– Ричардс! – прогремел мощный голос. – Это ложь. Выходи.
– Я выхожу, – пророкотал он в ответ. – Но прежде чем я это сделаю, выслушайте мои требования. Дайте мне реактивный самолет с полными баками горючего, готовый к отлету,с экипажем на борту. Это должен быть «Лакхид» или «Дельта Сеперсоник», горючего должно хватить примерно на три тысячи километров. Все это должно быть готово через полтора часа.
Камеры стрекотали и подкатывались ближе. Хлопали лампы-вспышки. Пресса тоже была начеку. И конечно же, чувствовалось психическое давление незримо присутствующих полумиллйарда зрителей. Они стали реальной силой. И все это приобрело реальность. А 25 килограммов «Черного Ирландца» Ричардса скорее всего были всего лишь выдумкой его блестящего преступного склада ума.
– Ричардс! – Человек в темных слаксах и белой рубашке с закатанными, несмотря на прохладу, рукавами начал расхаживать за беспорядочно стоявшими машинами без опознавательных знаков на расстоянии полусотни метров ниже помещения 16. Он держал в руках мегафон, который был еще больше мегафона Ричардса. С этого расстояния Амелия смогла рассмотреть, что на носу у него –маленькие очки; они поблескивали в лучах заходящего солнца.
– Меня зовут Эван Маккоун.
Это имя, разумеется, было ему знакомо. Они хотели поселить страх в его сердце. Он даже не удивился тому, что этот страх немедленно возник. Эван Маккоун был Главным Охотником. Ричардс всегда считал его прямым потомком Дж. Эдгара Гувера и Генриха Гиммлера. Маккоун выполнял функцию стальной прокладки в катодном устройстве Сети трансляции. Пугало. Этим именем можно было стращать детей. Если ты не прекратишь баловаться со спичками, Джонни, я выпущу из кладовки Эвана Маккоуна.
В мгновение ока он припомнил голос из сна: Так ты и есть тот самый человек, братишка?
– Ты лжешь, Ричардс. Нам хорошо это известно. Человек, не достигший уровня GA, не может иметь доступ к динакору. Отпусти женщину и выходи.Мы не хотим, чтобы она тоже погибла.
Амелия издала слабый, шипящий звук. Ричардс пророкотал:
– Малыш, этот номер не пройдет. Динакор можно купить на улице почти в каждом квартале, были бы деньги. А у меня они были. Деньги Федерации Игр. У вас остался час и двадцать шесть минут времени.
– Не пойдет.
– Маккоун!
– Да?
– Я сейчас пришлю вам женщину. Она видела «Черного ирладца» – Амелия смотрела на него, оцепенев от ужаса. – Ты лучше имей в виду вот что: остался час двадцат пять минут. Я не шучу, болван.Один выстрел, и мы все взлетим на луну.
– Нет, – прошептала она. И губы ее округлились от изумления. – Ты не можешь рассчитывать, что я буду лгать ради тебя.
– Если ты этого не сделаешь, я погибну. Я ранен, я устал, я едва соображаю, что говорю, но я знаю, что это лучшее, что я могу сделать, так или иначе. А теперь слушай: динакор – белый и твердый, немного жирный на ощупь. Он...
– Нет, нет! Нет! – Она зажала уши руками.
– Он похож на кусок мыла. Но очень плотный. Теперь слушай, как выглядит кольцо взрывателя. Оно похоже на...
Она начала всхлипывать.
– Я не могу, понимаешь? Существует понятие долга гражданина. Совесть. У меня...
– Ну, так они быстренько узнают, что ты солгала, – сухо закончил он. – Только они не узнают. Потому что если ты окажешь мне поддержку, они сдадутся. И я упорхну, как птичка, ко всем чертям.
– Я не могу этого сделать!
– Ричардс! Выпусти женщину!
– Кольцо взрывателя золотое, – продолжал он. – Примерно пять сантиметров в диаметре. Оно похоже на кольцо для ключей, но на нем нет никаких ключей. К нему прикреплен тонкий стержень, похожий на авторучку, с пусковой кнопкой. Пусковая клавиша похожа на ластик в карандаше.
Она раскачивалась вперед-назад, постанывая при этом, держась руками за щеки и разминая их так, как будто это тесто.
– Я сказал им, что выдернул предохранитель. Это означает, что тебе удалось заметить небольшую выемку на поверхности «Ирландца». Поняла?
Никакого ответа; она рыдала, выла и раскачивалась.
– Я уверен, ты сделаешь все, как я сказал, – произнес он мягко. – Ты – умница, ведь правда?
– Я не собираюсь лгать, – ответила она.
– Если они еще о чем-нибудь спросят, ты ничего не знаешь. Ты ничего не видела. Ты была слишком расстроена. Кроме одного: с самого первого поста я не выпускал из рук кольца. Ты не знаешь, что это такое было, но я не выпускал его из рук.
– Лучше убей меня на месте.
– Давай, – сказал он. – Иди.
Она уставилась на него, вся дрожа, губы ее ходили ходуном, глаза были похожи на два черных провала. От уверенной в себе красотки черные тени под глазами не оставили и следа. Ричардс был бы очень удивлен, если бы узнал, что она когда-нибудь сможет вернуться в нормальное состояние. Он в этом сомневался. Сильно сомневался.
– Иди, – сказал он. – Иди. Иди.
– Я... я... О, Господи...
Она отпрянула к дверям и то ли спрыгнула, то ли выпала вниз. Потом быстро поднялась на ноги и побежала. Волосы развевались за ее спиной, на бегу она казалась прекрасной, почти богоподобной в теплых вспышках миллионов ламп.
Блеснули карабины, взятые на изготовку, – и опустились, когда толпа поглотила ее. Ричардс рискнул чуть высунуться из бокового окна водителя, но не смог ничего увидеть.
Он откинулся назад, скользнул взглядом на часы и стал ждать развязки событий.
...Минус 033
счет продолжается...
Красная секундная стрелка его часов описала два круга. Еще два. И еще два.
–Ричардс!
Он поднес мегафон к губам.