Путь Сахаджо - путь любви, преданности, самоотдачи и поклонения мастеру. Почему она все же настаивает на интроспекции, на том, чтобы идти вовнутрь, и на не-привязанности?
Это ударение совершенно правильно. Ты в затруднении, потому что думаешь обо всех этих вещах, но не переживаешь их. Из-за мышления ты во всем видишь противоречия. Эти противоречия создаются мышлением. В не-мысли нет противоречий.
Когда я говорю, что есть путь любви и путь медитации, ты видишь противоречия. Теперь если кто-то заговорит о медитации, ты скажешь, что он против любви. Если кто-то заговорит о любви, ты скажешь, что он против медитации. Сколько раз можно говорить: "любовь - это название того же опыта, который происходит в медитации"? Нет ни малейшей разницы между любовью и медитацией. Если и есть какая-то разница, то она в путях достижения медитации и любви.
Один человек пришел сюда пешком, другой приехал на велосипеде, кто-то приехал на машине, кто-то прибежал, кто-то пришел медленно; кто-то пришел один, кто-то - с кем-то другим. Но имеет ли значение, как ты пришел? Ты пришел сюда, ты здесь со мной. Когда ты здесь, все подробности того, как ты сюда попал - на велосипеде или пешком, один или с кем-то, - становятся неважными. Теперь не нужно больше об этом говорить. Теперь ты не скажешь, что не можешь сидеть рядом с этим человеком, потому что он пришел пешком. Теперь ты об этом забыл. Может быть, по пути у тебя были какие-то трудности, и, видя, что кто-то едет на велосипеде, тебе было немного завидно, потому что ты шел пешком. Видя, что кто-то едет мимо на машине, разбрызгивая грязь по дороге, ты немного рассердился, возникла некоторая вражда...
Я слышал:
Водитель остановил машину и спросил крестьянина:
- Куда ведет эта дорога?
- Спросите кого-нибудь другого! - ответил тот.
- А почему ты не можешь нам сказать?
- Мы ходим пешком, - ответил тот, - вы должны спросить кого-то, кто ездит на машине. Почему мы должны вам что-то говорить? Мы ходим пешком. У нас разные пути: мы ходим, а вы ездите. Что у нас общего? Спросите кого-нибудь другого.
Может быть, по дороге тебе пришлось столкнуться с некоторыми трудностями, но когда ты прибыл на место, когда ты достиг цели, ни водитель машины больше не в машине, ни велосипедист больше не на велосипеде. Все они оставили свои транспортные средства у входа.
Медитация - это транспортное средство; медитация - это цель. Любовь - это транспортное средство; любовь - это цель.
Как средства, любовь и медитация отдельны, но они не отдельны как цель. Это и средства, и цели: с помощью их ты достигаешь их же. Поэтому всегда помни: когда я говорю о любви и медитации, я просто говорю о двух разных углах зрения. Иногда, обсуждая средство, я скажу, что они отличаются, - но, говоря о цели, я скажу, что они одно и то же.
Ты говоришь: "Путь Сахаджо - путь любви, преданности, самоотдачи и поклонения мастеру. Почему она все же подчеркивает интроспекцию, не-привязанность и настаивает на внутреннем путешествии?" Потому что в этом нет противоречия. Если любовь становится тотальной, она выходит за пределы привязанности. Если не-привязанность становится тотальной, через нее обязательно течет постоянный поток любви.
Что значит быть не-привязанным? Быть не-привязанным значит, что человек поднялся над привязанностью. В чем смысл любви? - в том, чтобы подняться над сексом.
Сможешь ли ты заглянуть за пределы слов? Почему слова так загораживают твое видение?
Смысл любви - свобода от привязанности. Не-привязанность имеет такой же смысл. He-привязанность - это слово медитирующего, преданность - это слово влюбленного. Это единственная трудность. Если ты спросишь Махавиру, он будет говорить о непривязанности; если ты спросишь Миру, Сахаджо, Дайю, Чайтанью, они будут говорить о любви, преданности - и тогда ты придешь в замешательство.
Самоотдача? Какая разница между самоотдачей и путешествием вовнутрь? Когда ты отдаешь себя, что ты отдаешь? Ты отдаешь экстраверсию - что еще ты можешь отдать? Что еще ты можешь предложить? Ты кладешь свое эго к ногам мастера, и то, что остается потом, это и есть твое существо. Твоей экстраверсии больше нет, ты ее оставил, отрекся. Тогда остается только внутреннее, и это и есть твое чистое существование.
Ты спрашиваешь о поклонении мастеру и путешествии вовнутрь. Мастер снаружи, но внешний мастер - это только средство привести тебя к внутреннему мастеру. Когда ты тотально отдаешь себя, кладешь себя к ногам мастера, - открыв глаза, ты найдешь, что внешний мастер исчез. Только потому, что ты смотрел наружу, мастер казался внешним. Внезапно ты находишь, что та же гармония играет у тебя внутри. Это не кто-то снаружи, кто-то говорит внутри.
Я слышал, в одну мечеть пришел факир. Может быть, он немного опоздал, люди уже расходились. И он сказал:
- Братья, собрание кончилось так быстро, куда вы торопитесь? Почему молитва кончилась так скоро? Вы могли бы молиться немного медленнее, молчаливее.
Один человек сказал:
- Ты не винишь себя за то, что пришел так поздно, но винишь нас. Пророк закончил молитву. (Эта история времен Мухаммеда.) - Пророк закончил молитву. Теперь почему мы должны оставаться в мечети?
Услышав, что молитва окончена, факир глубоко вздохнул, и ему на глаза навернулись слезы. Те, кто стоял рядом, увидели, что это не обычный вздох. Он тронул их, он казался глубже самой молитвы. Это был не только вздох, люди почувствовали в этом вздохе благоухание его жаждущего сердца. Будто бы поднялся дым, и появилось пламя. Один человек упал к его ногам и сказал:
- Брат, не печалься так. Если ты отдашь мне свой вздох, я дам тебе все молитвы, которые произнес. Не будь таким несчастным.
Договор был заключен. Факир отдал этому человеку вздох, а тот ему - свои молитвы. Ночью человек, получивший вздох, внезапно услышал во сне:
- Тебе повезло! Ты взял вздох, и нет молитвы более великой, чем этот вздох. Ты взял пламя жажды, и в конце это сверкающее пламя окажется предельным осуществлением. Ты принял его поиск, ты принял жажду его души - сегодня ты достиг царства небес. И существование так счастливо, что есть еще люди, готовые обменять свои молитвы на этот вздох. Ради этой радости молитвы каждого на земле сегодня будут исполнены.
Когда у тебя внутри возникает глубокая жажда Божественного, ты не найдешь Божественное снаружи: ты найдешь его скрытым в самой жажде. Сама жажда становится молитвой. Когда у тебя внутри возникает глубокий вздох, ты найдешь, что вся эссенция существования скрыта в самом этом вздохе.
Когда ты склоняешь голову перед мастером, что ты отдаешь? Ты отдаешь свое видение и привычку смотреть наружу - экстраверсию, эго. А когда ты встаешь, поклонившись - если ты действительно поклонился, - ты найдешь, что мастер исчез снаружи и оказался у тебя внутри. Теперь ты начнешь постоянно слышать внутри его голос, он станет твоей внутренней виной. Поэтому внешний мастер - это только инструмент, чтобы разбудить внутреннего. Если ты сдаешься, внешний мастер становится внутренним.
Кто такой мастер? Мастер - это тот, в ком ты увидел проблеск собственной освещенной реальности. Мастер - это тот, кем ты жаждешь быть. Твое глубочайшее существо жаждет: таким ты должен быть. Это тот, в ком ты видишь проблеск, в ком ты слышишь внутреннюю мелодию. Ты услышал в его голосе то, что хотел сказать, но не мог. И ты нашел в волшебном прикосновении его рук то, каким тебе хотелось бы иметь прикосновение твоих рук. Ты посмотрел в глаза мастера и нашел то, что хотел бы иметь сам. Тот, в ком ты нашел самого себя, собственное предназначение, - это мастер.
Поэтому помни, твой мастер не обязательно мастер каждого. Мастер - это индивидуальный опыт. Не обязательно то, что подходит тебе, подойдет каждому. Кому-то подойдет пустота Будды, кому-то другому - наполненность Шанкары. Но одно определенно: когда ты находишь мастера, который тебе подходит, в это самое мгновение ты с ним сольешься. Нельзя найти и мастера, и ученика. Пока есть двое, мастер еще не найден. Встретив мастера, ученик внезапно исчезает - и мастер найден внутри.
Если ты увидел мастера во мне, вскоре ты увидишь, что я говорю у тебя внутри. Хотя я говорю и снаружи, все же ты найдешь, что я говорю то, что не высказано у тебя внутри. Я пробуждаю то, что спит у тебя внутри. Ты внезапно почувствуешь, что мог найти это у себя внутри, но не мог найти способа искать. Я показал тебе то, что ты увидел бы сам, если бы твои глаза были ясны. Я не учу чему-то новому, я просто читаю тебе нечто такое, что ты забыл. Это единственная работа мастера.
Поэтому не спрашивай, почему Сахаджо говорит о поклонении мастеру, а потом начинает говорить о внутреннем путешествии. Если поклонение мастеру случилось, внутреннее путешествие началось, потому что на самом деле мастер внутри. Именно поэтому Индуисты пели: Мастер Брахма - творец. Мастер Вишну - хранитель. Мастер Махеша - разрушитель. Он вечен, он конец, он Божественное.
Поэтому Сахаджо говорит: я могу оставить Бога, но не покинуть своего мастера - потому что Бог был закрытой книгой, и именно мастер ее раскрыл. Бог был спрятан внутри, но кто разбудил бы ее, кто сообщил бы ей об этом?
Именно мастер будит тебя и заставляет осознавать. Мастер возвращает тебе самого себя. Именно поэтому это внутреннее путешествие.
Не запутывайся в таких словах, как преданность и медитация. Лучше вообще не путаться в словах. Человек должен проснуться от слов, человек должен испытать без-словное. Поэтому ты можешь использовать слова, но не делай из них цепи. И всегда помни, что в мире религии слова кажутся противоречивыми, но, фактически, они не противоречивы, но дополняют друг друга.
Если случается любовь, если случается преданность, будет достигнута медитация. Если случается медитация, будет достигнуто самадхи, сверхсознательное состояние, затем - любовь и преданность. Это две стороны одной монеты.
Третий вопрос:
Вчера ты сказал, что если человек знает, что удовлетворен и счастлив, то он должен знать, что у него еще нет ни удовлетворенности, ни счастья. Сахаджо сама видящая; как же она может говорить, что только видящая блаженна?
Это нужно понять. Конечно, я сказал, что, если тебе кажется, что ты удовлетворен, знай, что в том или ином смысле у тебя внутри осталось какое-то страдание. Иначе как ты узнаешь, что удовлетворен, как осознаешь удовлетворенность? Для измерения необходима противоположность. Если на весах только одна чаша, как ты можешь взвешивать? Тебе понадобится и другая чаша, обе стороны.
Поэтому, когда чувствуешь, что удовлетворен, можешь не сомневаться, что где-то внутри есть и неудовлетворенность. Когда случается предельная удовлетворенность, ты не знаешь, что неудовлетворен, и не знаешь, что удовлетворен. Да, если кто-то спрашивает, это другое дело, но ты этого не осознаешь. Если кто-то спросит: "Ты удовлетворен?", ты скажешь: "Конечно!" Если никто не спрашивает, идеи удовлетворенности не будет. Для нее нет причины, нет цели.
Но тогда возникает вопрос: "Сахаджо сама видящая; как же она может говорить, что только видящая блаженна?" Действительно ли Сахаджо видящая?
Но в словах Сахаджо есть тонкое отличие. Сахаджо не говорит: "Сахаджо говорит: я блаженна". Если бы она сказала так, это показывало бы, что по-прежнему остается страдание. Она просто дает определение, она ничего не говорит о себе. Она говорит: "Посмотри, солнце взошло, настало утро; смотри, поют птицы". Она ничего не говорит о себе, она констатирует факт.
Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна - она просто говорит, что видящий блажен. И это то же самое определение блаженства, о котором говорю я, - ты даже не осознаешь его. Сахаджо только говорит, что видящий блажен; это только описание видящего. Она ничего не говорит о себе; она ничего не говорит и о ком-то другом. Есть только сведения о естественном законе - что видящий блажен, а все остальные живут в страдании.
Если кто-то страдает, знай, что он не видящий. И я говорю, что человек блажен, только когда он не осознает даже блаженства или страдания. Только тот, кто за пределами страдания и блаженства, действительно блажен. Только он видящий.
Несколько дней назад ко мне пришла одна женщина. Она сказала, что очень несчастна из-за своего мужа, он ей изменяет, у него нет характера.
Я сказал:
- Если у него нет характера, пусть он будет несчастным. Он несчастен из-за своей неверности. Но почему несчастна ты? Я никогда не видел, чтобы кто-то был несчастен из-за аморального поведения другого. Если ты несчастна, причина у тебя внутри. Его аморальность не может быть причиной твоего несчастья, его аморальность может быть причиной его несчастья. Но я знаю твоего мужа - он не несчастен. Может быть, он аморален, но не несчастен.
Если кто-то счастлив, даже будучи аморальным, тогда он, несомненно, добродетельнее тебя - если ты не счастлива, даже будучи моральной. Ты совершаешь чудо! Твой муж тоже совершает чудо - может быть, он аморален, но счастлив. Может быть, ты моральна, но несчастна. В твоей морали должно быть нечто аморальное, а в аморальности твоего мужа должна быть какая-то мораль. Иначе этого бы никогда не произошло.
Сделай это критерием: когда ты несчастна, знай, что с тобой что-то не так, потому что твое несчастье связано с неверными взглядами. Ты несчастна не из-за поведения мужа, ты несчастна из-за своих ожиданий, чтобы муж был моральным. Ты несчастна, потому что думаешь, что ты так моральна, и страдаешь от боли своей дисциплины и моральности, а твой муж наслаждается жизнью! Ты тоже хочешь наслаждаться. Внутри ты тоже хочешь делать то же самое, что и твой муж, но тебе не хватает храбрости.
Ты печальна из-за чего-то у тебя внутри. Если хочешь быть аморальной, будь аморальной, но, по крайней мере, не будь несчастной. Если хочешь быть счастливой, будь счастливой, но не носи бремя морали.
В моем понимании, если человек продолжает искать в жизни блаженства, он естественно становится моральным - потому что блаженство не расцветет в аморальном поведении. Я не прошу вас быть моральными, я предлагаю вам быть блаженными. Вам веками приказывали быть моральными, но ничего не случилось, кроме того, что вы стали несчастными. Я предлагаю вам быть блаженными: блаженство - это мой критерии.
Вам всегда говорили, что если вы совершаете добродетельные поступки, то становитесь блаженными. Я говорю вам, что если вы блаженны, то становитесь добродетельными. Вам говорили, что если вы совершаете грехи, то будете несчастны; я говорю, что если ты несчастен, ты уже грешник.
Страдание есть грех, блаженство есть добродетель.
И когда человек начинает правильно видеть, определение Сахаджо становится понятным. Сахаджо ничего не говорит о себе. Если бы Сахаджо сказала это о себе, это не стоило бы усилий. Если бы она сказала: "Сахаджо говорит: я блаженна", было бы ясно, что эта женщина по-прежнему несчастна и скрывает это, воображает блаженство, утешает себя. Тогда она могла бы продолжать говорить о блаженстве, но ты увидел бы страдание у нее на лице. Но Сахаджо не говорит о себе.
Если ты понимаешь правильно, блаженный человек не говорит о себе, только несчастные говорят о себе. Ты тоже это знаешь. Если ты встречаешь печального человека, он продолжает жаловаться на свои страдания. Видел ли ты когда-нибудь человека, радующегося своему блаженству? Ты видел людей, плачущих о своих несчастьях, но никогда не видел никого, кто смеялся бы от блаженства. Зачем говорить о блаженстве?
Люди защищают блаженство. Кабир сказал: "Если ты нашел бриллиант, держи его в кармане". Если человек находит бриллиант, он кладет его в карман и уходит. Он не ходит всюду, сообщая толпе, что нашел бриллиант. И так же, когда кто-то достигает блаженства, он прячет его и уходит. Печальный человек кричит: "Я очень несчастен!" Несчастный человек плачет, потому что думает, что, может быть, если он выскажет страдание, оно уменьшится. Блаженный человек лелеет блаженство внутри, потому что, если его тщательно лелеять, оно продолжает расти.
Блаженство - это семя: спрячь его в глубине себя, на самом дне - оно прорастет, оно будет расти. Оно принесет великие плоды, оно расцветет великими цветами.
Если бы Сахаджо говорила: "Сахаджо говорит: я блаженна", я не стал бы говорить о Сахаджо. Это значило бы тратить силы впустую. Нет, она ничего не говорит о себе. Она только дает ясное, научное определение: Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна - по словам Сахаджо, видящая блаженна.
Если ты поймешь самый глубокий смысл, это значит: если ты блажен, ты видящий. Я дам свое определение блаженства: блаженство - это когда ты вообще этого не осознаешь - потому что осознавать можно только боль, ты никогда не осознаешь здоровье.
Когда у тебя болит голова, ты начинаешь ощущать голову. Когда голова не болит, помнишь ли ты, что у тебя есть голова? Если голова абсолютно здорова, ты вообще о ней не помнишь. Если есть некоторая тяжесть, бремя, боль, какое-то страдание, какое-то беспокойство, какая-то трудность, только тогда ты вспоминаешь о голове. "Голова" значит "головная боль". Головы нет нигде, кроме как в головной боли. У кого нет головной боли, нет и головы, совершенно никакой головы. Когда твое тело больно, ты знаешь о теле. Ты осознаешь дыхание, когда его что-то затрудняет. Иначе дыхание продолжается, зачем о нем беспокоиться? Чем более ты здоров, тем меньше ощущаешь тело.
И именно это я тебе говорю, это критерий и внутреннего мира: чем более ты осознаешь, что ты есть, тем более больна твоя душа. Знание "я" - это болезнь души. Когда ты просто существуешь без всякого знания о "я", твое существо здорово. Тогда ты вернулся домой.
Поэтому Будда прав, когда говорит, что души нет. Это определение здоровой души - анатта, не-душа. Говоря "душа", ты тем самым впускаешь болезнь. Он говорит, что "я" значит душа - когда ты осознаешь "я", есть какие-то проблемы. Когда нет абсолютно никакого сознания "я", остается лишь пустое небо, пустота.
Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна.
Четвертый вопрос: