Глава 9. Лисья любовь.
Валерка лишь странно посмотрел на меня и отпил из жестяной кружки горячий чай.
- И всё же, как ты умудрился жить с такой тайной?
Я поднял на него глаза и улыбнулся.
- Это легко, когда точно знаешь, что скрывать и где прикрыть белые пятна.
- Мать знает?
Его интерес меня совершенно не трогал, если бы он проявил его чуть раньше, всего несколько дней назад, я бы был счастлив, а сейчас рану на запястье немного прошило болью. Я улыбнулся шире.
- Нет. Мы ведь с Сёмкой отдельно живем, поэтому её не трогают наши проблемы и она многое не видит, хотя из дома я ушел именно по причине моей открывшейся ориентации, но маме было не до этого.
Валерка заглянул в корзинку и хмыкнул.
- Любовь - такая интересная вещь… вон, даже непонятный парень с красной косой печет пирожки и снабжает ими совершенно незнакомых людей… - задумчиво проговорил он, вытаскивая один румяный пирожок из корзинки и откусывая.
– Вкусно. – Прожевал. – Ты мне, Стас, так и не сказал – хорош он или нет?
- И не отвечу. Это личное, а мы с тобой, по твоим же словам, даже не друзья.
Он снова хмыкнул и доел пирожок. Лагерь начал просыпаться, и я подвесил еще раз чайник на крепление. Валерка продолжал буравить меня нечитабельным взглядом, а когда подошли Зина и Катя с Ирой, прищурился и проговорил:
- Стас, а пойдем-ка, поговорим в тенечке?
Я немного удивился, но понял сразу. Зина нахмурилась:
- Никуда он с тобой не пойдет! – воскликнула она, Ира и Катя переглянулись. Я открыл корзину, и девчонки ахнули, присели на бревно и тут же вкусили подношение Елисея.
- Обалдеть, где ты их взял в лесу?
- У нас очень добрый лесничий. – Ответил я, Валерка ухмыльнулся и уже раскрыл рот, но получил подзатыльник от Зинаиды.
- Молчи, Валера. – Прошипела она.
- Если только за вознаграждение, моя валькирия.
Зина замахнулась в очередной раз, но Валерка увернулся и, смеясь, поймал её руку, поцеловал пальцы. Все, кто был в эту минуту у костра – замерли.
А он смотрел только на меня, облизал губы и снова ухмыльнулся.
- Стас, я бы, на твоем месте, его прибила. – Подала голос Ирина. – Он же внаглую облизывает пальцы твоей девушки…
Я вздохнул.
- А вот теперь и поговорить можно в тенечке. – Ровно проговорил я, вставая с бревна. – Девочки, я опять на вас оставляю завтрак для страждущих. Надеюсь, «провизия» закончилась?
- Нет, там еще бутылок шесть водки и пива много. – Отчиталась Катя.
- Плохо это или хорошо, но похмеляться не давать. Скажите Петровичу, что это мое личное распоряжение, пора заниматься исследованиями природы, а не дна стакана.
Они закивали, а мы с Валеркой покинули место костра и, не сговариваясь, пошли в мою палатку.
Я откинул полог и залез на спальник, скинул обувь, он проделал то же самое. Молча.
- Итак… - задернул полог.
- Что тебе нужно? Ты же видишь, Зина не воспринимает тебя, как парня.
Он усмехнулся.
- Я прошу не мешать мне, и никто не узнает твой секретик.
Он немного подался вперед и тихо прошептал:
- И теперь не только твой, но и твоего обожаемого Лиса.
Если бы не знал, что только я вижу моего лисенка настоящим, то после слов Валерки - засомневался бы. Он так проговорил это «Лиса». Со знанием дела, с интонацией, не требующей подтверждения, с прищуром понимания в глазах.
Я вздохнул:
- Валер… - но договорить нам не дал некий странный шум в соседней палатке.
- Ммммхммм… Женяяяяя!
У Валерки округлились глаза, и он вдруг прыснул и уткнулся мне в плечо.
- Блин, у нас тут секрет на секрете. – Задыхаясь от сдавленного смеха, прошептал он. – Но я тебе обещаю, за купание в этом озерце и за испорченные кроссовки – отомщу.
- Женька, глубже! – не унимался Генка.
Я не выдержал и рассмеялся в голос.
- Мальчики, потише! - заорал Ромка из своей палатки. – А то весь лес сбежится посмотреть, куда там Женька тебе, Генка, поглубже!
- Заткнись, Ржевский, и дай парням насладиться друг другом! – услышали мы голос Ирки.
Я упал на спальник и начал кататься от смеха.
- Бля, все всё знают и нормально реагируют… - ржал Валерка.
- Кицуров, Уранов, а вы что делаете в палатке вместе, неужели Стасик, наконец, удосужился затащить Валерия в постельку? – раздался совершенно бодрый голос Петровича.
Валерка прекратил ржать и вылетел из моей палатки со свистом.
- Я сейчас тебе, Петрович, покажу, как меня приписывать к этим, с ума сходящим по чужим задницам! – прокричал он на Петровича.
- А чего, у тебя такая милая задница! – отпарировал Петрович, я начал икать и уткнулся в спальник лицом.
Я не боялся Валериных угроз. Мне было, по большому счету, наплевать на него. Просто не хочу нервировать Зину и Сёмку, и, конечно, моего лисенка.
- Аааа... дааа! – на пике прокричал Женя.
- Ну, слава тебе яйца, я уж думал, у вас не выйдет, ребята! – флегматично прокомментировал Паша Вьюнов из дальней палатки. Раздался дружный смех.
Я скинул свитер и укутался в спальник. Две ночи я провел просто шикарно, но только сейчас почувствовал, как устал.
Ресницы слипались от смешливых слез, и я улыбался, когда погрузился в свой спокойный сон.
Разбудил меня отодвинувшийся полог и тихое Генкино:
- Стасик, а… Стасик.
Легкое покачивание на волнах сна постепенно проходило и заменялось Генкиной рукой.
- Что, Ген? – тихо и хрипло спросил я.
- Ты целый день спишь, девчонки волнуются уже, да и Петрович с ума сходит по «провизии», а она у тебя тут… Стасик. – Он прилег рядом, и его тонкие пальчики убрали мне волосы со лба.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Зину может позвать?
- Я просто прекрасно себя чувствую. Я две ночи не спал, Генка. – Я разлепил глаза и в упор уставился во встревоженные карие глазенки моего одногруппника.
Я раньше не замечал, что Генка симпатичный. Такой немного детский, и в то же время по-взрослому изящный. С шоколадными глазами, с разрезом как у кошки, и не длинными, но пушистыми ресницами.
По запястью прошел разряд боли, я скривился и улыбнулся про себя. Мой ревнивый Лисенок. Разлилось тепло, и я вздохнул, сел.
Голова кружилась, так как я только ужинал и больше ничего не ел.
- Тебе поесть надо. – Со знанием дела проговорил он.
- Что-то тихо? Где все?
- Не волнуйся, большинство у костра, а остальные занимаются сбором данных для лабораторной. Пойдем, уже время ужинать.
Я поймал его за руку и Гена удивленно повернулся.
- Ген, а давно вы с Женькой встречаетесь?
Гена покраснел, я даже в темноте палатки видел этот яркий румянец.
- Ну, да. Ты не замечал? – немного запинаясь, ответил он.
- Нет, я думал, вы лучшие друзья. – Я, наконец, проснулся окончательно и включил небольшой фонарик, подвешенный к потолку палатки. Генка зажмурился и заулыбался.
- Мы не афишируем наши отношения, это никому, кроме нас, не нужно. Ты же прикрываешься Зиной, но, если честно, многие знают, что тебе нравится Валера. – А после этих слов он покраснел еще больше и тихо проговорил. – Но твой выбор нам с Женькой нравится больше. – И подмигнул, мы рассмеялись.
- Вы хоть предохраняетесь? А то все же лес…
- Стааас, ты как моя мама. – Послышался голос Женьки, и полог отодвинулся, он залез в палатку.
– У нас с этим проблем нет и не надо нам поставлять резину, я тебя умоляю! – серьезным шепотом проговорил он, а потом не выдержал и засмеялся, Генка ему вторил. А потом прислонился к плечу Жени и тот его обнял за талию.
– Я пришел тебя спасти, мой малыш, от этого страшного и серьезного человека. – Опять смеясь, проговорил он.
- Стас не страшный, а очень даже… особенно когда в линзах. – Улыбаясь, ответил ему Гена, я удивленно смотрел на них.
Между ними были искры, нежные, страстные, и я даже видел, как они циркулируют туда-сюда. Женька немного нахмурился и обиженно прохныкал:
- Я уже не прекрасный принц с гитарой? Кошмар какой, романтик с железной волей пользуется большей популярностью, чем я… Оооо, я умираю от разрыва сердца, и Вы, мой юный друг, должны меня вылечить… страстными объятиями!
Генка довольно заулыбался и обнял его.
- Шут ты, а не романтик. – Прошептал он ему в шею.
- Так, ребятки, а идите-ка вы к себе. – Остановил я их, они обернулись на меня, как будто только поняли, что не в своей палатке находятся и немного отстранились друг от друга. Заулыбались.
– Не забудьте о лабораторной работе и о том, что сегодня вечер трезвости, и еще о резине, конечно!
- Стас! – в один голос проворчали ребята, вылезая из моей палатки.
Я снова растянулся на спальнике. Есть хотелось очень, и я нашарил свитер и надел, нашел куртку и уже собирался встать и надеть её, как полог снова отодвинулся, и я увидел Зину, с тарелкой и пакетом.
- Я решила, что тебе всё же нужно поесть, Стас.
- Спасибо, я уже почти нашел в себе силы встать. Ты меня спасла.
Она улыбнулась, отодвинула край спальника и поставила на пенку миску с картошкой и сосисками, с краю миски было немного кетчупа. Открыла пакет и протянула мне пирожок.
Я наслаждался поздним ужином, а она сидела и разглядывала меня, а потом тихо проговорила:
- Ты изменился. Вчера ещё не так сильно было заметно, но сейчас… ты не только светишься изнутри, но и даришь этот свет другим, Стас. Пока ты спал, Валера наехал на Генку…
Я вскинул голову, она покачала головой.
– Нет, не по этому вопросу, просто что-то там у них не сложилось в ответах… И Женя не успел вступиться за партнёра. И ты не представляешь, Генка сам ответил, первый раз его видела таким, а когда Петрович робко сказал, что надо бы тебя разбудить, он и ему высказал всё, что думает.
- Отлично, стоило мне, как спящей красавице, уснуть на день, а даже не на сто лет, как вы тут все переругались. Кто пострадал?
Зина рассмеялась моей грустной рожице и спокойно ответила:
- Пострадавших нет, мой командир.
- Как так, а морально?
- Ну, тогда трое.
- Трое? – удивился я.
- Да, Петрович, так как ему ни за что досталось. Валера, которого чуть не заклевал и не забил бамбуковым шлемом Генка, и которого потом жалела Люся в своей палатке. И, как ни странно это прозвучит, Женя, потому что ему пришлось успокаивать возбужденного Геннадия.
Я улыбнулся, представил, как они успокаивались.
– А так, мы совершенно в порядке, правда, вода кончается, и завтра с утра надо бы в деревню сходить, чтобы пополнить запасы.
- Надеюсь, не «провизии»? – засмеялся я.
- Нет. Это мы спрятали в надежное место. – Зина указала на кучу пакетов в углу палатки. – Стасик, ты кушай и не волнуйся, ладно?
- Зин, а сколько времени?
- Одиннадцать почти, мы у костра все собрались, ты, если хочешь, присоединяйся к нам. – И с этими словами она оставила меня и мой поздний ужин.
Я в тишине доел и надел куртку, вышел в вечер.
На улице, в отличие от палатки, было темно, и последние лучи солнца уже зашли за кроны деревьев.
Я встревоженно посмотрел в сторону озерца, но ничего рыжего там не промелькнуло.
Я нахмурился и пошел к костру, сполоснул тарелки и присел рядом с Женькой. Он снова взял гитару и наигрывал мотив очередной девчачьей баллады.
Я огляделся: Люся сидела от Валеры далеко и даже не смотрела в его сторону, понятно, не помирились, или же не пытались. Ирина и Ромка же сидели близко, и я даже различил в свете яркого пламени, как Роман нежно сжимает ее пальцы. Но на лицах все тоже равнодушие. Все остальные смотрели на Женьку, и он затянул:
- Где-то багульник на сопках цветет,
Кедры вонзаются в небо...
Кажется, будто давно меня ждет
Край, где ни разу я не был.
Возле палатки закружится дым,
Вспыхнет костер над рекою...
Вот бы прожить мне всю жизнь молодым,
Чтоб не хотелось покоя.
Знаю, что будут, наверно, не раз
Грозы, мороз и тревога...
Трудное счастье - находка для нас,
К подвигам наша дорога.
Где-то багульник на сопках цветет,
Кедры вонзаются в небо...
Кажется, будто давно меня ждет
Край, где ни разу я не был… – последний куплет мы уже тянули все вместе, кто как мог и умел, но это и делало эту песню неповторимой.
- Это великолепно! Женя, ещё давай, только что-нибудь наше… - воскликнула Катя.
- Женское? Эт не ко мне, моя дорогая Катерина… Но…
Любовь - стараясь удержать,
Как шпагу, тянем мы вдвоём.
Один - к себе за рукоять,
Другой - к себе за остриё,
И рук, сжимающих металл
Ему не жаль, ему не жаль,
Покуда сам не испытал,
Как режет сталь, как режет сталь…
- Блин, ну ты всегда так, Евгений! – рыкнула Ирка.
Я смотрел на них и улыбался. У меня у самого в сердце было уютно и тепло, меня грел рыжий комочек.
Я приподнял тонкое запястье Генки, сидевшего рядом со мной, и посмотрел на время. Было почти полдвенадцатого, а Лиса всё еще не было.
Я с тревогой обернулся к озеру и вдруг заметил рыжую вспышку, а потом он вышел на поляну. Запыхавшийся, грязный, весь в листве.
Я подскочил и кинулся к нему.
Ребята не обратили на нас внимания, но я почувствовал Валеркин прожигающий взгляд.
Но в тот момент, когда родные, сильные руки обняли меня, мне стало всё равно, кто что подумает.
- Привет, Лисёнок. – Прошептал я ему.
- Прости, я опоздал.
- Не проси прощения, я всё понимаю.
От него пахло листвой и мхом, он был во влажных джинсах и рваной кофте, но медовые глаза светились и улыбались.
- Хотел сначала помыться, но подумал, что будет еще поздней и ты, возможно, уже будешь спать, ведь два дня не спал из-за меня… Стас… - он утянул меня немного в тень деревьев, хотя в этом не было необходимости, нас не было видно, ведь было темно.
И накрыл мои губы. Я сразу раскрылся ему навстречу, позволил взять инициативу, полностью покорился и отдал себя. Лис, не отрываясь от моих губ, скинул кофту.
- Лис… тут…
- Да, мой мальчик, именно тут. – Отстраняясь от меня и разворачивая к стволу ближайшего дерева лицом, ответил он.
- Мммм…
- Тебе придется вести себя потише. – Рука с когтями быстро справилась с моими джинсами, и он сжал мою ягодицу. Его трясло. – Я так соскучился.
Я уже не мог говорить, его желание передалось мне, и я выгнул спину и схватился за кору дерева, терпко пахнущую смолой.
Елисей прикусил мне мочку уха, и я шикнул.
Он отстранился и смочил пальцы слюной, прижался ко мне и, по-возможности мягко, ввел в меня сразу два.
- Не надо. Только резинку бы… - посетовал я.
- Это есть, а вот смазки нет. – Прорычал он и зашуршал джинсами и упаковкой от презервативов. – Потерпи, пожалуйста, я потом всё залижу, ты только расслабься.
Я зажмурился, когда он резко вошел в меня и зажал мне рот рукой, а второй обнял за талию и прижал к себе так сильно, что я даже дышать не мог.
- Ааам… - всё равно вырвалось у меня. Почти вскрик.
- Потерпи, Стасик, потерпи. – Он повернул мою голову и начал слизывать слезы.
– Я животное. Прости…
Я вздохнул и прокаркал:
- Двигайся.
Он рыкнул и схватил меня за бедра, я лишь успел придержаться за ствол дерева, он начал вколачиваться в меня. С каждым толчком я расслаблялся, а он всё больше ускорял движения, старался кончить быстрей.
Я завел руку и переплел наши пальцы, и вдруг движения его бедер стали плавными, а он наклонился и тихо прошептал:
- Спасибо, любимый. – Мягко и плавно, обхватил рукой мой член, доставляя удовольствие и уже не думая только о себе.
Я закусил рукав свитера, стараясь не орать на весь лагерь.
Последний толчок, и я излился на траву, а мой Лисёнок кончил в презерватив.
Отстранился, снял его, завязал и положил в карман расстегнутых джинсов.
Я повернулся и облокотился на ствол многострадального дерева, вымученно улыбнулся. Лис несмело подошел ко мне и мягко прильнул. Я погладил прижатые к голове ушки.
- Елисей?
- Я сегодня был на болотах, а там атмосфера ужасная, взбесили капканы ещё… Прости, я не должен был сегодня приходить, но обещал.
- Всё хорошо, слышишь, я не злюсь. И если бы ты не пришел сегодня, я бы волновался.
Он поднял на меня виноватое лицо и, смотря своим восхитительными медовыми глазами, прошептал:
- Пойдем ко мне?
Я улыбнулся и покраснел.
– Стас?
- Я не смогу двинуться с места.
Он закусил губу и отстранился, поправил мою одежду и подхватил меня на руки.
- Не нужно двигаться.
Я ничего не ответил и позволил ему унести меня, от звонкого Женькиного голоса, в свою уютную избушку.
Он внес меня и устроил на своей полуторке, потом скинул с себя одежду и растопил печь. Через десять минут, с тазиком и мягкой губкой, он нежно обтер меня в самых интимных местах.
Устроил поудобнее и выдал журнал, сам ушел «принимать душ».
Я полежал минут пятнадцать и не выдержал, встал и накинул плед на плечи, вышел из домика, обошел его и вошел в предбанник.
Когда я открыл дверь в саму баню, меня тут же укутал плотный пар, я скинул плед и вошел в помещение.
Он стоял с намыленным, пахучей пеной с липовым ароматом, телом и что-то мурлыкал.
- Может, спинку потереть?
Елисей улыбнулся, конечно, он слышал меня и даже, наверное, почувствовал моё приближение и ничуть не удивился.
- Если ты хочешь.
- Хочу. – Я взял протянутую губку и приблизился к нему вплотную. Намылил ровную спинку, отбросил её и мягко прошелся руками по гладкой коже.
– Елисей… я тоже люблю тебя.
Мне было очень сложно произнести эти такие простые слова. Я почувствовал, как все во мне вторит радости и восторгу обладания этим существом. И то, что признался, произнес то, что чувствовал, сделало счастливым не только меня.
Он повернулся и обнял меня за талию, притянул к себе еще ближе, вжимаясь в меня всем телом.
- Любовь – это слишком мало, Стас. Я чувствую намного больше. Понимаешь?
Я кивнул.
Я действительно понимал его.
Без слов, без каких-то громких высказываний. Он только мой, и я только его.