— А отец?
— Не хочу о нём говорить.
Мы снова замолчали, лишь гравий хрустел под ногами, да периодически вскрикивали птицы.
— Я — Невидимка, — сказал Фелипе. — И ты — Невидимка. Мы всегда ими были и ими же останемся. Не пытайся искать ответы в детстве или отношениях с родителями. Их там нет.
Я молча кивнул.
Впереди мы заметили остальных и поспешили за ними.
К нашей небольшой компании присоединились двое.
Пола мы подобрали в Йосмите, когда уже направлялись домой. Он стоял совершенно голый у моста через Йосмит Фоллс и громко ругался. По мосту тянулся поток туристов, они задерживались у водопада, фотографировали. Там были люди из других штатов, из других стран. Англичане, немцы, японцы.
Пол прыгал на месте и тряс обнажёнными гениталиями.
— Хуй! Говно! Говно! Пидарасы! Пизда! Нахуй сука блядь!
Какое-то время мы стояли и смотрели на него.
— Удивительно, — произнес Фелипе. — Они проходят мимо, он орёт прямо им в уши, а они всё равно его не замечают.
Стив и Билл рассмеялись. Им казалось, будто увиденное представление было лучшим в их жизни.
Мне же увиденное показалось жутковатым, похожим на какой-то фильм Дэвида Линча. На мосту стоит голый мужик, но толпа туристов проходит мимо, они толкают его, пихают, отодвигают в сторону, чтобы сделать красивый снимок.
Грохот водопада заглушал обычную речь, но по его губам можно было отчётливо прочитать, что именно он орал:
— Хуй! Хуй! Мудила! Педрила ёбаный!
Нам было очевидно, что это был крик о помощи, жест отчаяния и я вдруг подумал, что это могло случиться с каждым из нас, если бы мы не нашли друг друга и не стали террористами.
— Он рехнулся, — констатировал Джеймс. Кажется, он подумал о том же, о чём и я. — Наглухо.
Я кивнул.
— Нет, — возразил Фелипе.
Он влился в поток туристов и подошёл к мужчине. Он начал что-то говорить ему, но мы не расслышали, что именно. И вдруг мужчина прекратил кричать, плакать, хохотать. Он задрожал и обнял Фелипе, после чего тот увёл его с моста.
Когда мужчина увидел нас, он вытер глаза и высморкался в ладонь. Он смотрел на нас и, казалось, с каждой секундой мы становились ему более знакомыми.
— Вы… вы все — Невидимки?