Я думал о Джейн.
Фелипе вытащил мой член изо рта, на него села Мэри и сильнее обхватила меня. Давление всё нарастало и нарастало, затем хватка ослабла и она, шумно выдохнув, завалилась на меня.
Только тогда я смог скатиться с кровати. Чувствовал я себя как никогда ужасно. Я ненавидел Фелипе, мне хотелось убить его, хотелось обхватить его горло и выдавить из него всю жизнь до последней капли.
Я хотел, чтобы он ушёл, я не желал даже смотреть в его сторону, но он обошёл кровать и уставился прямо на меня.
— Проваливай, — бросил я.
— Всё прошло не так уж плохо. Должен заметить, тебе даже понравилось.
— Это была рефлекторная реакция.
Фелипе присел рядом со мной. В его глазах читалось какое-то отчаяние, и я понимал, что, несмотря на все разговоры о свободе, глубоко внутри он чувствовал себя точно так же.
Я вспомнил о его старушечьем доме.
— Можешь ненавидеть всё это сколько угодно, — сказал он. — Но, признай, ты ожил. Ты ведь ожил?
Я взглянул на него и медленно кивнул. Я соврал, мы оба это понимали, но притворились, что я признал его правоту.