Если бы в этих пальцах была сила, если бы у них была сила дарить мирную смерть, если бы у них была сила красть души как у Нэдзуми, что бы я сделал?
Сион спрашивал себя самого и ему казалось, что трясущиеся пальцы ему отвечают.
Я бы, наверное, не ослабил хватки... и если это называется убийством, то я бы стал убийцей. Но- но- неужели это и правда зло?
«Нэдзуми».
«Что?».
«Разве плохо придумывать оправдания?».
«Что?».
«Разве плохо освободиться от страданий в последний миг твоей жизни? Разве плохо умереть с улыбкой?».
Неважно, было ли это простым оправданием или подделкой, Сион, в отличие от Нэдзуми, не мог отвергнуть тот факт, что люди желали мирной смерти и находились те, кто хотел выполнить их желание. Нэдзуми вздохнул.
«Сион, ты все еще не понимаешь? Подумай об этих десятках – нет, уже сотнях, подумай о людях, которых уже убили... что случится с этими сотнями жизней, их ненавистью, их обидой? Собираешься найти оправдания и сделать вид, что их никогда не было?».
«Нет. Такого не случится. С этим нельзя смириться. Но так и должны поступать выжившие. Они должны жить, помнить и рассказывать остальным. Они расскажут правду о том, что произошло в этом месте. Это работа для выживших – для нас. Мы впечатаем это в нашу память и никогда не забудем. Но – но хотя бы – для тех, кто уже умирает... если бы только они могли уйти без ненависти, если бы мы могли-».
«Даровать им вечный сон?».
«Да».
«А ты идеалист, да?».
«Я не считаю это неправильным. Я вовсе не думаю, что ты совершил убийство. Я просто не могу видеть это в таком свете».
Дыхание Нэдзуми слегка участилось. Тень мелькнула в его глазах. Его взгляд, обращенный на Сиона, потемнел и дрожал вместе с дыханием.
«Помнить – это удел выживших, хах... удобно, да? Как ты можешь быть так уверен в том, что выжившие вообще останутся? Нет, стой, вижу, ты уже решил, что выживешь. Полны оптимизма, да, молодой господин?».
«Мы вместе поклялись, что вернемся живыми».
«Значит, мы не умрем несмотря ни на что?».
«Ага. Мы будем жить и вернемся вместе в ту комнату».
Назад в ту комнату. Подвальная комната, в которой они вместе жили, промелькнула перед мысленный взором Сиона. Она была такой яркой, будто он видел ее наяву. Бесчисленные книги, которые он разбирал целую неделю; книжные полки, закрывавшие стену и доходившие до потолка; красивая книга в роскошном переплете – Нэдзуми сказал, это история далеких земель; ободранный и выцветший, но все еще крепкий стул; жалкая кровать с жестким матрасом; чайник, пускающий пар над печкой; мышки, снующие по комнате. Крават, Гамлет, Тсукио.
Сион схватился за грудь. Он так сильно скучал по этому всему, что голова закружилась.
Я хочу вернуться назад, в это место. Я хочу снова пережить эти дни. Эти картины не треснули подобно образу Номера 6. Они не рассыпались и не исчезли. Они остались целыми, яркими и почти до отвратительности реальными. Они донесли до него запах книг и попискивание мышей. Грудь сдавливало желание вонзиться ногтями в собственную кожу и рвать ее на себе. Он отчаянно тосковал. Он хотел вернуться.
Комната была единственным местом, куда он намеревался вернуться живым.
Нэдзуми слегка прищелкнул пальцами.
«Ты должен выжить и написать отчет о своем проникновении в Исправительное Учреждение. Кто знает, может, он будет продаваться».
«Ты как-то сказал, что писателем мне не быть».
«Правда? Довольно тяжело найти тебе подходящую работу. Но я признаю, что ты хотя бы ладишь с собаками и умеешь разбирать книги».
«Кстати говоря, думаю, я оставил на твоей кровати на половину прочитанную книгу».
«Какую книгу?».
«История, происходящая в далекой стране. О мужчине, продавшем душу Дьяволу».
«Ах». Нэдзуми на миг закрыл глаза и пробормотал что-то себе под нос. «Сион» - произнес он.
«Хм?».
«Наше путешествие только начинается».
«Знаю. Все еще впереди... верно?».
«Я точно жду не дождусь».
«Чего?».
«Посмотреть на тебя» - ответил Нэдзуми. «Помнить – удел выживших, это твои слова. Интересно, как долго ты сможешь им следовать? Я буду тщательно наблюдать за тем, будешь ли ты серьезно пытаться запомнить все увиденное или заставишь себя забыть. Я увижу все до самого конца, когда твои губы вместо того, чтобы разбрасываться красивыми словами, будут дергаться в гримасе».
Говорил он спокойным, обычным тоном. В нем не было ни капли сарказма, гнева или раздражения. Но, лишенный всех эмоций, его голос почему-то был тяжелым. Сион сжал пальцы и задал вопрос: «Ты в меня не веришь?».
«Если дело в твоей способности запоминать, то искренне верю».
«То есть сомневаешься ты в моей собственной человечности».
«Довольно сильно».
Нэдзуми потянулся пальцами и ущипнул Сиона за щеку. Его глаза сузились, их серый свет стал сильнее.
«Я всегда считал, что жить в гармонии мы никогда не сможем» - сказал он, - «сколько бы мы ни жили вместе, сколько всего не пережили бы вместе, я так и закончу свою жизнь, не поняв тебя. Сион, скажу тебе правду. Иногда... Я ощущаю к тебе такую ненависть, что хочу убить тебя. Такое иногда случается».
«Я в курсе».
«Ты знал?».
«Я вроде как понимал – ты ненавидишь меня».
Пальцы Нэдзуми вцепились в его подбородок.
«Ты как Номер 6. Он разбрасывается красивыми словами и учениями, но истинная его форма – нечто жуткое. Как жестокий демон, сокрытый прекрасной вуалью».
«И ты говоришь, что это я?». Сион схватил Нэдзуми за запястье и сбросил его пальцы с подбородка. «Так ты видишь мою истинную сущность?».
Ответа не было. Сион сжал запястье Нэдзуми сильнее.
«Я отличаюсь от Номера 6. Полностью отличаюсь. Ты этого не понимаешь».
В своей сжатой ладони он ощущал пульс Нэдзуми. Он сжал сильнее.
«Чем ты отличаешься?».
«Я бы никогда не стал тебе обманывать. Мне не нужна никакая вуаль. Я выкладываю все прямо перед тобой, такой, как я есть».
«Сион, отпусти мою руку. Больно».
«Я перед тобой как на ладони. Это твои глаза слишком затуманены, чтобы разглядеть. Ты вцепился в образ Номера 6 и даже не пытаешься увидеть меня без связи с ним. Истинная сущность? Ты, наверное, шутишь» - выпалил он. «Когда это ты хоть раз честно пытался увидеть меня таким, какой я есть?».
Его гнев бурлил, его жар обжигал тело.
Это ты никогда не пытаешься пойти мне навстречу. Если ты ненавидишь меня так сильно, что хочешь убить, так почему не убьешь? Ты только вечно осуждаешь мои проступки и ненавидишь меня через призму Номера 6. Если бы мог выразить свои эмоции ко мне – мне, как человеку – тогда, даже если это ненависть, настолько сильная, что она доходит до жажды убийства, я бы принял ее. Я бы заставил себя принять ее.
Почему ты этого не понимаешь?
Гнев Сиона миновал точку кипения и теперь яростно испускал пар и пенился. Нэдзуми покачал головой, будто отталкивая его.
«Пошли». Он высвободил руку из пальцев Сиона. «Блин, не надо просто хвататься изо всех сил. Так и кость сломать можно».
«Ты не такая неженка».
«Я говорю о твоей силе. Если уж она у тебя есть, хотелось бы, чтобы ты использовал ее, когда это действительно необходимо. Смотри, покраснела вся».
Нэдзуми вытянул руку, теперь покрытую блеклыми красными полосками. Сион сжимал сильнее, чем думал.
«Ты разве не знал, что у тебя столько силы?» - спросил Нэдзуми.
«Нет, не знал».
«Видишь, ты и сам себя не знаешь». Нэдзуми натянул перчатки, спрятав покрасневшую часть запястья. «Ты не знаешь, что ты за человек. И твоя мама, талантливый пекарь, тоже не знает. Наверное, считает тебя нежным и милым, воспитанным мальчиком».
«Ты ведь и сам не знаешь, верно?».
«Я? Ну, на счет этого не уверен» - беззаботно произнес он. «Скорее всего, я уж точно знаю больше тебя и твоей мамы. Сион, ты прав. Я слишком прицепился к Номеру 6, чтобы видеть тебя ясно. Но так бывает не всегда. Иногда – время от времени – мне кажется, я могу ухватить тебя за хвост, ухватить кусок твоей настоящей человеческой сущности».
«И тогда ты хочешь меня убить».
«Нет, не в этом дело. Я не хочу тебя убить – скорее...».
«Скорее?».
«Я даже – боюсь».
«Боишься? Ты о чем?».
Нэдзуми погрузился в молчание. Его губы слегка шевельнулись.
Монстр.
Это слово произнесли его тонкие, изящные губы?
Монстр?
Взволнованный Сион открыл было рот, чтобы снова его спросить.
Но тут раздались шаги нескольких человек. Они были немного устойчивее, чем у упавшего мужчины. Пару мужчин и женщина подошли сзади и опустились в центре комнаты. Все они запыхались, но при смерти не были.
«Вот и все» - сказал Нэдзуми.
Он подразумевал, что миссия выполнена. Из толпы несчастных людей пойманных во время Охоты в Западном Квартале отсеяли тех, кто упал по дороге к лифту; затем они бросили всех в темные глубины подземелья. Всех их выкинули: стариков, детей, мужчин и женщин, без разбора.
«Ну, пошли».
«А?».
«Не акай мне тут, говорю же, мы должны сделать ход вперед. Ничего не получится, если просто сидеть и болтать. Все равно пора уже, раз мы оба начинаем уставать от этого».
«Нэдзуми, стой. То, что ты говорил раньше-».
«Хватит».
Одни слова заглушили другие.
«К несчастью, это как раз не та ситуация, когда мы можем беззаботно беседовать. Черт» - выругался Нэдзуми. «Вечно я с тобой с мысли сбиваюсь. Вот что я имел в виду под куском дерьма. Давай. Можно вечно ждать, но полуденного чая нам так и не принесут. Перерыв закончен. Пошевеливайся».
«Куда мы идем?».
«Возвращаемся по тому же проходу, по которому пришли. Разве не просто? Думаю, даже ты справишься».
«Возвращаемся! Зачем?».
«Чтобы двигаться вперед».
Нэдзуми зашагал вперед. Сион снова последовал за ним. В коридоре пахло кровью. Он подумал, может ли эта вонь давить на них. Запах крови, все еще исходящий от трупов, был тяжелым, казалось, он скользит по полу и ползет по его ноге.
Он понял, что начинает привыкать к этому запаху. По сравнению с его первым проходом по коридору, позывы к тошноте и желание зажать нос стали куда слабее. Он привыкал к запаху крови. Значило ли это, что он становился сильнее или просто хладнокровнее?
Сион перешел на широкие шаги, будто пытаясь разорвать вонь, цеплявшуюся к нему.
Монстр.
Слово, беззвучно сорвавшееся с губ Нэдзуми: что оно означало? Даже если он спросит, ответа, скорее всего, все равно не получит.
Сион поднял лицо. Нэдзуми был достаточно близко, если потянуться, можно дотронуться до его плеча. Запах крови усилился. На него давили стоны и крики людей, не способных умереть. Сион снова столкнулся с реальностью, где он стоял на границе жизни и смерти.
«Нэдзуми».
Ответа не было, лишь его правое плечо слегка приподнялось.
«На поэтажном плане Исправительного Учреждения, кроме новой пристройки, было еще одно большое пустое подземелье, так ведь?».
«Да...».
«Это оно?».
«Да».
К нему вернулся четкий ответ.
«Ты ведь знал об этом месте?».
«А что, если так?».
«Тогда что за линия тянулась вниз из этого места?».
В этот раз Нэдзуми даже не повернулся. Но шаг замедлил.
«Ты заметил?» - спросил он.
«Ну, она вроде была не к месту...».
Это была странная линия. Особенно потому, что карта была полна слоями электронных схем, перекрытий через равные промежутки и бесчисленных комнат, составляющих сложную внутреннюю структуру Исправительного Учреждения, два пробела привлекали внимание. Одним была пристройка на верхнем этаже, вторым – этот подвал. Отсюда была нарисована белая линия, уходящая еще глубже. Прямая линия. Это не было обозначением схемы или трубы; на самом деле, это больше походило на проход. Но в его конце ничего не было, даже пустого пространства. Он резко обрывался в середине. В Исправительном Учреждении самые мелкие детали были тщательно просчитаны, чтобы исключить саму вероятность побега; его строили так, чтобы максимально повысить функциональность. На фоне всего этого, линия казалось странной и неестественной.
Нэдзуми остановился. Лишь частично повернувшись к Сиону, он глянул на него.
«Что это, по-твоему?».
«Понять это мне по силам?».
«Нет. Сколько бы ты ни заставлял работать свое жалкое воображение, ты, наверное, никогда не догадаешься. Готов поспорить, это место радар твоего воображения тоже не засек».
Если такой радар и был, он давно уже разбился на кусочки. Он и представить не мог, что такой мир существует.
Он ничего не знал. Но теперь узнал.
Два пробела: с его слабым воображением, он не мог понять, что находится на верхнем этаже. Но теперь он понял, что в подвале. Теперь он знал до мозга костей. Это место, пустое на карте, было Адом, который Святой Город воплотил в этом мире. Номер 6 был городом-государством – а значит, им управляли люди. Значило ли это, что люди могут стать настолько жестокими? Тогда насколько бессердечными они могут в итоге стать? Тогда как они могут заставить себя перестать быть такими? Тогда...
Сион пожевал губами. Одновременно с этим он покачал головой.
Сейчас думать не стоило – у него не было ни времени, ни сил. Но однажды, однажды он точно найдет ответ.
Насколько бессердечными могут стать люди?
Как они могут заставить себя перестать быть такими?
Однажды он это разузнает.
Сион втянул воздух и унюхал кровь. Он был уверен. В его груди глубоко укоренилась уверенность в том, что однажды ответ окажется у него в руках. Ответ существовал, подобно непоколебимому валуну. Кроме того, он был убежден, что, в какой бы ситуации он ни оказался, он сможет уцепиться и остаться в пределах человечности.
Нэдзуми все еще смотрел на Сиона, оглядываясь. Сион направил взгляд прямо на Нэдзуми.