Референтная компетенция отношения дискурса к действительности представляет собой типовую (модальную) риторическую картину мира.
Разумеется, «любое восприятие можно осуществить только со своего единственного места, которое выделяется из спектра других возможных перспектив»[121]. Но для того, чтобы общение состоялось, необходимо имплицитно условиться об общей перспективе, охватывающей весь допустимый для данного дискурса спектр индивидуальных позиций. Подобно условному математическому пространству риторическая картина мира «гарантирует возможное смысловое единство возможных суждений»[122]. Говоря словами Ганса Георга Гадамера, общению «всегда предпослана целостность мироориентации, заложенная в языковом мироотношении как таковом»[123].
Будучи комплексом исходных допущений о самых общих предпосылках и обстоятельствах нашего присутствия в бытии, риторическая картина мира предполагается данным высказыванием единой для говорящего/пишущего и воспринимающих. Даже в ситуации разногласия определенного рода общность позиционирования предмета речи в референтном мире необходима, дабы общение не превратилось в «диалог глухих». Основатель «новой риторики» Перельман, разработавший это базовое понятие, различил «ролевую», «императивную» и «окказиональную» риторические картины мира.
Сознание современного человека обладает собственной, вполне индивидуализированной картиной мира, которая является частной модификацией, оригинальной версией некой социокультурной картины мира. Но чтобы участники коммуникативного события могли встретиться в виртуальном пространстве дискурса, они, фигурально выражаясь, должны условиться о месте встречи – о некоторой обобщенности своих представлений. Ибо «для того, чтобы передать какое-либо […] содержание сознания другому человеку, нет другого пути, кроме отнесения передаваемого содержания […] к известной группе явлений»[124], что в классической риторике именовалось «общим местом», топосом. «Общение необходимо предполагает обобщение», без которого оно, по мысли Выготского, невозможно «так же, как невозможно общение без знаков»[125]. «Понимание – пишет ван Дейк, – неизбежно базируется на более общих концептах, категориях, правилах и стратегиях»[126]. По рассуждению Умберто Эко, «воспринимая объекты опыта, я могу видеть их в разных ракурсах. Установить определенный ракурс – это и значит установить определенный текстовый топик»[127].
Установлением референтного ракурса своего высказывания говорящий ограничивает возможную широту мировидения некоторым семантическим горизонтом и предлагает адресату картину мира, активируемую в качестве обобщенного риторического пространства межличностного взаимодействия. Этот интерсубъективный «топос согласия» (Перельман), обладающий некоторым коммуникативным ресурсом референции, эта «перспектива субъектов, ориентированных на взаимопонимание»[128], имеет основания именоваться сверхтопосом данного коммуникативного события. Будучи некоторой конвенциональной «частью жизненного мира», сверхтопос «формирует горизонт и одновременно выделяет ресурс культурных ценностей, из которого участники коммуникативного процесса в своих попытках объясниться заимствуют согласованные образцы»[129].
«Никакая речь партийного лидера, ни одно теологическое нововведение, ни одно научное открытие, никакая часть ни одного диалога на свете, – говорит Розеншток-Хюсси, – не имеет смысла, если она не воспринимается как вариация чего-то общего, что разделяется говорящим и его слушателями»[130]. Ведь «люди действуют не столько в реальном мире и говорят не столько о нем, сколько о межсубъектных моделях явлений и ситуаций действительности, получивших определенное толкование»[131]. Согласно формулировке Юргена Хабермаса, «говорящий и слушающий […] общаются в пределах их совместной жизненной сферы; данная сфера остается для причастных к ней на заднем плане в качестве воспринимаемого интиуитивно, непроблематичного и неразлагаемого холистического фона»[132] (т.е. риторической картины мира). По общему мнению приверженцев новой риторики и дискурсного анализа, «социальные и физические объекты существуют, но наш (ментальный – В.Т.) доступ к ним всегда осуществляется через системы значений в структуре дискурса. Физические объекты не обладают значением сами по себе; значение – это что-то, что мы приписываем им посредством дискурсов»[133].
Наделение референтным значением осуществляется актом «позиционирования» объектов в перспективе той или иной картины мира. Это риторическое позиционирование всегда осуществляется в той или иной репрезентативной модальности, базовой для дискурсов определенной формации. Таковы выделяемые «новой риторикой» модальности знания, убеждения и мнения, которые суть отношения высказывания к действительности. Представляется необходимым дополнить этот ряд модальностью понимания. Следует подчеркнуть при этом, что в ведении риторики отнюдь не действительное содержание сознаний собеседников, соответствующее одному из этих четырех терминов, а только модальность их высказываний. Заведомая ложь может излагаться в модальности знания или убеждения, а заведомая истина – в модальности мнения.
3.2