Глава 16. Параллельные прямые.
Мы сами с Сёмой строили летнюю кухню. Я помню, как он поранился о торчащий из доски гвоздь и плакал, пугая всех вокруг, пришлось делать первую в жизни перевязку и сажать его на удобный стул, а он с досадой смотрел, как я заканчиваю строительство без него.
Сейчас летняя кухня была обновленной, в красно-белых тонах и с круглым столиком у окошка. Сёма сидел на стуле с чашкой крепкого чая в руках и хмурый, как грозовая туча.
Я сел рядом с ним, чтобы, в случае чего, перехватить и предупредить его выпады.
Костя и мама сидели тоже рядом, я даже заметил, как он обхватил ее пальцы, проследив мой взгляд, убрал руку.
Было странно, что, как вариант на запрет их отношений, он рассматривал меня, а вот Сёму почти в расчет не брал.
- Мам, я понимаю, нужно было позвонить и предупредить, но я только вчера вернулся, и у меня к тебе очень важный разговор. – Начал я, смотря на то, как мама становится такой же хмурой, как ее младший сын. – Но в свете последних минут, я думаю, что у тебя тоже не менее важные новости.
- Стас, Сёма, мы с Костей встречаемся уже полгода…
- Мам, а ничего, что Костя чуть старше Стаса? – нет, Сёмка не кричал, он прятался за рычанием.
Да, прятал свой испуг, неверие и нежелание понять чужое счастье.
Я вздохнул.
- Сёма, Костя просто выглядит так молодо…
- Мам!
- Сём, хватит. – Остановил я эту нарастающую ссору. – В конце-то концов, мама не лезет в твою личную жизнь. Да и в мою… - я вздохнул еще раз, перевел взгляд на Костю.
Он смотрел внимательно, почти не моргая, и взгляд его был такой знакомый.
- Стасик, – мама протянула руку, - что случилось?
- Мам, я не думал, что этот разговор когда-нибудь вообще будет необходим, но сейчас понимаю, что просто прятаться в песок - было глупо. Ты только пойми – это произошло не сегодня и не вчера, это все дела минувших лет, и ты не виновата в этом.
Мама закусила губу, и Костя снова положил руку на ее пальцы, крепко сжимая, не отводя от меня взгляда, чуть улыбнулся.
– Я встретил человека и хочу провести с ним всю свою жизнь.
- Это же замечательно! – воскликнула мама.
- Да? – немного ехидно спросил ее Сёма. – Мам, прости за мое поведение, но думаю, что попросить прощения я не успею, после следующих слов…
- Сём, ну не к месту сейчас, – повернулся я к нему, он потупил взгляд, а я прижал его к себе, погладил по волосам.
- Да, я всегда не к месту, – хмыкнул он.
- Да. – Улыбнулся я в его волосы. – И так получилось, мам, что этот человек живет далеко отсюда, и я решил, что перееду к нему.
- Я так понимаю, что этот человек – не девушка? – она закусила губу, а я резко повернулся к ней, наши глаза встретились. – Ну, что ты на меня так смотришь, я все же мать и все вижу. Сёмка, вон, в тринадцать уже за девчонками бегал, а ты даже в их сторону не смотрел, относился всегда с почтением каким-то, как будто они фарфоровые, но не более. А потом этот отъезд ваш… я не препятствовала не потому, что была зла на вас, потому что понимала – тебе нужна свобода.
Я смотрел на нее, и вдруг встал и обнял. Костя отпустил мамину руку, и она тоже обняла меня.
- Мама, ты не представляешь, как я переживал за это, и Зина - она не моя девушка, она с Сёмой встречается, и у них довольно серьезно всё.
- Ну, Стас, это я должен был говорить! – воскликнул Сёмка.
- Не успел, – засмеялся я.
- Ты просто находка для шпиона, брат!
- Иди сюда, сухарик мой. – Улыбнулась мама, я отошел, и она обняла его.
- Мам, мне не три годика, я, между прочим, жениться собираюсь… а ты все - сухарик мой.
Он ворчал, но нежно обнял её.
- Я так понимаю, что скандала не будет? – ухмыльнулся Костя.
- Мы немного приоткрыли наши тайны, а вот Вас мы не знаем, так что придется рассказывать. Стас, тащи лампу! – рассмеялся Сёмка.
- А лампу зачем? – неподдельно удивился Костя.
- Будем светить в глаза! – они рассмеялись.
Я сел обратно на стул, покрытый красной тканью, и взял чашку в руки, чай был липовый, я поднес чашку к губам и вдохнул аромат ее содержимого. Тут же перед глазами пронеслись картинки прошедшей недели.
Его мягкий мех и чуть рычащие нотки в голосе - я прикрыл глаза, представляя, что Елисей сейчас сидит рядом. Вздохнул, отставляя чашку, и неосознанно погладил запястье.
Поднял глаза и столкнулся с внимательным взглядом Кости. Он смотрел так, как будто понимал, что это не просто старые шрамы, хотя их особо не было видно, просто белые тонкие полоски от зубов - а нечто большее, намного сильнее…
Я нахмурился, а он ухмыльнулся и отвел взгляд.
- Стас, так как зовут этого человека и куда ты собрался, ведь учеба еще не окончена? – отстраняясь от Сёмы, задала вопрос мама.
Такой простой вопрос, на который я почти не знал, что ответить.
- Зовут его Елисей. А вот по поводу учебы… я хотел попросить Федора Петровича о помощи, возможно, будет лучше перейти на заочное обучение.
- А почему Елисей не может переехать к тебе? – она смотрела с тревогой.
- Он лесничий, мама, и оставить свой лес не в силах. – Тихо ответил я, услышал хмык со стороны Кости.
Мне все любопытнее становилась его реакция, да и реакция матери тоже. Она должна была кричать и возмущаться, но она лишь тревожилась и улыбалась.
Странно.
И до боли знакомая улыбка у этого Кости.
- Какой ответственный человек. – Улыбнулась она. – Но вы хоть на Новый год приезжайте, и ты, Сёма, обязательно Зину привези.
Я молча наблюдал, как Костя перебирает мамины пальцы.
- Мы подумаем об этом, мам. – Беспечно и улыбаясь, ответил ей Сёма, я нахмурился, но промолчал.
Вся ситуация была странной, мы никогда не были лояльны друг к другу, а тут просто идиллия какая-то.
- Вы ночевать останетесь? – улыбаясь. – Хотя о чем я? Оставайтесь, завтра с Костей на рыбалку сходите… - и встала. – Сёмочка, пойдем, поможешь мне.
- Ага, – он вскочил и, схватив печенье, пошел за мамой.
Мы снова остались одни, и я внимательно смотрел за тем, как Костя встал и прикрыл дверь летней кухни, облокотился на нее и скрестил руки на груди.
- И? – спокойно спросил я.
- Им действительно нужно поговорить наедине. Соня скучала за вами.
- Это не объясняет ее поведения. Она слишком спокойна.
- Любовь творит чудеса. – Улыбнулся он. – Стас, я не угроза.
- Ты так это говоришь, как будто хочешь кого-то убедить в своей доброжелательности.
Я спокойно сидел и изучал его. Сильный, высокий, но, в отличие от моего Лиса, не имеющий ауры опасности, как будто он был котенком. Я удивленно приподнял бровь. Почему пришла такая странная ассоциация?
- Я не хочу ссориться… - пауза, - особенно с твоим парнем.
Я встал и подошел к нему ближе, он был выше, но это ничего не значило.
- Подробнее, – тихо попросил я.
- Стас. – Он занервничал.
- Ты психуешь, когда я так близко. Почему?
Это было видно, глаза цвета черного бархата забегали, и он опустил ресницы, прикрывая их, убрал руки и даже немного отвернулся, сморщил нос.
- Познакомившись с твоей мамой, я и думать не мог, что судьба будет так несправедлива ко мне, я почитаю Богиню, но мы не такие, как он.
Я приоткрыл рот от удивления.
Нет, я не видел его атрибуты, я лишь ощущал его сущность, и руку вдруг обдало жаром и немного закололо, как будто тысячи иголочек вонзились под кожу.
Я схватился за запястье и отскочил от Кости.
- Черт! – это было уже больно.
- Нет! – он отлепился от двери и замахал руками. – Нет, я не претендую, я нашел свою, нет.
Запястье жгло.
- Да кто ты?
- Тануки! – пролепетал он. – Но мы настолько уже городские, что претендовать на лес не можем. Слышишь? Он твоя пара… успокойся.
Руку обдало холодом, а потом снова теплом - нежным и приятным.
Я смотрел на этого испугавшегося парня и прокручивал в голове его «Тануки». Что еще за фольклор?
- Костя, тебе лучше по порядку все… - я покрутил рукой, показывая, что мне нужно, он кивнул.
Мы сели снова за столик, он налил нам чаю.
- Я восхищаюсь твоей матерью, а ты произвел на меня неизгладимое впечатление. Быть настолько смелым, чтобы стать хозяином цепи – это удивительно.
Я нахмурился.
Я только примерно представляю, что ты ощущаешь, находясь так далеко от него, я искал твою мать два года, и для меня это было адом, но уехать сознательно от Духа Кицуне – это подвиг.
- Я не покидал его.
- Да, я понимаю, у тебя есть обязательства. – Он улыбнулся.
- Костя, кто ты? – снова спросил я.
- Тануки – это енотовидная собака, но чаще - просто енот, мы, в отличие от Лис, живем в городах, но природа и нам нужна, для гармонии.
- На енота ты мало похож. – Если бы не неделя рядом с Лисом, я бы вряд ли смог спокойно среагировать на то, что рядом с моей матерью полгода находился енот в человеческом виде.
Видимо, все мои мысли отразились в глазах, Костя рассмеялся:
- Нет, Стас, твоя мама знает, кто я, потому что видит и уши и хвост, также как ты у своего Духа.
- То есть моя мать прекрасно осведомлена о твоей природе?
- Она моя цепь, Стас, пусть нам это не очень нужно и мы привыкли называть цепь – партнером, но она - мое всё. Я думаю, что ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
Я понимал.
Я перевел взгляд на его нервно сцепленные руки и вдруг подумал, что Костя прекрасно держался, ведь понимал, что у его партнера есть дети и что им придется лгать о природе возникновения чувств.
Да, это любовь, и даже глубже, но ведь их окружают соседи, и каждый из них видит не енота-Костю, а Костю-молодого-парня, влюбившегося в женщину средних лет.
Я ухмыльнулся:
- У тебя семья-то большая?
- Младший брат есть и родители.
- Они тоже?
Он широко улыбнулся, и я опять поймал себя на мысли, что эта улыбка мне знакома.
- Конечно, хотя младший брат еще не совсем понимает свою природу.
- Понятно, мой тоже, знаешь, не слишком понятливый.
Мы рассмеялись, по моему запястью пошло тепло.
- Он не против нашего знакомства? – серьезно спросил Костя.
- Нет, но не подходи слишком близко.
- Да, я ощущаю его тревогу.
- Чувствуешь? – удивленно спросил я.
- Да.
Дверь открылась, и в кухню заглянула мама:
- Все в порядке? – с тревогой в глазах.
- Все хорошо, мама.
- Правда? – она зашла в кухню и снова прикрыла дверь. – Костя, ты рассказал Стасу?
- Не волнуйся, все на самом деле хорошо. – Он притянул маму к себе, и я потрясенно наблюдал, как она прошлась пальцами по невидимым мне ушкам своего енота.
- Стасик, ты не осуждай его, он не виноват в своей природе…
- Мам, не нужно мне ничего объяснять, у меня у самого хвостатый парень.
Она удивленно повернулась ко мне, и я увидел ее искреннюю улыбку.
- Так странно, живешь и не знаешь, что среди нас есть такие удивительные вещи, правда? – тихо спросила она. – Я была счастлива с вашим отцом, но всегда чего-то не хватало, а с Костей у меня как будто целый мир у ног. – Она прижалась к нему, и я подумал, что сейчас моя мать выглядит, как девчонка.
Именно как влюбленная девчонка.
Это было странно, но ее счастье омрачать ничем не хотелось.
- Я рад за вас, мам, но Сёме ты уж сама объясни, если захочешь, конечно.
- Завтра мои приезжают, я ведь не просто так дом тут купил, для семьи, так что и познакомимся, и, возможно, проведем обряд партнерства, если Сёма будет не против. – Тихо ответил мне Костя.
- Ладно, будем все решать по мере поступления, пойду с братиком поговорю.
Я встал и вышел из кухни, захватив с собой еще печенья. Не хотелось мешать их личному и нежному, поэтому я решил отвлечь от них и Сёму тоже.
Брата я нашел в саду, он сидел на деревянных качелях, и вяло ковырял носком кроссовки почву.
Я протянул ему печеньку.
- Ну, чего загрустил?
- Стас, мы теперь как параллельные прямые, никогда не пересечемся. – Как-то грустно прошептал он, надкусывая печенье. – Она выкинула нас, да?
- Нет, балбес, просто наша мама нашла свое счастье, ведь она не мешает тебе строить отношения с Зиной?
- Я - это другое. – Он не кричал, он просто был как сдувшийся шарик.
- Почему? – я прислонился к вишне, на ветке которой висели качели.
- Она наша мать, и так странно видеть ее с кем-то кроме отца. – Печально проговорил он.
- Сём, папы нет уже слишком давно, она тоже должна продолжать жить, и наслаждаться каждым моментом.
- Я понимаю. – Он немного оттолкнулся от земли и прислонился к моему боку, я, как всегда, обнял его за плечи. – Но так странно. Сколько этому Косте? Двадцать пять, двадцать шесть - не больше… блин, отчим твой ровесник!
- Возраст не столь важен, главное - отношение, ты же видишь, и дом под присмотром, и мама счастлива, разве плохо?
- Хорошо, – прогнусавил Сёма.
- Ты плачешь? – удивился я. – Сём, ешь печенье и перестань лить слезы, тебя ждет счастливая жизнь с Зинаидой.
- Как мама отнесется к тому, что я через несколько месяцев стану семейным человеком?
- Нормально она отнесется, а потом, ты живешь отдельно, работаешь, учишься. Можешь даже ее обеспечивать, если понадобится…
- Не… с этим Костей не понадобится, ты видел, как он на нее смотрит?
- Видел, Сём. Видел. – Тихо ответил я, наблюдая, как с вишневого листка, в чистое лазурное небо, улетает божья коровка, как ее маленькие крылышки трепещут в теплом воздухе.
Я улыбнулся и подумал о том, что мир совершенен, когда есть к кому вернуться и о ком думать.
Вечером, после ужина и душа, я вышел на террасу дома и, облокотившись о перила, наблюдал за тем, как загораются звезды.
Запястье немного покалывало, и я достал телефон, он в тот же момент завибрировал в беззвучном режиме, я, улыбаясь, нажал на зеленую кнопочку.
- Добрый вечер, я надеюсь, ты видишь те же звезды, что и я? - промурлыкал самый любимый голос на всей планете.
- Нет, мои не такие яркие, любимый.
- Я подумал, что звонить вчера было бы глупо…
- Как ты вообще догадался взять мой номер?
- Я современный Лис. – Любимый фырк. – И немного попытал Зину, она не слишком сопротивлялась и дала даже твою асю.
- Нужно будет поблагодарить её при встрече. – Я улыбался, и прикрыл глаза от удовольствия прошедшей теплой волны. – Ты специально это делаешь?
- Конечно, я не могу ласкать тебя руками, поэтому буду делать это почти физически… - небольшая пауза и шуршание. – Как там твой новый знакомый?
- Хм… ты не говорил, что существуют еще и еноты. – Я улыбнулся, так как волна тепла пошла по руке вверх, задержалась в локтевом сгибе и пошла дальше. – Лисс.
- Он безобиден, пока не тянет ручки к тебе. - Тихий выдох в динамик. – Нравится?
- Он сказал, что его партнером является моя мама. – Я закусил губу и выпрямился. – Что ты делаешь?
Теплый комок, как будто по коже прошлись губы, проскользнул понизу живота.
- Это прекрасно, что он определился. И неважно. – Снова шуршание. – Стас, тебе лучше уединиться.
- Елисей, ты сведешь меня с ума этими манипуляциями.
Я резко оттолкнулся от перил и направился в свою комнату, да, мы делили ее с Сёмкой, но они сейчас с мамой и Костей смотрели телевизор, так что помешать мне никто не мог.
Я зашел в комнату и бросился на кровать, включил громкую связь, стянул спортивные штаны и обхватил рукой каменную эрекцию.
- Я счастлив, что ты не споришь со мной и сразу понял, чего я желаю, – прошептал он.
- Трудно было не понять, лисенок. – Со стоном ответил я. – Но учти, я не хочу привыкнуть к этому…
- Как только ты окажешься в моих объятиях, сразу забудешь о своей руке. – Со смешком.
А теплый комок разрастался по всему телу, я ощущал, как все мое существо расслабляется, и лениво двигал рукой, лаская себя.
- Лис, – тихонько простонал я.
- Знаешь, я обожаю современные технологии, слышимость отличная. – Рыкнул он.
- Скажи мне, что ты делаешь то же самое.
- Ммм… желаешь насладиться своей властью?
- Мечтаю услышать твои стоны.
- Наглый.
- Жаждущий.
- Своевольный.
- Твой.
- Мой! – последнее было нечто невообразимое - стон и рык.
Меня выгнуло, и я утонул в жаре оргазма.
Мы попрощались до следующего вечера. Но он обещал, что я не буду чувствовать себя одиноко, и поверить было в это очень легко, ведь тепло, жар и покалывание в запястье - теперь ассоциировались у меня с желанием и страстью моего рыжего лисенка.
Утро наступило непозволительно рано, с криком петуха, я подскочил и снова ударился о подушку. Сны были странные – мне снился лисенок с полосатым хвостом.
Я улыбнулся и перевернулся, посмотрел на соседнюю кровать, там Сёма возлежал в позе морской звезды.
Я услышал, как мама с Костей проснулись и - скрип пола - вышли на улицу. Он что-то сказал, она звонко рассмеялась - и тишина.
Я улыбнулся и стек с кровати.
Они целовались на крыльце, он обнимал ее за талию, а мама его за шею. И не было в этом ничего такого, не было звериной страсти. Может, Тануки неспособны на животную агрессию?
Я прошел мимо.
- Доброе утро, Стас. – Совершенно спокойно поздоровался Костя.
- Доброе утро, сынок. – Немного смущенное от мамы.
Я обернулся и, улыбаясь, ответил:
- Доброе.
Они облегченно вздохнули.
Ну, не скажу же я им, что почти не вижу без очков, а линзы еще в футляре.
Я умылся в висевшем на улице умывальнике и вернулся в дом, обрел зрение посредством линз, и снова вышел на улицу.
Перед нашей калиткой остановилась машина, довольно знакомая такая машина, я видел ее только пару дней назад на вокзале.
Из нее вышла миловидная женщина и мужчина под два метра ростом, а с заднего сидения, вынимая наушники и позевывая, хмурый Генка.
Я сглотнул. А он, увидев меня, прижался спиной к дверце машины:
- Стасик?..
Глава 17. Тайные дороги.
Что мир тесен, я знал и раньше, но что настолько мал - для меня было удивительно.
Мы стояли и смотрели друг на друга. У Генки в глазах была паника, он нервно запихнул наушники в карман олимпийки и сглотнул, проговорил:
- Мама, папа, это мой одногруппник – Стас Кицуров.
- О, так мы же виделись, вроде, недавно? - Улыбаясь такой знакомой улыбкой, открыл калитку его отец и протянул руку:
- Очень приятно познакомиться, Стас. Меня зовут Харитон, это – моя любимая жена Любовь и наш сын, которого ты знаешь, – Гена.
Он говорил дружелюбно, с задорной улыбкой и искорками смеха в глазах. Я залюбовался этим нереальным весельем, но фальши не почувствовал.
- Мне тоже приятно познакомиться. И с Вашим вторым сыном я тоже знаком.
- Да-да, конечно! – по моему запястью снова прошла волна, и Тануки-старший отдернул руку.
С его лица на мгновение сошла вся веселость и краска.
- Не волнуйтесь, я осведомлен о вашей природе. Единственный, кто пока не в курсе – это мой младший брат Сёмен.
Он пораженно кивнул.
В этот момент из летней кухни, с блюдом, вышла моя мама и за ней Костя.
- Привет! – махнул он рукой и подхватил опешившего Гену на руки, покружил и аккуратно поставил на землю. – Рад, что вы приехали. Мама, – поцелуй в щеку, и женщина сверкает яркой улыбкой, такой же, как у Гены, – Отец, – крепкое рукопожатие. – Познакомьтесь: это Соня - моя половинка.
Я замер.
Не любимая, не женщина, а половинка. Это звучало, как полное принятие, и ему было все равно на реакцию окружающих его людей. Он просто выбрал. И гордился своим выбором.
Из домика вышел заспанный и всклокоченный Сёмен.
- Ээээ?.. – интеллектуально просипел он.
Я обернулся и притянул брата к себе, предупреждая его реакцию.
- Очень приятно с Вами познакомиться, Костя столько рассказывал о… Вас. – Мама немного нервничала, но все же поставила блюдо на скамейку около забора и протянула руку, для пожатия, Харитону.
Но он, не стесняясь собственной жены, обнял мою маму.
- Это честь для нас, быть принятыми в Вашем доме.
Сёмка потер глаза и удивленно спросил:
- Стас, это что такое? И что тут делает Гена?
- А я теперь твой родственник, Сёмка! – воскликнул Генка.
Сёмка обернулся ко мне, потом осмотрел всех присутствующих и вяло так ответил:
- Хорошо, что не снежный человек.
Все застыли.
Я не смог сдержаться и засмеялся, через минуту ко мне присоединились все присутствующие во дворе.
- Нет, малыш, мы не снежные люди, но близко. – Продолжая смеяться, ответил ему Костя. – Пойдемте, мы как раз уже закончили с завтраком.
Взрослое поколение прошествовало в летнюю кухню, я заметил, как мама Гены аккуратно подхватила под локоток нашу мать и что-то с улыбкой начала ей шептать.
Мы втроем остались во дворе. Не было напряжения, ведь мы знакомы уже год.
- Я правда не ожидал, что Костя встречается с твоей мамой. С вашей. – Поправился Генка, немного застенчиво переступая с ноги на ногу.
- Ты на брата совсем не похож. – Отстранился от меня Сёма и пошел вглубь двора, к умывальнику.
- Ну, я больше в маму. – Гена мелкими шажками подошел ко мне и тихо, так, чтобы не услышал Сёма, прошептал: - Стас, ты прости, что не сказал раньше, но я думал, что Елисей тебе рассказал о моей природе.
- Нет, не рассказывал, а ты и не должен был мне объяснять такие вещи.
- На самом деле, я испугался тогда, когда первый раз его увидел, все боялся, что он предъявит права на место и вызовет на бой, я же не могу еще до конца перекинуться, да и слабее я Кицуне.
- У нас были немного другие заботы, Ген. – Улыбнулся я.
- Я рад за тебя. Он верный и ты для него намного больше… - он покраснел. – Как для меня Женя.
Я нахмурился, потому что он немного погрустнел.
- Он не знает, что ты Тануки?
- Не совсем, Женя видел меня и не испугался, но я не могу перекинуться и завершить наше соединение как партнеров, поэтому беспокоюсь.
Я вдруг потрепал его по волосам, Гена застыл, а потом улыбнулся.
- Вот так лучше. А по поводу Женьки - не думаю, что он сможет уйти от тебя. Я, конечно, только недавно узнал о ваших отношениях, но его взгляд на тебя говорит о многом.
- Я знаю, но моя звериная сущность требует полного подчинения партнера, я должен его пометить… а у меня еще зубов нет. – Печально проговорил он.
Сёмен пробежал мимо нас в дом, сверкая хмурым взглядом, из летней кухни доносился веселый смех и разговоры.
- А почему ты не можешь превратиться? – тихо спросил я.
Гена понуро присел на крыльцо, я тоже устроился рядом.
- В сущности, это моя ошибка, в детстве очень не хотел быть тем, кем являются мои родственники, и теперь расплачиваюсь. Папа считает, что это из-за того, что слишком человечен и не воспринимаю себя Тануки. Мы думали, что когда я найду любимого и единственного – это поможет мне перекинуться, но оказалось, что надежда напрасна.
Я задумался. Как-то было непривычно видеть Гену таким расстроенным и грустным, но у него действительно была проблема, и мне казалось, что ее решение где-то на поверхности.
Мой брат сел за моей спиной и тихо спросил:
- Стас, как себя вести-то?
- Сём, ты чего, они же не кусаются. – На мой ответ Генка смешно пофыркал, и я понял, что не совсем прав. – А вести себя нужно прилично и попытаться смириться с маминым счастьем.
- Ты так говоришь, как будто сам уже принял все.
- Принял.
- Стас, прости, я совсем не ожидал и думал, что ночь все по местам расставит, проснулся, а тут еще больше все навертелось. И уж, Ген, без обид, но быть в родстве с твоими одногруппниками - как-то вообще смешно.
- Почему? – удивился Генка.
- Мы же пили вместе, вы, блин, с Женькой спали на полу в моей комнате, а теперь ты мне как бы, вроде, родственник.
Мы не выдержали и рассмеялись, Сёма присоединился к нам через минуту после обдумывания своих слов.
- Это логично, да, но теперь мы сможем пить на легальной основе. – Отсмеявшись, ответил ему Генка.
- Мальчики, идите завтракать! – прокричала мама.
Мы встали и, все еще посмеиваясь, вошли в кухню.
Не было напряга, как бывает при первом знакомстве, Тануки, по-моему, вообще не умели грустить по-настоящему, они смеялись, шутили, рассказывали о себе.
Харитон - оказался директором зоопарка, я на него так смотрел, что он не выдержал и захохотал:
- Нет, Стасик, я серьезно!
Любовь была домохозяйкой, но делала потрясающие украшения и продавала их через свой сайт.
Сам Костя работал в зоомагазине и совершенно не стеснялся своей любви к животным.
Общение с ними было легким, хотя иногда я ловил на себе немного встревоженные взгляды Харитона.
После завтрака мы устроились на покрывале в саду и продолжили знакомство.
- Пап, я думаю, пора рассказать немного о себе. – Нежно улыбаясь, начал самый трудный разговор Костя. – Моя Соня прекрасно осведомлена о моей природе, так же как и Стас, но среди нас есть тот, кто еще не знает, но мне бы хотелось, чтобы он не случайно узнал об этом, а непосредственно от нас.
Сёма хмуро смотрел на него.
- Я так понял, что я один весь такой непросвещенный? – спросил он.
- Да. Только ты не должен винить маму и брата за это, просто так сложились обстоятельства.
- Хорошо, но я бы очень хотел быть в курсе происходящего. – Серьезно кивнул мой брат.
Я специально подсел к нему поближе и обнял за плечи.
- Мы не совсем люди, Сёма, – немного насмешливо начал Харитон. – Есть такая старая легенда о енотах… Жил был енот, и однажды повстречал он на реке девушку, и влюбился в нее всем своим большим звериным сердцем, но как ни пытался он привлечь внимание своей любимой, она лишь смеялась и потешалась над ним, называла милым. Отчаялся енот и пошел за помощью и советом к Богине великой Инари. Выслушала его Богиня и подарила дар – листок. И сказала: «Любовь восхитительна, и ради нее можно пойти на многое, но помни, только взаимная любовь может принести счастье». Обрадовался енот и, поблагодарив Богиню, вернулся к реке и, смотря на свое отражение в воде, положил листок себе на голову. В тот же миг стал он юношей.
Мы все завороженно слушали его голос, и как только Харитон замолчал, Сёма тихо спросил:
- Вы серьезно?
Харитон не стал ничего говорить, но через секунду его очертания поплыли, и перед нами, на задних лапках, сидел енот. Забавные круглые ушки и черный носик принюхивался к запахам вокруг, он, как человек, сложил лапки на пушистой грудке, и я не выдержал, потянулся и погладил его между ушек.
Сёма упал в обморок.
Я отнес его в дом, положил на кровать, рядом сел Гена.
- Ненужно было папе так резко все… - сморщил нос. – Мы редко когда рассказываем о нашей сущности.
- Ген, Сёма просто не готов был услышать такое. Я уверен, он надумал незнамо что, а тут такие милые ушки.
- То есть, если бы отец превратился в волка, было бы проще?
- Намного. – Мы ухмыльнулись друг другу.
- Ты поедешь к Елисею? – после минутной паузы спросил он.
- Да, только пока не знаю, что делать с учебой. Остался последний год, и бросать было бы глупо.
- Мне кажется, что Петрович поможет тебе, если ты попросишь.
- Да, я тоже думал об этом, ведь единственный шанс уехать в сентябре – это перевестись на заочное обучение.
Генка задумчиво накрутил прядь волос на палец.
- Вообще, это единственный вариант, хотя еще можно попробовать мотаться туда-сюда, но думаю, Елисею этот вариант не понравится.
- Ты сейчас совсем другой, - задумчиво рассматривая его, проговорил я. – Когда первый раз вошел в аудиторию, был как пушистый комок счастья. Улыбчивый и веселый.
- Я и сейчас такой, так как это в нашей сути. Но последние дни меня сильно беспокоит моя неспособность перекинуться.
Он вздохнул и выглянул в окно:
- Папа, еще рано, ведь Сёма согласие не дал!
- Но и не отказался!
- Папа, он не успел просто!
Я в замешательстве подошел к окну.
Посреди сада, на который выходили окна нашей комнаты, Тануки устанавливали небольшую кучу дров и веток, в такой мини-костер на Ивана-Купалу. Я даже рот приоткрыл.
- Что это?
- Свадебный костер. – Со смешком ответил мне Гена.
- У кого свадьба? – хрипло спросил Сёма, приподнимаясь на кровати.
Я подошел к нему и серьезно спросил:
- Сём, ты помнишь, что произошло?
- Ага, Харитон – енот. – Истерический смешок. - И почему не оборотень страшный мышь?!
- Сём, успокойся. – Я присел рядом с братом и обнял его, он уткнулся мне в плечо.
- Да я спокоен, Стас, просто, знаешь, не каждый день видишь такое… - он вдруг повернулся к притихшему Гене. – Генка, а ты тоже можешь вот так, как папа твой?
- Возможно, в будущем. – Честно ответил тот.
- Это радует, а то я боюсь, что мама не выдержит, если ее парень превратится в енота в постели. – Потом еще тише прошептал: - Она среагировала нормально, даже не испугалась и уж точно не грохнулась в обморок… Стас, наша мама знала о том, что Костины родные такие? А это значит, что и Костя тоже… енот?
- Сём, это нормально, что мама знала, ведь они вместе полгода, не первый день.
- Стас! Ты слишком спокоен!
- Просто у меня тоже есть секреты.
Сёмка сконфуженно повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем:
- И ты тоже?!
- Что? – ухмыльнулся я.
- Енот, крыска, медведь, а может, коала?
- Сёмка, прекрати истерику. Я человек, тебе ли не знать.
- Ты со своих сборов вернулся какой-то не такой!
- Конечно, ведь я впервые в жизни испытал чувство взаимной любви. – Ответил я и почувствовал, как по руке стремится родное и привычное тепло.
- Стас… прости. – Он обнял меня, а Генка тихо спросил:
- Сём, моему отцу нужен ответ.
- Какой ответ? - отстранился он.
- Для того, чтобы провести брачный обряд, необходимо согласие каждого члена семьи. – Раздался тихий голос Кости от двери. – Я спрашиваю тебя, согласишься ли ты стать мне сыном?
Сёмка дернулся, но я удержал его. Он перевел на меня взгляд и, по-моему, прочел все в моих глазах.
И ту надежду я читал тоже в его, немного испуганных и таких родных глазах, надежду на то, что его не оставят одного, что он сможет реализовать свои мечты, что подставят плечо в нужный момент.
Он перевел взгляд на Костю, и тот сделал шаг к нам, обнимая и меня и его.
- Я… - начал неуверенно мой брат.
- Ты можешь ничего мне не говорить, я ведь не совсем человек и прекрасно понимаю твои чувства.
- Меня, вообще-то, это и смущает.
- Что?
- Что меня обнимает енот-переросток. – Не грубо, скорее, с насмешкой.
- Я буду обнимать тебя, только если ты сам захочешь. – Пообещал Костя.
- Ладно. – Буркнул Сёма. – Я согласен, только с условием, что при мне вы превращаться в ушастых енотов не будете.
- Обещаю, что шокировать так, как мой отец, я не собирался.
- И это прекрасно.
Костя отпустил нас, и мы все вчетвером вышли на улицу. Солнце было в зените. Костер посреди сада тоже горел ярким оранжевым пламенем. Я сглотнул, воспоминания накрыли с головой. Я прислонился спиной к любимой вишне, вдыхая аромат ее коры, и прикрыл глаза, вспоминая его запах и глаза, его нежные губы.
Обряд проходил в полной тишине, мне даже казалось, что вся природа затаила дыхание.
Я не знал, правильно это или нет, но мне не казалось, что все слишком быстро, все шло именно так, как нужно было самой природе.
Мама была облачена в простую сорочку из хлопка, подвязанную лентой, на голове был венок из трав. Костя тоже был одет в простые штаны и рубашку-тунику из светлого ситца.
Они встали перед костром, и Харитон задал им совершенно простой вопрос:
- Клянетесь ли вы перед природой?
- Да, клянусь. – В один голос ответили брачующиеся.
- Клянетесь быть верны друг другу?
- Да, клянусь. – Снова в один голос.
- Клянетесь ли принести потомство?
Любовь шикнула на мужа:
- Нашел, что спросить!
- Да, клянусь. – Не задумываясь, ответили они.
- Вот и ладненько, теперь целуйтесь и прыгайте через костер!
Они повернулись друг к другу, и Костя накрыл губы матери, мягко касаясь, почти мимолетно, и отстранился.
Они перепрыгнули маленький костерок, он был небольшой, просто сложен именно конусом, как настоящий костер для праздников.
У мамы немного опалилась сорочка, но ее тут же потушили, и Костя, легко подхватив ее на руки, весело закружил.
Дальше у нас был небольшой праздничный обед, за которым велась непринужденная светская беседа о рыбалке.
А Генка то и дело отвлекался на смс-ки Женьке.
Я ловил себя на том, что чувствую себя прекрасно, и не хватало только любимого Лиса рядом.
Но я верил, что мы будем вместе всего через несколько недель.
Всего.
Глава 18. Помощь.
- Как ты думаешь, можно ли ему помочь? – тихо спросил я в динамик телефона, на том конце Лис вздохнул:
- Стас, всем помочь невозможно.
- Он все же мне родственник теперь. – Улыбнулся я.
- Да, родственник. Послушай, если он отрицает свою суть, то помочь можно только стрессовой ситуацией, чтобы он понял: он, Гена – это и есть Тануки.
- Я все хотел спросить: почему ты мне не сказал?
- Стас, это не моя тайна, да и что бы изменилось, если бы я рассказал?
- Ничего, я бы не стал относиться к Гене как-то по-другому.
- Тогда не забивай свою голову такими глобальными мыслями, а поезжай к Петровичу и реши вопросы по учебе. – Рыкнул он.
Я улыбнулся.
- Соскучился?
- Стас, у тебя сегодня утро вопросов?
- Я тоже, Лис. Сильно по тебе скучаю. Сегодня ночью мне снился сон, как мы с тобой занимаемся любовью у озера…
- Как только твоя сладкая попка окажется поблизости, я ее зацелую. – Рассмеялся он.
Я тоже, и на моем лице появилась блаженная улыбка, ведь он, кроме того, что рычал, пытаясь подогнать меня, еще и грел – комочек тепла был около сердца. И мне казалось, как будто это его губы целуют меня.
- Надеюсь, что к тому времени я еще буду думать головой…
- И не надейся. – Проурчал он.
А потом тихо замурлыкал мелодию песни, которую я опять не узнал. Я прикрыл глаза, слушая его, утреннее солнце проскользнуло лучами по моему лицу, и я заулыбался сильнее. Было тепло и спокойно.
- Лис, я люблю тебя. – Тихо проговорил я в динамик.
Мелодия прервалась, и он также тихо ответил:
- И я люблю тебя, Стас. – Фырк.
Я решил уехать сразу; как все встали, позавтракав и оставив Сёму знакомиться с новыми родственниками, я направился домой. Меня ждали дела и переговоры.
То, что я рассчитывал уже в первых числах сентября быть вместе с любимым, заставляло меня чуть подпрыгивать и побыстрее решить вопросы, касающиеся учебы.
Петрович встретил меня небритым лицом и выпученными глазами:
- Кицуров? А что это ты тут делаешь?
- Федор Петрович, мне нужно очень серьезно с Вами поговорить. – Ответил я на его вопрос.
- Стас, у меня, между прочим, законные каникулы, ну хоть пару дней я могу обойтись без вас?
- Тогда на первое сентября у тебя будет красный нос и заплывшие глаза… - заулыбался я.
- Ладно, уделал, проходи. – Он посторонился от дверного проема.
Квартира Петровича представляла собой склад всего, чего можно иметь человеку, увлекающемуся всем понемножку. На маленькой тумбочке в коридоре ютились статуэтки Будды и одежные щетки вперемешку с рыболовными снастями, и подпирал все это сложенный велосипед. Вешалка для одежды напоминала скорее гору – на ней была и зимняя, и демисезонная, и даже несколько рубашек висели в общей массе. В единственной комнате было еще интересней – везде были учебные планы и карандаши с ручками, фортепьяно было завалено пакетами от чипсов. Я нашел взглядом единственное чистое от хлама кресло и сел в него, Петрович, не утруждаясь, скинул вещи с другого и устроился в нем.
- Стас, у тебя такой вид, что можно подумать, в твоей квартире чище?
- Намного, – улыбнулся я.
Петрович хохотнул.
- Чаю, может?
- Да, было бы неплохо, а то я только что с поезда.
- К матери ездил? – спросил он, удаляясь в кухню.
- Да, мы с Сёмкой ездили, я хотел поговорить с ней об отъезде.
- Ты все же решился? – возвращаясь с двумя алюминиевыми кружками, спросил Петрович.
Я взял предложенную кружку и отхлебнул чай – он был терпкий и немного горчил, но, на удивление, вкусный, с лимоном и бергамотом. К чаю у моего преподавателя был «Желтый полосатик», я не стал смеяться и взял одну рыбку.
- Я решил это с самого начала.
- Не буду задавать вопрос, почему он сам не может приехать к тебе. Но так как ты пришел сейчас сюда, могу предположить, что ты хочешь перевестись на заочное отделение?
- Если это возможно, то да, я бы очень хотел перевестись.
Он улыбнулся.
- Стас, это будет нелегко сделать, все же последний год, дипломная работа… тебе все равно нужно будет мотаться к нам.
- Это неважно, хотя бы не каждый день.
- Кицуров, я же не сказал - невозможно, я сказал, что помогу. – Он отхлебнул чай из кружки. – Он настолько дорог тебе?
Я поднял на Петровича глаза и четко проговорил:
- Больше, чем учеба.
Он улыбнулся:
- Когда-то я тоже был молодым и горячим, но, к сожалению или счастью, любовная лихорадка у меня началась позже.
- Петрович, не начинай свои байки из хаты. – Я съел еще одну рыбку и допил остатки чая.
- Когда ты сможешь поехать со мной и оформить бумаги на перевод? – отставляя кружку, спросил он.
- Хоть завтра.
- Молодость. Ладно, завтра, так завтра.
Мы еще посидели и поговорили, с ним было легко, хоть возрастная пропасть была и огромной, но Петрович никогда не зацикливался на этом, и другим не позволял.
Уезжая от него уже вечером, я думал над другой проблемой – Гена.
Не то чтобы у меня был определенный план действий, но и совсем спонтанно действовать не хотелось, поэтому я набрал номер того, кто был заинтересован.
- Привет, Стас. – Как будто ожидая моего звонка, отозвался Женька.
- Привет. Не занят?
- Нет, и даже готов с тобой встретиться.
- Отлично, тогда подъезжай ко мне.
Он не ответил, а просто положил трубку. Это было согласие.
Дома я принял душ и поставил кастрюлю, чтобы сварить макароны, и в тот момент, когда я засыпал рожки в кипящую воду, раздался звонок в дверь.
На Женьку страшно было смотреть, он был какой-то бледный и с синяками под глазами.
- Привет, Стас. – Вяло.
- Это что за вид?
- Странно, что у тебя не такой, ты от своей пары еще дальше, чем я. – Также вяло и прислоняясь к косяку виском.
- Так, давай заходи, буду тебя реанимировать.
- Мне поможет только мягкий Генин задик. – Мы улыбнулись друг другу.
- Проходи давай.
Женька прошел, наконец, в квартиру и скинул кеды, мы устроились на кухне, я, как радушный хозяин, предложил гостю ужин, и гость не отказался.
Он ел вяло, в основном гоняя рожки по тарелке, иногда вздыхал, и все время смотрел на телефон.
- Жень, ты ведь в курсе проблемы твоей пары?
- У нас с Генкой секретов друг от друга нет, Стас.
- Ты так плохо себя чувствуешь, потому что Гена не завершил обряд?
- Таких подробностей я не знаю, Генка вообще первое время был такой шуганый, хотя и не скажешь по нему, нам было не сложно сойтись, было сложно понять его поведение. А когда он открыл мне всю правду, я не поверил, а доказать он мне не смог и разозлился, тогда у него на голове появились уши, и хвост вырос полосатый.
- Так ты смог спровоцировать это?
- Я не знаю, но Гена говорил, что раньше вообще не мог даже этого. Так что возможно. – Вздохнул Женя.
- Тогда есть возможность помочь ему завершить обращение… - задумчиво проговорил я.
- Стас, ты у нас прям Чип и Дейл в одном лице. – Вяло усмехнулся Женька.
- Жень, ты прилечь не хочешь?
- Ну, еще не хватало прилечь… я в норме, просто вялость страшная.
Я нахмурился и подумал, что если бы Лис не завершил обряд, я, наверное, выглядел бы хуже, чем Женька, все же Тануки слабее моего лиса.
- Так что ты предлагаешь? – спросил меня он, после того, как мы поели и я помыл посуду.
- Хм… есть единственный способ помочь Гене – стресс.
- Каким образом создать стрессовую ситуацию? – удивленно приподнял брови Женька.
- Сейчас, в связи со свадебным обрядом его старшего брата, он переживает, что не может обратиться, сильнее обычного, так нужно этим воспользоваться – например, сказать: раз он не может завершить обряд, ты его больше не любишь, и вы расстаетесь…
Женька подскочил на стуле:
- Стас, ты в своем уме? Это его убьет!
- А может, приведет совсем к другому результату. Вы партнеры, и вашу связь нужно закрепить! Он знает, как ты страдаешь, когда он далеко?
- Нет. – Хмуро ответил он.
- Жень, ты серьезно сейчас?
- Как только он на расстоянии вытянутой руки - мне лучше, и Гена не замечает моего состояния.
- А если просто поговорить об этом, рассказать, что на самом деле происходит?
- Я не хочу его расстраивать, Стас, ты бы видел, как он сияет, когда рядом…
- Жень, я тоже не хочу делать ему больно, но рассказать о том, что тебе плохо без него, ты просто обязан. Он ведь не знает, что ты страдаешь.
Он задумчиво водил пальцем по столу и смотрел куда-то сквозь меня, я сел на табурет и положил свою руку на его, сжал.
По моему запястью не пошла волна боли, просто теплый комочек немного сместился, и перед внутренним взором предстал мой лисенок с торчащими мягкими ушками.
Женька вздохнул:
- Ладно, я подумаю, как это лучше сделать, но, Стас, я хочу сделать это сам.
- Я не собирался присутствовать при этом.
Он улыбнулся и кивнул.
Мы посидели еще несколько часов, обсуждая план, и потом Женька ушел домой, я вызвал ему такси, так как к вечеру он вообще не мог двигаться и только вяло улыбался.
Ночью мне снова снились сны с участием моего лисенка, таких эротичных картин я не видел даже в пубертатный период.
После встречи с деканом и подписания всех бумаг, что стало для меня полной неожиданностью - мне легко позволили уйти на заочное отделение, даже не спросив причины такого решения.
С Петровичем было легко и просто, и я всегда предполагал, что он только с виду такой весь непосредственный и непонятливый, на деле он оказался наделен спокойной властной силой. И, при виде его и меня, директор только и смог, что протянуть мне документы.
Приближаясь к дому, я раздумывал о поездке к любимому, которую запланировал на завтра, и совсем не ожидал увидеть около своего подъезда высокую, немного сутулую фигуру Валерки.
- Валер, какими судьбами?
Он обернулся, и я понял, что у моих одногруппников явно тяжелый период.
Валерка тоже был серого цвета и с лихорадочно блестящими глазами.
- Не знал к кому обратиться, а потом вспомнил о тебе… - он сглотнул и сделал шаг ко мне, мое запястье обожгло, и я, превозмогая боль, пожал его руку.
- Что случилось?
- Стас, у меня свадьба через две недели. – Облизал Валера губы. – Барашкова-старшая просто вцепилась в меня, а ее отец оказался таким дипломатом, просто ужас… Я сбежал сразу, но они приехали ко мне домой всей семьей и заключили деловой контракт! С моими родителями говорили долго и нудно, в заключение показали УЗИ Люси и развели руками. Я весь разговор продержал девчонку за руку. Ты знал, что Люся боится своих родителей, как огня?
Я смотрел на него, и вдруг потянул его на лавочку около подъезда, мы сели, Валерку трясло.
- Валер, все ведь к тому и шло?
- Да, но так быстро…
- Что ты хотел, девушка беременна, и ее родители не хотят, чтобы ребенка потом пришлось усыновлять.
- Да, но таким нахрапом, моя мать потом целые сутки лежала со страшной мигренью. – Он закрыл лицо руками.
- Валер, вся эта ситуация как-то повлияла на твое отношение к Люсе?
- Нет. – Глухо ответил он, не убирая руки от лица. – Я понял за эти дни, что она мне подходит, и не потому, что в ней мой ребенок, а потому, что она именно тот человек. Для души, понимаешь?
- Да, понимаю.
- Но только ради нее я не смогу терпеть таких людей, как Барашковы-старшие…
- Валер, у каждого хорошего человека есть плюсы и минусы.
- Да, и у Люси один большой минус – ее родители.
Я улыбнулся, и Валерка тоже убрал руки от лица и заулыбался.
- Что вы решили по поводу свадьбы?
- О, по контракту – я должен ее обеспечить всем необходимым и даже свадебным платьем… Но это не проблема, проблема в том, что они хотят, чтобы мы жили с ними!
- Валер, это в твоих силах изменить.
- Стас, я не знаю, как им доказать, что я люблю их дочь?
- Одно то, что ты пришел и взял на себя ответственность – разве не доказательство?
- Для тебя, для меня и даже для моих шокированных родителей, но не для них. – Скривил он губы.
- Тогда организуй свадьбу и сделай этот день самым счастливым для Людмилы, и не переборщи, а сделай все просто и в то же время шикарно. Люби её, а не делай назло её родителям.
- Иногда завидую я тебе, Кицуров, но твоя рассудительность и собранность уже достала. – Рассмеялся он. – Но спасибо, ты помог мне немного устаканить мысли.
- Я рад тому, что у тебя все не остановилось на полпути.
- Да разве с этими зверюгами с улыбками акул можно по-другому?
Мы снова рассмеялись, и к Валерке незаметно возвращался румянец и искры в глазах, он расправил плечи и улыбался.
Руку жгло так, что я прикусил язык, чтобы не кричать от боли.
- Ладно, побегу, а то они подумают, что я решил бросить их дочь.
- Давай, Валер.
Мы встали с лавочки, и он отошел на несколько шагов, потом повернулся и проговорил:
- И не забудь, приглашение я тебе пришлю одному из первых!
- Договорились.
И он удалился в сторону остановки, пружиня шаг.
Я взлетел по лестнице в квартиру, по пути набирая номер Елисея:
- Лис, перестань! – прошептал я.
- Моя ревность бесконтрольна, Стас. – Совершенно спокойно ответил он мне.
- Он приходил просто поговорить, каждому из нас необходимо иногда просто поговорить о своем.
Я сел на свою кровать и потом откинулся на нее. Запястье все еще жгло.
- Приезжай. – Вдруг тихо прошептал он. – Я умираю без тебя, я так хочу быть ближе, приезжай, Стас…
- Лис…
Он повесил трубку и не дал мне договорить.
Мой гордый рыжий Кицуне.
С того разговора прошла неделя, я уже начал дергаться, потому что он не отвечал на звонки и смс-ки, на письма и на то, что я пытался достучаться до него.
На том конце была глухая стена, но в то же время, в одну из ночей, я почувствовал такой всплеск негативных эмоций, что хотел рвануть туда с рассветом, не получилось, меня закрутили обстоятельства.
Свадьба Валерки, Гена и Женя, Сёма, который скучал в одиночестве, так как Зина не приехала через обещанную неделю.
Я пытался помочь всем – но кто поможет мне?
После еще одной недели затишья я не выдержал, и прямо на свадьбе набрал его номер:
- Стас, все в порядке. – Ответил он почти сразу.
У меня был ступор, который я никак не мог себе объяснить.
- Лис, что случилось?
- Ничего.
- Елисей! – я ушел от шумных гостей в туалет и прислонился к кафельной стене.
Валерка с родителями действительно постарались. Свадьба получилась пышной, и невеста была под стать жениху, такая яркая и похожая на маленькую принцессу, платье было выбрано специально так, чтобы скрыть раннюю беременность. Хотя о ней знали почти все, и даже дальняя родственница из Мурманска, это не помешало веселиться и радоваться на этом мероприятии даже ей.
- Стас, все действительно уже в порядке.
- Просто скажи мне, что случилось? Прошу.
- Это отец, – мягко проговорил он. – Все уже разрешилось.
- Ты уверен?
- Да, не переживай и прости за мое молчание.
- Я испугался за тебя. – Тихо прошептал я в динамик.
- Знаю.
- Я приеду… завтра. – На том конце было молчание. – Лис?
- Я буду ждать.
Я сам нажал на красную кнопочку, и запрокинул голову, ударился о кафельную плитку.
Отец?
И как же я забыл об этом факторе?