Эриксон: Может, они сейчас закроются? (Кристина моргает.) И останутся закрытыми? (Глаза у Кристины закрываются.) Ну что, опять хочется поразмыслить над этим? (Кристина открывает глаза.)
Кристина: Если бы я могла отключить этот дурацкий ум! Он вечно обо всем размышляет.
Эриксон: Ты осознаешь, что не можешь встать?
Кристина: Нет.
Эриксон: У тебя не закрадывается сомнение, что ты сможешь встать?
Кристина: Угу.
Эриксон: А тебе не кажется, что ты неподвижна, как при крестцовой блокаде?
Кристина: При чем?
Эриксон: При крестцовой блокаде. Крестцовой анестезии...
Кристина: А, поняла. Да, так.
Эриксон: Такое ощущение?
Кристина: Почти.
Эриксон: Пусть посмотрит, как вот эта вертится (Эриксон указывает на одну из женщин), как другие ерзают. Вы все понимаете, что я имею в виду, когда говорю “посмотрим, как другие ерзают”. Для бодрствующего человека ты страшно неподвижна. (Кристина делает слабое движение правым локтем.) Пусть рука у тебя устает все больше, пока тебе не захочется... (Кристина закрывает глаза) воспользоватья левой рукой и пригнуть правую вниз... (Кристина улыбается, открывает глаза, поднимает левую руку и осторожно пригибает правую вниз.)
Чувствуешь, что твои руки немного проснулись, верно?
Кристина: Руки? Да.
Эриксон: Можешь ими пошевелить? Не пальцами, а руками.
Кристина: Нужно большое усилие. (Улыбается.)
Эриксон: Можешь проанализировать это усилие? Вот доктор-анестезиолог и она интересуется гипнозом. Чтобы получить крестцовую блокаду у беременной женщины, я неоднократно погружаю ее в транс, вот и все. Я ей говорю: “Когда вас повезут рожать, думайте о поле ребенка, и его весе, о внешности, о том, будут ли у него волосы. Через какое-то время акушер, который отвечает за нижнюю часть вашего тела, предложит вам полюбоваться вашим малышом. Он будет держать его высоко в руках. У вас крестцовая блокада — полная анестезия”.
Когда моя дочь, Бетти Элис, рожала первого ребенка, доктор очень беспокоился. Он был одним из моих студентов. Но дочь сказала: “Не волнуйтесь, доктор, вы акушер и знаете свое дело. В ваших руках вся нижняя часть моего тела, зато верхняя — в моих”. И она начала рассказывать сестрам и другим медикам в операционной, как она училась в школе в Австралии. Через некоторое время доктор спросил: “Бетти Элис, вам разве не интересно, кто у вас родился?” И он поднял мальчика. “Ой, мальчик, — обрадовалась она.— Дайте его мне. Я такая же, как все мамаши. Хочу пересчитать пальчики на ручках и ножках”. Ей, конечно, хотелось знать, что с ней происходит, хоть она и рассказывала про Австралию.