Фотография с эстонского берега. На траверсе храма пароход.
Собрание Загривского школьного музея.
Нелегко было конкурировать с эстонскими хуторянами, доставлявшими на городской рынок отличного качества молочные продукты.
- Сверчу масло дома... Продать его не трудно... Город всё съест, - так рассуждали незадачливые принаровские хозяева, которые в скором времени на собственном опыте убедились, говоря, что «плоховато пошло на рынке масло, то оно пригорклое, то пересолено, то ещё что-нибудь...»
За своё некачественное масло принаровец с трудом получал 220 центов за килограмм, в то время как стоимость заводского масла держалась в пределах 275-320 центов. Зачесали свои затылки принаровские крестьяне и пришли к выводу, что дальше торговать маслом нужно только высокосортным и решили миром, что нужно в Скарятине строить Верхненаровское молочное товарищество с маслоделательным заводом.
Деятельность молочного товарищества приняла широкий размах. Крестьяне охотно возили на ферму молоко, его было достаточно для переработки в масло, качество его было значительно лучше доморощенного, оно выдержало конкуренцию с продукцией эстонских молочных товариществ.
Стремление принаровцев учить своих детей грамоте в школе оставляло желать лучшего. По данным переписи населения Эстонии за 1934 год по всему государству 7,4 % ребят старше десятилетнего возраста не посещало школу. В Принаровье таких не посещающих школу было 39 %. Цифра огромная, вызывавшая серьезную тревогу и наводившая на печальные размышления. В средних и высших учебных заведениях училось менее 3 % принаровской молодёжи. Если многие крестьяне по причине материальных затруднений не имели возможности давать своим детям среднее и, тем более, высшее образование из-за расходов на оплату обучения (квартира, питание), то не может быть оправданий тому, что родители забирали детей из 4-5 классов и направляли их в пастухи, требовали помощи в крестьянской работе, отдавали в сапожники.
Река Нарова в районе деревни Кукин Берег.
Моё назначение на должность инструктора по внеклассному образованию в Принаровье состоялось осенью 1932 года. Разговоры о переводе из Причудья возникали ещё в 1931 году. Правление Русских просветительных обществ высказывало недовольство поведением тогдашнего инструктора Принаровья Ф.Т. Лебедева, злоупотреблявшего спиртными напитками, участвовавшего в попойках с деревенской молодёжью. Увольнение Лебедева не прошло незамеченным и безболезненным. Например, в Скарятине и Сыренце у него было немало друзей, которые категорически возражали по поводу его отстранения.
***
На южной окраине города за фабричными корпусами Кренгольма находится Кулгинская пристань (выше водопада). Здесь в период навигации бурлит жизнь, - идёт разгрузка барж с дровами. С верховьев Наровы приезжают крестьяне с сельскохозяйственной продукцией, из Сыренца и Ям везут кожаные изделия, едут по делам в Нарву пассажиры. Это по утрам, когда прибывают пароходы. После обеда иная картина. Для принаровских кооперативов и частных торговель грузят мешки с сахаром и солью, бочки с сельдью и керосином, мануфактуру. С огромными тюками за плечами шагают на пристань возвращающиеся домой крестьяне. И такая картина ежедневно.
У пристани Кулгу в ожидании пассажиров конкурирующие между собой колёсный пароход «Заря» и моторная лодка «Хелью». Оба судна выходят в рейс одновременно. Разница между ними большая. «Хелью» меньшая по величине, обладающая маневренностью и скоростью значительно большими, чем неповоротливая и тихоходная «Заря», раньше достигает конечной цели плавания, зато «Заря» вместительна, может принять на борт не одну сотню пудов товаров и много пассажиров. Цена за проезд на обоих судах одна и та же. В целях конкуренции команда имеет указание делать всевозможные поблажки пассажирам. Для плоскодонной «Зари» не составляет труда причалить к любому берегу, высадить, взять нового пассажира, не взирая на то, что здесь нет пристани.
Старая Нарва
На «Хелью» буфета нет, зато он имеется на «Заре». Сразу же за кулгинским каналом проворная «Хелью» вырывается вперёд, значительно опережая широкую, словно распластанную на воде «Зарю». Тяжело хлопают её колёса, осыпая брызгами воды спускающиеся с берега густые ветви кустарника...
Позади Нарва. В яркой синеве летнего знойного дня виднеется Герман, купола церквей и красные башни фабрик Кренгольма...
На пятьдесят километров тянется речной путь до Чудского озера...
Зимнее сообщение у принаровцев более сложное, беспокойное и, конечно, продолжительное. Тремя путями сообщаются принаровцы с Нарвой. По льду реки с остановками на хуторе Барыгина под Криушами, второе место отдыха и кормёжки лошадей недалеко от Омута на постоялом дворе у тётки Дионисии, деревенские запросто называют это место «хутор Дивонисихи», а далее без остановки до места назначения. Второй путь - кружной, самый дальний, занимающий наибольшее время. На поезде до Извоза, а далее через Пюхтицы и Овсово на лошадях в направлении Ям и Сыренеца. И, наконец, третий путь для любителей острых ощущений, желающих испытать крепость нервов, - вдоль эстонско-советской границы. По этой дороге сообщаются жители залесских деревень - Кондуш, Загривья, Радовели, Мокреди и близь лежащих к ним хуторов. Дважды мне пришлось совершать такой путь на лошади и один раз на велосипеде, каждый раз в январе месяце для проведения 19 января крещенского спектакля в деревне Кондуши.
Нарва и Ивангород на современной карте.
Небольшого роста, бойкая лошадёнка кондушского мясника Бреганова, весело бежит по Гдовскому тракту. Незадолго до первой мировой войны рядом с дорогой шёл рельсовый путь, соединявший Нарву со Гдовом и Псковом. В пору существования Эстонского буржуазного правительства железную дорогу разобрали. О ней напоминает кое где сохранившаяся песчаная насыпь.
Пересекаем замерзшую Плюссу. Дорога скучная, однообразная. По обеим сторонам редкий кустарник, а дальше, куда ни посмотри, обширные болота с одинокими полуразвалившимися сараями.
Проехали небольшую деревню Низы. За ней в стороне чуть виднеются крыши домов Усть-Черно. Через несколько километров сворачиваем вправо в сторону леса. Едем по бездорожью, по кочкам и рытвинам, лавируем среди кустарника и одиноких деревьев, тем самым сокращая дорогу до пограничной полосы.
- Смотри, Степан Владимирович, - говорит Бреганов, - вот здесь с левой стороны начинается граница между Эстонией и СССР. Пытаюсь разглядеть и найти в сгущающихся сумерках пограничные столбы или какие-нибудь знаки, обозначающие, что здесь кончается буржуазный мир и начинается мир социалистический. Высказываю по этому поводу своё удивление. Бреганов смеётся: - Не ищите столбы! Их заменяют ёлочки, кустики, а то просто знаки лесных просек... Где-нибудь за деревом за нами подглядывают советские пограничники, а нам кажется, что никого нет...
Мне становится не по себе. Ёжась, ближе придвигаюсь к вознице, как бы ища у него защиты. Бреганов понимает моё состояние. - Да вы не бойтесь, ничего не случится. Мы постоянные гости на границе, иногда даже поговорим с ребятами, они хорошие, ведь такие же люди, как и мы...
- А эстонские пограничники тут проходят, - показывает на лес с правой стороны. - Сколько раз проезжал, никогда не видел. Зато звери любят перебегать эту дорогу - лоси, зайцы, лисицы. Попадались и волки-одиночки, но нападений не было.
Вдруг слева от нас на довольно близком расстоянии раздался оглушительный лай. Это меня ещё больше насторожило и, не скрою, привело в беспокойство.
- Советские пограничники совершают свой очередной обход леса, - сказал Бреганов и торопливо подогнал коня, - маленько потерпите, скоро кончится лес, свернём направо, дорога пойдет открытым местом по пашням, а там и до Кондуш рукой подать...
Быстро стемнело. Повалил густой снег. Напрасно я пытался разглядеть место, где кончается лес и начинается открытое поле. Ничего не было видно. Сплошная тьма окутывала заснеженную дорогу. Мне показалось, что ей нет конца. Я молчал и ждал, больше ни о чём не спрашивал, ушёл в думы о сторонних делах, заглушая в себе боязнь каких-то могущих произойти событий на границе. Стало чуть светлее. Мы выехали из лесной чащи и оказались на повороте на Кондуши... Следующий раз я ехал вдоль границы с другими чувствами. Ничего меня больше не волновало, не беспокоило. Теперь меня всё до мелочей интересовало. Мечтал увидеть пограничников, решил, если кого увижу, с ним поговорю. Но встреча не состоялась. Была бесснежная зима. Решил ехать в Кондуши на велосипеде. До поворота в лес ехал без приключений. А дальше вдруг пошёл снег, да такой пушистый, крупными хлопьями, что передвигаться на велосипеде не стало никакой возможности и пришлось его волочить волоком до самых Кондуш.
Памятники старины Принаровья
Приближаясь к Сыренцу, независимо с какой стороны, по реке Нарове или со стороны Чудского озера, сразу же обращаешь внимание на развалины древней крепости, находящейся в истоках реки. Сыренецкая крепость Нейшлосс, по шведски - Нишлот, была построена ливонским орденмейстером Госвин фон Нериксом в 1349 году, т.е. в тот период, когда ливонские рыцари в 1345 году получили от датчан Нарвский Вышгород, превратив его в мощное береговое укрепление. Размеры крепости были невелики: 25 метров в длину, 15 метров в ширину и 12 метров в высоту при толщине стен в три с половиной метра.
