Политика, религия и культура: новая психотерапия 313
РЕЛИГИЯ И ОПТИМИЗМ
Часто думают, что религия порождает надежду и позволяет людям лучше встречать испытания, которыми полон окружающий их мир. Организованная религия порождает веру, что в жизни больше добра, чем видно на поверхности. Неудачи отдельных личностей смягчаются верой в ощущении себя частью некоей общности. Это смягчение происходит как в том случае, если надежда конкретна и связана с верой в райскую жизнь после земной, так и если она абстрактна и позволяет все происходящее считать частью планов Бога или, на худой конец, частью эволюционного процесса. Все это находит подтверждение в данных по исследованию депрессии. Лондонский социолог Джон Браун, всю свою жизнь посвятивший опросам впавших в депрессию домашних хозяек, показал, что ревностные прихожане меньше страдают от депрессии, чем те, кто в церковь не ходит.
Но сулят ли одни религии больше надежды, чем другие? Этот вопрос возник в 1986 году, когда после защиты докторской диссертации Габриэль приехала в Пенсильванский университет для проведения исследований, спонсируемых Фондом Макартура и Германским национальным научным фондом. Габриэль утверждала, что в принципе сравнение двух религий аналогично сопоставлению надежды и отчаяния, порождаемых двумя культурами. И задача состоит в том, чтобы найти две религии, так же близко расположенные во времени и пространстве, как Восточный и Западный Берлин.
Задача эта не решалась до тех пор, пока мы не встретили горячую Еву Моравску, молодого социолога-историка. Я пригласил ее выступить на моем семинаре для аспи-
314 Мартин Э. П. Зелигман
рантов на тему о беспомощности евреев и православных в России в девятнадцатом столетии. Ева представила свидетельство того, что евреи были менее беспомощны перед лицом угнетения, чем православные. Она задалась вопросом, почему, когда жизнь становилась невыносимой, евреи снимались с места и уезжали, а православные — нет. «Обе группы, — утверждала Ева, — находились в условиях страшного угнетения. Православные крестьяне жили в вечной губительной нищете, подобно которой не было в истории. Евреи тоже жили в нищете, плюс религиозные преследования и угроза погромов. Однако евреи эмигрировали, а православные оставались. Так, может быть, это связано с тем, что православные чувствовали себя более беспомощными и безнадежными, чем евреи? Может быть, их религии внушали разный уровень оптимизма? Что если православие вообще более пессимистическая религия, чем иудаизм?»
Две эти культуры сосуществовали бок о бок во многих деревнях в России, что позволяет непосредственно сопоставить стиль объяснения их молитв, сказок и историй, которые они рассказывают. Отличается ли по настроению то, что каждодневно слышали православные и евреи?
Габриэль и Ева стали сотрудничать. С помощью русских православных священников Еве удалось получить много религиозного и светского материала, характеризующего обе культуры: тексты литургий обычных и праздничных, религиозные сказания, народные истории и песни, пословицы и поговорки. Их рассказывали, пели и произносили в повседневной жизни, и они должны были бы дать обильную информацию о стиле объяснения. Габриэль обработала весь этот материал по методике CAVE. В светских источниках различия культур обнаружить не удалось; заметная разница была обнаружена в религиозном материале. Оказалось, что религиозный материал у российских евреев значительно