Писк-писк-писк. Мышка подняла голову и посмотрела на Каран. У животного были глаза-бусинки виноградного цвета.
«Крават... так это твое имя? Крават?».
Писк-писк. Мышь будто ответила «да, так и есть».
«Крават. Какое милое имя. Ну, прощай тогда, Крават. Пожалуйста, передай своему хозяину, что я благодарна. Эти его слова так поддержали меня... Я очень, очень благодарна. Пожалуйста, скажи это ему». И если можешь, скажи и Сиону тоже. Что я жду – что мама всегда будет ждать и никогда не сдастся. Так что передай ему, пусть возвращается живым.
(Воссоединение настанет. Нэдзуми).
Короткое письмо, полученное от Нэдзуми. Сколько смелости придали ей эти слова.
(Воссоединение настанет. Нэдзуми).
Каким же убедительным и отважным было это сообщение. Оно поддерживало ее рушащееся сердце все это время. Нэдзуми, будет ли у меня возможность обнять тебя? Смогу ли я обхватить руками Сиона? Я ведь могу ждать и верить, что однажды смогу?
Крават расправился с последним кусочком, сложил передние лапки вместе и качнул головой. Затем он поспешил прочь в угол комнаты и быстро исчез из поля зрения Каран.
«Вот он и убежал». Лили нахмурилась. «Он навсегда ушел?».
«Нет, мы его еще увидим. Когда-нибудь точно. Верно, давай открывать магазин. Дел будет много, я рассчитываю на тебя, Лили».
«Да, М-с Хозяйка! Оставьте это мне». Лили склонилась в театральном поклоне. Каран, смеясь, открывала двери магазина. Она увидела небо. От яркой синевы глаза слезились. Ветер был холодным, но день обещал быть солнечным. Кажется, погода будет замечательной-
Она ощутила холодок. По коже побежали мурашки.
Что? Что это?
Она инстинктивно сжала руки вместе. Было холодно. Ее казалось, что все ее тело холодеет изнутри. Пусть и на короткий миг, она почувствовала, как каменеет ее лицо и коченеют руки. Волоски на теле стали дыбом.
Она почувствовала, как ощетинилась ее кожа. Снова и снова. Что-то приближалось к ней, что-то, невидимое для нее.
Мимо прошла толпа болтающих людей с флагами в руках. Они участвовали в шествии от Затерянного Города к ратуше. Она увидела несколько знакомых лиц. Были те, кто приветственно кивали Каран; те, кто смотрел на нее с любопытством; те, кто замедлял шаг, чтобы вдохнуть аромат выпечки, доносящийся на улице. Там был отец, державший за руку ребенка; молодые пары; старая женщина, одевшая шляпу поверх белых волос.
Они пойдут к ратуше и там примут участие в церемониях. В середине маршрута все участники предположительно должны были получить коробки с обедом от городских властей. На каждом лице сияла спокойная улыбка, как будто они наслаждались пикником в выходной день.
Каран могла лишь стоять на месте.
Дрожь.
Она чувствовала, как покрывается гусиной кожей. Каран дрожала, глядя в небо. Оно было чистым и голубым. Зимнее небо, похожее на голубое стекло, потянулось над головой. Но что-то было там, в этом небе. Она это чувствовала.
Она не видела и не слышала. Она просто чувствовала.
Там что-то было.
Что-то надвигалось.
День Святого Праздника, 2017. Неизвестное время. Комната в руинах, Западный Квартал.
Инукаши проснулся. Он заснул, сам того не заметив. Какая редкость. Интересно, когда я в последний раз так спал. Наверное, еще в младенчестве, когда сосал грудь своей мамы-собаки. Смерть в Западном Квартале всегда была рядом, насилие и грабеж были обычным делом. Вооруженные воры могли в любое время проскользнуть к нему на руины. Он не мог расслабиться, даже несмотря на собак. Инукаши прекрасно понимал, в какой страшной среде живет, какой ужас она скрывает. Поэтому он никогда не спал крепко. Его нервы всегда были на чеку, чтобы тут же засечь любую надвигающуюся опасность, неважно, в полночь или на рассвете. Он походил на маленького дикого зверька.
Но в этот раз он крепко уснул. Он не мог в это поверить; он, пусть и на время, но потерял бдительность.