Видишь, ты можешь делать это так, как я тебя учил. Хороший мальчик. Награду получишь позже.
Заткнись, Нэдзуми. Чтоб ты знал, я это проворачиваю, не чтобы тебе помочь. Это ради золотых слитков. Я пересекаю этот опасный мост, чтобы заполучить золотые слитки.
Он потряс головой, чтобы развеять иллюзию.
Засранец, прекрати вот так выскакивать в моей голове.
«Работа... что это значит?».
«Работа есть работа. Я прошу тебя выполнить работу. За один золотой».
Инукаши бойко прищелкнул пальцами. Мужчина моргнул. Тень подозрения в его глазах сгустилась.
Мужчину звали Гетсуяку. Он работал уборщиком в Исправительном Учреждении. Инукаши был с ним знаком. Уже много времени прошло с тех пор, как Инукаши впервые начал получать порцию отходов и объедков из Учреждения от Гетсуяку. Конечно, это была подпольная передача, контрабанда. Примерно раз в три дня, Инукаши получал партию объедков и мусора и передавал Гетсуяку соответствующую оплату. Обычно это была пара медяков. Если находилось что-то достойное – серебряная монета.
Но они, наверное, впервые так много разговаривали друг с другом. Обычно они обменивались парой слов вроде: «Вот» - «Спасибо. Ну, твоя плата» - «Верно». Они даже не считали это разговором и никогда не встречались взглядами. Так было всегда.
Гетсуяку занимался сбором и уничтожением отходов Исправительного Учреждения, а так же заправлял роботами-уборщиками. Он проводил целый день в одиночестве, управлял машинами, сидя в маленькой комнате, прилегающей к месту сбора мусора и печи для его сжигания.
«Когда я здесь, я молчу целый день. Я никого не вижу, ни с кем не говорю. Здесь действительно одиноко. Иногда я даже не знаю, человек ли я до сих пор или тоже превратился в машину». Однажды – редкий случай – Гетсуяку излил на него поток жалоб. Инукаши отвечал ему небрежно. Тяжело, наверное, кивал он, но его мысленные ответы были полны сарказма.
Хватит вести себя, как ребенок.
Комната управления уничтожением объедков и прочего мусора находилась в самой дальней части Исправительного Учреждения. Весь мусор собирался здесь. Машины сортировали его и относили в мусоросжигательную печь; машины устанавляли температуру сожжения и убирали пепел. Почти весь процесс был полностью автоматизирован. Гетсуяку оставалось лишь включать машины и следить за ними. Одного человека для этого вполне хватало. Конечно, одиноко, когда не с кем поговорить на работе. И что? Ты не умрешь, если промолчишь целый день.
Попробуй пожить жизнью, в которой ты настолько голоден, что только о еде и можешь думать. Попробуй полизать булыжники на дороге, пытаясь приглушить голод. Одиночество? Это просто роскошная игрушка для людей, которым нет нужды волноваться о том, как набить желудок.
Но Инукаши говорил это только мысленно. Вслух же он изображал жалость, говоря вещи вроде «тяжело, наверное». Гетсуяку был важным торговым партнером. Ничего хорошего не выйдет, если оказаться у него на плохом счету.
Хотя сортировка, сжигание и чистка печи выполнялись автоматически, этап, предшествующий сортировке, требовал участия человека. Мусор с места сбора надо было перенести на ленту конвейера. Почему-то, этот этап не был автоматизирован. Гетсуяку должен был сам управлять небольшим краном, чтобы поднять мусор на конвейер. Иногда ему даже приходилось использовать такой устаревший инструмент, как лопата, чтобы собрать все вручную. На этом этапе он быстро отделял от мусора продукты или одежду, которая еще выглядела ноской, и прятал их. Инукаши многое у него покупал: так и работала система. Инукаши продавал свой товар торговцам едой и поношенной одеждой, вполне прилично зарабатывая.
Для Инукаши, необходимость физического труда перед автоматическим процессом стала просто манной небесной. Благодаря этому он оказался в деле.
На рабочем месте Гетсуяку не было ни камер наблюдения, ни системы безопасности. В случае чего Гетсуяку должен был сам нажимать на кнопку тревоги в углу панели управления.
«Не кажется мне, что они придут на помощь, даже если я ее нажму» - Инукаши вспомнил, как Гетсуяку бормотал это себе под нос, глядя на красную кнопку.
Хотя сотрудников Учреждения от главных ворот до их рабочих мест развозили на автобусе, Инукаши слышал, что Гетсуяку был единственным, кто ютился в старом маленьком автомобиле.
«Такое отношение заставляет меня стыдиться себя. Я уже всю гордость растерял».
Это была еще одна из его жалоб. В последнее время Гетсуяку начал ныть заметно чаще.
Гордость? Хах, сначала одиночество, а теперь гордость? Так ты вытаскиваешь красивые игрушки одну за другой, чтобы покрасоваться? Блин, мог бы, по крайней мере, говорить о том, что наполнит мой желудок.
Эти замечания, конечно, звучали только в его мыслях.
Его не заботила гордость или одиночество Гетсуяку. Важным было то, что только это место было свободно от системы наблюдения, опутавшей своей паутиной все Исправительное Учреждение. Так же только это место было напрямую связано и с Западным Кварталом, и с Номером 6 без всяких барьеров. Инукаши прекрасно понимал, почему Нэдзуми обратил свой взор сюда. Но попасть отсюда в Исправительное Учреждение было невозможно. Проход, ведущий в основное здание был заблокирован двойными дверями, устроенными так, что со стороны Гетсуяку их было невозможно открыть.
Кто бы ни конструировал основное здание, он превратил его в подобие подземелья, где и вторжение, и побег были невероятно сложными; наверное, этот парень столько жизненных сил вложил в работу, что на систему утилизации его уже не хватило. Или, возможно, он просто не подумал о людях, занимающихся мусором. Даже в Бюро Безопасности, которое управляло Исправительным Учреждением, наврядли кого-то из чиновников заботили условия труда Гетсуяку. Если во время работы случится несчастный случай и Гетсуяки получит опасную для жизни травму, не было даже и одной тысячной шанса, что двери Учреждения откроются и ему доставят лекарства. Двери останутся закрытыми, Гетсуяку бросят умирать.
Странно, если подумать.
Даже по их короткой беседе Инукаши видел, что Гетсуяку – честный и добродушный человек. Но и у Гетсуяки во взгляде порой мелькала искорка презрения или превосходства, когда он смотрел на Инукаши, жителя Западного Квартала.
Я все равно выше его.
Я могу есть досыта.
Я не замерзну до смерти зимой.
Я гражданин Номера 6.
Поэтому я выше.
Забавная история.
Люди делили других людей на классы. Те, на кого смотрели сверху вниз и третировали, поворачивались и сами смотрели свысока и третировали других. Это не общественное устройство сделало их такими; люди сами, по собственной воле установили такой порядок в своих сердцах.
Гетсуяки, к которому высшие классы Номера 6 относились хуже, чем к машине, который ныл и даже жаловался из-за этого, демонстрировал превосходство над Инукаши, ибо тот жил в закоулке Западного Квартала. Он снисходил до него.
Забавная история. И странная.
Иногда Инукаши казалось, что люди – еще более глупые животные, чем собаки. У собак тоже имелся общественный порядок, но построен он был на их силе. Собаки не делили себя на ранги в зависимости от родословной, состояния шерсти или места рождения.
Людей совсем не тревожило, что они делают то, чем даже собаки не занимаются. Люди – какие глупые-
Мы все одинаковые.
Ему неожиданно вспомнился голос. Он ясно звенел глубоко у него в ушах. Это не был Нэдзуми. Голос Нэдзуми тоже был четким, но не таким мягким.
Сион...
Странный избалованный мальчик с белыми волосами. Не говоря уже о том, что он – разыскиваемый преступник в бегах. Особо опасный преступник. Нельзя просто проснуться однажды и решить им стать. Вгоняет в дрожь, честно. Но, с другой стороны, он оказался болваном с большой буквы «Б»... это сбивает с толку. Он просто чудик.
Но однажды он сказал это.