Убегает, наматывая платок вокруг шеи. ПОРФИРИЙ провожает ее взглядом. Когда он обернулся, СТЕПАН уже стоит перед ним с протянутыми руками.
13
СТЕПАН. Приветствую тебя на родине, брат!
ПОРФИРИЙ (сухо). Отойди подальше, Степан. Мне тебя хорошо видно и оттуда.
СТЕПАН закладывает сложенную газету в щель двери, чтобы не открывалась.
Ты написал, что Катерина в отъезде. Ей же было тяжело меня увидеть сразу.
СТЕПАН. Она… она вернулась.
ПОРФИРИЙ. Я нашел у себя на койке твою записку. Я пришел.
СТЕПАН. Да, мне хотелось повидаться. В прошлый раз я побежал догонять тебя, но ты уже ушел. Чего ты побоялся?
ПОРФИРИЙ. В комнате была Зоя.
СТЕПАН. В комнате была подруга Зои. (Испытующе.) А если бы и Зоя?
ПОРФИРИЙ. Я не хотел, чтобы она увидела меня с тобою вместе.
СТЕПАН. Та-ак… Что же ты не спросишь меня об отце, о матери!
ПОРФИРИЙ. Не хочу, чтобы именно ты говорил о них мне.
СТЕПАН. Понятно. Но, может быть, мы все-таки сядем?
Он торопится подать Порфирию стул, тот берет его первый. Их взгляды встретились. СТЕПАН смущенно отходит. Они сели.
Ну… где же ты был, Порфирий?
ПОРФИРИЙ. Проходил кольца ада. Чего и тебе желаю для науки.
СТЕПАН (усмехаясь). Грубо, но точно. Все-таки… как ты выглядишь теперь… извнутри?
ПОРФИРИЙ (почти сурово). Я стою за интересы рабочих людей.
СТЕПАН. У нас говорят: за рабочий класс. Значит, приехал работать, падать замертво от усталости, чтобы когда-нибудь… через двадцать лет сказать: и мое!.. Но трудно тебе будет здесь, Порфирий. Великий университет неверия прошли мы тут без тебя. (Тихо.) Не мешайся в это дело. Оно еще не кончилось…
ПОРФИРИЙ. Место под кровлей в непогоду я себе заработаю.
СТЕПАН. Разные бывают кровли!
Молчание. Из комнаты, где справляют зиночкину помолвку, доносится тихая игра на гармони. Песня «…осудили меня братья, прогнала меня мать, и пришлося мне в неволе сухаречки глотать…» Слышна лишь вторая половина строфы, пропетая Зиночкой фальцетом и на полувздохе. И опять — приглушенные аккорды гармони.
А вот куртка-то твоя не по климату. Слушай, у меня доха без дела лежит…
ПОРФИРИЙ. Мне ничего от тебя не надо.
СТЕПАН. Истосковался по русском морозце? Что ж, закаляйся. Я в том смысле, что будь готов к любой неизвестности.
ПОРФИРИЙ. Блудный сын, входя в отцовский дом, тоже не знал: хлебца ему кинут или раз по шее дадут. Я ко всему готов.
СТЕПАН (насмешливо). Ты был сговорчивей в тот раз, заграницей. Ты сидел безработный, жрал какую-то вонючую замазку с помойки, а я принес тебе деньги…
ПОРФИРИЙ. Вот об этом и поговорим. (Часто прерывая и прислушиваясь то ли к воспоминанию, то ли к переборам гармони на зиночкиной помолвке.) Ты выпросил у меня позволения положить деньги на мое имя. Одну тысячу.
СТЕПАН. Ты… говори тише, люди кругом!… Всякий старается уберечь себя от будущего.
ПОРФИРИЙ. Однажды, оказавшись на краю, я пошел взять двадцать франков. Двадцать!.. Представь себе мое удивленье, когда я обнаружил себя почти миллионером.
СТЕПАН. Ну, брат… нищему все, что выше сотни — миллион! Конечно, если переводить на наши… (Твердо.) Я копил эти деньги на черный день пятнадцать лет.
ПОРФИРИЙ. Слишком много нулей, Степан. Назвать тебе сумму?
СТЕПАН молчит.
Назвать тебе сумму?