Дефицит и обстоятельства справедливости
Представленные выше аргументы концептуально связаны с рассуждением о определении обстоятельств справедливости по Ролзу. Ведь обстоятельства справедливости, которые формируют отправную точку ролзианского либерализма, не только предполагают отсутствие братских межличностных связей как основы для человеческих действий (главу 5) и, следовательно, для решений, принятых под покровом невежества, но и строят предположения относительно уровня дефицита ресурсов. Кропоткин же, как главный теоретик анархической экономики, напротив, разработал концепцию глобального хозяйства, основанную на предположении, что в мировом масштабе достаточно ресурсов для удовлетворения всех основных потребностей. Тем самым он отвергал базовый постулат о фундаментальном дефиците, лежащий в основе как классической политэкономии, так и неоклассических экономических теорий, которые цитирует Уинч. Кропоткин, по замечанию Ноулза [2000], язвительно критиковал проникновение мальтузианских идей в экономическую теорию. «Немногие книги, — отмечал он, — оказали столь губительное влияние на развитие экономической мысли» [там же: 30]; и описывал его следующим образом:
Этот не подлежащий обсуждению постулат, стоящий за любым положением политической экономии, классической или социалистической, должен говорить о меновой стоимости, заработной плате, продаже рабочей силы, ренте, обмене и потреблении. Политэкономия никогда не поднимается выше гипотезы об ограниченности и недостаточном запасе предметов первой необходимости; она принимает это как должное. И все теории, связанные с политэкономией, сохраняют тот же ошибочный принцип. Почти все социалисты признают этот постулат.
[там же: 30]
Напротив, Ноулз утверждает, что «движущая сила политэкономии Кропоткина возникла из его осознанной необходимости удовлетворить потребности всех; достичь „величайшего блага для всех“, обеспечить меру „богатства и лёгкости“ для всех» [там же].
Точно так же, утверждая, что благополучие может быть частично достигнуто путём ежедневного труда всех членов общества не более пяти часов в день, Кропоткин заявлял, что это представляет серьёзный вызов господствующей экономической мысли (которую он именовал «метафизикой, названной политической экономией» и которая игнорировала подобные аспекты экономики в жизни рабочего): «Немногие пока ещё экономисты признали это подходящей областью экономической науки» [там же].
Итак, рассмотренные доводы подтверждают то, что для социальных анархистов экономические принципы и мир труда были подчинены нравственным принципам и что именно нравственный образ идеальной социальной структуры и лежит в основе анархистского взгляда на образование, тесно связанного с социально-экономической реальностью.