Психодрамотерапия с позиции

Дата: 2025-05-25; Просмотры: 3

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

социометрического перцептивного теста

Если психотерапия проводится с клиентами, про ко­торых мы знаем или предполагаем, что их жизнь проте­кает в осложненных проблемами структурах межчеловеческих отношений, то сначала мы просим их набросать перцептивную социограмму группы, являющейся наибо­лее важной в их жизни. При планировании терапии не­обходимо добиваться того, чтобы члены такой группы, например родственники клиента, с самого начала были включены в психодраматическую семейную терапию.

Социометрически обоснованная семейная терапия является важной составной часть психодрамотерапии, в частности психодраматической семейной консультации и терапии психозов. С позиции клиента в его группе психодрамотерапия начинается с проведения перцептивного теста, на котором строится психодраматическое изобра­жение и психодраматическая переработка проблемных ситуаций, возникающих между клиентом и лицами, представленными в социограмме. Из такого изображения вытекают показания относительно дальнейших действий, которые следует предпринять терапевту.

С позиции семьи психодрамотерапия начинается с групповой терапии в другой психодраматической группе, куда принимаются самые сложные или, по крайней ме­ре, самые мотивированные лица из окружения клиента, в идеале, например, оба родителя. В определенное вре­мя — также в соответствии со специфическими показа­ниями — в одной из двух психодраматических групп происходит реальная психодраматическая встреча конф­ликтующих сторон. Если клиент нуждается в поддержке и защите в своей группе, то реальная психодраматиче­ская встреча с конфликтующим партнером должна со­стояться именно в ней. Если же последний хотя и явля­ется доминантным, однако восприимчив к обратной свя­зи членов своей группы, то при одинаковом составе обе­их групп предпочтение следует отдать данной группе.

Если, к примеру, с одной стороны, мы имеем группу родителей, а с другой стороны, группу подростков или группу тяжело больных пациентов, то, разумеется, эти данности также должны быть учтены при выборе группы.

Пример: Йорга, одиннадцатилетнего мальчика, приво­дят на консультацию в связи с трудностями в учебе и стойкой позицией аутсайдера в семье. Социомет­рический перцептивный тест, проведенный с ним по критерию «организация досуга», дает следую­щие результаты:

Мать (М) и старший, семнадцатилетний брат Пе­тер (П) рассматриваются клиентом в парном отноше­нии взаимного притяжения. Клиент считает, что во время семейной прогулки они бы наверняка большую часть времени шли рядом и вместе искали бы сюжеты для фотографических снимков. Дома они тоже часто беседуют друг с другом. Отец (О) наибольший инте­рес проявляет к старшему сыну, однако при этом он больше контактирует с матерью, чем с Петером. Он вообще мало занимается семьей, ни в хорошем, ни в плохом смысле, а живет целиком своей работой. Осо­бое расположение мать испытывает к своему младше­му сыну Гансу. Тот тоже к ней привязан, но всегда неразлучен с двенадцатилетним братом Герхардом (Г) и четырнадцатилетней сестрой Иреной (И). Все трое редко берут с собой играть Йорга. Наверное, ви­ной тому Ганс. Он немало значит в глазах Герхарда и Ирены, поскольку является их заступником у матери. Его, Йорга, мать не любит, другие члены семьи тоже им не интересуются. В этой семье он лишний, и луч­ше всего ему уйти из дома.

Рис. 10. О - отец; М - мать; Га, Й, Ге, И, П - дети.

В интервью с родителями они указывают, что никогда не испытывали трудностей с другими деть­ми. Они считают себя совершенно обычными роди­телями и производят соответствующее впечатление. Мать подчеркивает, что ведет себя с трудным ре­бенком точно так же, как с его братьями и сестрой. При этом она выглядит очень растерянной.

В перцептивной социограмме матери обращает на себя внимание то, что она чувствует себя отвер­женной Йоргом, хотя в социограмме Йорга это не выражается. Со своей стороны Йорг чувствует себя отверженным матерью, что также не проявляется в ее социограмме. Эти взаимные ошибочно предпола­гаемые отвержения и есть главное, что бросается в глаза в социограммах матери и сына. Фактически же первым мать выбирает Петера, с которым она ладит лучше всего, вторым — Ганса, который силь­но к ней привязан. Среди остальных детей она не выделяет никого.

В психодраме Йорг демонстрирует свою изоля­цию: он изображает, как обособленно ведет себя старший брат Петер по отношению к сестре и брать­ям. В роли Петера он проявляет определенный ин­терес к Ирене, однозначному центру семьи. Прота­гонист изображает Ирену в виде «кошки», которую Ганс настраивает против Йорга, а у нее на поводу идет Герхард. Наибольшая угроза, по мнению Йор­га, исходит от маленького Ганса, и он демонстриру­ет, как тот способен добиться всего от матери. Про­изводит впечатление монолог Йорга в роли матери: «Йорг никому не подчиняется в школе. Он вообще не подходит нашей семье, я всегда это знала». Ког­да в этот важный момент психодраматического дей­ствия психодрамотерапевт дублирует: «...потому что он...» — протагонист не может сказать, почему он не подходит семье.

В параллельной психодраматической группе психодрамотерапевт просит мать изобразить какой-нибудь случай с Йоргом, относящийся к тому вре­мени, когда еще не было с ним проблем, а затем продемонстрировать одну из безобразных его выхо­док. При изображении последней сцены, помимо вибрации голоса, она не никак не проявляет своей злости, а обращается к мужу с просьбой вразумить Йорга.

Скрытый гнев в голосе клиентки и выраженное в перцептивной социограмме Йорга чувство отвер­женности матерью являются для психотерапевта поводом, чтобы спросить все еще не отошедшую от игры протагонистку, когда же она возненавидела сво­его ребенка. Услышав этот вопрос, протагонистка бледнеет и начинает бурно плакать. Наконец она говорит: «Во время беременности».

Тут же разыгрывается новая сцена с еще не ро­дившимся ребенком. В этой сцене мать выражает свое сомнение в том, что отцом ребенка является ее супруг, а не любовник. Она твердо решила сопро­вождать своего друга в его годичной поездке за гра­ницу. Без Йорга это было вполне возможным, пото­му что для ее относительно молодой, одинокой свекрови позаботиться без невестки о своем сыне и внуках было бы только в радость. Беременность же Йоргом удержала ее в семье.

К ужасу матери, во время археологической экс­педиции ее друг погиб. Она боится, что Йорг не его ребенок. Протагонистка бурно плачет.

После этого катартического диалога на углуб­ленное исследование последующей семейной ситуа­ции остается слишком мало времени. Однако на этом занятии необходимо еще выяснить, насколько успешной оказалась реинтеграция клиентки в свою семью. С этой целью терапевт справляется у протагонистки, не желает ли она провести соответствую­щий диалог со своим младшим сыном Гансом во время беременности. В этом диалоге протагонистка выражает радость и облегчение в связи с примире­нием со своим мужем, происшедшим благодаря это­му ребенку. Еще не родившемуся, она выражает ему за это свою благодарность.

В фазе обсуждения благодаря собственной роле­вой обратной связи протагонистка впервые осозна­ет, что относится к младшим детям по-разному.

После этой психодрамы единственный исходя­щий от Йорга выбор, который приходится на отца, но остается без ответа, имеет, похоже, особое значе­ние в рамках существующей семейной констелля­ции. В нем вырисовывается по меньшей мере воз­можность установления более или менее прочных отношений между Йоргом и другим членом семьи. По этой причине на следующем психодраматиче­ском занятии задается вопрос, не желает ли протагонистка спроецировать в игре будущее и обсудить со своим мужем то, как они вместе будут заботить­ся о Йорге с учетом своих чувств к нему, которые стали ей понятны благодаря последней психодраме. Сцена производит впечатление. Протагонистка свободно говорит о событиях прошлого и признает­ся мужу в своей удвоенной ненависти к Йоргу, ко­торая возникла сначала из-за того, что он не был ребенком столь любимого ею мужчины, а затем уси­лилась тем, что он постоянно ей напоминал о кри­тическом периоде ее жизни.

В соответствующей реальной беседе отец прини­мает участие один-единственный раз, чтобы «испро­бовать», что он может сделать для Йорга. В игре в будущее он выглядит в роли Йорга абсолютно бес­помощным. Похоже, он не имеет ни малейшего представления о его интересах и желаниях. В соб­ственной роли он проявляет много усердия. После того как другие участники группы в роли Йорга выразили общие желания одиннадцатилетнего мальчика, а также после многократного обмена ро­лями, как в роли сына, так и в своей собственной, отец стал проявлять гораздо больше гибкости.

В данном случае прямая психодраматическая конфронтация между отцом и сыном не показана, тем более что уже вскоре после психодрамы отец начал заботиться о Йорге и поощрять его интерес к своей старой коллекции марок и ее дальнейшему пополнению. Теперь они оба часто занимаются мар­ками, беседуют о разных странах, в которых были выпущены эти марки и которые отец большей час­тью объездил. Рассказы отца пробуждают у Йорга интерес к географии и мотивацию к изучению анг­лийского языка, которым Йорг хотел бы владеть, чтобы самому потом когда-нибудь отправиться в пу­тешествие.

За относительно короткое время в поведении клиента произошло явное улучшение.

XVI . ПСИХОДРАМОТЕРАПИЯ В АСПЕКТЕ

ТЕОРИИ РОЛЕЙ

Работа с понятием «роль» как точкой отсчета обладает методи­ческим преимуществом по сравне­нию с «личностью» или «эго». По­следние менее конкретны и ощути­мы метапсихологической таинственностью (96).

Я. Л. Морено

Психопатологические нарушения

с позиции теории ролей (модель)

Психические расстройства, с одной стороны, выража­ются в нарушениях ролевого развития, а с другой сторо­ны, и вызываются нарушениями ролевого развития и по­ведения. Со своей стороны ролевое развитие и ролевое поведение тесно связаны с акциональным голодом и социоэмоциональным развитием человека.

С точки зрения социометрии и психодрамы болезнь возникает в результате нарушений наследственности, внешних патогенных влияний или нарушений межчело­веческой, то есть социоэмоциональной, среды, нанося­щих ущерб акциональному голоду, социоэмоциональному и ролевому развитию. Если продолжить эту мысль, то здоровье будет представлять собой направленное, струящееся бытие или прогрессию, болезнь же — застой или регрессию.

Прогрессия зависит от той диспозиции, которую мы называем смелостью. Смелость — это качество, позволя­ющее нам не просто как попало использовать нашу спон­танность, а, осознавая требования и опасности, превра­щать ее в целенаправленное креативное действие.

Дезинтегрирующая регрессия является следствием страха, противоположности смелости. Страх не только вызывает стагнацию и регрессию, но и почти всегда втя­гивает человека в circulus vitiosus. Смелость — причина действия, полемики с реальностью, обилия пережива­ний, готовности нести ответственность и тем самым большей степени свободы. Страх, по определению Кьеркегора, — это «надувательство свободы» (57). Он источник пассивности, иллюзий, душевного обнищания, пустоты, апатии, принужденности и зависимости. Каковы будут последствия страха, к чему он приведет — к задержке, болезни или катастрофе, наряду с эндогенными факто­рами, — зависит, пожалуй, от того, в каких и в сколь­ких ролях страх охватывает и блокирует человека, сколько ролей он не способен выполнить, сколько ролей и какие у него отсутствуют. Наряду с реально существу­ющими возможностями и препятствиями пропорция страха и смелости является решающим условием для преодоления критических жизненных ситуаций и для дальнейшего развития человека.

Если в основу психодрамотерапии мы положим тео­рию ролей Морено, дополненную последующими рас­суждениями, то важно при этом учитывать, с одной сто­роны, доверие как психическую основу качества смело­сти, способствующего развитию, и, с другой стороны, ут­рату доверия как основу качества страха, препятствую­щего развитию, то есть приводящего к стагнации и ре­грессии, выясняя при помощи социометрических мето­дов соответствующие межчеловеческие предпосылки.

Если, например, доверие ребенка, то есть его врож­денная внутренняя безопасность, не пострадало от внеш­них негативных влияний, то с самого рождения оно про­являет себя в акциональном голоде ребенка, побуждаю­щем его действовать еще до того, как может идти речь о психическом развитии в подлинном значении этого сло­ва. Поэтому Морено констатирует: «Ребенок — это ак­тер, он должен действовать в ролях, не имея эго или личности...» (96). И этот же акциональный голод с са­мого раннего детства постоянно не дает покоя человеку в ситуациях и ролях, требующих от него преодолеть страх и проявить смелость, тем самым способствуя прогрессии. Нарушение детского доверия вследствие недостаточных или неудачных интеракций между матерью и ребенком и обусловленный этим страх могут быть столь велики, что младенец порой уже не способен проявить смелость, что­бы взять на себя или правильно исполнить роль прини­мающего пищу, теряет аппетит и, как показали исследо­вания Р. Спитца, возможно, умирает в маразме (125).

______________________Прогрессия___________ Мужество

_______________ РОЛЕВОЕ_РАЗВИТИЕ_______

Страх Регрессия

Рис. 11

Уже в этом примере из раннего детского возраста мы видим, как человеческое развитие, представленное в форме ролевого развития, осуществляется между дове­рием и его потерей, то есть в силовом поле между стра­хом и смелостью.

Человеческое развитие — это постоянная прогрессия от соматических ролей, имеющихся уже к концу эмбриональной стадии — растущего, дрыгающего ногами, — к трансценден­тным ролям. В ходе нормального развития на каждой ста­дии добавляются новые роли, тогда как отдельные уже су­ществующие роли теряют свое значение или же исчезают вовсе. Однако большая часть ролевого репертуара все же сохраняется или же на более или менее длительное время переходит в скрытое состояние, например роль школьника в отличие от роли учащегося. Исключение составляют четко ограниченные во времени соматические роли, такие, как роль человека, у которого режутся зубы, роль менструиру­ющей, роженицы, больного и т.д., равно как и ограничен­ные во времени ролевые кластеры (96), объединяющие раз­личные роли в роли более высокого порядка, например в роли ребенка. Важные соматические роли, такие, как роль дышащего, принимающего пищу и т.д., с рождения до са­мой смерти являются базальными жизненными ролями. Также и на психическом ролевом уровне ролевое поведение, освоенное в раннем возрасте, не сходит на нет при актуали­зации социальных и трансцендентно-интегративных ролей, а может только варьировать.

В социальных ролях особенно четко проявляются фа­зы подъема, кульминации, спада и угасания. Их пово­ротные пункты, так же как и поворотные пункты сома­тических ролей, часто сопряжены с кризисами, которые могут вести к психическим расстройствам.

Ролевое развитие можно представить следующим об­разом:

Ролевое развитие

Рис. 12. Ролевое развитие можно изобразить следующим образом: сплошные линии со стрелками — возникающие роли,

пунктирные линии со стрелками — исчезающие роли.

На вершине этого процесса развития стоит человек, который, как личность, способен действовать одновре­менно на соматическом, психическом, социальном и трансцендентно-интегративном ролевых уровнях.

В качестве нарушений ролевого развития психопато­логические синдромы проявляются тремя принципиаль­но различными способами:

1. В перескакивании на другие ролевые уровни, минуя проме-жуточные, при неизменно прогредиентном на­правлении развития.

2. В застое развития.

3. В регрессии, то есть в частичном или полном отходе с уже достигнутых ролевых уровней.

Рис. 13 а и б. Сплошная линия — нормальное развитие.

а. Пунктирные линии — частично патологическое развитие.

б. Пунктирные линии - патологическое развитие.

___________________Прогрессия_____________ Мужество

А

Соматическая Психическая Социальная Трансцендентная

ролевая категория ролевая категория ролевая категория ролевая категория

Б

_________________Регрессия_______________

Страх

При определенных нарушениях развития может ока­заться пропущенным тот или иной ролевой уровень: раз­витие трансцендирует не с одного ролевого уровня на следующий, а протекает в скачкообразной прогрессии. Это приводит к патологии, выражающейся в «пробелах» в личности. Хотя эти скачки в развитии имеют прогредиентное направление, при каждом из них существуют две возможности проявления расстройства, в соответствии с которыми оно приобретает либо черты (сверх-)смелости, либо черты относительной боязливости или осторожно­сти в рамках общей прогрессии.

Если в развитии происходит скачок с соматического ролевого уровня (1) на социальный (3), то есть прежде, чем в достаточной степени было освоено психическое ро­левое поведение, то возникают следующие нарушения:

Если в развитии происходит скачок с психического ролевого уровня (2) на трансцендентный (4), то есть без достаточного овладения социальным ролевым поведени­ем, то возникают нарушения, которые в совокупности относят к нарушениям шизоидного круга:

Скачкообразная прогрессия образует «пробелы» в личности. И все же это прогрессия, что, пожалуй, и опре­деляет, почему данные люди не страдают по-настоящему.

Инверсия направления развития при регрессии явля­ется причиной чувства неудовлетворенности бытием, от которого в той или иной степени страдают люди. В рам­ках дезинтегрирующей регрессии смелость столь же от­носительна, как и страх при прогрессии. Поэтому если, говоря о прогрессии, мы называли страх осмотрительно­стью, то в рамках регрессии смелость следует скорее по­нимать как защиту от страха.

В следующей схеме регрессия 4 — 3 не означает, что данный человек уже освоился с жизнью в четвертой роле­вой категории. Возникающие здесь невротические симп­томы гораздо чаще оказываются остановкой или задерж­кой на третьем ролевом уровне: хотя человек созрел для трансценденции к четвертому ролевому уровню, вместо этого он судорожно цепляется за третий ролевой уровень.

После достигнутого прочного закрепления личности на третьем, или социальном, ролевом уровне может воз­никнуть маниакально-депрессивное помешательство.

При недостаточном закреплении личности на третьем ролевом уровне при регрессии может иметь место шизофренная картина болезни:

Шизофренная регрессия

Другие формы скачкообразной шизофренной регрессии:

Из этой модели нарушений в нормальном развитии целенаправленного человеческого бытия вытекают пока­зания к применению специальных форм психодрамотерапии, относящихся к различным ролевым уровням.

Обычно психодрамотерапия начинается со сцениче­ского изображения актуальных проблем нуждающегося в лечении клиента. При этом необходимо выяснить, в ка­ких ролях или ролевых кластерах (ролевых конгломера­тах) развертывается жизнь клиента и какие проблемы возникают из-за актуализации этих ролей или из-за ла­тентного состояния других. Психодраматическая диагностика в процессе игры должна дать ответы на следующие вопросы:

1. На какой ролевой уровень — соматический, психиче­ский, социальный или трансцендентный — приходит­ся главный акцент организации жизни клиента?

2. Развертывается ли его жизнь на ролевых уровнях, со­ответствующих его ролям, или же в ней у самого кли­ента возникли нарушения из-за диссоциации ролей-стимулов и ролей-ответов, то есть из-за сдвига на раз­личные ролевые уровни акции и реакции, причины и воздействия, он оказывается сдвинутым в буквальном смысле слова?

3. Является ли ролевое поведение человека гибким или же оно пребывает в состоянии застоя, в прогрессии или регрессии?

4. В каких ролях действует обычно клиент: в восходя­щих, достигших своей кульминации, доминирующих или извращенных (то есть, согласно Морено, в ро­лях, которые являются или стали для человека невы­годными, возможно, даже вредными), в нисходящих или уже затухающих?

5. Имеются ли ролевые конфликты — интраролевые конфликты? Интерролевые конфликты? Интраперсональные ролевые конфликты? Интерперсональные ролевые конфликты?

6.а) Каковы наиболее важные предпосылки и условия или, наоборот, препятствия для актуализации ролево­го агрегата данного человека, а также для его интер­акции с миром? Наследственность (Н), внутренняя безопасность (ВБ), внешние условия (ВУ), то есть экономические, общественные и прочие объективные данности, межчеловеческие отношения (МО) с их социометрическим констелляционным гнетом, факто­ры здоровья (3)?

б) Усиливают или снижают эти условия акциональный голод клиента и его креативную интеракцию с ми­ром?

Акциональный голод и взаимодействие человека с миром зависят, однако, не только от ролей индивида, но и роли со своей стороны, по определению Морено, представляют собой «межчеловеческий опыт, и для их актуализации требуется, как правило, не менее двух человек» (96). Следовательно, в психодрамотерапии не­обходимо учитывать не только роли отдельного клиен­та, но и

7. Роли-интеракции различных людей в их воздействии как на отдельного интерагирующего «исполнителя роли» (« man is a role player») (86), так и на группу или на социальное окружение в целом. Следует учи­тывать интерперсональные ролевые конфликты на различных ролевых уровнях.

В этой связи социометрической диагностике и уста­новлению показаний придается особое значение.

Если таким образом получено представление о попе­речном разрезе всей жизненной ситуации клиента и вме­сте с тем благодаря прояснению ситуации и ее лучшему пониманию с разных точек зрения, эмоционально пере­житых и рационально осмысленных, достигнуто также уже нечто существенное в терапевтическом отношении, то в качестве очередной процедуры психодраматической терапии следует прояснить организацию жизни клиента и в продольном разрезе, то есть в ее этиологии и финальности. Соответственно этому припомненные или вы­тесненные события из прошлого репродуцируются в рас­крывающих психодрамах.

В психодраме инсценируются и конкретизируются фантазии клиента относительно будущего, равно как и точные планы на будущее, которые нередко упорнейшим образом определяют его нынешнее состояние.

При условии строгого учета состояния клиента иног­да имеет смысл подвергнуть его буйные, возможно, гени­альные или болезненные фантазии психодраматическому испытанию на реальность (91), то есть переместить их для проверки в реальность, или же, конкретизировав их в психодраме, выяснить их этиологию и при необходи­мости устранить. Соответственно у других, бедных фан­тазией клиентов важно ее пробудить и тем самым со­здать предпосылку для более креативного поведения в будущем.

Это общее описание психодраматической работы нельзя понимать как жесткий рецепт. То, что верно для одного клиента, может быть неверным для другого. Поэ­тому главенствующий принцип состоит в том, чтобы ни­чего не предпринимать без воли клиента, то есть без его доверия к психодрамотерапевту и к группе, — он дол­жен прийти к новому пониманию и увидеть перспективы на основе собственного переживания в психодраматиче­ских сценах. Психодрама позволяет каждому человеку продемонстрировать, кем он был и чем это было, кто он есть и что это есть, кем ему хочется быть и что ему хо­чется иметь. У него всегда есть простор для самораск­рытия, формирования, трансформации и интеграции.

Если при изложении приближенной к жизни и соот­носимой с реальностью психодрамотерапии мы поставим вопрос Вильгельма Мейстера: «К чему же все сводит­ся?» — то не может быть более точного ответа, чем ответ Гёте: «Думать и делать, делать и думать — вот итог всей мудрости: это искони признано, искони исполняется, но постигается не всяким. И то и другое в течение всей на­шей жизни должно вершиться непременно, как вдох и выдох, и, как вопрос без ответа, одно не должно быть без другого. Кто ставит себе законом то, что шепчет на ухо каждому новорожденному его гений — человеческий разум: испытывай мысль делом, а дело мыслью, — тот не собьется с пути, а если и собьется, быстро отыщет верную дорогу» \И.В.Гёте. Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся (перевод С.Ошерова) — Собр. соч. в десяти томах, т. 8. М, «Художественная литература», 1979, с.231. — Прим. ред.\ (40).

Теперь нам следует обсудить патологические синдро­мы, исходя исключительно из нарушений ролевого пове­дения, которые в зависимости от соотношения между степенью прогрессии и регрессии на разных уровнях развития ведут к различной симптоматике.