Держись. Возьми себя в руки. Говорил он себе. Но его тело, полностью во власти страха, тоже тряслось. Нэдзуми. Только не говори что – ты же не-
Оса вылезет наружу. Она вылезет наружу, разрывая его нежную кожу. Если это – если это случилось-
«Нет!».
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Я этого не вынесу. Если я потеряю тебя прямо сейчас, я не смогу сохранить рассудок. Я с ума сойду. Мир рухнет.
Нет. Нет. Нет.
Смятение переросло в страх, останавливающий все его мысли.
Нет. Это слишком. Что мне делать? Кто-нибудь – кто-нибудь, пожалуйста -
Тело Нэдзуми начало пылать. Выступил пот, смочив руки Сиона.
«-Сион-» - слабо позвал Нэдзуми сквозь стоны.
«- помоги мне...».
Сиону будто пощечину дали. Теперь он наконец-то очнулся.
Шевелись. Шевелись, прежде чем ныть и плакать. Ты можешь сделать что-то еще, а не только на руках его держать?
Он закусил губу, желая придать себе сил. Он положил Нэдзуми на пол и расстегнул его рубашку. Он положил руку на основание шеи. Оно было мокрым от пота, но ничего необычного не было. Не было нарыва или волдыря. Он приложил ухо к груди Нэдзуми и послушал сердцебиение. Он измерил пульс. Он был быстрее обычного, но не сбивчивый. Не наблюдалось проблем с дыханием или рвоты. Опасности удушья, похоже, не было. А что с сознанием?
Сион сжал руку Нэдзуми и наклонился к нему.
«Нэдзуми, ты меня слышишь?».
Услышь меня. Пусть мой голос до тебя дойдет. Открой глаза и ответь мне.
«Я помогу тебе, я обещаю». В этот раз я тебе помогу. Поэтому, пожалуйста, ответь мне. Я хочу, чтобы ты мне ответил. Нет – я знаю, ты мне ответишь. Ты должен.
«Нэдзуми!».
«Но такой тип мутации раньше не встречался. Уже то, что они активны в холодное время года – в природе такое невозможно». Сион резко оборвал свои слова и замолк, глядя куда-то под ноги. Похоже, он пытался погрузиться в раздумья.
Думаю, лучше ему не мешать, подумал Нэдзуми, потягивая горячую воду. В любом случае, сегодняшний день прошел. Он не мог предсказать, что будет завтра. Но это делало еще более бессмысленным страх, опасения и попытки оградиться от завтрашнего дня. Он не верил ни в каких богов. Он знал вплоть до мозга костей, насколько банальным было слово «судьба». Он и не думал доверять себя такому миру. Его не затянет течением. Если он сдастся и бросит борьбу, останется лишь идти ко дну. Его поглотит смерть или нечто еще хуже.
Поэтому он будет продолжать борьбу. Сколько лет назад он принял это решение? Но он будет продолжать бороться.
А значит, он не потеряет боевого духа и выстоит против завтрашнего дня, который он не может предсказать. Временами он, наверное, будет погружаться в размышления, подобно Сиону. Он не сомневался, Сион всерьез сражался по-своему. Пусть слабая, от фонаря и недоразвитая – но это была борьба. Он по-своему отстаивал свою позицию. Он никогда не пытался сбежать от битвы. Он никогда не убегал. Инукаши был прав – Нэдзуми был немного впечатлен.
Белые волосы Сиона отдавали оранжевым, освещенные огнем печки. Вслух он этого не говорил, но Нэдзуми нравились волосы Сиона. Он считал, что теперь они куда красивее прежних черных волос.
Может, он слегка погладит эти волосы перед тем, как сказать, что идет спать. Он исчезнет, чтобы не мешать борьбе Сиона.
Он подошел.
Голову пронзила вспышка света. Дыхание перехватило. Ветер, вихри бушевали внутри черепа. Его тело пошатнулось. Он падал. Сползал. Его сознание ускользало.
«Нэдзуми!».
Он услышал крик Сиона. В тот же миг песня полилась ему в уши. Кто-то пел. Кто-то пел песню, звучавшую, словно бормотание ветра-
«Хва-хватит...».
Он хотел заткнуть уши, но руки не двигались. Его затягивало. Что это было? Что происходило? Пред ним появилась зелень. Он ощущал влажный пар над травой. Горячий пар поднимался, донося аромат зелени. Бесчисленные деревья жались друг к другу, папоротники росли кустами. Бесконечные слои листьев деревьев и подлеска покрывали землю всеми оттенками зеленого. А издалека он слышал песню. Песню? Это была песня? Да. Точно – но она смешалась со звуком... жужжания крыльев. Кругом летали бесчисленные насекомые.
Этот звук, эта сцена – он уже видел ее раньше. Где-то...
Нет, меня затягивает.
«Нет!».
Раздался крик. Он принадлежал ему? Он за что-то хватался. Кто-то его обнимал.
Это нить его жизни. Он не отпустит ее несмотря ни на что.
Он изо всей силы вцепился в нее пальцами.
Стойкое ощущение плоти под пальцами приблизило его сознание ближе к поверхности.
Сион.
Он отчаянно цеплялся.
Сион – помоги мне.
* * *
Голубовато-серые двери лифта беззвучно закрывались. Когда их края встретились, и они полностью закрылись, Фура глубоко вздохнул. Офицеры из Бюро Безопасности, стоящие по бокам, походили на каменные статуи.
«Почему...».
Он знал, что спрашивать бесполезно, но не мог вынести молчания.
«Почему вы меня арестовываете?».
Как он и думал, ответа не последовало. Он задал второй вопрос.
«Это... Исправительное Учреждение?».
Его колени тряслись так сильно, что он еле мог стоять. Утром он как обычно вышел из дома. Его жена проводила его до дверей, держа на руках сына.
«Уголок рта у тебя все равно выглядит больным».
«Ерунда. Совсем не заметно».
«Глупый, так упасть и поранить себя».
«Не говори никому. Мне будет так стыдно, если кто-то узнает, что я свалился с лестницы в парке. Придется держать это в секрете».
Лицо жены неожиданно стало озабоченным.
«Будь осторожен. Слава Богу, в этот раз рана небольшая. Но как подумаю, что с тобой может что-то случится, озноб пробирает».
«Ничего со мной не случится. Мне пора идти».
Он поцеловал жену в щечку и пошел к машине, присланной Центральным Административным Управлением. Когда он собирался сесть внутрь, жена окликнула его.
«Милый, ты ведь подумаешь, да?».
«Подумать?».
«Мое возвращение на работу. Хотелось бы в новом году».
Его жена работа в Дорожном Управлении. Поскольку их сын был признан элитой, и идеальное образование ему было обеспечено, ей захотелось вернуться к работе.
«Проблем быть не должно».
В Номере 6 женщина, родившая и желающая вернуться к работе, могла почти на сто процентов быть уверенной, что ее в этом поддержат. Начальницей Фуры была женщина с двумя детьми. Когда людям давали работу, оценивали их не по половой принадлежности, но по личным навыкам.
«Тебе стоит начать готовиться к возвращению. Если я чем-то смогу помочь, само собой, я это сделаю».
«Спасибо. Это делает меня счастливой». Его жена улыбнулась. Их сын заерзал у нее на руках. Он потянул ручки к Фуре.
«Папа, жучок летал».
«А?».
«Жучок летал. Черный жучок».
«Когда на улице так холодно? Ха-ха, чтобы кругом жучки летали, должно быть немного теплее».
Было солнечно, но дул колючий северный ветер. Наверное, днем пойдет снег. Может, сегодня я уйду с работы пораньше.
Он помахал жене и сыну. Машина двинулась вперед. Утро было вполне обычным. Кроме раны на ладони, которая отдавала тупой болью, все было как обычно. Обычное утро.
Все начало меняться, когда они выехали из Хроноса. Машину остановили офицеры Бюро Безопасности и потребовали подчиниться.
«Нам очень жаль. По приказу мэра, мы должны изменить Ваш маршрут». Двое мужчин были одеты в форму Правоохранительных органов, они говорили вежливым, но не терпящим возражений тоном. Фура ощутил, как по спине пробежали мурашки. Этот озноб не имел отношения к холодному ветру.
«Вас пересадят в другую машину, которую мы подготовили».
«Куда... я поеду?».
«Мэр ждет».
«Муниципалитет? Вовсе нет нужды-».
«Мы сопроводим Вас туда».
Они пересели в машину Бюро Безопасности.
«Если позволите вмешаться-». Пустые слова вежливости сопровождались чем-то черным, закрывшим его глаза. Специальная маска для глаз закрыла от него весь свет и бросила Фуру в мир темноты.
Сначала он сравнил ее с тьмой Западного Квартала, но быстро передумал. Она слишком отличалась. Темнота Западного Квартала была глубже и красивее. То была глубокая темнота, которая, казалось, что-то скрывала в своих глубинах. Она пугала и настораживала, но и притягивала. Он был очарован ей до такой степени, что был уверен, будто в ней есть что-то загадочное. У него было здоровое влечение к женщинам Западного Квартала, но он ездил туда еще и за тем, чтобы погрузиться в эту тьму. Ему, наверное, было три, когда он впервые решил, что что-то шастает в темном углу двора. Когда он об этом сказал, родители его сурово отчитали. В мире нет ничего, о чем мы не знаем. Больше не говори такие глупости. Его мать и отец – такие добрые обычно, даже слишком – оба были неузнаваемы в гневе, наказывая сына.
С тех пор Фура никогда не упоминал о том, что скрывает темнота. Со временем он забыл об этом. В Западном Квартале он столкнулся с настоящей тьмой и обрадовался, даже оказавшись под ее покровом. Ощущения и воспоминания его детства, давно забытые, снова всплыли. Он был привязан к ним. Да, он определенно был привязан к этому месту.
Но теперь это стало угрозой его жизни?