Прощай».
Ниже стояла подпись. Она написала полное имя и фамилию и эта формальность ударила по мне сильнее всего. Избитая фраза, что внутри меня возникла пустота, но так и было. Боль ощущалась практически на физическом уровне, у неё не было какого-то конкретного источника, но мне казалось, он где-то между головой и сердцем.
«Джейн Рейнольдс».
Я снова посмотрел на записку. Я перечитал её и заметил, что больно мне было не только от формальной подписи. Весь текст казался каким-то сухим и уклончивым. Слова вызывали эмоции, но они казались какими-то знакомыми. Я читал подобные тексты в сотнях романов, слышал такие же слова в фильмах.
Если она меня так любила, где слёзы? Почему не размыта ни одна буква? Где потёкшие чернила?
Я осмотрел кухню, затем гостиную. Кто-то должен был помочь ей вынести мебель, диван, стол. Кто это был? Какой-то парень? Кто-то, с кем она встречалась? С кем она трахалась?
Я присел на один из оставшихся стульев. Нет. Дело не в этом. Ни с кем она не встречалась. Подобное она не смогла бы от меня укрыть. Даже не попыталась бы. Об этом она бы мне сама рассказала.
Наверное, переехать ей помог отец.
Я вернулся в гостиную, потом прошёл в спальню. Там исчезло не так много, но исчезло что-то личное, и от этого стало ещё больнее. Мебель осталась на месте. Кровать, шкаф для белья никуда не делись, но исчезло покрывало и кружевная салфетка на шкафу. В самом шкафу остались только мои вещи, все фотографии в рамках она тоже забрала.
Я присел на кровать. Внутри меня всё разрывалось на части. Нет, физически я был в порядке, но мне как будто вспороли живот, вынули душу и сердце. Так я и просидел в тёмной комнате до позднего вечера.
Потом я сам приготовил ужин. Макароны с сыром. После чего я сел смотреть вечерние новости, шоу «Вечернее развлечение» и другие передачи. Я следил за происходящим на экране и одновременно не следил. Я ждал звонка от Джейн и одновременно не ждал его. Как будто я обрел несколько личностей, у которых были совершенно противоположные мысли и желания и которые я осознавал единовременно, но в итоге я впал в некое подобие летаргии, сидя на диване до тех пор, пока не начались одиннадцатичасовые новости.
Очень непривычно ходить по пустой квартире, не слышать, как Джейн чистит зубы или принимает душ. Я выключил телевизор и только тогда понял, насколько же тихо у меня дома. Где-то дальше по улице доносился приглушённый шум, видимо какое-то студенческое братство устроило очередную вечеринку. Жизнь снаружи продолжалась.
Я разделся и вместо того, чтобы, как обычно, бросить одежду на полу и завалиться в постель я аккуратно сложил её в корзину, как того постоянно требовала от меня Джейн. Я взял штаны и рубашку и отнёс их в ванную, открыл пластиковый ящик для грязного белья и уже собирался бросить их внутрь, как посмотрел вниз.
На дне ящика, среди моих носков лежали белые хлопковые трусики Джейн.
Я выронил одежду и тяжело вздохнул. Внезапно, глядя на нижнее бельё своей девушки, мне захотелось заплакать. Я снова глубоко вдохнул. Я вспомнил, как впервые её увидел. На ней были белые трусики и джинсы с дыркой на промежности. Я сидел напротив неё в библиотеке и видел сквозь дыру в её штанах белую ткань. Ничто тогда так не повлияло на мою жизнь.
Я наклонился и достал трусики. Нежно, будто боясь, что они распадутся, я их расправил. Затем я осторожно прижал их к лицу, в нос ударил её запах.
— Джейн, — прошептал я и от её имени мне полегчало. — Джейн… Джейн…
10
Джейн не было уже три недели.
Я сидел в кресле и смотрел на календарь, который прикрепил на стену рядом со столом. 15 рабочих дней на календаре были перечёркнуты косым красным крестом.
Каждое утро, приходя на работу, я зачёркивал новый день. Мой взгляд скользнул к первому кресту — 3 сентября. С тех пор как Джейн ушла, я о ней ничего не слышал. Она не выходила на связь, чтобы узнать, как у меня дела, не прислала весточку о том, что у неё всё хорошо. Мне хотелось знать, не из-за сентиментальности, но исходя из практических соображений. Мне казалось, она захочет решить какие-то вопросы: вернуть случайно взятые мои вещи или попросить меня перенаправлять письма, адресованные ей, но она оборвала все контакты.
Я переживал за неё, несколько раз думал сходить в детский сад «Малыш» или позвонить её родителям, лишь бы убедиться, что у неё всё хорошо, но не стал. Боялся, наверное.
По снижению потока писем я заметил, что она всё-таки изменила адрес на почте, но иногда мне приходили её счета, уведомления и всякий спам. Я всё бережно сохранял.
На всякий случай.
После работы я заехал в магазин «у Вона», чтобы купить молока и хлеба, но я был так расстроен, что купил огромный брикет шоколадного мороженого и пачку чипсов «Доритос». Ко всем кассам тянулись длинные очереди и я выбрал самую короткую. За кассой сидела молодая стройная брюнетка, она легко и непринуждённо болтала со стоявшим напротив неё мужчиной. Я завистью наблюдал за ними. Я пожалел о том, что был неспособен так просто завязать разговор с абсолютно незнакомым человеком, обсудить погоду, последние новости, или о чём там люди разговаривают. Я не мог этого сделать даже в фантазиях. Я просто не знал, что сказать.
Первой разговор завела Джейн. Если бы это должен был сделать я, мы бы никогда не сошлись.
Когда я подошёл к кассе, девушка улыбнулась.
— Здравствуйте, — сказала она. — Как ваши дела?
— Нормально, — ответил я.
Я молча смотрел, как она отбивала на кассе мой товар.