Глава сорок четвёртая
Недели проходили за неделями. Кейт приходила в особняк учить мальчика, которого осенью отправляли в закрытую школу. Рэчел продолжала наблюдать за её домом и навещать Чарли. Не раз она видела напыщенного хозяина дома, раздувавшегося от собственной значимости. Это был мужчина среднего возраста и среднего роста, с узким лбом, прямыми густыми чёрными волосами и маленькими глазками. Его крупный нос разделяла ямочка на самом конце, а странный подбородок не имел волос, хотя мужчина давно вышел из подросткового возраста. Само лицо было румяным и пухлым. На его толстых пальцах постоянно были тяжёлые золотые перстни по несколько штук, которыми он поигрывал то ли, чтобы показать их блеск, то ли, чтобы привлечь к себе внимание. На его брюшке неизменно болталась массивная золотая цепочка, скрывавшаяся в жилетном кармане с не менее массивными золотыми часами. Заканчивало его описание неизменная сигара во рту с толстыми сладострастными губами, которую он никогда не курил.
Однажды, когда его сын внезапно заболел, и пришедшей Кейт было объявлено, что на сегодня занятия отменяются, Рэчел стала невольной свидетельницей некрасивой сцены. Кейт в это время собирала свои нехитрые вещи в холле, как её остановил хозяин дома. Возлагая длань на голову Кейт, как главный патриарх, он возвестил:
- Ты должна быть мне благодарна, что я дал тебе работу. Ведь как женщина ты полное ничтожество. И твоя обязанность – хорошо служить мне и угождать мужу. Сейчас ты на службе. И поэтому сегодня она должна заключаться в том, чтобы я был доволен. Сейчас я пойду в свою спальню, а ты через некоторое время последуешь за мной.
Словно так и должно быть, он развернулся и степенно пошёл к двери холла, неся впереди своё брюшко, покручивая сигару у рта и сверкая перстнями.
- Нет, - твёрдо сказала Кейт. Её слова прозвучали для Рэчел как удар хлыстом.
Мужчина обернулся в дверях.
- Что ты сказала?
- Я сказала нет, сэр, - негромко, но твёрдо повторила Кейт, не поднимая глаз.
Мистер Кобблер подошёл к ней и взял за подбородок, приподнимая её голову.
- Женщина должна повиноваться мужчине, - наставительно и важно произнёс он. – И если ты мне повинуешься…
- Ваша милость забывает, - произнесла Кейт, не поднимая глаз, - что я гувернантка в этом доме, а не ваша рабыня. Кстати, ведь это не ваш дом, а вашей жены.
Она помолчала, не поднимая глаз.
- И её матери, - добавила она.
- Милочка, - Мужчина положил ей руку на плечо и слегка нагнулся к её лицу. – С такой внешностью, как у тебя, ты скоро останешься не нужной даже своему мужу, одинокой старухой, пока тебя не похоронят. Так что, прими с благодарностью то, что джентльмен, вроде меня, оказывает тебе честь лишний раз взглянуть на тебя. Для тебя должно быть просто несказанным счастьем моё предложение.
Кейт подняла на него глаза. Слушая его, она начала потихоньку закипать. Жизнь с мужем и без того поколебала её уверенность в себе и основательно расшатала нервы. Но, слушая этого напыщенного, самоуверенного сластолюбца, в душе Кейт начал рождаться протест, который был давно там похоронен, как ей казалось. В глазах Кейт сверкнула молния. Наблюдавшая Рэчел вздрогнула: если бы взгляд мог убивать, то не только от мистера Кобблера, но и от той половины дома, где они стояли, не осталось бы и пепла. Лицо Кейт было спокойно, когда она сложила губы в презрительную улыбку и произнесла:
- Сэр, я лучше соглашусь добровольно в одной сорочке быть повешенной в центре города на всеобщее обозрение, чем позволю такому самовлюблённому, самодовольному и бесстыжему человеку, как вы, затащить меня в постель.
Последние слова она произнесла, словно щёлкнула кнутом. Рэчел мысленно зааплодировала ей. А Кейт, опустив глаза, сделала книксен, произнесла еле слышно «С вашего позволения, сэр» и вышла за дверь. Мистер Кобблер скрипнул зубами и, жёстко улыбнувшись, сказал:
- Ну, ладно. Посмотрим.
Рэчел похолодела. Быстро подхватив свой плащ, она выскользнула через чёрный ход и побежала искать Кейт.
Через несколько минут она нагнала её, яростно шагавшую к дому.
- Как он мог? – без предисловий начала она, не удивляясь появлению Рэчел, как будто та всё время была рядом с ней. Видимо, она была настолько в гневе, что не отдавала себе отчёта в том, что Рэчел за ней следит. – Как они все могут? Неужели в мире не осталось людей, которые в женщине не видят игрушку для своих страстей или выгодный товар? Неужели нет мужчин, которым похоть не застилает все остальные чувства? Куда делось преклонение или хотя бы уважение женщины? – Кейт была в ярости. Она чуть не кричала.
- А ваш муж? – опасливо вставила Рэчел, внутренне ликуя, что Кейт пришла в себя.
- Муж? – вскричала Кейт. Она резко остановилась и помрачнела. – Муж, - упавшим голосом повторила она. – Это чудовище, а не человек. Знаешь, я сейчас беременна. Но его даже это не останавливает, когда он… - Кейт опустила голову и тяжело вздохнула.
- Когда он – что? – осторожно спросила Рэчел.
- Ничего. – Кейт снова замкнулась. – Всё хорошо.
- Мисс, не обманывайте сами себя. – Рэчел прямо посмотрела Кейт в глаза. – Ваша семейная жизнь – это ад. А вы даже мне не хотите ничего говорить.
- А какой смысл? Ни ты, ни я, ни мы обе вместе ничего не можем сделать, - Кейт опустила голову. – Я не знаю, сколько смогу выдержать. Но это моё наказание.
- Наказание? За что? – Рэчел даже руками всплеснула.
- Я поддалась искушению, когда должна была устоять. Я бросила свою тётю, когда должна была её спасти. Я бросила Тома, когда должна была быть в суде. Я виновата в том, что девушки пансиона миссис Ярдли продолжают быть игрушками, когда я должна была воспитать в них иное. Я виновна. И мой муж – моя кара.
Рэчел онемела, потрясённая. А Кейт, обойдя её, направилась к дому. Нет, невозможная женщина! Она бы ещё себе казнь Людовика XVI или Карла I приписала! Раньше за ней Рэчел не замечала стремления взять на себя все грехи человечества. Кейт была разумной женщиной, трезво оценивавшей своё положение в мире и понимала, что весь этот мир изменить нельзя. Что же с ней делают в её доме, что она начала считать по-иному?
Глава сорок пятая
Вечером против обыкновения Рэчел не ушла спать в своё привычное время. Она задумчиво наблюдала за домом напротив, пытаясь рассмотреть в обращённых к ней тёмных окнах хоть что-то. Тишина стояла гробовая. Звезды мерцали в туманном небе, тучи набегали на серп луны. Газовые фонари отбрасывали причудливые тени на пустые улицы. Всё было тихо, сумрачно, холодно и спокойно. Лёгкие заморозки сковывали лужи, ветер качал голые ветки деревьев.
Около полуночи к дому подъехала карета. Из неё вышел степенный пожилой человек с саквояжем. Долгое время ничего не происходило, только в тёмных окнах изредка мелькал свет свечи.
Наконец входная дверь открылась, и из неё вывели под руки едва стоявшую на ногах женщину. Рэчел присмотрелась, но узнать Кейт в этом закутанном куле можно было с трудом. Однако Рэчел знала, что другой дамы такого роста и комплекции в доме нет. Вся женская прислуга была выше ростом или полнее. Рэчел опрометью бросилась вон. Около садовой решётки соседнего дома уже стояло два-три загулявших зеваки.
- Что случилось? – спрашивала она. Ей вяло отвечали, но никто толком ничего не знал.
Наконец в дверях показался рассерженный пожилой господин. В нём Рэчел признала врача, который частенько навещал её нынешнюю хозяйку, страдавшую больше ипохондрией, чем каким-то действительным заболеванием. Попивая чай и прикусывая кексами, собственноручно испечёнными хозяйкой, тот развлекал её сплетнями о соседях, историями своих пациентов и рассказами, услышанными от завсегдатаев клубов, в которые он сам был вхож. Видимо, хозяйке Рэчел были нужны эти посиделки больше, чем лекарства врача. Хоть и приходилось за них раскошеливаться.
Вышедший врач возмущённо говорил человеку, следовавшему за ним, в гневе потрясая саквояжем:
- Я забираю эту женщину! Ей нужна квалифицированная помощь, а не услуги нерадивой служанки. В моей лечебнице ей будет гораздо лучше, чем дома. И, сударь. – Он остановился у кареты, где сидела Кейт, препровождённая туда угрюмыми слугами, с которыми Рэчел уже успела познакомиться. Мистер Ментрэп с непроницаемым лицом следовал за ним в сорочке и штанах, наспех заправленных в сапоги. – Если вы не прекратите так вести себя со своей женой, я буду вынужден обратиться в полицию.
- Вы незаконно, без моего согласия забрали у меня жену и смеете грозить мне полицией? – холодно спросил мистер Ментрэп, придерживая ручку дверцы кареты. – Глядите, как бы я сам не обратился в полицию. Как воспитывать жену – я решу сам: я её муж. Не вмешивайтесь в семейные дела, сэр.
Врач в сердцах захлопнул дверцу, ничего не ответив. Карета уехала. Мистер Ментрэп, одарив зевак надменным и презрительным взглядом, ушёл, хлопнув дверью. Его слуги ушли ещё раньше, повинуясь его царственному жесту.
Рэчел решила некоторое время постоять и послушать, кутаясь в наспех прихваченную шаль. Однако среди зевак обсуждался только внешний вид бледной женщины и заносчивость её мужа. Выдвигались самые фантастические предположения по поводу слов врача о полиции. Рэчел слушала сплетни про обитателей этого дома – глупые, скандальные и просто лживые. Но правды она так и не узнала.
Утром осторожные расспросы соседей ничего не дали. Где находится больница врача Рэчел не знала. Она не знала, что ей делать. И это приводило её в отчаяние, смешенное с бешенством.