Уличная медицина, анархизм и ciencia popular60
Мэтью Вайнштейн
Введение
Ниже речь пойдёт о сети медицинских работников, объединившихся для помощи демонстрантам на протестах во время саммита Большой восьмёрки, подписания договора о Зоне свободной торговли для Северной и Южной Америки (ФТАА; англ. FTAA — Free Trade Area of the Americas), съездов Республиканской и Демократической партий, на антивоенных демонстрациях, митингах по иммиграционной политике и для поддержки бездомных и разных сообществ в целом во время чрезвычайных ситуаций. Эту сеть называют «уличными медиками», состоят в ней люди с самым разным уровнем медицинской подготовки: врачи, медсёстры, обладатели сертификата WFR (Wilderness First Responder, т. е. непрофессионал, обладающий навыками оказания помощи в экстремальных условиях) и обученные лишь оказанию первой помощи или прошедшие курс уличной медицины.
Отношения уличных медиков с анархизмом сложные. Безусловно, многие медики — анархисты. Но многие коллективы медиков говорят о себе, что не занимаются политикой. Один из моих инструкторов сравнил своё положение с положением Швейцарии: он также всегда придерживался нейтралитета и не ввязывался в популярные фракционные разногласия. Нейтральность позволяет медикам помогать всем без исключения, вне зависимости от политических установок. Уличные медики (наряду с гражданскими наблюдателями и миротворцами) появились в сообществах протестующих, чтобы оказывать медицинскую помощь (которой те зачастую лишены): работников скорой не допускают в зоны гражданских конфликтов (иногда сопровождаемых природными катастрофами: свою первую клинику уличные медики открыли в Новом Орлеане после урагана «Катрина» [DeRose 2005]). Сами медики — выходцы из этих сообществ, поэтому они проникнуты культурой протеста и практиками демократии и анархической борьбы. К примеру, они принимают решения консенсусом, обсуждают проблемы на совете, большое внимание уделяют индивидуальным этическим решениям — таким, как, скажем, оказывать ли медицинскую помощь полицейским или противникам демонстрантов.
Сначала я хотел бы обратиться к истории, социальным структурам и практикам уличных медиков (далее — просто медиков). После этого — рассмотреть деятельность медиков в области образования. Для понимания последней темы мы поместим их в контекст движений за народное образование в Южной Америке и Африке. Опираясь на это, я исследую политические установки медиков, ненадолго остановившись на динамике их политических взглядов. Особое внимание уделено вариантам, зачастую неявным, принятия медиками большинства установок анархизма. Уличная медицина — это и образовательная, и терапевтическая деятельность. В конце, рассматривая уличную медицину как образование, я сравниваю её с другими попытками приблизить людей к науке: школьной наукой, популяризаторской деятельностью и т. д. Чтобы выделить подход уличных медиков, я дал ему название ciencia popular, что в переводе с испанского означает «народная наука». Также я исследую разницу в позиционировании знания и опыта различными проектами.
Эта статья написана в рамках проводимого мной исследования, в котором я описываю возможности научного образования, поддерживающего радикальный взгляд на социальную справедливость, т. е. такого, что я определяю как научное образование любви и ярости [Weinstein 2010a]. Уже три года я исследую деятельность уличных медиков. За это время я провёл этнографическое исследование одного из их коллективов, прошёл двадцатичасовой курс уличной медицины и поучаствовал во многих их образовательных мероприятиях. В качестве источников я использовал информацию о различных коллективах уличных медиков, добытую в интернете, в архивах зинов и на анархистских книжных ярмарках. Также я опираюсь на исторические труды Джона Диттмера [2009b] и Малики Мак-Кей [2007].
Одна волна за другой
Точкой отсчёта для своей организации уличные медики считают 1965 год, когда они объединились, чтобы поддержать Лето свободы и Марш от Сельмы до Монтгомери. С тех пор медики стали постоянно оказывать помощь протестующим; сначала правозащитному движению, а затем — на самых разнообразных протестах. Это делалось под эгидой Медицинского комитета по правам человека (МКПЧ; англ. MCHR — Medical Committee for Human Rights), который в 1960-е также выступал за десегрегацию Американской медицинской ассоциации (АМА; англ. АМА, American Medical Association) и противостоял военно-промышленному комплексу [Dittmer 2009b]. Они поддерживали движение за гражданские права на юге США, оказывали медицинскую помощь на протестах во время съезда Демократической партии в Чикаго в 1968-м и во время битвы при Вундед-Ни в Южной Дакоте в 1973-м [Dittmer 2009b: Manriquez, ND: Street Medic Wikia 2007].
Диттмер считает, что за всё время своего существования МКПЧ несколько раз оказывался в руках радикальных партий и фракций [Dittmer 2009a]. К примеру, в 1970-е его контролировала Маоистская революционная коммунистическая партия. В начале 1980-х организация распалась, хотя многие её члены были активны на протяжении 1980–1990-х [Street Medic Wikia 2007]. Конец МКПЧ символизирует угасание первой волны организованной уличной медицины.
Медики 1960–1970-х, в духе радикального политического спектра «Новых левых», фокусировались и на медицине действия, вырабатывая базовые протоколы, определяющие современную (т. е. существующую в наши дни) уличную медицину, и на вопросах политики, связанных с институциональным оформлением медицины, особенно на тех, которые касались её расовой политики и её взаимодействия с промышленностью во время войны во Вьетнаме, а также работали над тем, чтобы войну воспринимали как медицинскую проблему [Dittmer 2009b; McCay 2007]. Возрождение именно этой стороны деятельности МКПЧ, «медицины действия», во время Министерской конференции Всемирной организации здравоохранения в 1999-м в Сиэтле стало второй волной движения. В Street Medic Wikia, основном источнике информации о движении уличных медиков, это описано так:
Современное движение уличных медиков зародилось во время демонстраций против ВТО в 1999 году в Сиэтле (штат Вашингтон). Небольшая группа медиков была весьма заметна и оказывала неоценимую помощь после применения полицией слезоточивого и перечного газов против протестующих. После этих событий активисты поняли, что необходимо уметь обращаться с травмами, связанными с протестами. При подготовке к будущим антиглобалистским протестам обучение прошли тысячи людей. Обучение навыкам уличной медицины стало более стандартизированным и специализированным: людям объясняли, как обходиться с последствиями применения слезоточивого и перечного газов и электрошокеров, а также с переохлаждением, обезвоживанием и иными неприятностями, которые могут возникнуть во время протестов.
[Street Medic Wikia 2007]
Приведённый выше текст о возникновении движения не учитывает преемственность медицинской практики с ранним МКПЧ, но многие члены медицинского сообщества согласны с ним. После протестов в Сиэтле число коллективов уличных медиков в США, Канаде и Европе действительно резко возросло. Преемственность же заключается в объяснении медикам правовой основы их деятельности, правовых ограничений на их практику, а также основных стандартов по уходу, как, к примеру, протокола MOFIBA, не всеми сейчас используемого.
Преемственность была достигнута благодаря обучению молодых медиков опытными «медиками действия» из МКПЧ, особенно Доком Дон Розеном, доктором, который специализировался на китайской медицине и участвовал в Марше от Сельмы, демонстрациях против съезда Демократической партии в 1968-м в Чикаго и в битве при Вундед-Ни. Он основал группу «Уличные медики Колорадо» и тренировал членов других коллективов, в том числе и «Коллектива уличных медиков из Сивью» (ССМК; англ. SSMC — Seaview Street Medic Collective), который был объектом моего исследования. Программа его семинара включала обучение различным стандартным медицинским процедурам, представлявшим собой комбинацию аллопатических и китайских методов лечения, и набор этических представлений и стандартов для образования и практики.
В основном медики вспоминают о второй волне как о серии травм, потому как во время стычек между полицией и демонстрантами они столкнулись с чрезвычайной жестокостью и насилием на национальном и местном уровнях. После Министерской конференции ВТО в Сиэтле встречи, организованные ФТАА в Квебеке и Майами (в 2001-м и 2003-м соответственно) для участвовавших в них медиков, по их словам, казались очень жестокими и травматичными. Встречи Национального комитета Республиканской партии в 2004-м и 2008-м по-своему тоже символичны, так как именно во время них медики объединились на национальном уровне для поддержки протестующих и столкнулись с жёсткими полицейскими мерами: слезоточивым и перечным газом, резиновыми дубинками и иным оружием. Медики до сих пор дискутируют и размышляют по поводу ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) и многие коллективы тратят много сил на aftercare — уход за собой и заботу о себе после определённых событий, т. е. на физическое и эмоциональное восстановление после возбуждения и стрессов, вызванных участием в массовых демонстрациях.
В 2001 году медики провели первую национальную конференцию в Огайо, в Атенсе. На этой конференции был принят Атенский манифест. В документе всего одна страница. Большинство коллективов его разделяют, особенно по отношению к управлению координацией оказания помощи медиками, входящими и не входящими в коллектив. В документе четыре части: предложения, права, ответственность и вторая часть предложений. В первой части предложений медики пришли к соглашению по многим важным вопросам. Часть начинается с того, что медики решили включить работу по противодействию угнетению в программу тренингов. Кроме того, они пришли к соглашению, что демократическая координация — это такой же важный навык, как и умение оказывать медицинскую помощь. Манифест гласит: «Случалось, что медики действия и врачи скорой помощи сами были источниками угнетающего поведения на семинарах, на улицах и в клиниках. Мы не допустим такого. Можно быть нейрохирургом или самым опытным инструктором в своём регионе, но нельзя помогать спустя рукава или угнетать кого-либо; в этом больше худа, чем добра». Далее, все полномочия должным быть переданы местным медикам, так как именно они лучше всех знают географический и политический контекст своего места или ситуации. Оставшаяся часть документа — список, затрагивающий самые разные темы: право несогласия, право проверки медицинской квалификации (подробнее — ниже), ценность различных медицинских традиций (китайской, викканской, аллопатической, также известной как «западная медицина», фитотерапии), управление «клиническими» пространствами, то есть относительно безопасными местами на отдалении от центра демонстраций, где существует возможность оказания медицинской помощи более высокого уровня.
В 2008-м в коллективе, ставшем объектом моего исследования, Манифест был предметом непрерывных дебатов. Коллектив появился в своём относительно изолированном сельском сообществе, когда через город двигались колонны с военной техникой, предназначенной для отправки в Ирак. Для подавления мирных демонстраций, время от времени блокировавших дороги, использовалось химическое оружие — слезоточивый и перечный газ. Для этого коллектива Манифест тогда значил, что они вышли на «национальный уровень» [Collective Interview 17.10.2008].
В Манифесте есть конкретные меры, предлагаемые конкретным коллективам, но основная его цель — организация взаимодействия медицинских организаций в те моменты, когда требуется совместная работа на крупных мероприятиях. Следует отметить, что даже во время локальных протестов в зоне реагирования «Уличных медиков Сивью» они были лишь одним из нескольких медицинских коллективов, оказывавших поддержку, поэтому проблемы, затронутые Манифестом, были для них актуальными.
В 2010-м медики организовали вторую встречу на национальном уровне в Коннеоте, Огайо. На этой конференции в Манифест внесли изменения. Поправки эти призваны, во-первых, описать конкретные способы разрешения споров, проверки квалификации медиков и тому подобных проблем и, во-вторых, придать особое значение коллективной и личной ответственности.
Время и история для медиков в основном определяются протестами и митингами, но отдельные события также достойны упоминания. В частности, один из коллективов (в рамках сплочённого медицинского сообщества) провёл в 2001-м качественное исследование воздействия слезоточивого и перечного газов на кожу и глаза, действуя практически вслепую, без составленной заранее программы действий. Самого коллектива уже не существует, но отчёты и результаты исследований сохранились на сайте [Black Cross Health Collective 2003b]. Эти исследования подтвердили эффективность MOFIBA61 (когда поражённый слезоточивым или перечным газом участок кожи сначала обрабатывается нефтяным маслом, а сразу после этого — алкоголем; сейчас данный метод признан слишком рискованным в условиях демонстраций) и выявили новый эффективный способ лечения повреждённых химическим оружием глаз: сочетание жидкого антацида и воды (ЖАВ; англ. LAW — liquid antacid and water). Практика сокращения названий лекарственных препаратов и последовательности действий при оказании помощи до коротких аббревиатур пришла из скорой помощи, где сжатые мнемосхемы используются для работы сотрудников в чрезвычайных ситуациях. Во время этих исследований на испытуемых сначала распыляли перечный газ, а затем старались ликвидировать последствия различными средствами, которые, по мнению уличных медиков, были эффективными. Многие препараты не помогали. ЖАВ быстро объявили золотым стандартом для лечения последствий воздействия химических средств поражения на глаза. Нельзя сказать, что исследования проходили гладко. Помимо испытуемых воздействию химического оружия подверглись и другие люди, один из которых оказался аллергиком. Но эти исследования показали, что уличные медики первой и второй волны обладают особыми навыками лечения, а также развивают науку ради социальной справедливости; в дальнейшем я определяю это как ciencia popular (народная наука), а деятельность коллектива «Чёрный крест» — как «активистскую науку» [Black Cross Health Collective 2003b].
Борись, но не вреди!
Структура и деятельность второй (современной) волны уличной медицины представляют собой сочетание наследия первой волны практики уличной медицины и политики радикального активистского движения XXI века, где главную роль играет анархизм. Существенная часть практик уличной медицины, к примеру, собственно роль медиков на протестах, не изменилась с 1960-х. От первой волны современные уличные медики наследовали восприятие лечения последствий от воздействия химического оружия как определяющего навыка для уличной медицины, этическое кредо — не вреди, а также правила, определяющие, кто может быть инструктором, а кто — нет.
От первой волны медики также унаследовали позволяющую им действовать правовую структуру. Уличную медицину всегда ограничивали географические рамки медицинской практики. В 1960-е это означало, что темнокожие активисты Юга США и их северные союзники не могли получить медицинскую помощь (на Юге клиники были сегрегированы), пострадав от пуль, осколков или полицейских дубинок. Более того, государственная система лицензирования не давала докторам, уехавшим на Юг, права выступать в качестве доктора. Вместо этого действовал Закон доброго самаритянина, который позволяет людям оказывать первую медицинскую помощь и не бояться юридического преследования. Этот закон применим и в современной ситуации. Сотрудники скорой не допускаются в зону массовых беспорядков, характерных для многих современных акций протеста против войн или глобализации, а также для природных катаклизмов (уличные медики оказывали медицинскую помощь жителям Нового Орлеана после урагана «Катрина», на Гаити после землетрясения в 2010-м и в Техасе после урагана в Гальвестоне). Именно под прикрытием Закона доброго самаритянина и действуют медики62. Положения закона (меняющиеся от штата к штату) определяют пределы оказываемой помощи и способы её оказания. В большинстве штатов необходимо получить особое согласие на оказание помощи, которая не должна подвергать человека риску и ухудшать его состояние. Первым делом на тренингах по уличной медицине обучают выполнению этих условий: получению согласия (обсуждаются и причины, по которым люди могут отказаться от помощи) и отработке особых навыков. На пройденном мною тренинге непрерывно говорили о границах нашей компетенции, о том, в чём заключается медицинская помощь более высокой квалификации и кто может её оказывать, т. е. о той грани, за которой наши действия могли бы расцениваться как рискованные.
Во время дежурств уличные медики (в идеале) работают парами. На деле сумятица протестов и необходимость оказывать помощь сразу нескольким людям одновременно часто вынуждают «напарников» разделиться. Базовые действия уличных медиков изначально разрабатывались для скорой медицинской помощи в целом, поэтому они знакомы каждому, кто обладает навыками оказания первой помощи. Как уже отмечалось, вместе с этими навыками преподаются и мнемотехники, чтобы медики могли вспомнить то или иное действие во время суматохи, к примеру, ABC — airways, breathing, circulation (дыхательная трубка, дыхание, циркуляция) или LOC — levels of consciousness (УС — уровни сознания). Медиков обучают таким основным действиям, как наложение повязок и шин, гигиена и переноска пациентов. Помимо аллопатических медицинских протоколов нас обучали методам лечения астмы и переохлаждения в традициях китайской медицины. В одном из тренингов, организованных «Медиками Сивью», участвовал специалист по лечебным травам, в основном же тренинги проводили доктора, придерживающиеся западных методик. Медики очень прагматично относятся к медицинской практике и используют различные методы, в том числе и те, которые рекомендуют другие медики, вызывающие у них доверие. Это можно назвать медицинской гетероглоссией, т. е. способностью говорить на множестве медицинских языков одновременно и комбинировать различные традиции лечения.
Аллопатическая медицинская традиция, как минимум частично определяющая лицо уличной медицины, изначально нацелена на непричинение вреда. У коллектива «Чёрный крест» был слоган «Борись, но не вреди». Естественно, не все согласны с таким подходом, ведь протестующие и радикальные сообщества постоянно сталкиваются с какими-либо угрозами. Некоторые детали клятвы Гиппократа стали предметом долгого обсуждения на Street Medic Wikia.
Руководящий принцип — «единственная последовательная составляющая идеологии уличной медицины», по словам одного из респондентов, — это «не навреди». Он также служит руководящим принципом клятвы Гиппократа, но уличные медики интерпретируют его по-своему. Данный принцип «в условиях работы уличных медиков… означает [не навреди] тому, кого лечишь, и если делаешь что-нибудь не так [вредишь], ты подвергаешь человека опасности ещё более серьёзной, чем до лечения». Уличные медики работают, понимая, что их пациенты могут не хотеть, чтобы их лечили в госпитале (либо потому, что не могут себе этого позволить, либо потому, что боятся правовых последствий и т. д.), поэтому если есть вероятность того, что помощь, оказанная уличным медиком, ухудшит состояние человека, то всё оставляют как есть. Этика «не навреди» определяет и акцент уличной медицины скорее на профилактике, чем на лечении. В протоколах уличной медицины подчёркивается необходимость принятия профилактических мер («одевайтесь тепло, ешьте белковую пищу») и важность последующего разбора эмоционально напряжённой ситуации. В том, как описывают принцип «не навреди», есть острые моменты. Уличные медики понимают, что работают (т. е. занимаются уже лечением, а не профилактикой) в опасных условиях стрессовых ситуаций. Им не хватает «прикрытия» полиции или больниц, которым обычно пользуются сотрудники скорой помощи. Таким образом, они понимают, что вероятность нанесения вреда увеличивается, а помощи — уменьшается.
[Street Medic Wikia 2007]
В проводимых мной интервью с медиками ССМК они постоянно подчёркивали, что их кредо — «не навреди». Когда я просил пояснить, что же это для них значит, они сначала называли те процедуры, которые они не рискнут проводить (к примеру, MOFIBA), а затем указывали на другой медицинский коллектив этого региона, который, по их мнению, придерживался противоположной философии «навредить как можно меньше», т. е. эти медики были готовы провести более рискованные процедуры, чем те, которые ССМК преподавал или использовал. Принцип «не навреди» также тесно связан не только с милосердием, но и с поддержанием репутации медиков. На тренингах в части, посвящённой принципу «не навреди», особый акцент делался на том, что если что-то идёт не так, это порочит репутацию медиков. Эта тема была затронута в интервью во время обсуждения коллектива, исповедовавшего принцип «навредить как можно меньше». У двух коллективов также были разные стандарты длительности обучения. Члены ССМК считали, что длительность обучения другого коллектива недостаточна, может вызвать проблемы и, в конце концов, испортить репутацию медиков [Interview 18.09.2008]. ССМК доводилось сталкиваться с людьми, заявлявшими, что они медики, но при этом не имевшими необходимых навыков; эти «медики», к слову, обученные в других коллективах, очень плохо проявили себя во время демонстраций в Сивью.
Существует два основных типа социальных структур уличной медицины. Объектом внимания этой статьи главным образом были коллективы уличных медиков, созданные для поддержки протестующих. Этим коллективам необходимо придерживаться определённой политической автономности по отношению к группам протестующих. Медики считают своим долгом поддерживать протестующих вне зависимости от их взглядов, они могут даже не разделять саму идею протеста, но при этом оказывать помощь демонстрантам. Медики-единомышленники, напротив, поддерживают определённых протестующих, из которых, по сути, и набираются. Группы единомышленников, или аффинити-группы — это основа социальной структуры современного анархизма и, шире, радикальных движений вообще (хотя идея аффинити-группы была высказана анархистами ещё в XIX веке). «Медики-единомышленники» обязаны поддерживать только собственную группу протестующих, а не саму акцию протеста в целом. Если помогать и другим протестующим, можно оторваться от собственной группы, поэтому зачастую они этого не делают, чтобы не лишить свою группу поддержки. После общения с медиками из ССМК у меня сложилось впечатление, что они испытывали признательность к тем, кто проходил у них обучение, а потом становился «медиком-единомышленником», а не частью ССМК. Так как «группы единомышленников» могут предпринимать рискованные действия, связанные с прямым действием, то наличие у них собственных медиков позволяет «коллективным медикам» помогать основной массе протестующих, а не следовать, к примеру, за группами «Чёрного блока». Если быть точным, они не имеют ничего против действий «Чёрного блока» (как, например, погромов сетевых магазинов или банков), некоторые члены коллектива медиков могут даже принимать в них участие, но наличие собственных медиков у «Чёрного блока» позволяет ССМК сосредоточиться на других проблемах63.
Важно понимать, что быть медиком и протестующим — разные вещи, эти роли отличаются, хотя грань между ними очень зыбкая, что пугает многих членов ССМК. Им приходится сталкиваться с тем, что люди меняют одно на другое без предупреждения, оставляя своих напарников в замешательстве, иногда даже не сняв опознавательных знаков (крестов):
Бонни: [Медик] во время недавних протестов отшвырнул свой мединвентарь, бросил его другому медику, пошёл и присоединился к блокаде. Его арестовали. Знаете, он решил стать протестующим. Правильно сделал, вообще говоря, он ведь избавился от всего, что выдавало в нём медика. Теперь столько медиков появилось, что некоторые из них говорят, типа: «Окей, отлично, кроме меня тут ещё десять пар медиков, почему бы не посражаться?»
Эми: Хорошее сравнение. [Другой медик] недавно поступил ровно наоборот. Он просто решил, что пойдёт; на нём был мой рюкзак, кстати, так что я всё хорошо запомнила. Он утащил его, потому что хотел присоединиться к блокаде с медицинским рюкзаком, но оказалось, что это просто чёрный рюкзак. На нём нет никаких опознавательных знаков, зато внутри — там и марля, и прочие штуки.
Бонни: Даже за ножницы можно получить.
Эми: Тогда у них ножниц не было, но они просто разорвали лямки и сняли рюкзак. Он об этом не подумал. Он даже никому не отдал его, другу там или ещё кому, мол, «Эй, отдай это Эми».
Бонни: Вот почему у тебя есть напарник.
Эми: Нет, нет, он бросился в самое пекло. Да и у нас уже были подобные проблемы до этого.
[Interview 18.09.2008].
Многие медики из ССМК чувствовали себя не в своей тарелке, когда выступали на протестах в качестве медиков. Они думали, что нейтралитет медика означал возможность уклониться от участия в протесте. Одна женщина-медик, как-то решившая сменить роль во время протеста, отстаивала эту точку зрения:
Кэрин: Что ж, это тоже меняется, потому что, например, сейчас, после последнего протеста в Анкор-Сити, где мы были медиками, я завязала с этим, решив, что я принесла бы больше пользы, будучи организатором, а не медиком.
Я: То есть, ты сменила роль?
Кэрин: Ага, я подумала, что медиком я была на всех протестах, и понимаю, что действительно думала, что им нужна моя помощь в организации. У меня были мысли, что как медик ты просто… Не очень правильно говорить, типа, ребят, я не думаю, что это следует делать. Всегда было сложно ходить на организационные собрания, потому что они хотели, чтобы там были медики, и мы, типа: «Эхэй, мы ваши медики». Но потом становится трудно, ведь ты не можешь заниматься организацией, не можешь принимать решения…
[Interview 18.09.2008]
Кэрин призналась, что чувствовала себя «странно», когда не участвовала в потасовке, но другие медики вроде Бонни и Эми не испытывали подобных мучений. Бонни нравилась простота обязанностей, накладываемых ролью медика: «Это классно. Классно хватать убегающих людей, ведь видно, что у них глаза болят, так что хватаешь и сразу промываешь глаза [Interview 18.09.2008].
Кэрин решила стать медиком отчасти и для того, чтобы уберечь себя от неприятностей, избежать необдуманных поступков:
Например, я сама стала медиком в какой-то степени для того, чтобы не попасть за решётку, ведь я не могу не броситься на военный автомобиль. Я просто не могу не сделать этого, типа, я просто брошусь, да и всё (Смеётся.). Если я медик, то я как минимум делаю что-то другое, и есть причина, по которой не надо бросаться на технику, ведь я не могу попасть под арест [Interview 18.09.2008].
В целом, уличные медики выработали чёткие роли и чёткую политику в структуре современных радикальных движений. Их сила в том, что они отстранены от коалиций современных движений сопротивления и поддерживают эти движения медицинской помощью. Сейчас мне бы хотелось перейти к описанию другого аспекта деятельности медиков, ведь всё сказанное выше — лишь малая её часть.