— Давай, за мной!
Он выехал из микрорайона, остальные последовали за ним. В районе Тастин-авеню мимо нас в обратном направлении промчались несколько полицейских и пожарных машин.
Мы выехали на шоссе Коста-Места, направляясь на юг.
Мы проехали по 55-й автостраде, свернули на 405-ю и ехали без остановки, пока Фелипе не свернул на заправку около Мишен-Вьехо. Очевидно, в пути он обдумывал дальнейшие действия, когда мы встали рядом, он приказал нам заправиться. Затем он сказал, что на несколько дней мы заляжем в Сан-Диего. Он выглядел напуганным, сказал нам платить наличными и ничего не красть — мы не могли позволить себе оставлять следы.
— Ты знаешь Сан-Диего, — сказал мне Фелипе. — Поедешь первым. Найди нам какой-нибудь неприметный мотель.
Мы поехали дальше, я ехал впереди до самого мотеля. Мы выбрали «Хьятт» — один из самых непримечательных мотелей в округе, украли со стойки ключи и разместились на среднем этаже. Покидав вещи в номерах, мы собрались у Фелипе, чтобы посмотреть новости.
О том, что случилось в «Фэмилилэнде» не сказали ни слова.
Мы посмотрели пятичасовые новости, затем выпуск в 17:30, затем в шесть, постоянно щёлкая каналами.
Ничего.
— Эти пидоры всё скрыли, — сказала Мэри.
— Что случилось с Бастером? — спросил Джуниор. Он впервые открыл рот с самого «Фэмилилэнда», говорил он подавлено и неестественно тихо.
— Не знаю, — признался Фелипе.
— Думаешь, его убили?
Фелипе кивнул.
— Кому, кроме нас есть дело, что его больше нет? — поинтересовался Джон.
Мы сидели в тишине, думая о Бастере. Я вспомнил, каким счастливым он выглядел, когда мы громили «Фредерикс», вспомнил его слова о том, что с нами он чувствовал себя молодым.
Мне хотелось заплакать.
— Даже если никто не заметил его убийства, сам факт эвакуации из «Фэмилилэнда» должен был попасть в новости, — сказал Фелипе. — Либо у компании… или у кого-то ещё достаточно ресурсов, чтобы перекрыть любую утечку.
— Это у кого? — спросил Стив.
— Не знаю, — помотал головой Фелипе. — Но предчувствие у меня очень нехорошее.
Весь следующий день мы провели в мотеле, просматривая новости по телевизору и читая прессу.
Ещё через день мы направились в «Морской мир».
Фелипе удалось очень быстро побороть нервозность и паранойю, да так что на второй день после происшествия от них не осталось и следа. Особенно заметно это было в «Морском мире». Он, да и все остальные, вели себя так, будто это был совершенно обычный день, совершенно обычный выход. Они увлеченно читали расписание выступлений дельфинов и касаток, с энтузиазмом толкались около аквариума с акулами. Я не мог поверить, что они так быстро забыли Бастера, что так обыденно отнеслись к его гибели, вели себя так, словно ничего не произошло. Меня это сильно покоробило. Мир мог и не заметить смерти Бастера, но я наделся, что она хоть как-то повлияет на других Невидимок. Неужели мы действительно лишь расходный материал? Неужели наши жизни и правда настолько бессмысленны и незначительны?
Во время выступления касатки, я, наконец, решил обратить на это внимание остальных. Мы сидели в центральном ряду, все мокрые от брызг, которые поднял нырнувший в воду кит-убийца.
— Круто! — воскликнул Пол. — Рад, что мы приехали в Сан-Диего.
— Мы приехали сюда, потому что проебались в «Фэмилилэнде», Бастера застрелили, а убившие его пидоры намеревались завалить и нас вместе с ним. Это вам, блядь, не отпуск!
— Да, что с тобой? — спросил Фелипе. — Угомонись!
— Угомониться? Два дня назад ты заставил нас взорвать несколько домов, так как думал, что нас преследуют…
— То было два дня назад.
— Бастер мёртв, а мы тут, блядь, веселимся в «Морском мире»?
— Он погиб не напрасно.
— Чего?
— Он принес в себя в жертву ради нашей цели.
— А, значит, теперь мы должны быть счастливы, что приносим себя в жертву ради «Цели»! Должны считать это платой за то, что совершили. Я-то считал, что всё, что мы делаем, служит лишь для того, чтобы освободить нас, чтобы мы перестали быть винтиками в механизме. Я думал, мы сражаемся за свои права. А оказывается, что мы должны стать частью ещё чего-то, частью очередной организации. Твоей. — Я посмотрел ему в глаза. — Лично я умирать не собираюсь. Ни за что. Я хочу жить. — Я выдержал драматическую паузу. — И Бастер хотел.
— Бастера больше нет, — ответил мне Фелипе. — И вернуть мы его никак не сможем. К тому же, почему мы должны страдать? С чего нам винить себя? Когда он был жив, мы всегда его поддерживали. Мы были его друзьями, его семьёй, мы дали ему смысл жизни и он это прекрасно понимал. Он был счастлив с нами.
Я не хотел верить Фелипе, но поверил. Поверил, господи. Я пытался убедить себя, что он понимал ход моих мыслей, что он мог манипулировать мной именно потому, что прекрасно знал меня, но верить я ему не желал. Фелипе был прав. За прошедший год Бастер был счастливее, чем за всю прошлую жизнь. То же касалось и всех нас.
Фелипе спокойно посмотрел на меня.
— Думаю, пора убить какую-нибудь знаменитость.
Я удивленно моргнул.
— Чего?
— Я думал об этом. Ты правильно сказал: в «Фэмилилэнде» мы проебались. Мы не закончили того, что должны были сделать как террористы. Но, полагаю, убийство какой-нибудь знаменитости заставит о нас заговорить. Мы выйдем на свет.
— Я никого не стану убивать.