Либеральные ценности? Анархические ценности?
Рассуждения о человеческой природе и о базовых ценностях анархо-социализма позволяют допустить, что анархизм как идеология не так далёк от либерализма, как, возможно, казалось вначале, и что на самом деле их ценности в значительной степени пересекаются. Вероятно, разница заключается главным образом в том, что Риттер называет «смелым скачком»: в анархистском убеждении, что общество, где максимально реализованы добродетели личной автономии, социального равенства и взаимопомощи, может функционировать без институционального посредничества государства.
Важно подытожить, что, поскольку стабильность анархо-социалистического общества столь очевидно зависит от определённых социальных добродетелей, и если такую стабильность не будет поддерживать какая-либо государственная структура, то образование, в особенности нравственное, будет играть очень важную роль. В таком случае, в какой форме будет проходить образовательный процесс? Существует два подхода к решению этой проблемы. Первый — продумать философски обоснованный анархический образовательный процесс, нацеленный на поощрение и поддержание таких типов идеальных сообществ, к которым стремятся анархисты. Второй — рассмотреть имеющиеся материалы, описывающие эксперименты анархистов в области образования за последние несколько лет, и выяснить, соответствуют ли такого рода практики анархическим принципам и задумывалось ли (и если да, то каким образом), что эти эксперименты поспособствуют достижению желаемых социальных изменений. В следующих главах книги я использую оба эти подхода, чтобы показать примеры педагогических практик анархистов и обсудить философский взгляд на педагогическую деятельность в таких практиках.
Образование во имя социальных добродетелей
Учитывая, что для жизнеобеспечения анархического общества необходимы определённые социальные добродетели, продвигающее их нравственное образование должно непременно стать основой любой анархической системы обучения. Я также подозреваю, что большинство мыслителей-анархистов осознавали упомянутый в предшествующей главе книги факт, что поддержка функционирования безгосударственного, децентрализированного сообщества без некоторого общественного воздействия — это одна из главных теоретических проблем анархизма. В значительной части анархистской литературы центральное место отводится образовательным программам, и это подразумевает, помимо прочего, что анархисты осознают необходимость решения этой проблемы. Хотя, как это обсуждалось во второй главе книги, на это ещё, конечно, влияет контекстуалистский взгляд анархистов на человеческую природу. И разумеется, как отмечают Гудвин и Тейлор, идеал анархо-социалистического общества, построенного на принципах самоуправления и демократии прямого участия, в котором число правил для взрослых весьма ограничено, зачастую опирается на «массовое нравственное образование детей» [Goodwin & Taylor 1982: 45].
Самый яркий пример такой идеи в анархистской литературе можно найти в сочинении Кропоткина «Анархия, её философия, её идеал» [2010], где он утверждает: «Когда мы задаём себе вопрос, какими средствами поддерживается в человеческом или животном обществе известный нравственный уровень, мы находим всего три таких средства: преследование и наказание противообщественных поступков, нравственное воспитание и широкое применение взаимной поддержки в жизни» [Кропоткин 2010: 261].
Развивая свою мысль, Кропоткин пишет о важности «нравственного воспитания»:
особенно такого, которое бессознательно передаётся в обществе от одного к другому и вытекает из общего свода всех мыслей и мнений, высказываемых каждым из нас относительно событий ежедневной жизни. Но эта сила может влиять на общество только при одном условии: если ей не будет препятствовать другое, безнравственное, воспитание, вытекающее из существующих государственных учреждений.
[Кропоткин 2010: 262]
Приведённые отрывки свидетельствуют о том, что в анархистской мысли нравственное образование должно играть ведущую роль, а социальные институты должны руководствоваться анархическими принципами, если они будут выполнять образовательную функцию до и после уничтожения государства. На более зловещей ноте упоминается «наказание противообщественных поступков», намекая на то, что общество будет нуждаться в некотором процессе, который Риттер называет «общественным порицанием». Разумеется, можно вообразить некие относительно мягкие формы «общественного порицания», например, использование осуждения — метода, который благодаря развитию теорий восстановительного правосудия не так давно вызвал новый теоретический интерес. Как бы то ни было, выбор фразы «общественное порицание» наводит на мысль, что Риттер и другие теоретики справедливо опасаются того, что в анархо-социалистическом обществе ценность автономии личности может оказаться под серьёзной угрозой.
Я уже писала на страницах этой книги, что, всерьёз изучив анархистский взгляд на социальные изменения, мы по-другому начинаем смотреть на образование, и что в образовательных программах, разработанных в соответствии с анархистской позицией, имеется фундаментальное, главным образом нравственное ядро. Разумеется, образование — это только один из путей, которым анархисты стремятся приблизить альтернативную социальную реальность на смену той, которая, по их убеждению, является результатом созданных государством общественных отношений. Букчин отмечает:
Восприимчивость, этика, самость, наши способы построения реальности — всё изменится благодаря образованию, аргументированному диалогу, экспериментированию, а также принятию множества неудач, на которых мы будем учиться. Если человечество и достигнет самосознания, то только благодаря самоуправлению.
[Bookchin 1990: 189]
Сейчас нам необходимо ответить на следующие вопросы: как эту теорию можно перенести в политику и практику образования, и каким образом отразить нормативное ядро обсуждаемых здесь анархических ценностей в содержании определённых образовательных программ. В этом состоит задача следующих двух глав.
13 В этом мысленном эксперименте, призванном проиллюстрировать главный аргумент Нозика о том, что поддержание модели распределительной справедливости повлечёт за собой неприемлемые ограничения свободы людей поступать с принадлежащими им ресурсами по своему усмотрению, члены воображаемого общества платят много денег, чтобы посмотреть на игру очень талантливого баскетболиста, в результате чего он накапливает огромное богатство. По мнению Нозика, хотя окончательное распределение ресурсов неравноценно, оно не может считаться несправедливым, поскольку оно возникло в результате серии добровольных обменов в изначально справедливой ситуации.