В следующий раз, я тебя брошу. Я не святой, который будет тащить тебя, пока ты в облаках витаешь. Ты сказал, что можешь двигаться. Так используй свои ноги, чтобы сбежать.
Сион вытер капающий с подбородка пот тыльной стороной ладони.
«Следуй за мной. Не теряйся».
Нэдзуми снова повернулся к нему спиной. Было так темно, но он все равно ясно видел очертания его фигуры.
Я тебя не покину.
Он приложил руку к щеке, которая теперь горела и зудела от удара.
Я никогда тебя не покину. Я вцеплюсь зубами и не отпущу, куда бы ты ни шел.
Он никогда не потеряет из виду эту обращенную к нему спину. Если придется, он будет ползти следом. Только это занимало его мысли. Мыслям о Номере 6, матери, Сафу и осах-паразитах места не было. Теперь он сам залепил себе пощечину. Он наконец-то на собственном опыте понял, что ощущать боль значит быть живым. Его гудящая щека говорила ему, ты можешь жить, ты все еще можешь идти.
Видимо, огни горели лишь на небольшом участке от входа в глубь прохода. Он был относительно прямым и равномерной ширины. Казалось, непрерывная ходьба пробудила его мыслительные процессы.
Этот коридор – его ведь люди делали.
Такая мысль пришла к нему в голову и Сион слегка улыбнулся. Он бы никогда не поверил, что сможет улыбнуться, но ощутил, что уголки губ ползут вверх. Это была горькая улыбка, насмешка над собой.
Конечно, люди, улыбался он себе. Это было Исправительное Учреждение. Здание, куда Номер 6 заключал людей, осужденных как преступников. Само собой, каждая стена, каждый коридор были сделаны людьми. Тоже и со сценой, которую Сион недавно наблюдал в темноте. Это не была жуткая авария, вызванная природным катаклизмом. Разве это не реальность, созданная волей человека? Все здесь было делом рук человеческих.
Это реальность мира, в котором ты живешь.
На краю сознания он мысленно повторил слова Нэдзуми.
Это реальность мира в котором я живу. Тогда кто же ее сотворил и зачем?
Он попытался представить лицо мэра. Раньше он видел фотографии его мягко улыбавшегося лица повсюду на улицах. Он помнил, как видел его по телевизору. «Мне не нравятся его уши. Они как у животного». Так сказала Каран, его мать, но никто никогда не критиковал мэра Номера 6. Почти сто процентов населения поддерживали его.
Он – это он? Нет, но... может ли такая катастрофа возникнуть по приказу одного человека? Никто из жителей Номера 6 не знал о такой жестокой реальности. Почему они не в курсе? Почему... его мысли сбивчиво скрипели, подобно старому лифту. Они создавали неприятный шум. Но он все равно продолжал думать.
Почему никто из них не знал?
«Потому что они не пытались узнать» - сказал Нэдзуми, все еще повернувшись к нему спиной. Его шаги замерли, он повернул верхнюю часть тела к Сиона. Сион не знал, то ли его глаза привыкли к темноте, то ли Нэдзуми отражал темноту, но он ясно видел выражение его лица.
«Нэдзуми, как ты узнал, о чем я думаю?».
Он был сильно удивлен. Он был так поражен, что почти потерял нить своих размышлений. Нэдзуми пожал плечами.
«Я ведь говорил уже, да? Тебя легко читать… ну, частично. Все остальное в тебе сбивает меня с толку».
Голос Нэдзуми изменился. В нем появился намек на нежность, он звучал ясно. Прекрасный голос. Сион не мог выразить, каким именно он был или насколько прекрасным. Он не мог описать это словами, но ощутил, что ему становится комфортно. Это было все равно, что лежать на мягкой траве. Ему даже показалось, что он увидел блеск чистого голубого неба.
«Ты устал?».
«Нет, я еще могу идти».
«Голоден?».
«А?».
«Я спрашиваю, голоден ли ты».
«О, ум – нет».
Он попытался вспомнить, когда в последний раз нормально ел. Он не смог. Но голоден он не был. У него не было не малейшего желания набивать чем-то рот. Если учесть, через что он только что прошел, ему не хватало стойкости, чтобы все еще ощущать голод.
«Я совсем не голоден».
«Но у тебя заканчивается энергия, да?».
«Нет-».
К нему протянулась рука. Пальцы Нэдзуми коснулись груди Сиона мягким и томным жестом. Но Сион ощутил, что его тело опрокидывается.
А?
Он пошатнулся и упал на свой зад. В его коленях не было силы.
«Видишь?» - сказал Нэдзуми. «Ты еле стоишь. Хотя бы следи за тем, в каком состоянии находишься».
Сиона схватили за руку и подняли на ноги. Его грудь сковало болью. Сердце затрепетало; он не мог дышать. Он снова вспотел.
«Травма весьма значительная. Хорошее еще твое сердце не решило выпрыгнуть. Не думаю, что найдутся настолько внимательные доктора, готовые проделать весь путь сюда и обследовать тебя».
«Так брось лекарства псам, мне их не надо»..
«Откуда это?».
«Ты можешь исцелить болящий разум,
Из памяти с корнями вырвать скорбь,
Стереть в мозгу начертанную смуту
И сладостным каким-нибудь дурманом
Очистить грудь от пагубного груза,
Давящего на сердце?»[23]
Нэдзуми тревожно шевельнулся. Сион услышал глубокий вздох.
«Хватит уже, а? Ты так коверкаешь эти строчки, что Макбет, наверное, в могиле ворочается».
«Хочешь сказать, до актера я не дотягиваю?».
«До отвратительности не хватает таланта. Ты, наверное, даже для массовки в пьеса Шекспира не подойдешь. Я бы посоветовал тебе расстаться с бесплотными надеждами, Сион».
«Думаю, так и сделаю. Какой ужас».
«Хороший мальчик».
Сион улыбался. Это не была уродливая гримаса: он чувствовал слабость, но лицо расплылось в искренней улыбке. В то же время он ощущал небесные просторы над своей головой.
Следуя приглашению голоса Нэдзуми, Сион улыбнулся и увидел небо.
Это был самый глубокий оттенок синего, который он видел, лежа на траве. Цвет небес тянулся сквозь темноту. Да, этот мир погряз в фальши и жестокости. Действительно, этого было хоть отбавляй. Но существовало не только это. Ибо, смотрите – в этом мире, в душах человеческих определенно присутствовали такие прекрасные вещи, как синева далекого неба.
Голос Нэдзуми стал бурлящим потоком, который остудил тело Сиона и наполнил его до краев. Это был странный голос. От него таяла душа, он возвращал людей к жизни.
«Еще немного и мы сможем перевести дыхание».
Нэдзуми полуобернулся, чтобы взглянуть на него. Сион видел тусклый свет за плечом Нэдзуми. Он не мигал, как те пузырьки света. Он был тусклым, но тусклость эта не вызывала беспокойства о том, сколько еще этот свет протянет.
«Что там?».
«Место отдыха. Временное».
«Место отдыха... мы можем там отдохнуть, хех».
Ему казалось, что он может идти вечно. Он решил, что должен продолжать так думать, иначе им не сбежать.
Но мы можем отдохнуть.
Он выдохнул. Ему хотелось ринуться вперед, но колени были слабыми, он мог лишь идти.
Они достигли конца коридора. Сион сглотнул. Вид изменился.
Там была комната с белыми стенами и белым полом, довольно просторная. Благодаря искусственному освещению на потолке, чернильно-черная тьма превратилась в вечерние сумерки. Пусть и не четко, но теперь Сион мог нормально видеть.
Дальше по коридору была сероватая дверь. В комнате не было мебели или окон. Не было запаха крови или стонущих голосов. Это была белая комната, наполненная пустотой. Несколько темных фигур свернулись калачиком в углу комнаты. Вероятно, это были те, кто попали в первую загрузку лифта, смогли выжить и дойти сюда.
У Сиона ноги подкосились возле входа. Все силы покидали его тело.
«Не спи» - Нэдзуми опустился рядом с ним. «У нас на это нет времени».
«Мы снова куда-то идем?».
«А что, забавно получилось бы, если бы это и было нашей конечной целью. Я думал, ты пришел увидеться с твоей милой подружкой?».
Сафу.
Он сжал кулаки. Он обвел комнату взглядом. Как он и думал, его не встретил взгляд, которого он ждал. Все-таки ее похитило Бюро Безопасности и заключило в Исправительное Учреждение.
«Интересно, Сафу в безопасности?».
«Кто знает?» - ответил Нэдзуми. «Но если она жива, то, наверное, находится в куда лучшей ситуации, чем мы. Наверное, она даже наслаждается роскошным полуденным чаем. Если жива, конечно».
«Сафу жива».
«Ты пытаешься в это поверить. Твое собственное эгоистичное желание».
«Ты тоже должен в это верить. Иначе ты бы со мной не пошел».
«О, правда?».
«А я не прав?».
«Сион, почему бы тебе время от времени не ремонтировать свой мозг, чтобы избавить его от таких наивных шаблонов, хм?».
«Нэдзуми, но... ох-».
Сион закрыл рот. На нетвердых ногах брел мужчина. Он наклонился вперед и упал лицом на пол. Мужчина, идущий следом, споткнулся о его тело и тоже упал. Никто из них не двигался. Тем не менее, Сион видел, что они еще дышали. Их спины слегка поднимались и опускались. Но мужчина, упавший первым, так и не шевелился.
«Не собираешься ему помочь?».
В этот раз Сион промолчал в ответ на вопрос Нэдзуми.
«Что такое? Обычно ты бы молнией ринулся помогать».
«Я не могу».
К его рукам и ногам будто гири привязали. Даже пальцем он шевелил с усилием. Чтобы стоять требовалась вся его энергия. Он не мог протянуть руку помощи другим. И к тому же...
Если он поможет мужчине подняться, что ему делать дальше? Он не мог обработать его раны или утешить его, или хотя бы дать напиться воды.
Неожиданно мужчина застонал. Затем он начал сильно кашлять. Когда кашель миновал, он снова застонал. Наверное, он был тяжело ранен. Его стон был полон такой боли, будто у него все внутренности скручивались.
«Кто-нибудь... помогите...» - простонал мужчина. Он хватал воздух ртом, как раненое животное. «Кто-нибудь... пожалуйста...».
Сион заткнул уши. Он закрыл глаза. Он знал, что ведет себя как трус. Разве не узнавал он уже много раз, что за трусость, что за позор не пытаться смотреть, не пытаться слышать?
Смотри. Слушай. Не пытайся найти оправдание. Борись со всем, что посягает на тебя. Враги не только снаружи. Они и внутри тебя. Ты должен бороться с той частью тебя, что пытается отвести взгляд от того, что ты не хочешь видеть, и закрыть уши, сберечься от нежеланных звуков.
Знаю. Знаю, Нэдзуми. Но сейчас я этого не могу. Я беспомощнее чего бы то ни было. Я не могу заставить себя смотреть или слушать.
Мужчина поднял лицо. Их взгляды встретились. К несчастью для него, их взгляды встретились. Сион отпрянул. Мужчина умирал. Он был при смерти, но не мог окончательно умереть и корчился в мучениях.
«Помоги... мне...».
Наверное, его кости были сломаны; наверное, ему размозжило внутренности: кровавая пена текла у него изо рта. Все его тело билось в конвульсиях. Смерть была единственным выходом из мучений для этого мужчины. Но даже Смерть презрительно смеялась над ним. Остатки жизни возвращались к нему, чтобы хлестать его снова и снова.
Он начал ползти к ним. Его взгляд не отрывался от Сиона. Его глаза походили одновременно на темные болота и бездонные пещеры.
«Помоги мне...».
Пожалуйста. Спаси меня. Спаси и избавь от вечных страданий. Позволь мне отдохнуть –о, пожалуйста – дай мне упокоиться с миром.
Сион сглотнул слюну во рту. Сам того не заметив, он опустился на колени рядом с мужчиной, лежавшим на спине. Его длинная шея торчала из рубашки, заношенной до состояния тряпки. Это была худая, жилистая, жалкая шея. Даже там, над землей, он наврядли вел нормальную жизнь. Удивительно, как он смог дойти так далеко.
Мужчина смотрел только на Сиона. Темное болото, бездонная пещера. В затуманенных глубинах взгляда ничего не скрывалось и не таилось. Его глаза даже не моргали. Лишь окровавленные губы шевелились.
«Почему... мне пришлось...» - прохрипел он.
Да. Что сделал этот мужчина? Почему ему пришлось пройти через такое? Он был жителем Западного Квартала: почему, лишь по этой причине, его надо было давить, как насекомое? Почему ему пришлось вынести столько страданий?
«Почему... Почему...».
Губы мужчины не прекращали двигаться. Тратя последние силы своего тела, он повторял этот вопрос снова и снова.
Скажи мне. Почему? Почему? Почему? Почему?
Сион, склонившись над лицом мужчины, медленно покачал головой.