Моя сестра только что погибла. Ей не было и тридцати. Теперь она превратилась в пожилую женщину.
У меня соседка недавно умерла. Мы просто беседовали. «Что теперь будет?» «Страшно, правда?» - все такое. Затем она согнулась от боли-
Что здесь происходит?
Теперь это всех волнует.
Может, завтра я стану следующим... нет, может, даже через минуту...
Я могу оказаться следующей жертвой.
Какого черта мэр делает? Почему он не пытается справиться с этим?
Он разве не собирается помочь горожанам?
Страх превратился в недовольство политиками, которые сидели сложа руки в такой ситуации. Недовольство обернулось критикой, переросшей в бурлящую ярость.
Мэр, через различные средства массовой организации, призывал горожан к спокойствию и советовал быть осторожными. Но даже когда на экране вспыхивало изображение мэра, прямо перед ним падала очередная жертва, еще одна среди дюжин. Кто-то снова и снова бился в конвульсиях и быстро старел. Сохранять спокойствие было невозможно.
Дай нам лекарства.
Помоги пострадавшим.
Дай нам правду.
Крики горожан эхом отдавались в каждом углу города. А теперь еще и отец Лили не возвращался домой. Ее мама вышла и тоже не возвращалась.
Грудь маленькой девочки готова была разорваться от неопределенности. Наверное, она отчаянно пыталась не заплакать.
Каран прекрасно понимала страдания и боль волнений о члене семьи при неспособности что-либо сделать. Она испытала на себе тревогу, когда остается только ждать. Эта боль впиталась глубоко в ее тело.
«Лили». Она погладила волосы девочки. «Доедай кекс».
«Мадам...».
«Ты ведь любишь отца, да, Лили?».
Лили посмотрела на Каран и кивнула.
«Ага. Я люблююю его. Я очень-очень люблю папу. Я люблю маму и малыша в мамином животике тоже».
«Да, и твой папа тоже тебя любит, очень-очень сильно, верно? Он целует тебя в щечку и говорит «Я люблю тебя» при этом, верно?».
«Да. Папа всегда говорит мне «Я люблю тебя»».
«Тогда все будет хорошо. Твой отец вернется прямо к тебе, Лили. Знаешь, люди всегда возвращаются к тем, кого больше всего любят».
Лили моргнула. «Это правда, мадам?».
«Да. Это правда. Самая настоящая правда».
Рот Лили расслабился. Лицо расплылось в улыбке. Он взяла свой кекс и откусила от него кусочек.
«Вкусно».
«Там еще остались. Три, если бы точной. Один твой маме, один папе и один тебе, Лили. Если хочешь, можешь забрать их домой».
«Спасибо, мадам».
Доев кекс, Лили сложила руки вместе и громко поблагодарила за еду.
«Мадам».
«Да, милая?».
«Я и Вас люблю».
«Боже, Лили, это чудесно. Спасибо».
«И Сиона тоже... не так сильно, как папу или маму, или Вас, мадам».
«Хм?».
«Сион тоже вернется, да?».
«Лили...».
«Люди возвращаются к тем, кого любят больше всего, верно? Так что Сион должен вернуться к Вам, мадам. Верно? Он вернется, верно?».
Лили поудобнее уселась в кресле и свесила ноги через край.
«Когда я поранилась, Сион мне помог».
«О? Помог?».
«Ага. Я играла с Эй и упала. Я упала, а Эй подошла и упала на меня сверху, так – бамс! – и было правда больно. Эй немного толстая. Но знаете, она очень быстро бегает. И хорошо рисует. Мне тоже нравится рисовать. Мы вместе картинки рисуем».
«Значит, вы хорошие подруги?».
«Да. Очень хорошие подруги. Но иногда мы и деремся. Иногда мы так сильно ссоримся, что мне кажется, будто мы до конца жизни не будем играть вместе».
«Но если вы можете ссориться, а потом снова мириться, значит, вы действительно хорошие подруги. Так ты упала, Лили? А Сион помог?».
«Да. У меня из ноги кровь сильно текла. И было очень больно. Я плакала, и Эй тоже плакала. А Сион проходил мимо, он подошел, отвел меня к крану и смыл кровь, и... о, затем нанес какое-то лекарство на ранку. Он сказал «кровь перестала, так что и ты заканчивай плакать». А потом потрепал меня по голове. Он и лицо Эй вытер тоже».
«А... когда это было?».
Лили перестала качать ногами, склонила голову набок и посмотрела на Каран.
«Дайте подумать, уммм... незадолго до того, как Сион ушел. Когда он еще ходил на работу в парк. Знаете, мадам, Сион правда милый. Мама тоже так считает. Она сказала, он очень добрый, и красивый, и хороший человек. Сказала «Когда Сион придет домой, ты должна спросить, можешь ли стать его невестой».
«О, Лили, ты – невестой Сиона? Какая радостная новость».
«Но ведь Эй, ну...».
«Что с Эй?».
«Уум, она сказала, что «влюбилась с первого взгляда» в Сиона. Я спросила ее «Что значит любовь первого взгляда?», а Эй сказала «Это значит, само собой, что будет свадьба». Но если Сион и Эй поженятся, я не смогу стать его невестой. Мама сказала, я не могу уступить Эй, но это так тяжело».
«О, Боже». Каран громко рассмеялась. Всего на миг, но она смогла забыть о неуверенности и меланхолии, злокачественной опухолью разросшихся в ее сердце.
Насколько помнила Каран, Лили не упоминала имени Сиона с того самого дня, как он пропал. Лили, наверное, чувствовала, что воспоминания о Сионе принесут Каран страдания. Или, возможно, ее предупредила Ренка.
«Лили, с этого момента я хочу, чтобы ты не говорила о Сионе перед Каран».
«Почему?».
«Потому что ей станет грустно».
«Мама, Сион сделал что-то очень плохое? Его поэтому схватили и увезли? Все так говорят».
«А ты что думаешь?».
«Я? Я думаю... Сион бы ничего плохого не сделал. Он такой хороший. Он бы ничего такого не совершил. Никогда».
«И ты права. Видишь, ты знаешь. Ты меня поражаешь, Лили. Что бы ни случилась, здесь должна быть ошибка. Сион такой чудесный мальчик. Никого лучше не найти. Он добрый, красивый и такой хороший человек. Знаю, Лили, когда Сион вернется, почему бы тебе не спросить, можешь ли ты стать его невестой? Не проиграй Эй».
Наверное, мама с дочкой вели подобный разговор, усмехаясь друг другу.
Каран была окружена заботливыми людьми.
В дни сильного разочарования и тоски, ей всегда казалось, что она сражается одна. Но это было не так. Люди вокруг нее, люди рядом с ней, молча выражали свою заботу.