[сказание о приключениях пяти братьев и их жены]
ВИРАТА ПАРВА (КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ), ГЛАВЫ 1-23
[ПАНДАВЫ СКРЫВАЮТ СВОЙ ИСТИННЫЙ ОБЛИК]
Страну проиграв кауравам, пандавы
Лишились приюта, лишились державы.
Расплата за проигрыш в кости - сурова:
Двенадцать мучительных весен, без крова,
Да будут скитаться тропою лесною,
А после, с тринадцатой, новой весною,
Пусть город найдут, где в течение года
Их облик да будет сокрыт от народа...
В изгнании горя изведали много.
Юдхиштхира, отпрыск всеправого бога,
Сын Дхармы, как старший, собрал своих братьев,
Сказал им: «Былое величье утратив,
Мы жили в двенадцатилетней кручине.
Тринадцатый год начинается ныне.
Ты, Арджуна, брат мой, поведай: где будем
Теперь обитать, неизвестные людям?»
Ответствовал Арджуна: «Дхармой всеправым
Дарована, милость несчастным пандавам:
Свой облик менять по желанию можем, -
Да станет любой на себя непохожим.
Спросил ты: «Где место для жительства?» -
Внемли: Кругом - превосходные, щедрые земли,
Где влага вкусна и где пища отменна:
И Матсья, и Панчала, и Шурасена,
Югандхара, Шалва, Чеди и Дашарна, -
О всех вспоминает молва благодарно.
Владыка царей, назови нам державу, -
Какая из них тебе больше по нраву?»
А старший: «Ты прав, многодоблестный воин,
Да будет приют наш красив и спокоен.
Потомкам Панду да пребудет защитой
Вирата, над матсьями царь знаменитый, -
Казной, добротой, благочестьем богатый, -
Весь год проживем в государстве Вираты.
Но службу какую царю мы сослужим?
Уменье и навыки в чем обнаружим?
Склоняются люди к различным занятьям, -
Какие из них предпочтительней братьям?»
Ответствовал Арджуна старшему брату:
«А сам-то обрадуешь чем ты Вирату?
Исполнен ты чести, и правды, и блага,
Известны и щедрость твоя и отвага,
Но люда простого не ведал ты тягот, -
Какое же дело ты сделаешь за год?»
Юдхиштхира молвил: «Задумал я дело,
Которое надобно делать умело.
Скажу я, придя к повелителю в гости:
«Я - брахман Канка, я - играющий в кости.
Умением этим я славлюсь повсюду,
Тебе я в игре сотоварищем буду.
По-разному кости приводят к удаче:
Одни - словно глаз голубеют кошачий,
Из злата, из бивней слоновых - другие,
А доски что камни блестят дорогие».
С царем будем кости бросать до рассвета, -
И черного цвета, и красного цвета.
И так я скажу, если спросит Вирата:
«С Юдхиштхирой в кости играл я когда-то...»
Дошло мое слово до вашего слуха.
А ты, Бхимасена, а ты, Волчье Брюхо,
Каким государя обрадуешь делом?»
Ответил могучий душою и телом:
Себе я присвою прозванье Баллавы.
«Я - повар, скажу. Я готовлю приправы,
Чей запах и царские тешит покои».
Такое искусство явлю поварское,
Такие придумывать стану приправы,
Что будет доволен властитель державы.
Взвалю себе горы поленьев на плечи,
Хотя бы пришлось их таскать издалече,
Я с самыми сильными справлюсь быками,
Слонов укрощу я своими руками,
На всех состязаньях борцов одолею,
Однако соперников я пожалею,
Помилую их на высоком собранье, -
Похвалит меня властелин за старанье,
А спросит - отвечу я речью такою:
«Юдхиштхире был я когда-то слугою,
И шел обо мне во дворце его говор,
Что лучший борец, и мясник я, и повар».
Юдхиштхира молвил: «Воюющий смело,
Ты, Арджуна, выбрал ли новое дело?
Не ты ли великим и сильным родился?
За помощью Агни к тебе обратился, -
Ты двинулся, богу огня помогая,
И быстро сгорела чащоба глухая,
Ты справился с Индрой, напасти развеяв,
Ты сжег, уничтожил и бесов и змеев.
Воинственней всех из воинственной рати,
Какое же выберешь ты из занятий?
Как солнце среди вековечного свода,
Как брахман среди человечьего рода,
Среди поражающих стрел - громовая,
Среди угрожающих туч - грозовая,
Как кобра средь тварей, исполненных яда,
Как бык, что горбат, - средь коровьего стада,
Как змей Дхритараштра - средь нагов подвластных,
Как слон Айравата - средь стад трубногласных,
Как пламя - среди обладающих блеском,
Как море - среди привлекающих плеском,
Как сын среди близких, жена - среди милых,
Воитель, что биться и с Индрою в силах, -
Средь самых могучих - ты самый могучий,
Средь лучников лучших - лишь ты наилучший,
Коней обладатель и лука Гандивы,
Скажи мне, о Бхараты отпрыск правдивый,
Какая в душе твоей дума созрела,
Какое избрал ты в изгнании дело?
У Индры в чертоге ты прожил пять весен,
Как Тысячеокий, ты стал громоносен.
Оружье добыл ты чудесное, мудрый,
Ты стал средь ревущих - двенадцатым Рудрой,
О ты, с затвердевшей в сражениях кожей,
С тринадцатым солнечным Адитьей схожий,
О воин, всегда приходящий с добычей,
Чьи руки насыщены силою бычьей!
Тебя средь морей океаном считаем,
Средь гор уподобился ты Гималаям,
Гарудой считаем тебя средь пернатых
И тигром - средь хищных зверей полосатых,
О лучший из доблестных в доблестной рати,
Что будешь ты делать, явившись к Впрате?»
И Арджуна молвил: «Приду я как евнух, -
Тем самым избегну последствий плачевных:
Воитель, привыкший к суровым занятьям, -
По-женски нарядным украшусь я платьем.
Приду и царю назовусь: Бриханнада.
Украситься длинной косою мне надо,
В чертоге царя, в обиталище власти,
Предстану в блистанье серег и запястий.
Сокрыв от придворных начало мужское,
Я в женских покоях и в царском покое
Рассказывать буду старинные сказки,
Учить буду девушек пенью и пляске,
Сердца привлеку мерно-звонкою речью.
«Откуда ты?» - спросит Вирата, - отвечу:
«В державе Юдхиштхиры, в женском наряде,
Служанкою был госпожи Драупади».
Как Наль, я надену чужую личину,
Никто не узнает в служанке мужчину».
Юдхиштхира молвил: «О юноша стройный,
О Накула, радостей многих достойный,
А чем ты займешься, краса простодушных?»
«Надсмотрщиком стану я в царских конюшнях, -
Ответствовал Накула. - Этой работой
Начну заниматься с великой охотой.
Быть стражем коней - вот мое увлеченье,
Искусен я в их обученье, в леченье.
А спросят - отвечу: «Мне Грантхика имя.
Всем сердцем я связан с конями своими».
«А ты, Сахадева, - спросил Правосудный, -
Скажи нам, что сделаешь в год многотрудный?»
Сказал Сахадева: «Одна мне отрада, -
Быть пастырем верным коровьего стада.
Я стану доильщиком, в счете искусным...
Не будешь ты, Царь Справедливости, грустным,
Поверь мне, доволен останешься мною.
Тантипалы имя себе я присвою.
Ты вспомни: и раньше, под царственным кровом,
Меня приставлял ты как стража к коровам.
Повадку я каждую знаю коровью,
Я буду стеречь их с умом и любовью.
Быки мне известны, чья стать превосходна:
Любая корова, хотя и бесплодна,
Мочу их понюхав, - тотчас отелится.
Так буду трудиться, трудясь - веселиться,
Притом никому не внушив подозренья.
Ты выслушал, брат мой, - я жду одобренья».
Промолвил Юдхиштхира, горько вздыхая:
«У нас, пятерых, есть жена дорогая,
Нам собственной жизни подруга милее!
Ее как сестрицу родную лелея,
Размыслим: вдали от родного предела
Какое найдем для возлюбленной дело?
Росла Драупади беспечной царевной,
Не ведала женской работы вседневной,
Великопрославленной, чуждой печали,
Ей только венки и запястья пристали.
Красавица нежная в тонкой одежде
Домашнего дела не делала прежде, -
Красивая, верная и молодая.
Так что же ей делать, мужьям помогая?»
Послышалась речь Драупади-смуглянки:
«Имеются в мире сайрандхри-служанки.
Искусных, свободных, однако бездомных,
Их знают везде как работниц наемных.
Берут их внаймы на работу ручную, -
И я этой доли, видать, не миную.
Скажу: «Я - сайрандхри. Хочу потрудиться.
Владычиц причесывать я мастерица.
Займусь волосами царицы Судешны, -
Старанья служанки ей будут утешны».
Промолвил Юдхиштхира слово такое:
«Ты сделаешь, чистая, дело благое.
Исполнена ты благочестья и света,
Крепка и тверда в соблюденье обета.
Еще, поразмыслив, хочу вам сказать я,
Что выбрали вы неплохие занятья.
Пусть жрец охраняет, свершая обряды,
Священное пламя в жилище Друпады.
Пусть слуги, погнав колесницы пустые,
Войдут в Дваравати, где стены святые,
И пусть повара и служанки царицы
К панчалам пойдут и, достигнув столицы,
Всем скажут: «Не знаем, куда из дубравы
Ушли, по домам нас отправив, пандавы».
[НАСТАВЛЕНИЯ ЖРЕЦА ДХАУМЬИ]
Пандавам сказал с добротою всегдашней
Жрец Дхаумья - их наставитель домашний:
«Быть может, все то, что скажу я, не ново,
Но это - любовью рожденное слово.
Вы знаете, царские дети, прекрасно,
Что жизнь при дворе тяжела и опасна.
Скажу я, как надо, избегнув напасти,
Нести свою службу в присутствии власти.
Хотя вы могучего царского рода,
Придется и вам в продолжение года
Прожить в униженье, лишившись почета:
Нелегкой окажется ваша работа!
Без спросу не суйтесь в дворцовые двери.
Вы к царской любви не питайте доверье.
Не следует к месту стремиться такому, -
Которое будет желанно другому.
Слуге, возгордившись, взбираться негоже
На царских слонов, колесницу и ложе.
Коль месту сопутствует слава дурная, -
Бегите его, клеветы не желая.
К царю, коль не спросит, с советом не лезьте,
Служите властителю молча, без лести:
Цари презирают советчиков вздорных,
А также искательных, лживых придворных.
Свой ум при дворе только тот обнаружит,
Кто с царскими женами тайно не дружит,
И с теми, кого государь ненавидит,
И с теми, кто в каждом недоброе видит,
И с теми - свободны они иль рабыни, -
Кто женщинам служит на их половине.
Без ведома царского, царского взгляда,
Свершать и ничтожного дела не надо.
Служите царю, словно богу, - иначе
Вовек не знавать вам добра и удачи,
Любому его подчиняйтесь приказу,
Чтоб ярости царской не видеть ни разу.
Царю говорите открыто и внятно
Лишь то, что полезно, лишь то, что приятно.
Ценнее приятных - полезные речи,
А все же царю не перечьте при встрече.
«Не люб я царю», - этой мыслью тревожим,
Решает мудрец: «Мы старанья умножим».
При царском дворе не лишается чести
Лишь тот, кто сидит на положенном месте.
Сидеть от царя надо справа иль слева,
Тогда вы избегнете царского гнева,
А сзади сидеть полагается страже,
А спереди сесть и не думайте даже!
Болтать при царе и шептаться - постыдно;
Ведь это и каждому будет обидно!
Царем изреченное лживое слово
Не делайте громким для слуха людского.
Не надо кричать: «Я умен! Я бесстрашен!» -
Приятен слуга, что смиреньем украшен:
За труд получив от владыки даренья,
Служите, усердья полны и смиренья, -
Не спорить же с тем, чья рука самовластна,
Чья ярость ужасна, а милость прекрасна!
Придворным не следует громко плеваться,
И ветры пускать, и чихать, и чесаться.
Царю неприятен болтливый, и грубый,
И тот, кто кривит с уязвлением губы,
Кто, шутку услышав, как буйный хохочет:
Во мненье царя он себя опорочит.
Но также нельзя никогда не смеяться,
Быть сдержанным слишком и шутки бояться.
Слуга, чтобы жизнь при дворе не затмилась,
Да встретит спокойно немилость и милость.
Лишь те проживут при дворе без печали,
Чьи мудрые мысли - царей возвышали.
Опальный слуга, без докучного слова,
По милости царской возвысится снова.
Кто преданность, верность и разум являет, -
Царя за глаза и в глаза восхваляет,
А тот, для кого лишь насилье - опора,
Поникнет, погибнет позорно и скоро.
Не надо стремиться к наградам и званьям.
Не надо царя превышать дарованьем.
Нужны при дворе правдолюбье и смелость,
Чтоб также и мягкость при этом имелась.
Как тень, за царем надо следовать всюду,
Угадывать каждую надо причуду.
Он кликнет другого, - скажите поспешно:
«Я сам сотворю это дело успешно!»
Лишь тот при дворе свое счастье добудет,
Кто близких покинет, родных позабудет.
Не надо носить, чтоб не знать посмеянья,
С царем одинаковые одеянья.
Не надо советы давать многократно, -
Царю это будет весьма неприятно.
И мзды не берите: берущие - гадки,
Тюрьмой или казнью кончаются взятки.
Должны вы беречь, словно ока зеницу,
Любое даренье царя: колесницу,
Одежду с плеча, иль кольцо, иль запястье, -
Тогда от царя вы увидите счастье.
Вот так и живите в течение года,
Пока не приблизится время ухода, -
И снова, о Царь Справедливости, царствуй!»
Юдхиштхира молвил жрецу: «Благодарствуй;
Научены мы; кроме Видуры-дяди
И матери Кунти, с любовью во взгляде,
Никто бы нас так хорошо не наставил.
Отправь же нас в путь с соблюдением правил».
Уста свои гимнами брахман украсил
И пламя возжег с возлиянием масел, -
Да будет пандавам и счастье и слава!
Огонь обошли они слева направо
И в путь, процветанья и радости ради,
Пошли вшестером - во главе с Драупади.