Он, наверное, и правда сильно испугался.
Инукаши, которого слушались несколько дюжин собак, который жил на развалинах и стойко боролся за выживание каждый день, не мог унять дрожи. Сион попытался представить, сколько страха и унижения он пережил.
Сион не знал, сколько Инукаши лет. Инукаши и сам, наверное, этого не знал. Большинство жителей Западного Квартала не знали своего возраста, родителей, места рождения или даже будут ли они живы завтра. Но он посчитал, что Инукаши был очень молод, младше самого Сиона, которому было шестнадцать. Он знал, что Инукаши, не моргнув глазом, ввязывался в мошенничество, воровство и даже вымогательство. Инукаши редко волновало, если его ругали или оскорбляли. Но он не смог сыграть роль приманки в этом фарсе на кровати в сумеречной комнате.
Он все еще был слишком молод.
Гневные вопли и тирады Инукаши были лишь оборотной стороной его страха.
«Прости» - Сион обнаружил, что мягко произнес это слово. «Я ужасно с тобой поступил. Мне очень, очень жаль, Инукаши».
Карие глаза Инукаши моргнули. Белки были красными. Его губы беззвучно шевельнулись. Сион положил руку на его костлявое плечо. Он не считал, что этого жеста хватит, чтобы развеять гнев или замешательство мальчика. Он знал, что его не простят. Но он вспомнил кое-что. В детстве его мать Каран часто вот так вот клала ему руку на плечо. Он помнил, как тело впитывало успокаивающее тепло от нежной руки.
Инукаши не сопротивлялся. Он подвинулся немного и прижался лбом к руке Сиона.
«Ублюдки... Ненавижу вас всех».
«Мм-хмм» - промычал Сион.
«Я ненавидел... так сильно ненавидел...».
«Знаю».
«Я так старался не закричать – позвать вас, спросить, почему вы не идете... Я пытался – знаешь, изо всех сил».
Прости, снова пробормотал Сион и сильнее сжал его плечо.
А?
Его охватило волнение. Его пальцы ощутили мягкость плоти, которой он не ожидал. Плечо было худым и костлявым, но мягким. Оно не было жестким, обтянутым мышцами, но мягким и округлым.
Это напомнило ему плечи Сафу, когда они соприкасались с его собственными.
Может быть- но как-
Почти в тот же миг, когда Сион посмотрел на Инукаши, тот отстранился от руки Сиона, а Нэдзуми подбросил еще одну золотую монету. В этот раз Инукаши был на чеку и словил ее.
«Бонусная доплата».
«Очень мило. Как честно с твоей стороны, Нэдзуми».
«Ты не бесплатно работал. Ты согласился стать приманкой за деньги».
«Можешь не говорить, я сам знаю».
«Тогда хватить ныть. Два золотых за меньше чем десять минут работы. Такую работу больше нигде не сыщешь».
«Говорю же, я в курсе!» - громко повторил Инукаши. «Но в будущем можешь не рассчитывать на меня в таких ситуациях. Еще втянешь меня или этого молодого пустоголового господина».
«Следующего раза не будет».
Нэдзуми подтолкнул остальное золото в сторону Рикиги. «Остальное для старика».
«А вы, ребята?».
«Нам не надо».
«Скромны в своих потребностях, а?».
«Можно и так сказать».
«Или ты хочешь сказать, что теперь деньги все равно будут бесполезны?».
«Вполне возможно».
«Понятно...».
Серые глаза Нэдзуми изучали испитое лицо Рикиги.
«Что такое?» - спросил он. «Почему рожа такоя угрюмая?».
Рикига не ответил.
«Золотые монеты, старик. Твои любимые. Они ядом вроде не намазаны, по крайней мере, мне так кажется».
«Наверное, не намазаны. Наши проблемы куда серьезнее».
В его стакане плескалась коричневая жидкость. Резкий запах алкоголя витал в воздухе и лез в нос. Рикига снова глотнул дешевой выпивки и слабо кашлянул.
«Эти деньги мы похитили у чиновника из Святого Города, обманув и связав его. Если возьмем их, это может стоит нам жизней».
Нэдзуми мягко рассмеялся.
«Ты только теперь испугался?».
«Да» - Рикига просто кивнул. Он вытер рот тыльной стороной ладони. «Мы уже увязли по колено, но я начинаю бояться. Мы правда сделали это, мы – мы настроили Номер 6 против нас».
«Они всегда были против нас. Этот город всегда был нашим врагом. Говоришь, что не понимал этого или просто претворялся? Так что, старик?».
Рикига одним глотком допил свою выпивку и тяжело вздохнул. Огонек свечи мигнул и четыре тени, на половину растворенные в темноте, тоже шевельнулись.
«Ив» - Рикига назвал его сценическим псевдонимом. Похоже, алкоголь начал на него действовать, его речь становилась невнятной.
«- А ты не боишься умереть?».
«Умереть? Ну, ты этот вопрос с потолка взял, так ведь».
«Ты настраиваешь весь Святой Город против нас. Ты ведь не думаешь, что сможешь продолжать спокойно жить? Ты не настолько наивен».
«Старик». Нэдзуми повел рукой по столешнице. Золотые монеты исчезли, как по волшебству. «Прости, но умирать я не намерен. Победитель – тот, кто живет. Это они исчезнут. А мы выживем. Разве нет?».
«Ты это серьезно?».
«Конечно».
«Ты с ума сошел. Ты сошел с ума и живешь в мире иллюзий, Ив. У нас нет шанса выиграть. Ни малейшей возможности».
«Может, ты и прав».
«Все это полностью несостоятельно. Все, что ты говоришь и пытаешься сделать, совершенно беспочвенно. Бред сумасшедшего. Один процент. 0.01. Ты готов поспорить на такую крошечную вероятность?».
«Пусть она и крошечная, но не нулевая. А значит, не узнаешь, пока не попробуешь».
«Ив!».
«Вашу руку».
«А?».
«Позвольте Вашу руку, Ваше Высочество».Нэдзуми насильно схватил руку Рикига и повернул ладонью к верху. Он положил на нее собственную руку. Появились три золотые монетки.
«Твоя доля, старик. Не забывай ее требовать».
Пустая бутылка выскользнула из рук Рикиги и разбилась об пол. Капли алкоголя разлетелись по всей комнате и покрыли пол.
«Бери пример с Инукаши и смирно прими их. Мы уже в движении. Мы не можем повернуть. Никто из нас».
«Никто из нас, хах…». Рикига посмотрел вниз на золотые монеты и его рот дернулся. «Можно сказать, сообщники до самого конца».
«Верно. Важные партнеры. У каждого своя роль и занавес давно уже поднят. Тебе лучше не сбегать сейчас, старик, потому что уже слишком поздно».
«А если я скажу, что отказываюсь от роли? Ты меня убьешь?».
«Если захочешь».
«Зная тебя, ты, наверное, красиво обставишь убийство» - горько произнес Рикига. «Что, перережешь мне глотку? Вонзишь нож прямо в сердце?».
«Не преувеличивай. Орудовать ножом тяжелее, чем думают любители, знаешь ли» - Нэдзуми повернулся к Рикиге и улыбнулся. Рикига дернул подбородком, его лицо окаменело.
«Моя рука может соскользнуть и пропустить нужную точку. Такое случается сплошь и рядом. Тяжеловато для жертвы, а? Ей приходится корчится и страдать, потому что она не может умереть быстро. Очень тяжело. Мне бы не хотелось видеть, как мой дорогой друг умирает так».
Рикига издал низкий приглушенный звук и бросил монеты в карман. Затем он бросил всего одно слово: «Дьявол».
Инукаши рядом с Сионом пренебрежительно фыркнул.
«Мы всегда знали, что он дьявол. Нет смысла сейчас распыляться об этом».
Нет.
Сион сжал руки в кулаки.
Нэдзуми вовсе не дьявол. Он знал это лучше, чем кто бы то ни было. Снова и снова, ему спасали жизнь и уберегали от настигающей опасности. Он вцепился в протянутую руку, и она его вытащила. Спасли не только его жизнь – его душу. В своей изначальной форме, - она тоже была спасена. Он в это верил.
Нэдзуми поднял Сиона на высоту и научил смотреть оттуда на мир. Вместо мира, ограниченного крепостными стенами, изолированного и самодовольного, он показал ему мир, простирающийся до бескрайних горизонтов, где в одном месте смещались множество форм человеческой жизни, где образ жизни, ценности, боги и справедливость никогда не были одинаковыми для всех. Если бы он не встретил Нэдзуми, он бы так и жил, ничего об этом не зная, и вырос бы. Он бы мирно жил в Святом Городе Номере 6, одаренный искусственной живостью и изобилием, не допуская ни единой мысли о мире за стеной.
Смотри.
Так сказал ему Нэдзуми. Выползи из своего искусственного мирка и иди сюда. Он сказал ему смотреть своими собственными глазами. Думать самому. Думай. Решай своей головой, что правильно, важно, что ты хочешь, во что ты веришь – отбрось ценности, мораль и справедливость, которые тебе навязали.
Он слышал это бесчисленное число раз. Иногда с чувством, иногда холодно, своим голосом, взглядом и действиями Нэдзуми говорил ему это снова и снова.
После встречи с Нэдзуми он думал обо всех этих вещах. Его чувства, его желания, его мысли, его ощущения, его надежды, его убеждения, во что он хотел верить. Многого он до сих пор не понимал, но борьба с мыслями и размышления возродили душу Сиона и вернули ее к жизни.
Вот что значило жить.
Вернуть себе свою душу. Не отдавать ее никому другому. Не подчиняться. Не впасть в заблуждения.
Это и была жизнь.
Нэдзуми научил его этому. Он влил новую кровь в его душу.
И-
И это Сион втянул всех. Это не Нэдзуми. Сион втянул остальную троицу, исключительно ради спасения Сафу, которую схватило Бюро Безопасности и отправило в Исправительное Учреждение. Он втянул их в опасную битву, где шансы выжить меньше, чем один к ста, как и сказал Рикига.
«Что такое, Сион? Страшновато выглядишь – совсем на себя не похож» - Инукаши озадаченно наклонил голову. Сион покачал головой.
«Это не так».
«А?».
«Это не так, Инукаши, Рикига-сан. Все это, это моя-».
Его глаза встретились взглядом с Нэдзуми. Или, скорее, их будто заставили, притянули к чужому взгляду. Блестящие темно-серые, сверкающие энергией глаза Нэдзуми были прекрасны. Но несмотря на это, в них никогда не мелькало эмоций. С первой встречи с Сионом они совершенно не изменились. Они были все теми же глазами, в которые он уставился, когда его приперли к стенке, сжав горло холодными пальцами. Нэдзуми медленно отвел взгляд и пробормотал, будто напевая.
«Я дух, привыкший отрицать. Я то, что ваша мысль связала с понятьем разрушенья, зла, вреда».[18]
«Что такое?» - Инукаши дернул носом. «Сион, какого черта несет этот заштатный актеришка?».
«Мефистофель».
«А? Что это? Это съедобно?».
«Он появляется в книге «Фауст». Он – демон».
«Так дьявол цитирует реплику демона. Идеально подходит».
«Нет, говорю же, Нэдзуми не-».
Мужчина неожиданно застонал. Его связанное тело дернулось.
«Похоже, наш гость очнулся ото сна». Нэдзуми вытащил свои кожаные перчатки и небрежно ими похлопал. На его губах играла легкая улыбка.
«Давайте приступим к Акуту Первому, Сцене Второй, а?».
Рикига посмотрел в потолок и вздохнул. Инукаши картинно пожал плечами. Он покосился на Сиона.
«Сион» - произнес он.
«Хм?».
«Он и есть дьявол».
«Хах?».
«Он – дьявол, а ты не знаешь истинного положения дел. По крайней мере, мне так кажется».
Глава 2
Акт первый, сцена вторая