Показ всяческих метаморфоз до превращения мира и человека в черный и красный квадрат
Метаморфозы в литературе в пьесе Даниила Хармса «Елизавета Бам» - первой в мире пьесы абсурда
Обращение Д.Хармса в казимирову веру произошло именно накануне написания "Елизаветы Бам Казимир в 1927 году надписал ему книгу "Бог не скинут", а 18 февраля того же 1927 года Хармс посвятил Малевичу стихотворение "Искушение". В стихотворении "На смерть Казимира Малевича", "напоминающем молитву", он просит у "Казимира Великого": "Дай мне глаза твои! Растворю окно на своей башке" /9/.
Абсурд в пьесе был показан на реализации государственной системы прибавочных элементов. В основании системы прибавочных элиментов был взят не Черный квадрат, а Красный квадрат. В Советской России был главный "категорический императив" творцов всех времен и народов - горение. Это была культура огня, и была разработана система знаков, символов (прибавочных элементов), описывающих всю эту культуру.
"Искра" - из которой возгорится пламя; "красный бант" на левой стороне груди "слева, где сердце" - инициирует "возгорание сердца"; "красная звезда" - возгорание мысли; "красные косынки" у девушек - горит голова, освобождаясь от мешающего хлама; "красный галстук" у пионера - костер, питающийся человечиной; "красное знамя" - пожар, сжигающий и переплавляющий весь старый мир.
Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем. Надо отдать должное "творцам от политики" - система проста и гениальна: добыча человеческой энергии "открытым способом". Что могли противопоставить этому императиву творческого горения "творцы от искусства"? Ничего. Они сами рвались переделать действительность на этом основании: "От каждого, вступавшего в орден, - писал В.Ходасевич (а символизм в известном смысле был орденом), требовалось лишь непрестанное горение, движение - безразлично во имя чего..." /21/.
"Игра в аду"
Освоив азы "веры", я как всякий неофит стал вербовать сторонников, которые бы испытали эту веру на себе. Безрассудных людей у нас хоть отбавляй. И сформировалась проблемная группа из студентов Ставропольского педагогического университета. Проблема была определена по научному так: "Взаимоотношения словесных и живописных текстов в русском авангарде" ("Елизавета Бам" Д.Хармса в свете живописной системы К.Малевича).
На первой встрече им были изложены "начатки веры". Отнеслись скептически: "старо, хомо советикус, набило оскомину, вызывает только ироническую улыбку". Скептикам было предложено поставить диагноз с целью проверить, а не идет ли процесс "хомо советикус" в скрытой форме. Теперь-то понимаешь, что все происходило почти как в мастерских Малевича, где выявлялась "приверженность субъектов к той или иной системе прибавочных элементов" /22/. Только у Малевича - живописной, у нас - "жизненной". Молодым людям, среди которых было большинство девушек, (и довольно большое количество закончивших семилетнюю музыкальную школу) было предложено спеть колыбельную песенку. Никто не смог спеть ни одной: ни старой, ни новой, кроме телевизионной - "Спят усталые игрушки". Тогда был положен на стол пионерский барабан и предложено что-нибудь простучать. Каждый подходил и лихо барабанил, напевая: "Взвейтесь кострами синие ночи / Мы пионеры, дети рабочих". Диагноз неопровержимо указывал на то, что субъекты продолжают жить в культурной системе, для которой "характерен определенный набор прибавочных элементов" - "хомо советикус".
По мысли Малевича "в субъектах можно изжить любую систему прибавочных элементов, доведя ее до 100 % насыщения этими элементами" /23/. Исходя из этого задача проблемной группы была уточнена: не прожить, не вжиться в ту систему, а изжить ее, доведя себя до 100% насыщения ее элементами. Такая постановка проблемы была принята.
Далее все делали строго по "писанию". Сшили супрематические одежды: рубахи и штаны мужчинам, "хламиды" женщинам. Подготовили систему прибавочных элементов: "красные банты", "красные звезды", "красные косынки", "красные галстуки", "красные полотнища". Взяли в руки "Евангелие от Хармса" и попробовали превратиться "в нуль".