2. Утвердить ответственным редактором журнала “Вопросы философии” т. Васецкого Г.С.
3. Утвердить редколлегию журнала “Вопросы философии” в составе тт. Вавилова С.И., Вышинского П.Е., Дын- ника М.А., Иовчука М.Т., Кеменова В.С., Кедрова Б.М. (зам. редактора), Кузьмина Л.Ф., Кравкова С.В., Попова П.С., Рубинштейна С.Л.
3. Внести на утверждение Политбюро»1.
Этот проект утвержден не был. На отдельном листе: «В архив. Вопрос временно отложен. М.Иовчук. 7/Н 47»[216].
Пока решался вопрос о форме издания материалов дискуссии, А.А.Жданову пришлось рассматривать два обращения к нему, по существу, поставленных в выступлениях вопросов. Одно из них касалось расхождений между М.Т.Иовчуком и М. 3. Се лектором, а второе — затрагивало одно из положений его собственной речи.
9 июля 1947 г. М.Т.Иовчук писал Жданову из Минска:
«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Жданову А.А.
Дорогой Андрей Александрович!
В своей речи, предназначенной к напечатанию в материалах философской дискуссии, т. Селектор подвергает критике мою лекцию “Ленинизм и передовая русская культура XIX века”, опубликованную в 1946 г. в журнале “Большевик”[217].
Прошу Вас, Андрей Александрович, в том случае, если речь т. Селектора решено будет поместить в материалах дискуссии, дать мне возможность предварительно ознакомиться со стенограммой речи т. Селектора[218] и ответить ему в том же сборнике материалов философской дискуссии.
Секретарь ЦК КП(б) Белоруссии по пропаганде и агитации М.Иовчук».
Ознакомившись с этой просьбой, секретарь ЦК ВКП(б) написал на ней: «Это было бы несправедливо по отношению к другим. Жданов»[219].
В атмосфере всеобщего восхваления и подхалимажа, славословий по поводу глубокого по содержанию и блестящего по форме выступления А. А.Жданова в его адрес было направлено и реальное замечание по тексту этого «высочайше одобренного» доклада. Оно принадлежало заместителю начальника управления пропаганды ЦК ВКП(б), т.е. заместителю Г.Ф.Александрова, исполнявшему и обязанности заведующего сектором науки этого управления С.Г.Суворову. 14 июля 1947 г. он писал Жданову:
«Позвольте мне, Андрей Александрович, не как работнику аппарата ЦК ВКП(б), а как физику, работающему в области философии естествознания, просить Вас уточнить для печати один пример из области естествознания в Вашем выступлении на философской дискуссии.
Речь идет о примере из следующего текста: «В равной мере кантианские выверты современных буржуазных атомных физиков приводят к выводам о «свободе воли» у электрона, о замене материи некоторой суммой волн, несущих энергию, и к прочей чертовщине» (Стенограмма, с. 38-39).
Подчеркнутые строки могут вызвать неправильное толкование. В самом деле, из текста не ясно, против какой теории направлено подчеркнутое выражение. Современная физика показала, что наряду с веществом и взаимодействуя с ним существуют различные физические поля — электромагнитное, гравитационное, по-видимому также и мезонное. Эти поля, как и вещество с его атомно-молекулярным строением, являются одной из физических форм материи»1.
Остановившись на характеристике свойств физических полей, связи достижений физики с диалектическим материализмом, С.Г.Суворов обращал далее внимание на то, какое значение могло иметь подобное высказывание для идейной борьбы, шедшей в то время среди советских физиков.
«Физики, — писал он, — могут по-разному воспринять и использовать приведенный в начале письма текст. Для физиков... вопрос будет представляться так, будто диалектический материализм признает только определенное строение материи (в виде атомов), все же другие представления о строении материи отбрасывает. Но это
привело бы их к неверному выводу о том, что диалектический материализм стремится «запеленать в свои схемы» физическую науку и мешать ее развитию. Такой вывод может быть ими сделан в особенности потому, что некоторые наши философы своими выступлениями по вопросам естествознания в свое время создали, к сожалению, у части естествоиспытателей неправильное представление о нашей философии и объективно затруднили разработку правильной методологии естествознания.
Но, с другой стороны, не перевелись еще физики, которые безуспешно, но упорно ведут борьбу с современной физикой, отрицают ее достижения. Вопреки фактам, опровергают теорию относительности, квантовую механику, хотя без выводов этих теорий теперь нельзя даже построить современного мощного циклотрона, фазотрона и других устройств по расщеплению атомных ядер... Эти философские и физические обозники, несомненно, попытаются опереться на приведенный выше текст, как на то, что «ЦК ВКП(б) подтверждает» их позицию в отрицании физических полей как одной из форм материи»[220].
В заключение С.Г.Суворов писал:
«Я предполагаю, что на самом деле Вы раскритиковали какой-то конкретный пример, в котором действительно имеется идеалистическая чертовщина... Однако краткое упоминание о нем, без разбора и объяснений, может вызвать нежелательное толкование, вредное для физики и для нашей философии. Это и побудило меня обратиться к Вам с настоящим письмом»[221].
Письмо дошло до адресата, возымело действие, но привело лишь к незначительной редактуре текста. Вместо слов: «о замене материи некоторой суммой волн, несущих энергию», в опубликованном тексте появилось: «к попыткам изобразить материю только лишь как некоторую совокупность волн» при сохранении «и прочей чертовщине»[222].
Среди обнаруженных материалов особый интерес представляют документы, отражающие реакцию на дискуссию самого Г.Ф.Александрова. Выждав чуть более двух недель, он 11 июля 1947 г. направил И.В.Сталину и А.А.Жданову следующее послание:
«За эти последние несколько месяцев, после Ваших замечаний на мою книгу, а затем в связи с дискуссией, я самым пристальным образом пересмотрел то, как и о чем писал все эти пятнадцать лет, в течение которых занимаюсь литературной работой. Для меня ясно все принципиальное значение Ваших указаний и прошедшей философской дискуссии. Я вполне сознаю, что, не поправь меня Центральный Комитет по теоретическим вопросам, мало пользы было бы от меня как профессионального философа для партии. И дело здесь, конечно, не только лично в моих ошибках. Сложившееся положение было просто нетерпимо с точки зрения роста наших теоретических кадров и их объединения для общей работы. Философская дискуссия, и особенно глубокое, сильное выступление товарища Жданова, зарядили философских работников огромной большевистской страстью, вызвали у всех у нас рвение, искренное стремление покончить со старыми приемами, навыками в Научной, публицистической и организационной работе, делать быстрее, лучше, боевее наше партийное дело.
Теперь, после дискуссии, на которой были вскрыты крупные недостатки в нашей работе, многие вопросы научной работы в области философии встают совершенно по-иному. Если сейчас провести некоторые меры, можно достигнуть нужных результатов.
Прошу Вас одобрить проведение некоторых наиболее неотложных мер, осуществление которых будет содействовать успешной разработке важных вопросов марксистской философии и более широкому развороту пропаганды мировоззрения нашей партии среди советского населения и за рубежом».
Г.Ф.Александров намечал пять направлений необходимых изменений, которые содействовали бы активизации работы в области философии:
1. Он предлагал объединить профессиональных философов для разработки «нужных и важных сейчас для партии» вопросов теории. «Предварительные переговоры, — писал Александров, — проведенные Управлением пропаганды с участниками дискуссии, дают возможность иметь такой вполне реальный план создания и опубликования работ по философии на ближайшие пол- тора-два года». К письму был приложен список научных работ, который предусматривал подготовку 27 мо
нографий и 26 научно-популярных работ по марксистской философии, 27 работ по истории, философии и критике буржуазной философии и 8 работ по эстетике.
2. Александров говорил о требовании «совершенно иначе расставить людей в руководящих организациях в области философии, ликвидировать перегруженность и фактическую монополию одних, шире привлечь других». Вряд ли он отдавал себе отчет в том, что в иерархии работающих философов крупнейшим монополистом он был сам. Касаясь Института философии АН СССР, Александров отмечал, что у его руководства находятся «лица, работающие во многих местах (Рубинштейн, П.Вышинский), или просто малоспособные люди (Васецкий, Баскин)». Чтобы добиться перелома в работе института, он предлагал утвердить его директором «либо т. Шария (Грузия), либо т. Кедрова, доктора философских наук», и направить в институт способных работников — В.Ю.Захидова из Ташкента, В.К.Чалоя- на из Армении, Э.Г.Фишера из Хабаровска и Н.М.Ми- рошкину из Ташкента. Кроме того, Александров предлагал активизировать издание философской литературы и внести изменения в состав редколлегии журнала «Большевик», утвердив его главным редактором видного экономиста К.В.Островитянова.
3. Он выдвинул предложение о создании Всесоюзного философского общества.
4. Переходя к анализу состояния философских кадров, Александров отметил большой перерыв в их подготовке «между ликвидацией ИКП в 1937 г. и организацией Академии общественных наук в 1946 г.». Интересно отметить, что подготовка на философских факультетах университетов им не учитывалась. Он предлагал создать курсы переподготовки для тех 700 человек, которые относились им к числу философов.
5. Этот пункт послания Сталина и Жданову содержал элементы самокритики. «Управление пропаганды ЦК и я лично, — писал Александров, — не сумели направить работу профессиональных философов и оказывали слабую помощь научным кадрам в разработке марксистской теории». Для усиления исследовательской деятельности он предлагал укрепление связи с местами, активизацию пропаганды международных вопросов, уп
рочение взаимодействия философов с экономистами, историками , литературоведами[223].
Какой бы то ни было реакции «вождей» на это послание обнаружить пока не удалось.
После длительного обсуждения итогов философской дискуссии, проведения многочисленных совещаний в Отделе пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), Институте философии АН СССР, специального заседания у А.А.Жданова и договоренностей о дальнейших мерах по развитию советской философии пришло время организационно оформить намечающиеся изменения и закрепить пути дальнейшего развития этой отрасли знаний, как то понимали в кругах партийных руководителей.
17 июля 1947 г. Г.Ф.Александров представил А.А.Жда- нову проекты трех постановлений ЦК ВКП(б), а) «О журнале «Вопросы философии», главным редактором которого предлагалось утвердить М.А.Леонова; б) «О директоре Института философии Академии наук СССР», в котором предлагалось утвердить на эту должность М.Т.Иовчука; и в) «Об учебнике по истории философии», которым утверждался состав авторского коллектива в количестве более 30 человек[224].
В тот же день к Жданову поступили и другие материалы, вносившие существенные коррективы в казалось бы согласованные проекты. Прежде всего нужно отметить заявление М.А.Леонова с отказом от должности главного редактора журнала. Он уже высказывал свои возражения по поводу выдвижения его кандидатуры, приводя серьезные аргументы, связанные с состоянием его здоровья. Эти аргументы учтены не были, и М.А.Леонов подал формальное заявление на имя А.А.Жданова, в котором писал:
«Я считаю своим партийным долгом еще раз высказаться по поводу выдвижения меня на должность главного редактора журнала. Философский журнал, как Вы совершенно правильно отмечали, должен служить продолжением деятельности Института философии во всех областях. Руководить журналом — это значит проводить заседания, совещания, вести переговоры с авторами, повседневно общаться с людьми. Но я, к сожалению, не в состоянии с этим справиться по причине моей глухоты...
Практика моей прошлой работы показала, что для руководителя такой физический недостаток, как глухота, совершенно нетерпим...» Он считал, что подходящими кандидатурами в главные редакторы могут быть М.М.Розенталь и Л.О.Резников[225].
Но появились и иные претенденты на то, чтобы возглавить столь важный участок «философского фронта», каким является философский орган. Одним из таких претендентов был Я.А.Мильнер. Все в тот же день, 17 июля, он направил А.А.Жданову обширную записку «О новом философском журнале. (В развитие моего выступления на философской дискуссии при ЦК ВКП(б)»[226], в которой изложил собственное понимание, каким должно быть подобное издание в сталинскую эпоху.
В первом пункте записки Я.А.Мильнер предлагал назвать журнал «Советская философская мысль». Два последующих приведем полностью:
«2. Начало журнала кладется передовой статьей главы марксистско-ленинской философской школы товарища И. В. Сталина.
3. Журнал имеет своим девизом замечательный призыв Центрального Комитета Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), обращенный к деятелям советской науки: “Смело идите по пути новаторства!” Этот девиз значится на титульном листе каждого номера журнала».
Затем двадцать пунктов посвящены отделам журнала, размеру и обсуждению представляемых статей, примерному составу редколлегии, штатам редакции, содержанию первого номера со статьями Сталина, Жданова, Розенталя, Кедрова, Мильнера и др. Последний пункт записки гласил:
«В качестве главного редактора журнала предлагаю себя. Я.Мильнер»[227].
Напомнил о. себе и один из тех, чья фамилия называлась при обсуждении кандидатур в директора Института философии АН СССР. 17 июля П.Ф.Юдин направил А.А.Жданову следующее письмо:
«Дорогой Андрей Александрович!
Продумав вопросы, обсуждавшиеся у Вас на совещании в связи с итогами философской дискуссии и в связи с обсуждением моей кандидатуры в качестве директора Института философии, я пришел к следующему выводу:
Если Центральный комитет найдет возможным поручить мне эту работу (руководство Институтом философии), — я согласен взяться за это дело. Именно на тех условиях, о которых Вы говорили, — только с искренним желанием приложить все силы, чтобы вытащить этот участок идеологической работы, поднять работу в области философии на уровень, который требует партия.
Думаю, что политического опыта, научной подготовки и энергии для этого у меня хватит.
С Коммунистическим приветом П.Юдин»[228].
Были и такие философы, которые пытались использовать свои «аппаратные» знакомства. Заведующий кафедрой философии Московского областного педагогического института проф. И.Д.Панцхааа в письме помощнику А.А.Жданова А.Н.Кузнецову просил передать записку, в которой многословно доказывал, что основная задача академического института, нового журнала и всех советских философов должна состоять «в выяснении того нового, что внес товарищ Сталин в сокровищницу марксизма»[229].
• 19 июля 1947 г. вопрос о журнале обсуждался на заседании Секретариата ЦК ВКП(б), который принял постановление «Об издании журнала “Вопросы философии”»: «1. Разрешить Институту философии Академии наук СССР издание журнала «Вопросы философии» периодичностью 4 номера в год, объемом до 20-25 п.л. каждый номер, тиражом 35 тысяч экземпляров.