16 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле..., с. 48.
17 Роисаик М. Шз^нге с1е 1а й)Не а Га^е с1азз1яие. Рапз, 1961.
18 См.: Фуко М. Слова и вещи. С. 53. Это — своего рода аль
тернативная «негативная теология», продолжающая инфернальный гуманизм Сартра в качестве «теоретического антигуманизма», согласно формуле Л.Альтюссера. М.Фуко сам говорил в 1966 г. в интервью Мадлене Шапсаль: «На место Бога мы ставим не человека, а анонимное мышление, знание без субъекта, теорию без идентичности». — Цит. по: Вгоек- тап ).М. ЗйгкйигаНзт: Мозсо\у—Рга^ие—Рапз. Е>огс1гесЫ: — Воз1:оп, 1972. Р. 2. Это — идеальная изнанка и Двойник классического «теоретизма», «взбесившееся» сартровское «ничто», одержимое, по словам самого Фуко, «страстью к системе» — либерально-тоталитарно-садистический дискурс, вдохновленный Ницше, Хайдеггером и Марксом.
19 То есть, мы бы сказали сегодня, западный «лого-центризм»,
при всех своих положительных — собственно «научных» — достижениях, не преодолевается и на почве его деконструктив истс кого отрицания в работах Ж.Деррида. Истина эта, как всегда, особенно наглядна не на Западе, а в России. Мы уже упоминали о критическом отношении Бахтина к русским философам-идеалистам. В только что опубликованных воспоминаниях В.В.Кожинова читаем: «Мне запомнилась такая фраза: он (Бахтин. — В.М.) говорил, что многие русские мыслители — мнимые храбрецы, потому что они стремятся, зажмурив глаза, прыжком преодолеть огромную бездну, а настоящий философ, настоящий мыслитель должен бестрепетно глядеть на все открытыми глазами... И в известном смысле он видел сверхзадачу своей собственной деятельности в том, чтобы, сохранив, конечно, всю гигантскую
энергию, весь духовный порыв русской мысли, вместе с тгм сделать ее такой же объективной и такой же зрячей, как, до пустим, немецкая философия. Он вообще считал, что фило софия есть только немецкая. Он считал, что на базе вено написанного прежде еще только можно начать создание руг ской философии». — См.: Диалог. Карнавал. Хронотоп Научный журнал. Витебск, 1992. 1. С. 114.
20 Тут вышла одна великая ошибка с обеих сторон, — уточняп Достоевский свой «парадокс», — и прежде всего та, что все эти тогдашние западники Россию смешали с Европой, при няли за Европу серьезно и — отрицая Европу и порядок гг. думали, что то же самое отрицание можно приложить и к России, тогда как Россия вовсе была не Европа, а только ходила в европейском мундире, но под мундиром было со всем другое существо... Повторяю, тут было великое недорл зумение с обеих сторон» (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. Т. 23. С. 40-41, 42). Разрешить «великое недоразумг ние», поныне довлеющее над умами «с обеих сторон», ко нечно, невозможно ни в каком «мундире», т.е. пряча под идеологическими масками «совсем другое существо». Суще ство до такой степени униженное и оскорбленное, и оболва ненное историей, что, не имея оправданного извне «лица», оно вынуждено (подобно Кириллову или Шатову н «Бесах») утверждать себя, отрицая себя, самоуничтожаясь и «идее»: в одном случае — в атеистической апофатике «чело векобожия», в другом — в идеологеме националистического почвенничества. «Енфраншиш» из «Петербурга» А.Белого, этот онтологический Недотыкомка предреволюционной рус ской истории, до сих пор выражает глубокий нигилистичес кий уклон к небытию «с обеих сторон», — со стороны «западной тоски» и со стороны нашей «всемирной отзывчивости» (термины Достоевского). О творчестве А.Белого и Ф.Сологуба, так пронзительно осветивших метаисторичес- кий дух русского шабаша, см. запись лекций М.М.Бахтина
об Андрее Белом и Ф.Сологубе // 51и<Иа 51аУ1а Нищ*., XXIX, 1983. (Публикация С.Бочарова, комментарии Л.Силард). С. 221-243.
21 Сгоуз В. Сезат(;кип51:\уегк 5Ыт. МипсЬеп, 1988. Для Б.Гройса, как для всех интерпретаторов Бахтина, мыслящих в границах так называемой «формалистической парадигмы» (деконструктивизм), камнем преткновения оказался ранний Бахтин — его работа об «авторе» и «герое», не говоря уже о «К философии поступка». И это не случайно. Ведь обрисованная им парадигма «кризиса авторства» поразительным образом оборачивается реальностью понятия в постсовремен- ных, начиная с 60-х годов, попытках, у нас и на Западе, освоить взаимоотношения «героев-идеологов» Достоевского друг с другом и с точки зрения «радикально новой авторской позиции по отношению к изображаемому человеку»
(«Проблемы поэтики Достоевского», с. 77) как отрицание всякого авторства и всякого взаимоотношения во имя «свободного» Я, т.е. в плане «эстетического помешательства». Как постмодернист, Б.Гройс сам «остраняет» в лице Бахтина собственного (деконструируемого) Двойника. Этот рессентимент Б.Гройс весьма последовательно довел до конца в статье «Эстетическое оправдание» сталинизма Бахтиным», где смеховая «неофициальная культура», принципиально и более чем прозрачно противостоящая всякому «официальному» политизированию и идеологическому насилию, подвергнута тотальной политизации и идеологическому насилию в качестве официально-бессознательного символа «тоталитаризма» и «сталинизма». См.: Вопз Сгоуз. Сгаизатег Кагпеуа1: МгсЬаП ВасЫлпз «аз^ЬеизсЬе КесШеги^ип^» с1ез 51аНш$- тиз. РгапИиЛег АП^етете 2еН:ип§, 21. Лит 1989. Б.Гройсу с необычной для западных правил игры резкостью возразила Р.Лахманн, назвав его эссе-донос западному общественному мнению на русского мыслителя «демагогическим». См.: ЬасЬшапп К. УегзоЬпип^ уоп ЬеЬеп ипё Тос1 1Ш ЬасЬеп: Оег гизз15сЬе ТЬеогеНкег МгсЬаП ВасЫлп (1895—1975) 1ай1 <^1е Зиттеп с1ег Тех1 1айЬ \уегс!еп. — Ргапк?иН:ег КипёзсЬаи, 10. АргП 1990. № 85. Думается, реакция Р.Лахманн — не только следствие естественного негодования честного исследователя против деконструктивистского «перформанса», но и кое-что еще. Ведь Р.Лахманн в своих анализах и «карна- вализации» и «диалогизма» во многом сама опирается на те же самые деконструктивистские понятия и авторитеты, что и Б.Гройс, деконструирующий Бахтина с помощью этих понятий и авторитетов. Еще раз: «принципиальная неконцепту- альность» западной науки — именно в том, что она мыслит только концепциями и не мыслит в принципе того, какая реальность (социокультурный контекст) соответствует или может соответствовать этим концепциям. Зато нам приходится расплачиваться за эту слепоту, «протестующе» доводя ее до полного абсурда.
22 См.: Гваттари Ф. Язык, сознание и общество // «Лотос». Книга 1-я: Разум: Духовность, Традиции. Л., 1991. С. 152- 160.
23 В терминах Гегеля и Г.-Г.Гадамера, это — «конец искусства», конец эстетики «гения» и «эстетического неразличения», — ее и завершает, в ситуации «конца нового времени», деконструктивистская парадигма. См. об этом, в частности: Саёатег Н.-С. Епс1е ёег Кипз!:? Уоп Не^е1з ЬеЬге уот Уе^ап^епЬейзсНагак^ег с1ег Кипз1 Ыз гиг Ап<лкипз1 уоп Ьеи<:е // Епёе с!ег Кипз!; — 2икипЙ: <1ег Кипз<:. МипсЬеп,
1985. 5. 16-33.
24 См. авторизованный русский перевод «Пепельной среды» в «Бахтинском сборнике». Книга 2-я. С. 223-242.
25 Аёогпо-КопГегепг. Нгз§. уоп Ьиёш^ уоп РпеёеЬиг§ ии<1 ^г^еп НаЬегтаз. Ргапк^иг!: а.М. 1983. 5. 95.