущих поблизости от Иерусалима. носят распятия или чётки. Дело в том, что два года назад в тёмную октябрьскую ночь в Малом Иерусалиме произошло какое-то зло. Иногда поздние завсегдатаи Туки усаживались у огня и обсуждали эти странные происшествия. Понимаете, в Иерусалиме начали исчезать люди. Сначала один, двое, затем всё больше и больше. Постепенно позакрывались школы, магазины, городок пустел. Чужаки в него заезжали лишь изредка - главным образом, дураки из других штатов вроде этого красавца. Но никто не задерживался, и через месяц-другой они уезжали. А другие... ну те тоже исчезали. Затем, в конце долгой сухой осени, город сгорел. Дотла. Предположили, что пожар начался в Марстен-хаузе, стоявшем на холме над Джойнтер-авеню, но никто так толком ничего и не знает. Пламя бушевало три дня.
Я всего лишь раз слышал слово "вампиры". В ту ночь, когда к Туки заехал психованный водитель грузовика Ричи Мессина из Фрипорта.
- Иисусе Христе! - ревел этот тип: он уже был на взводе. - Неужели вы так боитесь сказать это вслух? Вампиры! Вы же о них думаете? Вы знаете, что там, в Малом Иерусалиме? Хотите скажу? Хотите?
- Скажи, Ричи, попросил Херб Туки. В баре наступила тишина. Слышался лишь треск огня и мягкий шум ноябрьского дождя. - Слово предоставляется Ричи Мессине.
- Вы стая трусов! - обвинил нас Мессина. - Вы ничем не отличаетесь от старух, которые любят истории про привидения. Я согласен за восемьдесят долларов провести ночь в остатках Марстен-хауза. Ну как? На спор?
Желающих поспорить не оказалось. Ричи был болтуном, пьяницей, и по нему не стали бы лить слёзы, но отправлять его в Малый Иерусалим после наступления темноты никто не хотел.
- Чёрт бы вас всех побрал! - продолжал бушевать Ричи Мессина. - У меня в кабине лежит дробовик, который остановит кого-угодно и в Фалмусе, и в Камберленде, и в Малом Иерусалиме, куда я сейчас и направляюсь.
Он выбежал из бара. Некоторое время все молчали, затем Генри Ламонт тихо произнёс:
- Мы сейчас в последний раз видели Ричи Мессину, - и перекрестился.
- Он протрезвеет и одумается, - неубедительно возразил Туки.
Прав оказался Ламонт. С того вечера никто больше не видел Ричи. Миссис Мессина сказала полицейским, что думала, будто муж отправился во Флориду по делам, но в её испуганных глазах можно было прочитать правду.
Вскоре она переехала: наверное, боялась, что как-нибудь тёмной ночью Ричи за ней явится. И я, кстати, совсем её не осуждаю.
А сейчас мы с Туки смотрели друг на друга. Я спрятал распятие обратно под рубашку. Никогда ещё в жизни я не чувствовал себя таким старым.
- Мы не можем оставить их там, Бут, - повторил Херб.
- Знаю.
Ещё несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, затем Туки сжал моё плечо.
- Ты хороший мужик, Бут.
От этой похвалы я осмелел. Когда вам за семьдесят, окружающие начинают забывать, что вы мужчина или по крайней мере когда-то им были.
Туки подошел к Ламли и сказал:
- У меня есть "скаут" с четырьмя ведущими колёсами.
- Господи, да почему же вы раньше не сказали? - Ламли отвернулся от окна и сердито уставился на Туки. - Зачем нужно было столько времени ходить вокруг да около?
- Мистер, закройте своё поддувало, - очень тихо посоветовал Херб. - И если вы захотите открыть его, вспомните, кто свернул на нерасчищенную дорогу в самый разгар чёртовой метели.
Ламли хотел ответить, но сдержался, лишь покраснел. Туки отправился за машиной. Я нашёл под стойкой хромовую фляжку и наполнил её бренди: похоже, оно нам этой ночью пригодится.
Метель в Мэне... Вы хоть раз видели это светопреставление?
Снег скрежетал по корпусу и стёклам "скаута", как песок. К снегу ещё можно кое-как привыкнуть, но вот ветер мне явно не нравился. И в жерле этой снежной кутерьмы таилась смерть, белая смерть и, может, что-то ещё, пострашнее.
Мы ехали со скоростью двадцать пять миль в час. Не верилось, что всего час назад здесь проехал Билли Ларриби: дорогу уже замело дюйма на два. Порывы ветра раскачивали "скаут", перед фарами вращалась белая пустота. Мы не встретили ни одной машины.
- Эй! Что это?! - воскликнул Ламли.
Он тыкал в окно с моей стороны, но я смотрел прямо перед собой. Я повернулся, но недостаточно быстро. Будто что-то отскочило от машины и растворилось в темноте, хотя мне всё это могло померещиться.
- Что это было? Олень?
- Кажется, да, дрожащим голосом ответил Джерард Ламли. - Но... с красными глазами. Разве по ночам у оленей глаза горят красным огнём? - в его голосе послышалась мольба.
- Они могут светиться как угодно, - ответил я, подумав, что видел по ночам из машины множество оленей, но ни одного - с красными глазами.
Туки молчал.
Через пятнадцать минут спустя мы подъехали к месту, где справа сугробы оказались чуть пониже - на перекрёстке снегоочистителю приходилось поднимать нож.
- Похоже, здесь мы свернули, - неуверенно пробормотал Ламли. - Но я не вижу знака...
- Вон он, - каким-то странным голосом сообщил Херб Туки. - торчит одна верхушка.
- Ах да, действительно, - облегчённо вздохнул Джерард Ламли. - Послушайте, мистер Тукландер... Я хочу извиниться за своё поведение в баре. Я замёрз, страшно волновался. Хочу поблагодарить вас обоих...
- Не благодарите нас с Бутом, пока мы не найдём ваших, - ответил Туки. Мы свернули на Джойнтер-авеню, которая проходит через Малый Иерусалим. Время от времени свет фар выхватывал слабые следы другой машины. Ламли наклонился вперёд. неожиданно Туки обратился к нему:
- Мистер Ламли!
- Что?
- Жители этих мест побаиваются малого Иерусалима, - как можно беспечнее сообщил Херб, но я заметил, что вокруг рта у него залегли горестные складки. - Если ваши не выходили из машины, с ними всё в порядке. отвезём их ко мне, а завтра, когда метель стихнет, Билли вытащит ваш автомобиль. Но если они не в машине...
- Не в машине? - прервал его Ламли. - Почему они должны быть не в машине?
- Если они не в машине, - продолжал Туки, - то мы разворачиваемся и едем в Фалмус за шерифом. В такую метель одни мы ничего не сделаем.
- Они будут в машине. Где же им еще быть?
- И еще одно, мистер Ламли, - добавил я.- Если мы кого-нибудь увидим, необходимо молчать. Даже если с нами заговорят. Понимаете?
- О чём это вы говорите? - медленно и с расстановкой спросил Джерард Ламли.
Я замешкался с ответом, потому что один Господь знает, чтобы я брякнул. Меня опередил Туки.
- Приехали.
Мы подъехали к большому "мерседесу", едва выглядывающему из-под снега. Задние огни горели. и в воздух поднимались выхлопные газы.
- Хорошо, хоть бензин не кончился! - радостно воскликнул Ламли.
Туки нажал на тормоз.
- Помните, что сказал вам Бут?
- Конечно, конечно. - Но Ламли сейчас думал только о своей жене и дочери. Как можно его винить за это?
- Готов, Бут? - обратился ко мне Туки. Его серые глаза угрюмо смотрели на меня.
- Кажется, да.
Мы вышли из машины. Ветер набросился на нас, ослепил снегом. Джерард Ламли, согнувшись, шёл первым. Его модное пальто развевалось, как парус. Он отбрасывал две тени - одну от фар "скаута", вторую - от задних огней "мерседеса". Я шёл за ним, а в шаге от меня следовал Туки. Когда добрались до багажника "мерседеса", Херб схватил меня за руку.
- Дальше пусть идёт сам.
- Джейни! Френси! - закричал Джерард Ламли. - Всё в порядке? - он открыл дверцу со стороны водителя и заглянул в машину. - Всё... - Ламли умолк.
Ветер вырвал у него из рук тяжелую дверцу.
- Господи, Бут, - сказал Туки. - Кажется, это опять случилось.
Ламли обернулся к нам. На испуганном лице застыло изумление, глаза были широко раскрыты. Скользя и падая, он бросился к нам и, оттолкнув меня, вцепился в Херба.
- Откуда вы знали? - заревел он. - Где они? Что, чёрт побери, здесь происходит?
Туки оттолкнул Ламли. Мы заглянули в "мерседес": в салоне было очень тепло, но на приборном щитке уже горела маленькая лампочка, возвещающая, что бензин заканчивается. На коврике лежала кукла, на сиденье валялась скомканная детская лыжная куртка.
Ламли схватил курточку.
- Куртка Фрэнси? - прошептал он, а потом крикнул: - Куртка Фрэнси! - Ламли повернулся, держа её перед собой за маленький, отороченный мехом капюшон и невидящим взглядом уставился на меня. - Она не могла выйти из машины без куртки, мистер Бут. Почему... почему...Она же замёрзнет до смерти!
- Мистер Ламли...
Он бросился бежать, выкрикивая:
- Фрэнси! Джейни! Где вы? Где вы?
Я помог Туки вылезти из сугроба.
- Мы должны задержать его, Бут.
Мы кинулись вслед за Джерардом Ламли, но это было нелегко, потому что в некоторых местах мы проваливались по пояс. Догнать нам его удалось только тогда, когда он остановился.
- Мистер Ламли... - Херб положил руку ему на плечо.
- Туда... - пробормотал Ламли. - Они пошли туда. Смотрите!
Мы посмотрели вниз. Мы сейчас находились в небольшой выемке, поэтому ветер пока не замёл две вереницы следов - одни большие, другие маленькие. Ещё бы минут пять, и они бы исчезли.
Нагнув голову, Ламли двинулся вперёд, но Туки остановил его.
- Нет! Нет!
Ламли повернулся к нам и занёс кулак, но что-то во взгляде Херба заставило его остановиться. Он посмотрел на меня, затем - опять на Туки.
- Она же замерзнет! - объяснил он нам, словно глупым детям. - Неужели вы этого не понимаете? Фрэнси всего семь лет, и она вышла без куртки...
- Они могут быть где угодно, - возразил Туки. - Вы никуда не дойдёте по этим следам. Они просто закончатся в следующем сугробе.
- Что вы предлагаете? - истерически закричал Ламли. - Если мы поедем за полицией, они замерзнут! Френси и моя жена!
- Может, они уже замерзли, - глаза Херба Туки поймали взгляд Ламли. - Если с ними не случилось кое-что похуже.
- Что вы хотите этим сказать? - прошептал Джерард Ламли. - Выкладывайте же, черт побери!
- Мистер Ламли, - начал Туки. - в Иерусалиме есть кое-что...
Однако то слово произнёс я, хотя и не думал, что когда-нибудь скажу его.
- Вампиры, мистер Ламли. Малый Иерусалим полон вампиров. Наверное, так сразу это трудно переварить...
Он посмотрел на меня так, будто я стал зелёного цвета.
- Психи, - прошептал Ламли. - Да вы просто психи. - Он отвернулся и, приложив руки ко рту, закричал: - Фрэнси! Джейни! - Затем двинулся дальше.
- Что будем делать? - Я посмотрел на Туки.
- За ним, - Волосы Херба побелели от снега , он действительно немного походил на ненормального. - Я не могу оставить его здесь, Бут. Ты ведь тоже не можешь?
- Не могу.
Мы поплелись за Ламли, но он двигался значительно быстрее нас. он был моложе, сильнее и шёл по снегу, как лось. Меня начал беспокоить артрит. Я смотрел на ноги и уговаривал их:
- Еще немного, идите, чёрт возьми, идите...
Я врезался прямо в Туки, который стоял в сугробе. Голова его была опущена, руки прижаты к груди.
- Туки, с тобой все в порядке?
- Все о'кей, - ответил он, отрывая руки от груди. - Пойдём за ним, Бут. Когда он выдохнется, сразу всё поймёт.
Мы взобрались на пригорок. Внизу Ламли отчаянно искал следы. У бедняги не было ни единого шанса: ветер завывал со страшной силой, следы заметал мгновенно.
Ламли поднял голову и закричал:
- Фрэнси! Джейни! О Господи!
В его крике слышалось отчаяние и страх. Но на крик ответил лишь ветер, который, казалось, смеялся над ним: эх, ты, мистер Нью-Джерси со своей модной машиной и в пальто из верблюжьей шерсти! Я взял твою жену и дочь, я засыпал их следы, и к утру они у меня будут чистенькие и аккуратненькие, как две замёрзшие клубнички...
- Ламли! - Туки попытался перекричать вой ветра. - Послушай, ты можешь не верить в вампиров, домовых и прочую нечисть! Но на это ты должен обратить внимание! Ты сделаешь для них только хуже! Мы должны...
И вдруг из темноты раздался ответ, похожий на звон маленьких колокольчиков, и моё сердце замерло от ужаса.
- Джерри... Джерри, это ты?
Ламли повернулся на крик. Из небольшой рощицы появилась, как привидение, самая красивая женщина, какую я видел за свои семьдесят лет. Мне захотелось броситься к ней и сказать, как я рад, что она жива и здорова. На ней был толстый зеленый пуловер и пончо - так, кажется, эти штуки называются. И пончо, и тёмные волосы развевались на ураганном ветру.
Наверное, я сделал шаг по направлению к ней, потому что почувствовал на плече грубую и тёплую руку Туки. И все же, как бы это выразить поточнее, я стремился к ней, такой смуглой и красивой в этом зеленом пончо, что струилось вокруг шеи и плеч.
- Джейни! - закричал Ламли. - Джейни! - И он с распростёртыми объятиями бросился к ней, с трудом пробиваясь сквозь снег.
- Нет! - закричал Туки. - Нет, Ламли!
Он даже не оглянулся на нас... Но она посмотрела - и усмехнулась. Когда я увидел эту усмешку, моя жалость превратилась в ужас, холодный, как могила, белый и молчаливый, как истлевшие в саване кости. Даже с пригорка мы видели, что её глаза вспыхнули красным огнём. Сейчас эти глаза ещё меньше походили на глаза человека, чем даже волчьи. Усмешка обнажила длинные страшные клыки. Она перестала быть человеком.
Она была чем-то мёртвым, вернувшимся к жизни в этом чёрном воющем урагане.
Туки перекрестил ее, она метнулась назад и... вновь усмехнулась нам. Мы были слишком далеко и слишком, наверное, перепугались, чтобы помешать.
- Остановитесь! - прошептал я. - Неужели мы не можем остановить это?
- Поздно, Бут! - угрюмо ответил Херб Туки.
Джерард Ламли подбежал к жене. Весь в снегу, он сейчас и сам напоминал привидение. Потянулся к ней... и закричал. Этот крик я теперь буду слышать по ночам - взрослый мужчина кричал, как ребенок, которому приснился кошмар. Он попытался отойти от неё, но её руки, длинные, нагие и белые, как снег, протянулись, словно две змеи, и схватили Ламли. Я видел, как она наклонила голову и сделала резкое движение вперёд...
- Бут!- прохрипел Туки. - Надо уносить ноги!
И мы бросились прочь. Побежали, словно крысы, - так, видно, сказал бы человек, которого не было с нами в ту ночь. Мы бежали по собственным следам, скользя, падая и вскакивая опять. Я оглядывался через плечо в страхе, что эта женщина с красными глазами и дьявольской улыбкой гонится за нами.
Когда мы вернулись к "скауту", Туки согнулся и схватился руками за грудь.
- Туки! - перепугался я. - Что?..
- Мотор барахлит, - ответил он. - Уже пять лет не даёт покоя. Помоги мне сесть в машину, Бут, и давай убираться отсюда, пока целы.
Я с трудом подтащил его к "скауту" и кое-как затолкнул внутрь. Туки закрыл глаза и откинул голову, его лицо пожелтело.
Я бросился вокруг капота и чуть не сбил с ног девочку с косичками в одном жёлтом платьице, которая стояла рядом с дверцей водителя.
- Мистер, - произнесла она высоким и чистым, как утренний туман, голоском. - Вы мне не поможете найти маму? Она куда-то ушла, а я так замёрзла...
- Милая, - ответил я. - Милая, забирайся в машину. Твоя мать...
Я замолчал и в первый раз в своей жизни чуть не упал в обморок. Понимаете, она стояла на бугорке, вокруг которого не было ни одного следа.
Дочь Ламли Фрэнси жалобно смотрела на меня. Ей было не больше семи лет, и она уже никогда не станет взрослой. На маленьком, мертвенно-бледном лице сверкали красные глаза, а на шейке под подбородком виднелись две точечки с разорванными краями, похожие на уколы.
Маленькая девочка протянула ко мне руки и улыбнулась.
- Возьмите меня на руки, мистер, - проворковала она. - Я хочу поцеловать вас. А потом вы отведёте меня к маме.
Я не хотел брать её, но ничего не мог с собой поделать. Обречённо наклонился вперёд и протянул руки. Я видел, как открывается её рот, видел в розовом кольце губ маленькие клыки. По подбородку скользнуло что-то ярко-белое, и я с каким-то далёким ужасом, который, казалось, существует вне меня, понял, что это слюна.
Маленькие руки обняли меня за шею. В голове мелькнула мысль: "Может, это не так уж и плохо. Может, через некоторое время страх пройдёт..." В этот момент из салона "скаута" вылетел какой-то предмет и ударил Фрэнси в грудь. Мелькнула вспышка огня, показалось облачко странно пахнущего дыма, и она зашипела и начала отходить. Лицо превратилось в лисью маску гнева, ненависти и боли. Она повернулась и... исчезла. На бугорке осталась лишь кучка снега, смутно напоминающая человеческую фигуру. Затем ветер разнёс снег по полям.
- Бут! - прошептал Туки. - Быстрее!
Я успел подобрать предмет, который спас мне жизнь, - Туки бросил в неё Библию, которая принадлежала ещё его матери.
С той ночи прошло немало времени. Сейчас я ещё больше постарел, без дураков. Херб Тукландер тихо умер как-то ночью два года назад. Бар купили муж и жена из Уотервилля. Они хорошие люди и мало что изменили. Но всё равно я хожу туда уже редко, без Туки бар потерял для меня всю свою прелесть.
В Малом Иерусалиме всё по-прежнему. На утро после той январской ночи шериф нашел "мерседес" Ламли с пустым баком и выдохшимся аккумулятором. Ни я, ни Туки, не сказали ни слова. Какой смысл что-нибудь говорить, всё равно никто не поверит! Время от времени в наших краях исчезает какой-нибудь турист или автомобилист. Людей не находят никогда, только рюкзаки или разбухшие от дождя или снега книжки.
Мне продолжают снится кошмары. И чаще всего в них появляется не женщина, а улыбающаяся девочка,
которая просится на руки и хочет поцеловать меня. Я старик, и во сне время летит быстрее - поэтому я не жалуюсь
Если вы как-нибудь заедете на юг штата Мэн, не пожалеете - у нас потрясающе красивая природа. Может, вы даже заглянете выпить в бар "У Туки". Отличное местечко, новые владельцы даже не изменили названия. Ничего страшного, пейте, но затем обязательно последуйте моему совету: поезжайте прямо на север и, что бы ни случилось, не сворачивайте на дорогу в Малый Иерусалим! Особенно вечером.
Где-то там бродит маленькая девочка, которая хочет кого-нибудь поцеловать и пожелать доброй ночи.