Как долго он так протянет? Три часа – нет, скорее, два, учитывая, сколько крови он потерял. Если Нэдзуми в течении двух часом не получит нормальное лечение, он не выживет.
Временной лимит: 120 минут.
«Угх..» - тихо застонал Нэдзуми. Его веки слегка дрогнули.
«Нэдзуми! Ты меня слышишь? Нэдзуми!».
«...Сион...» - пробормотал он.
«Потерпи немного. Мне надо, чтоб ты оставался со мной. Я отведу тебя в больницу. Не теряй сознание, будь со мной». Он вложил в свои слова столько силы, сколько смог.
«...Сион... Я не могу... двигаться...».
«Не проблема. Я понесу тебя». Я здесь. Я рядом. Так что с тобой все будет в порядке. Сион забросил руку Нэдзуми себе за шею и приподнял его. Он обхватил руками талию товарища для поддержки и вышел в коридор.
Дым щипал глаза. Сион зашелся в приступе кашля. Боль подступила к горлу, дыхательные пути забились.
Он не обладал необходимыми для выживания знаниями, но у него была воля, а его сердце готово было на все, что потребуется. Нэдзуми его многому научил.
Сион пригнулся и чуть не ползком потащил Нэдзуми. На лестнице их окружили жар и дым. Бросаться в них было слишком опасно. Но искать другой путь к побегу не было времени. Если они задержаться здесь, то задохнуться из-за дыма.
Что мне делать? Что я должен делать?
Из-за растущей тревоги и впитывающегося в тело дыма он почти потерял спокойствие. Не паникуй. Что бы ты ни делал, не паникуй. Всегда есть выход.
«Сион...».
Нэдзуми шевельнулся. «Выбирайся... через мусоропровод...».
Его голос звучал урывками. Сион понял, что Нэдзуми отчаянно цепляется за свое сознание. Потеряв его, будет тяжело снова очнуться; Нэдзуми знал это слишком хорошо.
Мусоропровод. Верно, есть такая возможность.
На низших этажах, с первого по третий, мусоропровод был установлен в середине коридора на каждом этаже. Похоже, мелкую аппаратуру в него сбрасывали вместе с обычным мусором, потому что желоб был достаточно широким. Когда Сион впервые это обнаружил, ему в голову пришла мысль проникнуть в Исправительное Учреждение таким путем. Но продержалась она не долго. Невозможно было вскарабкаться по желобу, идущему почти перпендикулярно от земли, без каких-либо выступов. Кроме того, если какой-нибудь странный объект попадал в мусоропровод, срабатывала тревога. Проникновение было невозможным. Но на роль пути к отступлению мусоропровод подходил.
Он и Нэдзуми уже обсуждали это раньше. Это было – за два дня до Охоты.
Охота пришлась на холодный зимний день с пронзительным ветром, но за два дня до того погода была теплее, светило солнце. Вместо снежных туч над Западным Кварталом простиралось синее небо, падающие вниз солнечные лучи были такими теплыми, будто вовсе и не зима стояла. Казалось, люди вовсю пользовались приятной погодкой и лениво прогуливались по рынку. Старые нищие и голодные дети все так же наполняли улицы, но, казалось, дышалось им легче, чем обычно. Владельцы магазинов, обычно с презрением прогонявшие их, щурились на солнышке и расслабляли лица. До милостыни они не снисходили, но вроде не обращали внимания на попрошаек, пока те ничего не крали. Некоторые даже шутили со знакомыми нищими.
Кто из них мог предвидеть, что за ад начнется через два дня? Сколькие смогли избежать ужаса Охоты?
Нэдзуми и Сион обедали купленным на рынке черствым хлебом, предварительно размачивая его в воде. Наверное, сработала улыбка Нэдзуми: владелица булочной дала им бесплатно сыра. Это был хороший сыр, без плесени.
В подвале, кроме голосов двух парней, не было других звуков. Странно, но даже завывания северного ветра, начинавшего дуть перед закатом, не проникли сюда. На это время ветер затих? Или Сион был так поглощен беседой, что не слышал ничего, кроме голоса Нэдзуми?
«Сион, мусоропровод можно использовать для побега. Это выполнимо?» - спросил Нэдзуми, крутя в руках кружку с горячей водой.
«Мусоропровод, хах... Понятно, это все равно, что дорога напрямик от третьего этажа к месту встречи в подвале».
«Да. Судя по плану, не считая входных отверстий, сам желоб не включен в систему распознавания и устранения объектов. Хех, кажется, если дело касается отделов по утилизации мусора, Номер 6 весьма невнимателен».
«Ты прав» - ответил Сион. «И он больше обычного мусоропровода. Технически, мы должны пройти».
«Именно. Разве ты не рад, что мы оба такие худые? Если бы кто-то из нас был размером с Рикигу, мы бы застряли в середине. И правда негабаритный мусор».
«Как-то жестоко».
«Всегда пожалуйста. Я просто правду говорю. Скажи, можешь ли ты представить, как старик с пивным животом ползет по желобу, как ни в чем не бывало».
«Ну- думаю, ты прав». Образ Рикиги с мясистым животом предстал перед глазами и он почти рассмеялся. Он сглотнул и сжал губы. Вопрос Нэдзуми был не тем, на который он мог ответить с улыбкой.
Подходил ли для побега мусоропровод или нет? Немного подумав, Сион заговорил.
«Честно говоря, понятия не имею, сможем ли мы и правда это сделать. Но такая вероятность есть. Чисто теоретически» - ответил он. Нэдзуми поставил чашку и откинулся назад.
«Вероятность, ха».
«Да».
«Ну, значит, вероятность». Нэдзуми скрестил ноги и закрыл глаза. Сион тоже облокотился на книжный шкаф и обхватил одно колено. Тогда он впервые обратил внимание на шум ветра. Это был скрипучий звук, похожий на глухой плач старухи.
Лампа, тускло освещающая комнату; задумчивый профиль Нэдзуми; низкий гул ветра - ему казалось, что он смотрит сцену из пьесы.
Сион был в зрительном зале, взгляд прикован к молчаливой картине на темной сцене перед ним. Полный комфорт, тоска и чувство, близкое к восторгу, вместе с безымянными эмоциями смешались, слились друг с другом и наполнили Сиона до краев.
Если бы этот момент мог длиться вечно. Если бы время тогда остановилось. Если бы весь мир из этого и состоял. В его сердце расцвело неожиданное желание.
«Жизнь - ускользающая тень, фигляр». Он вдруг вспомнил строчки из «Макбета».
«Истлевай, огарок!
Жизнь - ускользающая тень, фигляр».
Нэдзуми открыл глаза. Их взгляды встретились.
«Что?».
«А? Нет, ничего…». Сион шевельнулся и незаметно отодвинулся от света лампы. Он не хотел, что Нэдзуми видел его щеки, скорее всего, пылавшие румянцем.
«Сион, знаешь, о чем я сейчас думаю?».
«Ты? Ну... наверное, о мусоропроводе?».
«Нет, конечно. Я не собираюсь вечно из-за мусора переживать. К тому, эту проблему мы разрешили. Это возможно, а значит, стоит попробовать. Так ведь?».
«Верно». Неважно, пусть это лишь теория. Пусть даже идея основывалась на домыслах; если она возможно, надо за нее уцепиться – так ему говорил Нэдзуми. Сион медленно кивнул в знак того, что понял.
«Хорошо. Но если меня спросишь, я бы предпочел красивый выход через парадную дверь, со всеми прибамбасами. Но такой роскоши у меня, наверное, не будет».
«Скорее всего, нет. Предупреждаю, вип-обслуживания не жди. Так если ты думал не о мусоропроводе, то о чем? Других путях для побега?».
Нэдзуми заново скрестил ноги и испустил печальный вздох.
«Я думал о еде».
«А?».
«Еде. Е-д-е. Я бы думал, чтобы бы заказал, если бы мог выбирать все, что захочу».
«-А ты материалист, а?» - прокомментировал Сион.
«Еда важна. Иногда в состряпанном старым пекарем каравае куда больше смысла, чем в бесконечной истине, открытой уважаемым философом. Такова природа жизни. В любом случае, сейчас я голоден и начинаю себя жалеть. Наверное, я не смогу уснуть, если лягу сейчас».
«Ты только что поел. Ты съел два каравая».
«Твердокаменного сухого хлеба, горячей воды и куска сыра и близко не достаточно».
«Не жадничай» - строго произнес Сион. «Благодаря той мадам из булочной, мы смогли получить немного хорошего сыра. Это был вполне приличный обед».
«Был бы ты чуток поприветливее, и нам бы, наверное, досталась еще консервированная баранина и бутылка молока. Какая жалость».
«Я? Я здесь не при чем».
«Да ты что? Ты очень даже при чем. Ты должен был заметить, как та женщина на тебя смотрела. Я думал, ты ее специально игнорируешь. Только не говори, что и правда не заметил!».
«Я понятия не имел».
Нэдзуми скривился и покачал головой. «Сион, ты должен отточить слегка – нет, забудь, изрядно – свое восприятие противоположного пола. Если в ближайшее время ты этого не сделаешь, все станет довольно плохо».
«Что значит плохо?».
«Так плохо, что словами не выразить. От меня ты ничего не услышишь. Ох, но, блин, это серьезно. От одной мысли у меня мурашки».
«О чем ты говоришь?» - раздраженно спросил Сион. «Теперь ты разбудил во мне любопытство. Оно, пожалуй, не даст мне уснуть если я сейчас пойду спать. Мое любопытство могло бы поспорить с твоим голодом».
Нэдзуми расхохотался, что было для него редкостью. Его смех был беззаботным и полным радости. Он незаметно и глубоко проник в Сиона.
«Нэдзуми».
«Что?».
«Можешь процитировать «Макбета»?».
««Макбета»? Какую часть?».
«Пятый Акт, Сцена Пять, сразу после того, как Макбету говорят о смерти его жены».
«Почему «Макбет»?».
«Не знаю» - ответил Сион. «Самому интересно. Просто неожиданно захотелось послушать «Макбета». Ты не против?».
«Ну, я не возражаю».
Гамлет и Тсукио вскарабкались Сиону на плечо. Зазвучал голос Нэдзуми, безмятежный, но полный тоски.
«Бесчисленные "завтра", "завтра", "завтра"
Крадутся мелким шагом, день за днем,
К последней букве вписанного срока;
И все "вчера" безумцам освещали
Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!
Жизнь - ускользающая тень, фигляр...».
Сион и мыши внимали, затаив дыхание. Огонек лампы колебался, их тени тоже. Тени так же слились с голосом Нэдзуми и его выражение, Сиону казалось, что его отрывают от реальности и уносят ввысь. Быстротечная легкость; вечное исполнение. Какими насыщенными, какими обильными и прекрасными были эти часы в прошлом.
За два дня до Охоты в этой комнате разыгралась сцена, которая подарила Сиону самые сильные за всю его жизнь впечатления. То, что произошло совсем недавно, казалось событием далекого прошлого.
Из глаз полились слезы.
Это было из-за дыма, а не из-за тоски, сковавшей сердце.
Писк-писк, писк-писк, чит чит чит. Тсукио, сидя на полу, настойчиво верещал. Суперволокно упало. Сион резко остановился, чтобы подобрать его. Сила покинула тело Нэдзуми, он всем своим весом облокотился на плечо Сиона.
«Нэдзуми, держись. Не теряй сознание».
«...Выбирайся отсюда... быстро...».
«Знаю. Даже я не стал бы здесь отдыхать. Нэдзуми, мы почти пришли. Побудь со мной еще немного».
«Сион... мы не можем. Нет... не вдвоем».
«А? О чем ты?».
«Беги... один... просто беги».
«Идиот!» - прорычал Сион. «Избавь меня от этого дерьма!». Внутри него закипал гнев. Он злился на Нэдзуми. Ему казалось, что его белые волосы встали дыбом. Горячий воздух бушевал не только снаружи, но и внутри Сиона.
Хочешь, чтобы я жил без тебя? Чтобы я сбежал один? Избавь меня от этого. Не смей. Так ты смотришь на меня свысока? Такое низкое у тебя обо мне мнение? Я не настолько слаб, что брошу тебя ради собственного выживания. Знаешь, я могу тебя защитить. Мне хватит сил защитить нас обоих.
«Проклятье, не недооценивай меня» - зло бросил он.
Гнев быстро превратился в энергию. Он призвал силу к своим рукам и посмотрел вперед. Людей нигде не было. Сион ощутил легкий сквозняк. Пламя начало лизать потолок. Вероятно, некоторые химикаты загорелись, потому что случился небольшой взрыв, сопровождающийся характерным резким запахом.
«Тсукио, пойдем».
Тсукио нырнул к нему в карман. Он высунул голову наружу и пронзительно заверещал. Для Сиона это звучало как указания пути, он приободрился. Он должен выбраться как можно быстрее еще и ради этого крошечного создания, подающего голос несмотря на недостаток воздуха.
Он обо что-то споткнулся и почти упал. Тот самый гигант-заключенный лежал на полу лицом вниз. Он умер, его лицо лежало в луже его же крови. Сион переступил через тело и пошел вперед.
Лестница здесь, а значит, мусоропровод... Он вспоминал точные детали плана, запечатленного в его памяти. Он просматривал его мысленно. Ему нужен был угол холла, где сейчас поднимался дым. Пальцем он засунул голову Тсукио обратно в карман.
«Нэдзуми». Мы идем. Сион задержал дыхание и ринулся в дым. У него не было ни времени, ни возможности проверить отверстие мусоропровода. В этот дымном коридоре видимость была близка к нулевой. Малейшая задержка, и он умрет от удушья.
Верь. Верь в себя. Если собираешься цепляться, цепляйся за себя.
Он остановился. Он видел отверстие мусоропровода. На нем, будто закрывая его, лежал солдат. Его ноги были отброшены, он неподвижно лежал с полуоткрытыми глазами. Его шея была скручена под странным углом. Его винтовка, которую он, вероятно, не выпустил даже во время взрыва, лежала на коленях. Из такой же винтовки стреляли в Нэдзуми.
Сион к этом солдату ничего не почувствовал. Ни ненависти, ни гнева, ни жалости. Даже уважения к умершему. Перед ним было не человеческое тело; это было просто препятствие. Сион должен был так думать, иначе ему не выжить. Это просто препятствие.
Он пнул солдата.
Тело солдата откатилось, шея так и сохранила все тот же странный угол. Отверстие открылось полностью. Больно. Не могу дышать. Горло горит. Мне нужен воздух. Его вены распухли. Сердце билось хаотично. Силы начали покидать его. Проклятье, я так далеко зашел; я не сдамся сейчас. Я так далеко зашел...