Нэдзуми, держи меня, как человека.
«Есть шанс-» - Нэдзуми опустил взгляд. « - что ты можешь измениться».
«А?».
«Здесь – в этом Исправительном Учреждении ты можешь измениться».
«О чем ты говоришь?».
«Может, придет время, когда я наконец-то пойму, что ничего о тебе не знал».
«Нэдзуми, что ты говоришь?».
Нэдзуми закрыл рот и замолчал.
Людям было приказано остановиться перед черной дверью.
«Входите, начиная с тех, кто впереди. Не шуметь».
Строй разделили на три группы и первая исчезла за дверью. Не раздалось ни единого звука. Через пару минут, дверь снова открылась.
«Следующие».
Это была очередь группы Сиона.
Мы заходим туда?
Внутрь Исправительного Учреждения.
Он убедил себя. Он уже принял решение. Но он не мог не отступить слегка. Его сердце так расширилось, что, казалось, готово было разорвать грудную клетку.
«Это был единственный путь» - мягко произнес Нэдзуми, глядя прямо перед собой. «Единственный путь для нас, Сион».
«Нэдзуми...».
«Пошли».
«Ага».
Мимо них пронесся порыв ветра. Двери открылись в обе стороны.
«Ив» - неожиданно закричал кто-то сзади. «Спой для нас. Песня-».
Солдат молча выстрелил. Послышался тяжелый удар падающего на землю тела. Голос оборвался на полу-крике, рев ветра стал сильнее.
Проклятье.
Губы Нэдзуми шевельнусь, произнося это слово.
Проклятье. Однажды, однажды я-
«Двигайтесь вперед».
За дверью было царство темноты.
Было слишком темно, чтобы определить размеры помещения.
Как и в фургон, людей запихнули столько, сколько могло влезть.
Двери закрылись.
Шать. Вся комната начала трястись. И двигаться. Они опускались вниз на значительной скорости.
«Лифт, хех». План Исправительного Учреждения возник у Сиона перед глазами. Пустой подвал. Вот оно. Мы опускаемся в это место.
Они спускались. Спускались. Это походило на падение в пропасть.
Рука Нэдзуми обвила его талию.
«Держись за меня. Что бы ни случилось, не отпускай».
«Нэдзуми, что-».
«Мы вместе движемся в Ад».
Он обнял его еще крепче.
«Но мы вернемся назад живыми. Не забудь об этом, Сион».
«Конечно».
Лифт остановился. Тьма всколыхнулась.
«Мы упадем».
Голос Нэдзуми отдавался эхом в мире, сокрытом во тьме.
«Ничего не вижу... Не подходи... ко мне...»
ТОМ 5
Глава 1
Молитва, посланная в даль.
Пусть судьба пошлет успех. Быть мне счастливей иль несчастней всех!- У. Шекспир, «Венецианский Купец», Акт II, Сцена I[21]
Сион.
Она пыталась его позвать, но голос ее не слушался. Язык не шевелился. Руки и ноги были тяжелыми, будто закованными в цепи, и она не могла их освободить. Сион не повернулся. Его спина, облаченная в белую рубашку, удалялась все дальше и дальше. Вокруг них была тьма. Чернильно-черная темнота растекалась вокруг. Не было ни малейшего лучика света.
Сион, постой. Ты не можешь уйти.
Обернись. Вернись домой. Не уходи еще дальше.
Тьма шевельнулась. Она ощетинилась, ловко поднялась, будто живая, и поглотила целиком удаляющуюся белую спину.
Сион!
Вопль пронзил ее горло. Ужас превратился в дикую боль, сковавшую все тело. Она пыталась ринутся во тьму за Сионом, но тело не двигалось. Она не могла сделать ни шагу вперед.
Кто-нибудь – кто-нибудь, помогите мне. Остановите его.
«Каран».
«Мадам!».
Она услышала голоса. Кто-то держал ее за руку. Ее слегка трясло.
«Каран, ты меня слышишь? Ты слышишь мой голос?».
«Мадам, очнитесь!».
Голоса обладали силой. Темнота в глазах рассеялась, появилась светлая дымка..
О – я слышу вас. Слышу.
Каран открыла глаза. Она все видела размыто, будто сквозь завесу. Два размытых лица – смуглого мужчины и девочки – сматривались в ее собственное. Но они расплывались. Ей казалось, что если она моргнет, они задрожат, померкнут и исчезнут.
Она слышала запах хлеба. Масляные булочки, с большим количеством сливочного масла в тесте. Вечером жители Затерянного Города стекались в булочную Каран за ее доступной и вкусной выпечкой: трудяги, после долгого трудового дня; голодные студенты; дети, с мелочью, зажатой в кулачках – для этих бедных покупателей ей надо было закончить готовку ровно к пяти часам. Похоже, старенькая духовка работала исправно – около дюжины масляных булочек уже были готовы.
Для Каран аромат выпечки был запахом самой ее жизни. Аппетитный запах, так хорошо знакомый ее носу, энергично вернул Каран в реальный мир.
Завеса спала. Два лица перед ней стали четкими.
«Лили... Йоминг...».
«Похоже, ты очухалась» - Йоминг тяжело вздохнул с облегчением. Слава богу, беззвучно произнесли его губы. «Можешь встать? Не заставляй себя».
«Да – я... Я в порядке».
Йоминг поддержал ее, пока она поднималась. Она лежала на диване в углу ее кухни.
«Я... потеряла сознание...».
«Ага» - сказал Йоминг. «Там, за прилавком, ты просто свалилась на пол. Я был так напуган. У меня сердце до сих бешено стучит».
Йоминг расплылся в улыбке облегчения. Каран попыталась улыбнуться в ответ, но ее щеки стали жесткими и не двигались во вопреки ее желанию.
«Мадам!». Лили бросилась Каран на шею. В ее глазах блестели слезы. «Мадам, Вы в порядке, да? Вы теперь в порядке?».
Лили прижалась щекой к шее Каран. Она была влажной. Руки девочки тоже тряслись. Слезы маленькой девочки были теплыми, почти горячими. При обычных обстоятельствах Каран обняла бы малышку, но ее руки до сих пор не слушались. Они все еще были налиты тяжестью, ей казалось, что она все еще терзается в своем сне.
Сион.
Ей хотелось рвать на себе волосы. Ей казалось, что она с ума сойдет. А что, если прямо сейчас Сион направляется в место, где руки матери не могут его достать? Что если он опускался в глубины ада?
А если так и есть, если это и правда происходит, что мне делать? Что я должна...
«О!» - тихо выдохнула Лили и отстранилась от Каран. «Там маленькие мышки!».
Коричневая мышка сидела на полке с приправами. Еще одна, серая, высунула свою пушистую мордочку рядом.
«Эй, их две». Лили подняла два пальца. Они родственники? Две мышки моргали своими очень похожими глазами цвета винограда и жались друг к другу.
Одна принесла ей письмо Сиона. Но откуда взялась вторая?
«Лили, можешь принести мне маленький кусочек сыра из холодильника? Он в нижнем ящике».
«Хорошо».
Каран протянула руку к мышкам на полке, нежно, но со всей доступной ей силой. Кончики ее пальцев дрожали. Две мыши переглянулись и деловито дернули усиками.
Писк-писк.
Одна из них подбодрила другую, которая и повернулась мордочкой к Каран. Глаза у животного были маленькими, но умными. Эти мышки обладали интеллектом. Они могли понимать язык и чувства людей.
Каран потянулась дальше. Она перевернула руку ладонью вверх.
Писк. Писк.
Серая мышь скользнула вперед. Не колеблясь ни минуты, она прыгнула на ладонь. Мышка затрясла головой из стороны в сторону и выплюнула изо рта маленькую капсулу. Это было уже второе письмо за сегодня.
«Мадам, Вы хотите сыр мышкам отдать?».
Каран кивнула Лили и открыла капсулу. Подчерк был не Сиона. Но она уже видела его раньше. Обладатель этого подчерка протянул ей руку помощи и вытянул из глубин отчаяния после того, как Сиона забрало Бюро Безопасности. Подчерк был красивым и текучим, он демонстрировал ум и силу воли своего обладателя. Она не могла забыть этот подчерк.
(Воссоединение настанет. Нэдзуми)
Одно короткое предложение, не дотягивающее и до десятой части его предыдущего послания, но Каран могла вздохнуть с облегчением. Ее тело окутал прохладный, успокаивающий ветерок. В груди будто пропало что-то, затрудняющее дыхание.
О, я могу дышать.
Отчаиваться было слишком рано. Она могла пока не терять надежду.
«Нэдзуми...» - Каран обнаружила, что произнесла это имя вслух. На миг ей показалось, будто кто-то обнял ее за плечи. Она чувствовала, что ее поддерживают пусть и невидимые, но сильные и нежные руки.