Нет, не друзей.
Среди братьев.
Суд начинал работу в 9 утра, но мы приехали раньше, в 8:30. Фелипе извлёк из багажника объёмную холщёвую сумку. Мы спросили, что это, но он вместо ответа лишь улыбнулся. Мы пошли следом за ним в зал, где рассматривали нарушения ПДД и расселись на галерее, где обычно находились защитники и представители общественности.
— Ну и что будем делать? — поинтересовался Джеймс.
— Увидишь, — ответил ему Фелипе.
Зал потихоньку заполнялся нарушителями и членами их семей. Вышел клерк и зачитал список имён. В зале появился пристав, следом за ним вышел судья, представленный приставом, как «достопочтенный судья Селуэй». Началось слушание первого дела, перед судьёй предстал офицер полиции и дредастый чёрный парень, представившийся таксистом. Они принялись излагать обстоятельства поворота под запрещающий знак.
Когда обсуждение стихло, Фелипе выкрикнул:
— Судья Селуэй — поц!
Судья и остальные в зале начали оглядываться. На суд пришло немало народу, но все они были рассредоточены и рядом с нами сидела лишь одна латиноамериканская пара.
— Твоя дочь ебет себя свиной колбасой! — снова выкрикнул Фелипе. Он ухмыльнулся и наклонился ко мне. — Давай, — прошептал он. — Крикни что-нибудь!
— Нас арестуют за неуважение к суду! — прошептал я в ответ.
— Они нас не видят. О нас забывают в ту же секунду, как посмотрят в нашу сторону. — Он пихнул меня в бок. — Давай. Крикни.
Я глубоко вдохнул.
— Сосни хуйца! — крикнул я.
Судья поднял молоточек.
— Довольно! — произнес он. Он что-то сказал приставу и тот подошёл к перилам, ограждавшим наш сектор.
— Пиздюк! — выпалил Бастер.
— Хуесосина! — добавил Томми.
Судья ударил молоточком. Пристав взглянул на нас, над нами, мимо нас. Латиноамериканская парочка начала оглядываться в поисках источника шума.
— Мамку твою в сраку драл! — крикнул я, затем повернулся к Фелипе и улыбнулся. Мне понравилось выкрикивать гнусности.
— Пиздюк! — повторил Бастер.
— Пожуй говна! — вновь крикнул я. В моём голосе, как и у остальных, был слышен гнев. Не знаю, на что именно я злился, но я злился. Я был очень зол. Чрезвычайно разозлён. Я был обозлён на судьбу, на мир, на всё, что довело меня до такого состояния, в моих выкриках сквозила ярость и отчаяние.
— Я ссал в рот твоей сестре, а той всё было мало! — кричал я.
— Толстожопый, обосраный мудозвон! — вступил Джеймс.
Фелипе раскрыл сумку и вытащил из неё упаковку яиц.
Я рассмеялся.
— Давайте, шустрее, — сказал он, передавая коробку.
Мы принялись швырять яйца. Одно попало в фуражку пристава и сбило её на пол. Второе тут же разбилось о его лысую голову. Судья склонился над столом, укрываясь от летевших в его сторону яиц. Те разбивались о столешницу и стену за его спиной. Я швырнул своё и попал судье прямо в грудь, по чёрной тунике потёк желток. Объявив перерыв, судья скрылся в служебном помещении.
Мы быстро израсходовали весь «боезапас», Фелипе подхватил сумку и встал.
— Ладно, парни. Валим.
— Но мы же только начали, — возразил Стив.
— Мы хоть и зовёмся Невидимками, но по факту таковыми не являемся. Останемся здесь, нас заметят. Сваливаем. — С этими словами он вышел из зала суда, остальные последовали за ним.
Перед уходом, Бастер крикнул в третий раз: