«Нэдзуми!». Нэдзуми упал на протянутые руки Сиона. Сион ощутил тяжесть и жар его тела. Сквозь пальцы Нэдзуми послышался низкий стон. Это оно. То же, что и в прошлый раз.
Они говорили об осах-паразитах в подвальной комнате. Беседа как раз перешла от стихийных вирусов к загадке ос-паразитов, когда Нэдзуми неожиданно свалился.
Они пили горячую воду. Сион помнил, как кружка Нэдзуми выскользнула из его рук и ударилась о стопку книг, прежде чем покатиться по полу.
«Нэдзуми – расслабься. Ты меня слышишь?». Сион опустился на колени, поддерживая тело товарища руками. Все то же самое, что и в прошлый раз, причин для паники нет. Нэдзуми в тот раз вполне оправился. Если сейчас все то же самое...
«Ой!». Пальцы с силой впились в руку Сиона. Нэдзуми дышал тяжело, его грудь поднималась и опускалась. Дрожь в его пальцах вызвала у Сиона еще большую тревогу.
«Воды» - выдавил Сион, оглядываясь кругом. Никто не шевельнулся. «Пожалуйста, дайте воды. Кто-нибудь».
«Он умрет?» - спросил голос позади него. Голос был спокойным и холодным. Он принадлежал Сасори, мужчине цвета песка. Он оказался прямо за ними незаметно для Сиона.
«Он умрет? Тогда незачем приносить воду». В тон Сасори закралось презрение. «Незачем давать что-то умирающему. Более того, он – тот, кто ушел. Незачем. Совсем».
Сион повернулся. Он посмотрел на мужчину, завершившему разговор такими резкими словами. Незачем.
«Принесите ее» - скомандовал Сион. Насколько он помнил, он никогда никому не отдавал приказов в такой деспотичной манере. Но фраза не показалась ему непривычной.
«Принесите мне воды. Быстро».
Сасори тревожно шевельнулся. Уголки его расширенных глаз дернулись. Одинокая капля пота скатилась по виску.
«Вот». Ему протянули деревянную чашку. Она была наполовину наполнена водой. Маленький, худой ребенок протягивал ее, будто это было подношение. «Мама сказала мне – возьмите».
«Спасибо». Сион взял у него чашку. Ребенок крутанулся и убежал назад во тьму.
Писк-писк.
Маленькая мышка забралась на плечо Сиону. Она смотрела на его руки, подергивая носом.
«Нэдзуми... выпей это». Поддерживая тело Нэдзуми одной рукой, Сион медленно влил воду ему в рот. Горло Нэдзуми дернулось. Он сделал глоток.
«Нэдзуми, ты меня слышишь?».
Его веки поднялись, из-под них выглянули серые глаза. Сион подумал, что они прекрасны. Они были цвета предрассветного неба. Поглощенный свет, в то же время и мягко испускаемый.
Они были прекрасны, как утреннее небо.
Светлеющее по утрам небо было связано с жизненной надеждой. Это сияние и по сей день подбадривало людей, решивших жить или хотя бы пытаться жить. Поэтому оно было прекрасно.
Красота этих глаз подарила мне столько надежды.
Сион прищелкнул языком. Идиот, не время восхищаться им.
«-Сион».
«Ты очнулся? Медленно выпей воду – вот – всю. Теперь глубоко вдохни».
Нэдзуми послушно следовал указаниям. Он осушил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул.
«Ты в порядке?».
«Более-менее».
«Голова не болит? Тошнота, сердцебиение-».
«Десять».
«А?».
«Три плюс семь будет десять. И раз я уж начал, двадцать один».
«О... трижды семь». Так Нэдзуми запомнил вопросы, которые Сион задавал, когда тот очнулся в прошлый раз. Сион подавил смешок. Да, реальность была жестока. Последние несколько часов были наполнены человеческим отчаянием, смертью и криками. Они были окрашены ужасом, ничтожностью и сильным сожалением. Но были и согревающие сердце моменты, от которого у него учащался пульс и поднималось настроение. Воспоминания о Нэдзуми всегда были такими. Они дарили его сердцу волнение и теплоту.
Воспоминания?