— То, что ты говоришь мне, — ее голос срывается, — это не то, что муж должен говорить своей жене…
Я опускаю голову. Я сказал ей избавиться от нашего ребенка… Как-то так. Я не хотел говорить ей, чтобы она избавилась от него. Я этого не хочу, совсем нет, но сказал, и как только я это сделал, это показалось разумным решением. Мы всегда можем попробовать еще раз, когда оба будем готовы, верно? Я идиот… Бессердечный и эгоистичный идиот.
Я стучу в дверь Дэррила и жду несколько секунд. Я не жду, что он ответит. Я очень сильно разозлил его сегодня и не знаю, смогу ли исправить это. Но что я точно знаю, так это то, что сейчас мне больше всего на свете нужен его совет. Мне нужно, чтобы он дал мне пинка под зад и отправил обратно наверх к Оливии, которая, наверное, плачет навзрыд и не уверена, увидит ли меня когда-нибудь снова. Мне нужен кто-то, кто сказал бы мне, что это не имеет большого значения, что я должен перестать быть эгоистом и должен быть счастлив… Даже взволнован.
К моему удивлению, дверь открывается почти сразу.
— У меня было предчувствие, что я увижу тебя, — бормочет он. — К сожалению, я немного занят этим хаосом в новостях, так что тебе придется вернуться позже.
Он пытается закрыть дверь, но я вставляю ногу и не даю ей закрыться.
— Это насчет Оливии.
Дэррил ухмыляется.
— У нее хватило ума оставить твою задницу?
Я качаю головой.
— Она беременна.
Его тело замирает, и он убирает руку с ручки. Дэррил всегда ждет, что я сделаю какую-нибудь глупость, так что я не часто его так удивляю.
— Она…
— Да. Оливия беременна.
Он отступает от двери, давая мне достаточно места, чтобы проскользнуть внутрь. Он пристально наблюдает за мной, когда я вхожу в его комнату и иду по коридору. Он чертовски потрясен. Его комната хороша, немного тесновата, но все равно хороша. Я вхожу в гостиную, и конечно тот самый хаос, о котором он говорил — это именно то, что Джексон, Селена и я устроили в казино «Ария». При виде этого у меня сводит живот. Когда я опускаюсь в кожаное кресло, Дэррил тянется за пультом на кофейном столике и выключает телевизор.
— Сет, что ты…
— Я знаю, что я делаю? Мне не нужен такой отвлекающий фактор за две недели до боя.
— Нет. — Он складывает руки на груди, отчего его ярко-оранжевая рубашка туго обтягивает бицепсы. — Что ты здесь делаешь? Тебе нужно быть наверху со своей женой. — Улыбка расплывается на его лице, и он опускается на край кофейного столика прямо передо мной. — У тебя будет ребенок!
Я приподнимаю бровь. Он счастлив?
— Подожди… Что? Тебя это устраивает?
Его улыбка не дрогнула.
— А почему нет?
— Я… Я просто предположил, что ты разозлишься. Ребенок — это огромный отвлекающий фактор.
Он сводит свои ухоженные брови вместе.
— Я должен ударить тебя. Ребенок — это счастье, а не отвлечение, и именно такая твоя позиция заставляет меня думать, что ты усвоил больше глупых советов своего отца, чем моих.
— Счастье? Что ж… Я никогда не думал об этом так. — Тем не менее это слово не снимает абсолютного страха быть главой семьи. Настоящей семьи с ребенком и всем прочим. — Я облажался, — стону я, уронив голову на руки.
— У тебя будет ребенок, я уверен, Оливия сможет заставить себя простить то, что произошло сегодня.
— Нет. — Я качаю головой. — Дело не в этом. Я… Я сказал Оливии… Я не готов к ребенку, Дэррил. Я взбесился, закричал и сказал ей… — Боже. Я даже не могу заставить себя сказать это. Я еще более дерьмовый человек, чем думал.
Дэррил не нуждается в дальнейших объяснениях. Молчание само за себя говорит, и когда я опускаю руки, выражение отвращения на его лице делает тишину еще более тяжелой.
— Что, черт возьми, с тобой происходит? — требует он. Его голос низкий и пронизан горьким разочарованием. — Она твоя жена… Не какая-то девушка на одну ночь, которую ты подцепил в клубе.
— Я знаю.
— Так почему ты так с ней обращаешься?
Я опускаю взгляд на ковер. Мне нечего на это сказать… Я не могу оспаривать правду. Не могу сказать, что обращался с ней хорошо. Как с принцессой, как обещал ее отцу, или королевой, как обещал ее брату в день нашей свадьбы.