Реформы управления и административно-территориального деления
Бурные события первой четверти XVIII столетия (Северная война России со Швецией, крестьянское восстание под руководством К.Булавина на Дону, бунты в городах) потребовали реформирования государственного управления. Прежняя система административно-территориального деления страны и регионов, местного управления была очень громоздкой. Власти всех многочисленных российских уездов подчинялись непосредственно московским учреждениям (приказам), причем расположенные по соседству уезды находились порой в ведении разных приказов. XVIII столетие стало веком реформ.
Сначала для того, чтобы сделать более четкой систему управления регионами, в 1708 г. Петр I ввел новые административно-территориальные единицы - губернии. Пустозерский и Сольвычегодский уезды вошли в Архангелогородскую, а Яренский и Хлыновский (в его составе находилось несколько коми селений в среднем течении р.Летки) - в Сибирскую губернию. Через некоторое время выяснилось, что губернии оказались слишком обширными. В составе каждой из них находилось очень много уездов, и руководить ими из губернского центра было трудно. В 1719 г. губернии были разделены на провинции. Пустозерский уезд вошел в Двинскую провинцию, Сольвычегодский и переданный в Архангелогородскую губернию Яренский уезд - в Великоустюжскую провинцию. Хлыновский и Орловский (куда отошли из Хлыновского коми селения на Летке) уезды находились в составе Вятской провинции Сибирской (позднее - Казанской) губернии. Уездами руководил воевода, подчинявшийся губернатору.
В 1775 г. началась новая реформа местного управления. Екатерина II решила упразднить прежние губернии, провинции и уезды и создать новые округа, примерно одинаковые по количеству жителей. В 1780 г. было образовано Вологодское наместничество, состоявшее из трех областей. Территорию бывшего Пустозерского уезда и Пысскую волость на Мезени (входившую ранее в Яренский уезд) включили в Мезенский уезд Архангельской области. Волости Яренского уезда в низовььях Вычегды ( в которых к этому времени уже не осталось коми) отошли к Сольвычегодскому уезду, а остальную территорию Яренского уезда в 1780 г. разделили на Яренский и Усть-Сысольский уезды, относившиеся к Великоустюжской области. Лузская Пермца (Луза и верхняя Летка) вошли сначала в Лальский уезд той же области, а после ликвидации этого уезда 31 декабря 1796 г. - в Усть-Сысольский уезд. Селения на Летке от Слудки до Прокопьевки находились в составе Орловского уезда Вятской губернии. В 1784 г. Архангельская область была преобразована в наместничество. В 1796 г. Архангельское и Вологодское наместничества в губернии, Великоустюжскую область ликвидировали. В течение XVIII столетия были ликвидированы земли с их автономией от уездных властей. Уезды делились непосредственно на волости.
В результате всех этих реформ к концу XVIII в. сложилась трехступенчатая система административно-территориального деления: волость-уезд-губерния. Во главе уезда стоял капитан-исправник, подчинявшийся губернатору. На все высшие должности в местном аппарате управления назначались русские чиновники, судопроизводство велось исключительно на русском языке. Крестьяне избирали своих местных должностных лиц - сельских старост и сотских. Городское население управлялось “собранием городского общества”, общей городской и “шестигласной” (горожане делились на шесть разрядов) думами. Эта система административно-территориального устройства не учитывала особенности национального состава населения регионов, но в условиях абсолютной монархии показала себя достаточно жизнеспособной и просуществовала, реформируясь, до двадцатых годов ХХ столетия.
Изменения в расселении коми
Восемнадцатый век принес относительную стабильность историко-демографическому развитию коми народа. Численность жителей края (в границах современной Республики Коми) возросла с 38-39 тысяч коми и 2,5 тысяч русских в 1725 г. до примерно 75 тысяч коми и 8 тысяч русских в середине XIX в. (данные по низовьям Печоры в районе Пустозерска и по нижневычегодским волостям, начиная от г.Яренска и пригородных селений, не учитываются, поскольку в течение XVIII в. там исчезли последние коми, и к Коми краю эти районы уже не относились). Русские жили в Усть-Цильме и появившихся по соседству с ней в XVIII - I половине XIX в. деревнях, в Усть-Выми, Лойме, поселках при Сереговском и появившихся в XVIII в. на Сысоле заводах, а также частично в Спаспорубе. С преобразованием погоста Усть-Сысолы в уездный город Усть-Сысольск в 1780 г. там также появилось немало русских.
С ростом населения увеличивалась и заселенная территория. На рубеже XVII-XVIII вв. коми стали осваивать берега Локчима (приток Вычегды). К 1707 г. там появились три первых селения - починки Позтыкерос, Бояркерос и Мордино, основанные переселенцами с Сысолы. В середине XVIII в. к ним добавились Конша, Дань, Четдино, Лопыдино. В числе их первых жителей были выходцы с Сысолы и из верхневычегодских селений. На Локчиме сложилась своеобразная группа верхневычегодских коми - локчимцы (локчимса). В I половине XVIII в. началось заселение р.Нившеры (приток Вишеры) переселенцами с Выми, верхней и нижней Вычегды и Сысолы. Первой там возникла д.Нившера. Немало населенных пунктов появилось на берегах самой верхней Вычегды. Вольдино, Помоздино, Кырныша были основаны в конце XVII - самом начале XVIII вв., Новик и Парч - в I половине XVIII в., Керес - во II половине XVIII в., Войпока и Лунпока - в I половине XIX в. и т.п. Между 1747 и 1784 гг. появилось первое коми селение на р.Кобра (приток Вятки) - д.Кобра (Гобор), основанная выходцами с верхней Сысолы. Новые населенные пункты возникали и в других районах Коми края - д.Политовская на Мезени, д.Веждино близ Усть-Сысольска и т.д.
Главные изменения произошли в XVIII - I половине XIX вв. в расселении коми на Ижме и Печоре, где в начале XVIII в. в пределах современной Республики Коми существовали всего три селения: Ижма, Усть-Цильма и погост Печора (Троицко-Печорск). В 1707-1719 гг. на верхней Печоре ниже Троицко-Печорска были основаны деревни Петрушино, Покча, Савинобор, Скаляп, первопоселенцы которых пришли сюда с верхней Вычегды. В 1719-1747 гг. еще ниже по Печоре появилась д. Возино, в 1747-1785 гг. - Подчерье, Усть-Щугор, Усть-Соплеск, Усть-Аранец и Даниловка, в I половине XIX в. - Красный Яг, Конецбор, в середине XIX в. - Медвежская (три последних являлись крайними пунктами расселения верхнепечорских коми). В этих населенных пунктах селились выходцы с Сысолы, верхней Вычегды и отдельные переселенцы из других районов Коми края и русские и коми-пермяки из Прикамья. В течение XVIII в. на верхней Печоре сложилась этнографическая группа верхнепечорских коми, оформился печорский диалект коми языка.
Ижемские коми, формирование этнографической группы которых завершилось в XVIII в., долгое время теснились в одной слободке и лишь в конце первой трети XVIII столетия стали переселяться в другие места. Сначала в 1729 г. небольшая группа ижемцев поселилась на р. Печоре между устьями Ижмы и Цильмы в д.Гарево. Через два года в том же районе на речке Нерице возникла д.Нерица, также основанная ижемскими коми. Но в последующее время этот район перестал привлекать ижемцев, зато там появилось много русских переселенцев из Усть-Цильмы. Ижемские коми предпочли осваивать берега Ижмы и Печоры выше устья Ижмы. В середине XVIII в., между 1747 и 1763 гг., близ Ижемской слободки было основано шесть селений: Сизябск, Мохча, Гам, Мошьюга, Злоба и Ласта. Ижемец Г.С.Канев, покинув слободку, преодолел огромное расстояние и, добравшись до впадения Усы в Печору, основал там деревню Усть-Уса.
Низовья Ижмы были заселены коми в 1763-1782 гг., когда появились Диюр, Усть-Ижма, Большое и Малое Галово, Краснобор. Освоением низовьев ижемцы не ограничились и стали продвигаться вверх по Печоре, основав деревни Щельябож и Брыкаланск. От Брыкаланска до самой Усть-Усы еще долгое время не существовало ни одного селения. Лишь к середине XIX в. возник Няшабож. А выше Усть-Усы, на значительном удалении от нее, появилась д.Усть-Кожва, основанная переселенцами из Ижемской слободки, Мохчи и Краснобора. Она стала своего рода “пограничным пунктом” ижемских коми на Печоре; выше нее находились поселения, где жили верхнепечорские коми. Вверх по Ижме коми стали переселяться в 1763-1782 гг., когда были основаны Картаель, Поромес и Кедвавом. Позднее, в 1836 г. появилась Усть-Ухта. Кроме нее, в I половине XIX в. ижемцы основали на Ижме и Печоре около двух десятков деревень и выселков (Усть-Лыжа и др.). Самые верховья Ижмы стали заселяться в I половине XIX века выходцами с верховьев Вычегды и Вишеры, основавшими здесь деревни Роздино (Изваиль), Лач и Чулки.
В низовьях Печоры, на Цильме и Пижме появилось в XVIII в. немало селений, основанных жителями Усть-Цильмы: Хабариха, Гарь, Бык, Загривочная. На рубеже XVIII-XIX вв. возникли деревни Кривомежная и Сергеево-Щелья, Трусово и Рочево, Мыла, Филиппово и др. Селились в этих местах и выходцы из более отдаленных районов. На Печору в поисках спасения от преследований бежали русские раскольники (старообрядцы) с Пинеги и Мезени. В начале XVIII в. в глухих местах на р.Пижме они основали Великопоженский скит. О существовании скита стало известно властям. В 1743 г. на Пижму был направлен военный отряд для обращения раскольников в “истинное православие”. Более 70 обитателей скита, предупрежденных о приближении солдат, в знак протеста против преследований сожгли себя в часовне. После ухода карательного отряда уцелевшие старообрядцы восстановили скит, куда потянулись новые беглецы. Только в 1854 г. скит был закрыт (на его месте существует деревня Скитская).
В верховьях Печоры стали селиться русские крестьяне, приходившие в этот район из Чердынского уезда. С давних времен был известен торговый путь, который вел с Камы и ее притоков на Печору. В верховьях Печоры устраивались перевалочные базы, во II половине XVIII в. там появились пристани, а затем и небольшие постоянные поселения. В начале XIX в. в этом районе имелся починок Усть-Волосница с тремя дворами, затем появились Усть-Унья, Пачгино, Мамыль, а потом и другие населенные пункты. Граница между территориями расселения коми и русских на верхней Печоре пролегла у д.Мамыль.
Часть жителей Коми края уходила за его пределы. Особенно облюбовали коми Алтайский край, богатые, плодородные земли которого манили крестьян. Чтобы закрепиться на Алтае, коми переселенцы приписывались к Колывановским горным заводам известных промышленников Демидовых. В списках прибывших на заводы в течение XVIII в. крестьян и ремесленников разных специальностей отмечены сотни семей выходцев из Яренского, Усть-Сысольского и Сольвычегодского уездов (русских и коми). В списке 1749 г., например, значатся Лазарь Попвасев из Усть-Куломской волости, Лука Опарин из Княжпогостской волости, Федосей Кузнецов из Жешартской волости, Степан Вахнин из Ношульской волости, Мирон Леканов из Объячевской волости и другие. В списках I четверти XIX в. также названа не одна сотня переселенцев из Коми края: Иван Гичев из Керчемской волости, Арефий Трегоев из Важгорта, Никифор Ванеев из Вендингской волости, Иван Уродов из Пыелдино, Петр Осипов из Палевиц и т.д. В I половине XIX в. все больше коми переселенцев уходило на Алтай “на пашню в крестьяне”: только в одном историческом документе указано 650 коми, пришедших в этот период в алтайские селения. Некоторые деревни на Алтае носили весьма красноречивые названия: Зыряновка и т.п. Даже название главного города Алтайского края - Барнаул - имеет, возможно, коми происхождение.
Продолжали переселяться жители Коми края на Дальний Восток и в Сибирь: в Иркутский, Тобольский, Томский, Туруханский, Кяхтинский, Охотский, Удинский, Селенгинский, Тюменский уезды, на Камчатку и в другие районы. Все больше людей стремились получить разрешение (“пашпорт”) на временный уход “в Сибирские городы”. Но сроки редко соблюдались. Например, С.Ф.Вахнин из Ношуля был отпущен в Сибирь на три года в 1735 г., записался в Иркутске в посадские люди и спокойно жил там в течение десятилетия. В середине 40-х годов ему приказали вернуться домой, но, как сказано в документе, Вахнин “на прежнее жилище не явился и ныне где обретается, неизвестно”. В середине XIX в. коми-ижемцы стали селиться в Зауралье, на р. Ляпин. Первая семья пришла туда в 1842 г. Вслед за первопоселенцами последовали другие. Почти ежегодно на берега Ляпина переселялись по одной-две, а то и больше семей, и через некоторое время там возникла крупная деревня Саранпауль (по-мансийски - Зырянская деревня).
Коми - строители Санкт-Петербурга
Не только по своей воле жители Коми края оставляли родные места и уходили за тридевять земель. По указам правительства их направляли на работы “к Архангельскому порту”, в Азов, Таганрог и другие места. 16 мая 1703 г. по решению Петра I на отвоеванной у Швеции территории близ устья Невы была заложена Петропавловская крепость, положившая начало городу Санкт-Петербургу. Вначале будущая столица Российской империи строилась силами солдат и окрестных крестьян. Но масштабы строительства вскоре потребовали гораздо большего количества работников.
Ежегодно для строительства Петербурга по всей стране набиралось 40 000 человек. Не остался в стороне и Коми край. Правда, из-за малочисленности населения для отбывания этой трудовой повинности было мобилизовано немного местных жителей. На берегу Финского залива оказались выходцы почти со всех концов Коми края - с Лузы и Удоры, Сысолы и Выми, нижней и верхней Вычегды. В числе первых оказались на месте строительства С.В.Попов из Княжпогоста, А.О.Кошангин из Раковиц, И.П.Пудов из Шошки (с Выми), М.С.Проволокин и Е.М.Ананьин из другой Шошки (с Сысолы), Л.О.Лучкин из Вотчи.
Первых наборов оказалось недостаточно. Непосильные условия труда быстро приводили к полнейшему истощению работников, которых не щадили. К трудностям работы в болотистой местности добавлялась еще и постоянная опасность нападения шведов - Северная война продолжалась. Между тем город рос, нужны были люди, люди, люди... В 1706 г. из Коми края в Петербург направили новую группу работников, среди которых были К.Я.Марков из Жешарта, И.Л.Горбунов из Серегово, С.А.Седрочев из Отлы, М.Ф.Коданев из Слободы (старинного села на месте современного Эжвинского района г. Сыктывкара), И.И.Луашев из Выльгорта, К.К.Плосков и Ф.Я.Цывунин из Часово, Е.Н.Шаньгин из Деревянска, Е.А.Шестов из Вотчи, В.Е.Минин и Р.И.Елисеев из Кослана.
И в последующие годы в Архангелогородскую губернию, в состав которой входил Коми край, приходили грозные приказы: “Работников в Санкт-Петербургскую губернию к городовому делу высылать на указанные сроки сполна, препоруча круглою (круговой - авт.) порукою, дабы дорогой не разбежались...” В Петербурге оказались Д.Е.Порначев из Кибры, Г.Т.Гилев из Межога, М.М.Турнев из Гама (с Вычегды), Л.Л.Байдуков из Арабача, С.Е.Лодыгин из Камсамаса, Е.Рогов из Кырса, И.Васильев из Турьи, Казимов из вымской Шошки, С.Л.Гилюшев из Отлы, С.Шутов, Н.Кудрин и Т.Прошев из Коквиц, Т.Евтихеев из Лоймы, Некрасов из Спаспоруба и два брата Смолевы из Ношуля...
Третьей части жителей Коми края, взятых на строительство, через три-четыре года уже не было в живых. Иные не выдержали и года... Поистине дорогой ценой заплатил народ за то, чтобы в устье Невы вырос красавец-город, ставший в 1712 г. более чем на два столетия столицей России.
Ухтинские “нефтяные ключи”
К XVIII в. относятся первые попытки организовать добычу нефти в Коми крае. Сведения о ней имелись уже в Двинской летописи (XV в.). В конце XVI в. пробы ухтинской нефти были доставлены в Москву. Знали о нефти и за рубежом. Голландец Н.Витсен в 1692 г., описывая Печорский край, отметил: “Река Ухта - это тоже приток Печоры. На этой реке, на полторы мили от волока, или переволока и отмели в ней, в воде плавает жир. Это черная нефть. Камень нефть встречается там тоже. Он горит как свеча, но отдает тяжелый запах”.
В 1721 г. житель Мезенского уезда “рудознатец” Григорий Черепанов сообщил в Берг-коллегию, ведавшую развитием российской промышленности, что он нашел на р. Ухте нефтяные ключи. В 1724 г. образцы найденной им нефти были доставлены в Санкт-Петербург. В последующие годы интерес к “ухтинской нефти” проявил купец Набатов. Но разработка открытого месторождения регулярно не велась.
Только в 1745 г. на Ухте появился первый небольшой нефтяной промысел. Его организовал Федор Савельевич Прядунов, рудоискатель, родившийся в 1698 г. в г.Каргополе (на территории современной Архангельской области). Он с 1725 г. занимался поисками месторождений полезных ископаемых на Севере. Прослышав про ухтинскую нефть, Ф.С.Прядунов добрался до этого отдаленного безлюдного района, “сыскал” нефтяной ключ невдалеке от современного города Ухты и наладил добычу нефти.
Дело это было для России новое, и для него потребовались незаурядная сметка и предприимчивость. В первый же год Ф.С.Прядунов на своем “заводе”, где работали три-четыре человека, собрал с поверхности реки 40 пудов “горного масла” (нефти). Вместе с сыном Степаном он отвез нефть в Москву, в Берг-коллегию. Там в лаборатории Прядунов “передвоил” (перегнал) ее, получив керосиноподобный продукт. Берг-коллегия одобрила начинания Ф.С.Прядунова и повелела ему поставлять “двоеную” и обычную нефть в главную московскую аптеку.
Нефтяной завод оказался разрушен во время весеннего ледохода и половодья, но его восстановили. Известно, что Степан Прядунов в 1750 г. собрал 6 пудов нефти, а в 1751 г. - 22 пуда, которые он также доставил в Москву. Однако попытка Ф.С.Прядунова применять нефть и нефтепродукты для лечебных целей оказалась неудачной. Продукция промысла не давала прибыли. “Самый радетельный из руководителей” Ф.С.Прядунов разорился. За неуплату налогов его посадили в долговую тюрьму, где он и умер в 1753 г. Завод находился в руках Степана Прядунова, а в 1756 г. перешел к вологодскому купцу А.И.Нагавикову. Тот в 1757 и 1758 годах добывал нефть, но и у него дело не заладилось, так что в 1760 г. новым владельцем нефтепромысла стал коми крестьянин П.Мингалев.
В 1765 г. хозяином завода сделался яренский купец М.С.Баженов. Под его руководством нефть на Ухте добывалась в 1766 и 1767 гг. М.С.Баженов попытался найти и другие нефтяные ключи, причем небезуспешно. Во всяком случае, в 1767 г. посланные на Ухтинский нефтяной завод уездными властями люди “видели другой его же, Баженова, промысел нефтяной же на другой речке, именуемой Чнети, отстоящей от оного Ухтинского сухим путем...в четырех верстах”. М.С.Баженов намеревался перегонять нефть не в Москве, а поближе к промыслу - на нижней Выми, где располагалась его “поварня для пропуску нефти”. Возможности “поварни” Баженова не удовлетворяли, и он просил у властей разрешения “для перепуску нефти фабрику строить”. Добывавшаяся нефть отправлялась в Москву и Санкт-Петербург и использовалась главным образом для освещения и иллюминации.
Спрос на нефть был невелик, а перевозка его с Ухты в центр России - дорогостояща. Вследствие невыгодности добычи нефти промысел в коце 1760-х годов прекратил работу. Позднее, в 1801 г. президент Берг-коллегии А.В.Алябьев заявил, что разрабатывать ухтинское месторождение нецелесообразно, так как потребности в нефти очень малы. Найденные ключи оказались до поры до времени ненужными - нефтяные кладовые Ухты по-прежнему оставались за семью замками.
Железоделательные заводы на Сысоле
Металлургическая промышленность развивалась в Коми крае более успешно. В 1730 г. в Жешартской волости крестьянин К.Модянов построил первый небольшой полукустарный железоделательный заводик, на котором трудились наемные работники из местных крестьян. Кроме того, Модянов совместно с П.Москательниковым владел молотовым заводиком у озера Светик на нижней Вычегде, где ковалось железо. Производительность этих предприятий была невелика, обслуживали они узкий круг потребителей.
Во II половине XVIII в. на Сысоле появились уже довольно крупные для того времени заводы. Устюжские купцы заинтересовались месторождениями болотной руды на Сысоле, разведали сырьевую базу и обратились в Берг-коллегию за разрешениями на постройку заводов. 18 апреля 1755 г. И.Курочкин получил “добро” на строительство молотового завода в Койгородской волости на р.Кажим. Однако купец немного просчитался: вскоре выяснилось, что рудная база на Кажиме недостаточна для налаживания нормальной работы завода. Предприимчивый купец нашел себе компаньона, А.Юрьинского, и 9 октября 1757 г. они получили разрешение в 35 верстах от Кажимского завода на речке Нючпас “построить домну и именовать оной завод Нючпасским”. Новое предприятие призвано было снабжать Кажимский завод чугуном для последующей переплавки в железо. В 1759 г. заводы начали работать.
Одновременно на нижней Сысоле при слиянии речек Нювчима и Денделя строился еще один завод. Разрешение на его постройку было дано 15 марта 1756 г. А.А.Плотникову и А.В.Панову. Сооружение предприятия началось в 1757 г. и завершилось в 1761 г. Планировалось строительство еще одного железоделательного завода - в Прилузье, близ Занулья, - но оно не осуществилось.
На заводах господствовал ручной труд. Техническое оснащение было самым примитивным. На Нювчимском заводе в начале его деятельности имелись одна домна, четыре действующих и два запасных молота, кричные и кузнечные горны. Двигателем служила сила падающей воды, приводившей в движение водяные колеса. Водохранилищем служил специальный пруд при заводе.
Квалифицированная часть рабочих состояла из обученных заводскому делу крепостных крестьян Вятской и Великоустюжской провинций, купленных заводчиками у тамошних помещиков. Со временем потребности в рабочей силе увеличивались. Второй владелец Нювчимского завода М.Подходяшин (видать, производство металла оказалось не столь уж выгодным, потому владельцы завода часто менялись) купил у помещиков центральной России 126 человек. Третий владелец завода санкт-петербургский купец Грибанов в 1800 г. купил в Костромской и других губерниях 236 мастеровых и членов их семей. Работные люди сысольских заводов жили в поселках при заводах.
Кроме постоянных рабочих, на металлургических заводах было много временных работников из коми крестьян с Сысолы, Локчима, Вишеры и других районов Коми края. Они добывали руду на приписанных к заводам “рудных местах”, выжигали уголь, использовались на подсобных работах в цехах. В конце XVIII в. на Нювчимском заводе ежегодно на подсобных работах были заняты 1000-1500 мужчин и 250-300 женщин, на Нючпасском - около 200 мужчин и 50 женщин, на Кажимском - около 500 мужчин и 50 женщин.
Зачастую нанявшиеся на заводы крестьяне, беря деньги в долг в счет будущей зарплаты, пользуясь отсрочками по выплате долга, оказывались со временем в зависимости от заводчиков и годами не могли отказаться от работы. Крестьянин Яков Моденов вынужден был работать на Нювчимском заводе в течение 40 лет. Тяжелые условия не вызвали у крестьян трудового энтузиазма. Иные, взяв деньги вперед, уклонялись от работы. Заводовладельцы во II половине XVIII в. неоднократно жаловались, что “зырянский народ, хотя и за плату, но...работать не желает...Хотя ж когда и придут, и то малое число, и сколько может на себя хлеба занести, то в то время и работает, а...издержав хлеб, без позволения уходят”.
Основной продукцией заводов были чугун и железо. После 1776 г. здесь стали изготавливать орудийные снаряды, якоря, чугунный балласт для кораблей, листовое и “штыковое” железо. Выполнялись и специальные задания - например, изготовление железа для крыш Зимнего дворца в Петербурге, для водоносных фляг и др. В 60-70-е годы XVIII в. производство металла увеличивалось. Например, на Нювчимском заводе в 1762 г. выплавили 16147 пудов чугуна и выковали 7193 пуда железа, а в 1772 г. соответственно 25508 пудов 38 фунтов и 19429 пудов 3 фунта.
Развитию производства мешали вспыхивающие порой конфликты. В 1773 г. на Кажимский завод было совершено разбойничье нападение. В 1774 г. рабочие Нювчимского завода, “собрав шайку, подобную Пугачеву”, избили нескольких человек из заводской администрации, “чинившей обиды” работным людям, затем “с великим азартом” били окна в заводской конторе. В дело вмешались уездные власти: прибывшие на завод военные водворили порядок. В 80-х годах XVIII в. произошел некоторый упадок производства, но затем дело снова пошло на лад. В конце XVIII в. на Нювчимском заводе выплавляли до 60 тысяч пудов чугуна и выковывали до 20 тысяч пудов железа.
Первая половина XIX в. не принесла сысольским заводам значительного прогресса. Начало сказываться негативное влияние отсталой технической базы и применение труда крепостных. Производство стало сокращаться. В 1840 г. в Нювчиме выплавляли 22528 пудов чугуна и выковывали 18417 пудов железа. Большинство рабочих и в это время были русскими, выходцев из коми селений насчитывалось немного: Белоголов из Ыба, Шарапов из Визингской волости, Напалков из Усть-Кулома. Все стороны не только труда, но и быта крепостных рабочих находились в ведении заводской конторы. Своя полиция следила за порядком, соблюдением религиозных правил. Основным наказанием за проступки были розги и плети, отдача в рекруты. От конторы зависело вступление в брак. Так, нювчимскому мастеровому Силину “жениться на вольной девке” разрешили “только в уважение долговременной службы отца его”. Вдове нювчимского рабочего Д.Анисимовой объявили, что будут выдавать ей продукты “по общественному расчислению для одинокой женщины впредь до ее замужества, от которого по молодости своей она не должна уклоняться”.
Сереговский сользавод. Первые шаги лесной промышленности
Начало XVIII в. принесло владельцам Сереговского сользавода неприятности. В 1705 г. в России установили государственную монополию на соляную торговлю. Все солепромышленники должны были поставлять соль в казну по заранее определенным ценам. Это было невыгодно, и Соловецкий монастырь отказался от попыток создать свой промысел в Серегово, а промысел Филатьева пришел в упадок, “люди разошлись рознь”. Сократилась и производительность завода Панкратьевых. В 1747 г. внук основателя завода С.И.Панкратьев, разочаровавшийся в промысле, продал его вологодскому купцу Рыбникову. В то время завод “был весьма в несостоянии”.
Рыбников несколько расширил завод, производительность его во II половине XVIII в. увеличилась, хотя и не достигла уровня конца XVII в. Тем не менее казна выручала от продажи сереговской соли немалые деньги, и власти считали, что из всех соляных промыслов Вологодской губернии “самый лучший и надежный есть Сереговский”. Время от времени на Сереговском заводе случались острые конфликты. В 1733 г. приказчик вступил в спор с рабочим. Дело дошло до драки, в которой особенно досталось рабочему. Группа работных людей решила отомстить за товарища и убила приказчика. Виновые в убийстве были наказаны в соответствии с законом. В 1788 г. на заводе произошли “бунт и разбирательство”, поводом для которых стала очередная стычка приказчика и рабочего. Для успокоения в Серегово пришлось послать военную команду. В 1820 г. завод перешел в руки вологодского купца Витушечникова. Он постепенно сокращал количество крепостных работников и увеличивал число вольнонаемных, надеясь, что увеличиться и производительность труда. Но добыча соли почти не увеличивалась. В 1830-1850-х годах вываривалось в среднем по 2800-3200 тонн соли.
В XVIII столетии были сделаны первые шаги в развитии лесной промышленности в Коми крае. С двадцатых годов XVIII в. началась заготовка корабельных лесов, поначалу весьма незначительная и проводившаяся не каждый год. Чуть больше размеры лесозаготовок стали во II половине XVIII в. Вымские, затем удорские и вычегодские, а позднее и крестьяне других районов Коми края в свободное от сельхозработ время нанимались заготавливать лес для казенного кораблестроения; срубленный лес весной по реке сплавляли в Архангельск. С 1820 г. право на лесозаготовки получила не только казна, но и частные предприниматели. Купцы из Архангельска, Вологды , Лальска и других городов нанимали прилузских, вычегодских и других крестьян на рубку деревьев, распиловку их на доски и сплав в Архангельск “для заморского отпуску”. Но в целом объем лесозаготовок оставался небольшим: лишь в 1809-1813 и в 1830-1831 гг. заготавливалось довольно много лиственницы. До широкомасштабных вырубок леса было еще далеко...
В 40-х годах XIX в. уроженец Усть-Сысольска промышленник Василий Николаевич Латкин (1809-1867) разрабатывал различные проекты экономического развития Коми края. Он мечтал превратить край в регион с мощной промышленной и транспортной базой. В.Н.Латкин предлагал организовать добычу полезных ископаемых, развивать оленеводство и другие традиционные отрасли местного хозяйства, построить новые соляные и металлургические заводы, провести дороги и каналы, которые связывали бы между собой бассейны Печоры, Вычегды, Камы и Оби (один из каналов, по его мнению, должен был протянуться от Печоры через Уральские горы к Оби).
На первое место В.Н.Латкин ставил разработку лесных богатств Коми края. В 1859 г. он создал Печорскую компанию (товарищество) для заготовки и сплава леса к устью Печоры и экспорта его за границу. Для более выгодной торговли Латкин предлагал построить в устье Печоры морской порт. Он призывал не жалеть денег для усвоения края: ”Когда же явятся здесь капиталы, тогда страна, омываемая водами Печоры и Вычегды, процветет”. Российское правительство не поддержало начинания В.Н.Латкина. На свой страх и риск он начал заготовку и вывоз леса на Печоре. В 1860 г. три из четырех его кораблей с лесом погибли в Печорском заливе, что стало для промышленника большим ударом. В 1861 г. три корабля Печорской компании добрались до Англии и Франции, но это был последний успех В.Н.Латкина. Он разорился и умер.
В середине XIX в. выпускники Санкт-Петербургского технологического института К.Аслин и И.Циммерман попытались организовать на Ижме крупное промышленное предприятие по выделке замши. В 1854 г. они прибыли в с.Ижму, чтобы “развить в этом крае отрасли промышленности, которые окажутся более полезными”. В двух верстах от села началось строительство замшевого завода, в основном завершившееся к лету 1855 г. Но местное население, поначалу доброжелательно отнесшееся к пришельцам и их начинанию, позднее, боясь конкуренции, стало препятствовать снабжению завода сырьем. Заводчики писали, что “крестьяне вовсе не содействуют, так как находят завод соперником в выделке с другими производителями”. Торговцы замшей также предпочли иметь дело с мелкими производителями. В результате завод попал в сложное положение и вскоре закрылся.
Несколько мелких предприятий появилось в первой половине XIX в. в Усть-Сысольске. В 1820-х годах здесь имелись два небольших кирпичных завода, продукция которых сбывалась в самом городе. В 1861 г. в Усть-Сысольске существовали уже четыре заводика, а кирпичи продавались не только в городе, но и в окрестных деревнях. В 1813 г. мещанин Лежнев “при доме отца своего” имел кожевенную мастерскую. В 40-х годах XIX в. в Усть-Сысольске работало два небольших кожевенных завода, продукция которых продавалась в Усть-Сысольске и Устюге. Конечно, назвать эти маленькие предприятия прмышленными можно лишь с огромной натяжкой.
“Земляные яблоки” в Коми крае. Земледелие и животноводство
Во второй половине XVIII в. в Коми крае впервые появился диковинный продукт - картофель. Долог был его путь на Север. В XVI в. испанцы, завоевавшие Перу, узнали о существовании картофеля. Не сразу они оценили важность сделанного открытия. Лишь примерно в 1565 г. картофель из Южной Америки попал в Испанию, а выращиваться в Европе он стал с 1573 г. Первоначально картофель получил распространение в Испании и Ирландии, а много позже - и в других европейских странах. Петр I, будучи в Голландии, решил было внедрить сие новшество в России и даже прислал в конце XVII в. на родину мешок картофеля, но дело с места не сдвинулось (обрезать боярам бороды оказалось проще). В 1765 г. Сенат издал специальный указ о посадках картофеля; по России стали рассылаться завезенные из-за границы семена. В 1766 г. были начаты первые опыты по разведению картофеля в Коми крае, но местное население отнеслось к этому новшеству с большим подозрением. Впрочем, удивляться нечему - и в “просвещенной” Европе картошку выращивали поначалу как декоративное растение; многие считали, что эти клубни ядовиты. Не было у коми крестьян, естественно, и никакого опыта в обращении с невиданным ранее продуктом: то ли вершки надо есть (иные так и делали и травились), то ли корешки... Да и природные условия не больно-то благоприятствовали нововведению: в 1771 г. яренская воеводская канцелярия сообщила, что в уезде сажали “земляные яблоки”, но “по небытию дождя урожая нисколько не имелось”.
В конце XVIII - I четверти XIX вв. “второй хлеб”, как позднее стали называть картофель, в Коми крае оставался практически неизвестен. В 30-е и 40-е годы XIX в. его посевы стали распространяться здесь, как и по всей России, в приказном порядке. Министерство государственных имуществ неоднократно присылало в Усть-Сысольский и Яренский уезды грозные указания о “непременном разведении картофеля”. Уездные власти, в свою очередь, нажимали на крестьян. Но те, не привыкшие ждать чего-нибудь хорошего от начальства, не желали заниматься картофелеводством, считая его пустой тратой времени и сил. В 1846 г. современник писал: “Во многих волостях, даже вблизи самого города Усть-Сысольска еще несколько лет до сего это полезное растение вовсе не было известно поселянам. Зыряне, видевшие в огороде у дьячка своего прихода посаженные в землю “яблоки”, вырыли нечистивый, по их мнению, плод и раскидали его к крайнему огорчению хозяина”.
Были, конечно, и счастливые исключения. Например, неграмотный крестьянин из с. Вендинги на р. Вашке А.Е.Калинин в 1841 г. первым привез на Удору картофель и попытался его выращивать. Его начинание было, вероятно, не слишком успешным, но за инициативу крестьянина в 1849 г. наградило Министерство госимуществ. Его сын В.А.Калинин, получивший сельскохозяйственное образование на Вологодской учебной ферме, оказался более удачлив и впервые на Удоре добился действительно хороших результатов в картофелеводстве, оказав огромное влияние на своих односельчан и жителей окрестных селений, также заинтересовавшихся таким полезным продуктом.
Для того, чтобы содействовать распространению в Коми крае этой нужной культуры, “грамотный зырянин” усть-сысолец Ф.Я.Попов перевел на коми язык “Краткое наставление о посеве, уборке, хранении и употреблении картофеля”; его перевод издали в Санкт-Петербурге в 1844 г. В конечном итоге усилия властей и энтузиастов из числа местных жителей сделали свое дело: площади, занятые картофелем, понемногу увеличивались, и он постепенно стал входить в быт коми крестьянина. Как писал в 1846 г. уже упоминавшийся современник, “ныне в этом же селении почти у всякого зырянина можно найти хоть небольшое количество посаженного картофеля”. Однако наибольший размах картофелеводство в Коми крае приобрело только в следующем столетии.
Пока же основное внимание коми земледельцы уделяли зерновым культурам - главным образом, более приспособленным к северным условиям ржи и ячменю (ячмень сеяли даже на Ижме). Пшеница и овес как более теплолюбивые растения пользовались куда меньшей популярностью у местных жителей, и выращивали их только в южных районах. Посевы льна и конопли в XVIII в. были невелики, но в I половине XIX в. они заметно увеличились (например, в Усть-Сысольском уезде в 1805-1855 гг. льна стали сеять в 142 раза больше, конопли - в 19 раз больше). В Прилузье в 30-40-е годы XIX в. многие крестьяне стали заниматься “посевом льну для продажи”. Широко распространены были в Коми крае репа, капуста, редька, морковь.
Постепенно в Коми крае, особенно в южных районах, росли пахотные угодья, совершенствовалась обработка почвы, осуществился переход к трехполью (когда чередовались озимые, яровые и пар), что повысило продуктивность земледелия. Но крестьяне не отказывались и от старых, испытанных приемов, сочетая их с новыми. В лесном северном краю с не больно-то плодородными почвами невозможно было обойтись без подсеки: “Рубим мелкий лес и делаем новины, - рассказывали местные жители. - Для делания новин ходим...верст по тридцать и более и тем произведения хлебу более бывает”. Академик И.И.Лепехин, побывавший в Коми крае в 1771 г., так описывал подсечное земледелие: “Озими их (коми крестьян - авт.) стояли среди огромных лесов, в которых они пространные вырубают палестины и, сожегши лес, ...заборонив, совершают посев. Как для облегчения работы, так и для защиты посеянному хлебу оставляют на пашне своей несколько дерев не вырубив, которые, чтобы не вытягивали питательного из земли соку, расстоянием от корня аршина на два одирают с них кору вокруг. Такая новина служит им только на один год, ...а на другой год надобно делать новую новину”.
Нередко случались неурожаи, хотя и не столь губительные, как в прошлом. Однако же они тяжело сказывались на крестьянском хозяйстве, и на случай голода и нехватки семян для посева власти организовали хлебозапасные магазины. В них в урожайные годы население сдавало часть зерна, а затем при необходимости брало из магазинов зерновую ссуду. Ее нужно было возвращать, но зачастую крестьяне не могли этого сделать, и власти вынуждены были прощать “недоимки”.
Богатые сенокосные угодья, особенно заливные и пойменные луга, способствовали развитию животноводства. В одном из описаний XVIII в. отмечено, что в Яренском уезде “трава для скота растет весьма питательная, и рогатый скот водится и выкармливается против других мест гораздо лучше”. Особенно важную роль в хозяйстве животноводство играло в северных районах края - на Удоре, Ижме и Печоре. По словам И.И.Лепехина, ижемцы “скотоводство имеют изрядное: лошади крепкие, рогатый скот не худ”. Завезя из Устюга молочный скот, ижемские коми вывели на его основе новую породу, столь удачную, что в середине XIX в. даже писали: “Ни в одном месте Архангельской губернии не приготовляется столь вкусное молоко и масло, как в Ижме, ...где можно делать сыры не хуже голландских”.
Домашний скот был неотъемлемой чертой хозяйства коми крестьянина. В XVIII в. в среднем в сысольском хозяйстве имелись одна лошадь, одна или две коровы, несколько овец, а на Удоре - одна или две лошади, четыре-пять коров, пять-девять овец. В XVIII - первой половине XIX вв. животноводство на Удоре, Ижме, нижней Печоре стало приобретать товарный характер, т.е. часть его продукции шла на продажу. Академик Лепехин писал, например, что жители Усть-Цильмы “сало говяжье и масло коровье вывозят на Благовещенскую ярмарку и меняют приезжающим туда из разных мест купцам. Масло коровье не худой доброты”.
Большие изменения произошли в оленеводстве. Освоившись с новым для себя занятием, ижемские коми стали пасти оленей в тундре, составив конкуренцию ненцам. В конце XVIII в. в Коми крае имелось около 10000 оленей, а в 40-50-х годах XIX в. - уже от 120 до 150 тысяч, принадлежавших, в основном, ижемцам. В 1844 г. оленей держали 245 ижемских семей, из них только 26 семей имели меньше ста оленей. У большинства насчитывалось от 100 до 1000 оленей, а у 42 семей было более чем по тысяче оленей (некоторые владели тремя, а то и восемью тысячами). Ижемцы внесли в оленеводство немало рациональных приемов: они ввели круглосуточный выпас стада, нашли наиболее удобные сезоны для перекочевок к морю и для убоя животных, положили начало селекции, выведя черномастных оленей. Именно ижемцы придали оленеводству ярко выраженный товарный характер.
Промыслы
Жители Коми края продолжали заниматься охотой и рыболовством, продукция которых (особенно на верхней Вычегде, Удоре и в Ижмо-Печорских волостях) шла не только на личные нужды, но и все больше на продажу. На местных ярмарках продавались семга и другая рыба, а из охотничьей добычи ведущее место занимали рябчики и беличьи шкурки; более ценного меха в крае практически не осталось, хотя продавалась и некоторая другая пушнина: горностаи, лисы, песцы, рыси и др. Если в XVII в. охотники пользовались, в основном, луком и стрелами, то в XVIII столетии все больше стало использоваться огнестрельное оружие. Уже в XVIII в. наметилась тенденция к сокращению охотничьего промысла, поскольку истреблявшегося в больших количествах пушного зверя становилось все меньше. В XIX в. эта тенденция усилилась. В 1841 г. власти отмечали: “Охотничий промысел в лесных волостях Вологодской губернии в последние годы сделался менее прибыточным, по причине истребления дичи и пушных зверей, частично же от уменьшения самих лесов”.
В XVIII в. на Ижме стал развиваться замшевый промысел. Появились “замшевые избы” - специальные предприятия по производству замши. В 1834-1835 гг. в Ижемской волости насчитывалось 67 “замшевых изб”, большинство которых было создано “без дозволения начальства” (две самые старые из них существовали с 70-х и 80-х годов XVIII в., а остальные возникли в XIX в.). В замшевых мастерских поначалу работали хозяева и их родственники, только в некоторых наиболее крупных были немногочисленные наемные работники. К середине XIX в. заведения с наемным трудом стали преобладать. Многие мастерские выделывали “оленьи шкуры на замшу” на заказ; возможно, были и работавшие на рынок. К началу 50-х годов XIX в. число “замшевых изб” сократилось более чем вдвое “по случаю падения оленей”, “по бедности”, “по ветхости” и т.д. Ижемская замша продавалась на ярмарках в Пинежском и Шенкурском уездах, в Архангельске, в Вологодской губернии, на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде, в Москве, Петербурге и других городах России.
Заметно расширился в конце XVIII - I половине XIX вв. судостроительный промысел. В Яренском уезде судостроением (для перевозки сереговской соли) занимались жители Гама, Жешарта, Усть-Выми, Оквада, Коквиц, Палевиц, Серегово. На Коберской пристани изготовлялись суда для перевозки сысольского железа на ярмарку в Нижний Новгород, а в Койгородке, Визинге и Вотче - для перевозки в Архангельск зерна, муки и некоторых других продуктов из Прикамья. На верхней Печоре строились суда для перевозки точил и точильных изделий местного промысла вверх по реке до Якшинской пристани. В Усть-Неме готовили суда для тех же товаров, отправлявшихся в Усть-Сысольск и Устюг. Наиболее крупным центром речного судостроения в Коми крае оставалась Ношульская пристань.
Как свидетельствуют документы, жители края строили суда без чертежей, “по обычаю предков”, “по опыту и преданию, переходящему наследственно”, “по одному навыку, под присмотром крестьян, более в сем упражняющихся”. Изготавливалось все при помощи топора. Так как при этом уходило много леса, власти в XVIII в. начали кампанию за экономию против “топорных досок”. Появились указы, предписывающие использовать пилы и делать суда из выпиленных досок, а изготовителей и владельцев “топорных судов” штрафовать и облагать двойными пошлинами. Но в Коми крае пиление досок распространялось очень медленно. В 1839 г. крестьяне осаждали прибывшего представителя лесного ведомства просьбами содействовать отмене “антитопорного” постановления. Чинновник убеждал их, что пиление досок выгоднее: качество досок лучше, меньше времени уходит на работу. У крестьян была своя логика: лишних денег у них нет, а топор дешевле, чем пила, которую к тому же, в отличие от топора, ни для какого другого дела использовать нельзя. А что до времени, то его беречь не к чему, поскольку они все равно не могут “употребить оное с пользою для себя”. И все же в первой половине XIX в. появились лесопильни для нужд Сереговского и сысольских заводов, на Ношульской пристани, а в 40-е и особенно 50-е годы XIX в. постепенно стала распространяться ручная распиловка среди занятых судостроением крестьян.
Немало крестьян в поисках дополнительного заработка занимались “отхожими промыслами” за пределами Коми края, “где кто какое себе по мере его разума и склонности способное мастерство и место сыскать может”. Получив “годовые паспорты”, или краткосрочные “билеты” “на отлучку”, жители Коми края уходили “для производства черных работ и некоторых ремесел, как-то: сапожного, портного, слесарного”, “для ... услужения”, были печниками, каменщиками, землекопами, коновалами в Москве, Петербурге, Архангельске и других городах Европейской России и Сибири. “Многие из мезенских зырян для приискания выгоднейших промыслов ежегодно расходятся по разным губерниям и работая на фабриках в Москве и Петербурге, отличаются быстротою, понятливостью и особенным усердием”; “зыряне ...лучшие печатники в петербургских типографиях”, - сообщали современники.
Усть-цилемцы занимались перевозкой различных грузов. Документ XIX в. сообщает, что “жители в зимнее время нанимаются на лошадях в извозы”, “по первому пути вывозят” с нижней Печоры “выпромышленную осенью рыбу” на Мезень и Пинегу. Ижемцы участвовали “в перевозке товаров на ярмарки и с оных в обе столицы и г.Архангельск, а также в перевозке в разные места с заводов казенной соли”. Жители лузских и летских селений в XIX в. активно занимались “возкою разных тяжестей из разных городов до Ношульской пристани и прочих мест”. В селе Летка и окрестных деревнях извозом промышляла почти половина мужского населения.
Торговля и пути сообщения
Древний Чрезкаменный путь в Сибирь в связи с появлением более удобных дорог через Урал в начале XVIII в. был официально закрыт, но местные жители еще продолжали им пользоваться. В 1806 г. на Урале работала экспедиция полковника Попова, намеревавшаяся проложить канал между Обью и Печорой. Но выяснилось, что трасса канала оказалась спроектирована очень неудачно, намного выше уровня обеих рек, и работы были прерваны. Через несколько лет ведомство водных коммуникаций принялось разрабатывать проект Румянцевского канала, и снова безуспешно. Идею о соединении Печоры и Оби надолго забросили. Затем к ней вернулся упоминавшийся промышленник В.Н.Латкин. В 1850 г. за проект Обско-Печорского канала взялся видный русский металлург П.П.Амосов, однако и его начинание не имело каких-либо значительных последствий. Позднее, уже в 50-70-х годах XIX в. над возможностью соединения притоков Печоры и Оби путем строительства канала через Урал задумывался известный исследователь Печорского края П.И.Крузенштерн. Определенную помощь оказал ему в этом ижемец И.Артеев, нарисовавший карту истоков рек и указавший наиболее удобное для постройки канала место в верховьях Усы.
Постепенно обустраивался торговый путь с верховьев Печоры и ее притоков Волосницы на Березовку, Вишерку и другие речки до Камы. На рубеже XVII-XVIII вв. близ устья Волосницы построили пристань Хорошая Бичевка, где находился складской и перевалочный пункт чердынских купцов. Во II половине XVIII в. в верховьях Печоры (в этом районе, относившемся к Чердынскому уезду, не было населенных пунктов) появилась Якшинская пристань, что способствовало дальнейшему налаживанию торговли по Печорско-Камскому пути.
В 1785 г. при императрице Екатерине II началось строительство Северо-Екатерининского канала, который должен был связать верхнюю Вычегду (через ее приток Северную Кельтму) с притоком Камы Южной Кельтмой. Дело это оказалось весьма трудоемким и тянулось не одно десятилетие. Строительство то прекращалось, то возобновлялось. С каналом связывались большие надежды. В 1806 г. русский статистик Зябловский писал: “Канал сей заслуживает внимания частию потому, что посредством оного разные произведения из губерний Вятской, Пермской, Оренбургской могли бы привозимы быть в кратчайшее время к Архангельскому порту, а частию потому, что можно плавить беспрепятственно корабельный лес к Архангельскому адмиралтейству, растущий в великом изобилии в сей стране, особливо около Чердыня”. Канал мог оживить экономическую жизнь Коми края, укрепить его связи с Прикамьем.
Частично судоходство по каналу открылось в начале XIX в. В 1813 г. по нему прошли 48 судов с грузом. Вскоре выяснилась необходимость доделки канала. Полностью строительство завершилось только в 1822-1823 гг. Через некоторое время стало ясно, что надеждам на канал не суждено было оправдаться. Он был построен с большими техническими ошибками, недостаточно глубок. К тому же канал проходил по необитаемым местам, наблюдать за ними было почти некому, и он постепенно засорялся и разрушался. В 1824 г. по каналу прошло всего четыре судна, в 1827 г. - семь судов. К 1838 г. канал оказался настолько запущен, что стал непригодным для прохода больших судов и почти перестал использоваться. В конце 50-х гг. XIX в. он именовался “упраздненным Северо-Екатерининским каналом”, при котором имелся выселок из двух дворов, положивший начало нынешней деревне Канава. Название ее довольно точно, увы, передает состояние гидротехнического сооружения, которому прочили такое блестящее будущее... От выселка в середине XIX в. протянулась зимняя дорога до Чердыни; использовалась она только после выпадения снега, ездили по ней на санях. А как только снег таял, дорога превращалась в полнейшее бездорожье.
Еще один путь на Каму шел с верховьев Сысолы - через Койгородскую и Ужгинскую волости проходила Большая Сибирская дорога. С развитием металлургической промышленности в I половине XIX в. появилась зимняя дорога, соединявшая поселок при Кажимском заводе с населенными пунктами в верховьях Камы. Из Ужгинской и Койгородской волостей вела дорога к Коберской пристани, откуда отправлялись суда на Вятку. Но основной путь с Вятки по-прежнему проходил по р.Летке и от ее верховьев сухопутной дорогой на верхнюю Лузу, к Ношулю. От Ношуля Вятский тракт пролегал через Объячево, Занулье и Визингу до Усть-Сысольска. А Усть-Сысольск в I половине XIX в. был связан почтовыми трактами с Яренском и далее с Сольвычегодском и Вологдой, а по другую сторону - с Усть-Куломом, Помоздино и Троицко-Печорском. К городу Лальску в низовьях Лузы тракт шел от Занулья.
Ношульская пристань в конце XVIII - I половине XIX вв. стала важнейшим перевалочным пунктом в перевозке грузов от Вятской и Пермской губерний к Архангельску. Губернские и уездные власти отмечали, что “из всех пристаней по рекам Двинской системы для торговли к Архангельскому порту признается значительною пристань Ношульская”, на которой “перед открытием и во время весенней навигации при сплаве барок стекается народа до 10 тысяч человек, имеющих нужду в покупке и продаже разных, особенно жизненных произведений сельской промышленности”.”Для поощрения к распространению и улучшению” “сельской промышленности” “и вообще торговли” власти в I половине XIX в. учредили в Ношуле ежегодную ярмарку, проводившуюся в апреле.
Количество ярмарок в Коми крае к середине XIX в. увеличилось. Если в конце XVIII в. действовали две ярмарки в Усть-Сысольске, одна в Турье и торжки в Важгорте (на Вашке) и Туглиме (на нижней Вычегде), то в I половине XIX в. к ним добавились две ярмарки в Небдино (на верхней Вычегде), одна - в Усть-Выми, еще одна в Усть-Сысольске и торжок в Троицко-Печорске. В начале 1850-х гг. были учреждены зимние и летние ярмарки в Ижемской и Усть-Цилемской волостях, в 1857 г. - зимняя ярмарка в Усть-Куломе. Кроме продовольствия, пушнины и т.д., на рынках Коми края стали продаваться и другие, разнообразные товары. В I половине XIX в. появились, например, стеклянная, фарфоровая и хрустальная посуда (фарфор и хрусталь, впрочем, были доступны только состоятельным людям), оконное стекло из Вятской губернии (тоже предназначенное для зажиточных жителей; население попроще использовало для окон слюду).
В течение XVIII - I половины XIX вв. быстро росло значение погоста Усть-Сысолы (ставшего в 1780 г. городом Усть-Сысольском), как торгового центра края. Он располагался в удобном месте на пересечении торговых путей, был важным пунктом транзита грузов, ярмарочным центром, в нем существовала хорошо налаженная постоянная торговля в лавках. Одной из наиболее древних и известных купеческих семей Усть-Сысольска были Сухановы. В сказках I ревизии 1719 г. отмечалось, что А.Л.Суханов “имеет купечество (т.е. ведет торговлю - авт.) в Яренском уезде и на Москве и на Макарьевской и Свинской ярмонках, и у города Архангельского и на Вятке и в Сибирских городах”, покупает и продает пушнину, хлеб и “всякие земские товары мелочные”.
Богатство А.Л.Суханова и его братьев привлекло внимание “воровских людей”. Они в мае 1739 г. приплыли в Усть-Сысолу с верхней Вычегды и, как позднее докладывали Сухановы на имя императрицы Анны Иоанновны, “многолюдством обступили наш двор внезапну страшным разбоем”. Двор Сухановых был укреплен, имелось и оружие: пистолеты, ружья и даже три небольшие пушки, не говоря уже о луках со стрелами, копьях и шпагах. Купцы и их домочадцы и служащие отстреливались, но осадившие их разбойники сумели поджечь двор и взяли его штурмом. При этом погибли несколько человек, в том числе две дочери одного из Сухановых, их работница, учитель детей и другие. “Воровские люди” захватили немало пушнины, 25 пудов табаку, украшения, одежду и прочее; многое сгорело. Разбойники разгромили и винокуренный завод Сухановых на речке Човью. Позднее вокруг этого нападения было сложено немало легенд. Согласно одному преданию, старший Суханов являлся атаманом разбойников, скрывавшимся под именем Шыпича, и сколотил состояние благодаря грабежам. Позднее он будто бы порвал с прежними товарищами по оружию, и те решили отомстить ему. Молва приписывала Шыпиче-Суханову и колдовской дар...
Как бы то ни было - благодаря ли волшебству, собственной ли смекалке - Сухановы сумели оправиться после разорения и даже приумножили свои богатства и влияние. Академик И.И.Лепехин в 1771 г. называл их “зырянскими князьками”: “Каждый зырянин составляет их как бы природного крестьянина и все его стяжение почти принадлежит Сухановым. Они их задатчивают на хлеб и на звериные промыслы и после обирают все их житье, бытье, богачество”. “Есть ли где увидишь лучшие нивы в ближайших селениях к Усть-Сысоле и спросишь, кому они принадлежат? - отвечают: Сухановым; есть ли где пасутся стада - принадлежат Сухановым”. К 1820 г. Сухановы построили в Усть-Сысольске два первых каменных дома.
Были в городе и другие купцы, причем число их в I половине XIX в. быстро росло: в 1820 г. в Усть-Сысольске насчитывалось 22 купца, в 1846 г. - 49, а в 1854 г. - 69. Из семьи бывших верхневычегодских крестьян, записавшихся в начале XIX в. в усть-сысольские купцы, происходил уже упоминавшийся В.Н.Латкин. Отец его, Н.М.Латкин, занимался скупкой и продажей вятского хлеба, брат, М.Н.Латкин, в 1841 г. арендовал брусяной промысел на Печоре, позднее завел дело в Сибири. Торговля в Усть-Сысольске достигла такого уровня, что местное купечество и мещане в 1851 г. пришли к пониманию необходимости организовать в городе общественный банк. Проект банка был отправлен губернским властям, но те долго тянули с разрешением, и в дореформенный период банк в Усть-Сысольске так и не появился.
Крестьянские выступления
Несмотря на отсутствие помещичьего гнета в Коми крае, жизнь местных крестьян была трудной. Тяжесть различных налогов и повинностей и особенно введение новых, а также злоупотребление чиновников нередко вызывали протесты крестьянства. Как правило, дело ограничивалось посылкой жалоб и прошений на имя царя или губернатора. Большую популярность среди жителей Коми края приобрел уроженец Шежама Дмитрий Иванович Балин (1796-1865). Он помогал многим крестьянам писать различные обращения. За это Балин десять раз находился под судом и подвергался наказаниям. Власти запретили ему составлять для крестьян какие-либо документы, и Балин, который не мог отказать обращавшимся к нему за помощью и советом, должен был изменять свой почерк и прибегать к иным ухищрениям. Он сделался легендарной личностью, и предания о нем рассказывали в вычегодских селениях даже в двадцатые годы нашего столетия.
В 1833-1838 гг. происходили волнения ижемских крестьян. Они протестовали против привлечения их к строительству новой Пинего-Мезенской дороги. Дорога эта была очень важна для экономического развития Ижмо-Печерского края, однако крестьяне отказались работать на выделенном им участке строительства, ссылаясь на обременительность повинности и злоупотребления чиновников, ухудшающие их и без того бедственное положение. Отправленные ижемцами в 1833-1836 гг. правительству и царю прошения остались без ответа. В 1837-1838 гг. положение на строительстве дороги обострилось, и в 1838 г. на Ижму был послан военный отряд, чтобы водворить там спокойствие. Но военных опередил флигель-адъютант императора Николая I Крузенштерн. Прибыв на Ижму по распоряжению царя, Крузенштерн провел следствие и убедился в обоснованности прошений ижемцев. Несколько чиновников лишились должностей, а крестьяне были освобождены от дорожной повинности. Любопытно, что из-за ижемских волнений пострадал бывший декабрист А.Н.Муравьев: в 1837 г. его назначили архангельским гражданским губернатором, а в 1839 г. уволили с этой должности по обвинению “в потворстве беспорядкам”.
В Усть-Куломе в 1842 г. крестьяне выступили против злоупотреблений при раскладе податей и отказались платить их до тех пор, пока не рассмотрят и не удовлетворят их жалобы. Делом заинтересовались шеф жандармов Бенкендорф и даже сам Николай I. Губернатор лично возглавил военный отряд, посланный в Усть-Кулом для наведения порядка. Известие об этом охладило пыл усть-куломцев, так что до вооруженной расправы с бунтовщиками дело, к счастью, не дошло. Ряд участников выступления был подвергнут телесным наказаниям, а руководителей сослали в Сибирь. Крестьянские выступления происходили также на Выми в 1836, 1844-1845 и 1857-1860 гг., в Палевицах и Часово в 1843-1845 гг., а также в других селениях Коми края.
В 1838 г. государственные крестьяне (так после реформ Петра I стали называться бывшие черносошные крестьяне) получили права на участие в сельских и волостных сходах, где решались вопросы местного самоуправления, на перечисление в купеческое и мещанское сословия, на обучение детей в общих учебных заведениях, на занятие торговлей и ремеслами и т.д. Это должно было сгладить конфликты, зревшие между крестьянством и властями. Усть-Вымская вотчина епископов была ликвидирована в 1764 г. в соответствии с указом о секуляризации церковного имущества. Принадлежавшие епископам крестьяне были выделены в категорию “экономических крестьян”. Они по существу не отличались от государственных, только подведомственны были коллегии экономии.
Участие жителей Коми края в Отечественной войне 1812 г.
В июне 1812 г. армия Наполеона вторглась в Россию. Началась борьба с захвтчиками. Нужны были люди и деньги. В Коми крае летом 1812 г. проводился сбор пожервований для нужд армии. Крестьяне, купцы, чиновники, духовенство, охваченные патриотическим порывом, вносили деньги, золотые и серебряные вещи “на пользу Отечества на внутреннее ополчение”. Позднее, в 1812-1814 гг. было проведено две кампании по сбору средств в фонд помощи беженцам и в фонд помощи “от войны пострадавшим и женам и детям, у коих мужья и отцы находятся на войне”.
Жители Коми края вступали в армию и в ополчение. Так, усть-сысолец М.В.Суханов подал прошение, в котором писал: “Желаю военную службу...Всеусердно желаю...” Первый набор ополченцев в Вологодской губернии был произведен сразу после начала войны. В 1812-1813 гг. в ходе четырех рекрутских наборов из г. Усть-Сысольска и других селений в действующую армию отправились 487 рекрутов (в том числе из Усть-Сысольска - 53), из Ижемской волости - 64 (по другим данным, 63) рекрута. Кроме того, Вологодский губернатор провел набор охотников “с теми самыми ружьями, какие употребляют они на промыслах”. Всего в Вологодской губернии было набрано 612 стрелков, составивших 18-ю дружину Петербургского ополчения. В их числе были и коми охотники. Вместе с армией Витгенштейна ополченцы прикрывали от врага Петербург, участвовали в разгроме французов при Березине, затем перешли границу в освободительном походе, прошли через Пруссию, Саксонию, Чехию, Южную Германию и закончили войну в Париже.
Общее число коми ополченцев не установлено. Известно, что их было не менее 74, 36 из которых погибли в боях (а всего из 612 вологодских срелков вернулись в губернию 194 человека). Среди воинов были жители Шошки, Зеленца, Визинги, Объячево, Лоймы, Койгородка и других селений. Большинству было по 18-24 года, но встречались и более молодые - 16-17 лет, и постарше - под 30. Е.И.Безносикову из Ыба было около 39 (он не вернулся с войны), а Василию Ведову из Занулья - всего 14 (видимо, он был очень крепок собой и хорошо владел оружием).
В феврале 1814 г. в Коми край прислали попавших в плен французских солдат и унтер-офицеров. 6 февраля “вступила в Яренский уезд партия пленных французов, состоящая из 144 человек, из числа коих 49 оставлено в городе Яренске, а остальные 100 человек 11-го числа прошли Яренскую округу и вступили в Усть-Сысольский уезд благополучно”, - сообщает документ. В другом документе говорится, что среди французов “оказалось немалое число больных”. В Яренске и Усть-Сысольске военнопленных разместили в специальных казармах, при которых имелись лазареты.
Горожане отнеслись к пленным доброжелательно. Французы научились изъясняться по-русски, бывали в гостях у местных жителей, отмечали праздники, а некоторые даже освоили игру на балалайке. Через некоторое время военнопленные вернулись на родину. Известная русская писательница А.О.Ишимова, побывавшая в Усть-Сысольске несколько лет спустя, в рассказе “Зырянка” с легкой иронией писала, основываясь на рассказах усть-сысольцев: “Благородная часть народонаселения У. (Усть-Сысольска - авт.) и особенно дамы и девицы восхищены были образованностью пленных; все они говорили на французском языке, о котором жительницы У. даже и мечтать не смели: так несбыточна была для них надежда когда-нибудь услышать его! И вдруг французский язык раздался посредь них!” В домах многих чиновников стали изучать французский язык (“ломать несчастный свой язык на французский лад”) у “военнопленных учителей”, которым “открылся...вход в чиновнические дома; на купеческие семьи влияние языка французского не распространилось, и молоденькие купчихи и на этот раз были счастливее аристократок: строгие нравы отцов избавили их от испорченного языка французского и учителей его, еще более испорченных. С удалением “просветителей” в скромном городе все вошло в прежний порядок, и следы пребывания наполеоновских “героев” остались только в изломанных фразах, которыми ученицы их менялись друг с другом”. Да еще за тогдашней окраиной Усть-Сысольска, где было временное пристанище французов, навсегда закрепилось манящее название “Париж”...
Участвовали жители Коми края и в Крымской войне России с англо-франко-турецким союзом 1853-1856 гг. В 1855 г. был произведен набор в государственное ополчение. В Усть-Сысольске в ополчение призвали 27 человек; на обмундирование и провиант для них каждая городская семья (кроме тех, из которых были ополченцы) внесла свой денежный взнос. Собирались солдаты и в других населенных пунктах Коми края. По окончании войны участников ополчения наградили памятными бронзовыми медалями. Усть-сысольскому городскому голове Н.А.Попову в 1856 г. губернатор объявил благодарность “за распорядительность по поставке в 1853 г. работников ополчения и успешное взыскание сборов в казну с мещанского общества”.