Единство. Гармония. Это хороший урок из прошлого. Я великолепно понимаю это.
Нер'зул изучал сумеречное небо. Закат сегодня вечером был изумительным. Предки должны радоваться, с гордостью размышлял он.
Вот и прошел еще один Кош'харг. Каждый последующий казался ему еще тяжелее, чем раньше, и каждый раз, когда праздник кончался, было чему радоваться, а было чему опечалиться.
Его старая подруга, Кашур - как он знал, ее клан, Снежные Волки, почтительно обращались к ней, называя "Матушкой" - отправилась к предкам. Из того, что он узнал, она умерла смело. Она настояла на том, чтобы присоединяться к охоте, чего она не делала уже в течение многих лет. Снежные Волки охотились на расколотокопытых, и древняя Матушка была в окружении опытных воинов. Но всё равно, она была растоптана до смерти, и никто не мог вмешаться и спасти ее. Нер'зул знал, что, хотя ее клан и оплакивал Матушку, он также чествовал ее жизнь и способ, которым она ее оставила. Таков был путь орков. Он спрашивал себя, увидит ли он ее снова, и затем упрекнул себя за эту мысль. Он увидит ее, только если она посчитает эту целесообразным и сама придет к нему. Для шамана смерть не была обширной пустыней горя, как для других орков, поскольку они обладали привилегией вновь встретиться со своими почитаемыми погибшими, изучать их мудрость, чувствовать их любовь.
У Снежных Волков была двойная трагедия, поскольку время между двумя Кош'харг забрало еще и их лидера Гарада. Это случилось в один обманчиво солнечный день, когда они наткнулись на не менее чем трех огров и одного из их чудовищных мастеров.
Отвратительные существа были глупыми, но жестокими, и гронн был хитрым противником. Орки победили, но заплатили за это ужасную цену. Несмотря на усилия всех целителей, Гарад и несколько других славных воинов умерли от ран в тот черный день.
Но в горечи потери лидера, и того, кого Нер'зул знал и уважал, была и радость от появления новой крови, освежающей клан. Кашур хорошо отзывалась о молодом Дуротане, да и сам Нер'зул увидел, как молодой орк стал прекрасным лидером. Он наблюдал, как Дуротана провозгласили вождем, и заметил привлекательную, свирепую на вид девушку, смотрящую на процессию с куда большим интересом, чем простым клановым любопытством. Нер'зул был уверен, что на следующем Кош'харг прекрасная Драка станет супругой нового вождя Снежных Волков.
Он вздохнул, перебирая все эти образы в своей голове, пока его глаза были полны восхищения от великолепного заката. Годы шли и проходили, даруя свои благословения и требуя свои жертвы.
Он пошел в свою маленькую хижину, которую он когда-то делил со своей женой, которая отправилась к предкам несколько лет тому назад. Ралкан посещала его время от времени, не передавая ему никаких мудрых слов, но заполняя его сердце нежностью и вновь обращая внимание на потребности его народа. Он тосковал по ее грубому смеху и ее ласке по ночам, но был доволен. Возможно, размышлял он, Ралкан придет к нему в видении сегодня ночью.
Он подготовил микстуру, тихо пропел молитву про себя, а затем медленно выпил флягу. Вообще-то варево не вызвало видений; ничего бы не было, если предки того не пожелали, и иногда видения находили на него, когда он менее этого ожидал. Но за многие долгие годы шаман узнал, что некоторые травы раскрывают разум, в то время как он спит, и если уж тебе был предоставлен дар предвидения, то с помощи этой микстуры можно было вспомнить увиденное более четко на следующее утро.
Нер'зул закрыл глаза, и в ту же секунду раскрыл их, хотя знал, что уже крепко спит.
Они стояли на вершине горы, он и его возлюбленная Ралкан. Сначала ему показалось, что они вместе наблюдали за закатом, но затем он понял, что вовсю светит солнце, не опускающееся во сне в течение всей ночи. Небо было великолепно, но оно скорее возбуждало и волновало его, а не успокаивало и умиротворяло. Оно было алого, фиолетового и оранжевого цвета, такое яркое, что у Нер'зула замерло сердце.
Ралкан повернулась к нему, улыбнулась, и впервые с тех пор, как она сделала своей последний выдох, будучи живой, заговорила с ним.
"Нер'зул, мой избранный, это новое начало".
Он сглотнул, задрожал, опьяненный любовью к ней, наполненный пылающим волнением, возбужденный яркими цветами восхода солнца. Новое начало?
"Ты хорошо вел наш народ", сказала она. "Но пришло время, чтобы сменить наши старые традиции, изменить их для всеобщей пользы".
Что-то щелкнуло в его голове, подтолкнуло к странной мысли. Ралкан не была шаманом. Она не была вождем. Она только была его половинкой, что было более чем достаточно для Нер'зула, но она не занимала никаких высоких постов в жизни, да и не желала этого, а теперь она говорит столь властно. Но он сразу, разозлившись на себя в нехватке веры, отогнал эти мысли. Он не был духом. Он был всего лишь существом из плоти и крови, и хотя он понимал потусторонний мир гораздо лучше, чем многие другие, он также знал, что есть много чего, чего он никогда не поймет, пока не окажется среди духов. Почему бы Ралкан не говорить за самих предков?
"Я слушаю", сказал он.
Она улыбнулась. "Я рада этому", сказала она. "Впереди у орков темные и опасные времена. К настоящему времени мы объединяемся только на фестивалях Кош'харг. Эта изоляция должна закончиться, если мы хотим выжить как раса".
Ралкан посмотрела на восходящее солнца, ее лицо было задумчиво и затенено. Нер'зул хотел обнять ее, принять ее груз на сердце, как он всегда поступал в жизни. Но теперь он знал, что не может коснуться ее, не может заставить ее говорить. И потому он тихо сидел, любуясь ее красотой, с нетерпением ожидая ее голоса.
"На этот мир придет порча", спокойно сказала Ралкан. "Ее нужно устранить".
"Скажите мне, и все будет сделано", пылко поклялся Нер'зул. "Я всегда соблюдаю советы предков".
Тогда она посмотрела на него, ее глаза стали искать его, поскольку свет становился все более ярким.
"Когда она будет устранена, наш народ станет гордым и великим... даже более великим, чем он сейчас. Власть и сила будут нашими. Этот мир будет нашим. И ты... ты, Нер'зул, будешь править им".
Что-то в ее словах заставило сердце Нер'зула подскочить. Он уже был всесилен. Он удостоился чести, возможно, даже уважения, его клана Теневой Луны. Он был лидером для всех орков, хотя это было и негласно. Но сейчас желание большего охватило его. А также его охватил страх, темный и неприятный, но так и должно было быть.
"Что за угроза, которую нужно устранить прежде, чем орки получат то, чего они заслуживают?"
И она сказала ему
* * *
"Что это значит?" спросил Дуротан.
Он был с двумя орками его клана, которым он доверял больше всего: Драка, его избранная, на которой он собирался жениться при следующей полной луне, и Дрек'тар, новый главный шаман клана.
Дуротан вместе со всем остальными оплакивал уход Матушки Кашур. Дуротан чувствовал, что она собиралась умереть в тот день, и пожелал ей хорошей смерти. Он тосковал без нее, но Дрек'тар оказался достойным преемником. Сопротивляясь своему личному горю, он тогда и впоследствии стал главным целителем на охоте. Кашур могла бы им гордиться. Теперь эти трое сидели и обедали в палатке вождя, где теперь жил Дуротан, начиная со смерти вождя, его отца, в битве с гронном и его ограми.
Дуротан говорил о письме, которое он недавно получил от длинного, худощавого гонца на длинном, худощавом черном волке. Он снова перечитал его, продолжая есть овсянку из крови и зерна.
* * *
Дуротану, вождю клана Снежных Волков, шаман Нер'зул приветствует Вас. Предки даровали мне видения, которые касаются нас всех, всех орков, а не отдельных членов клана. Я должен встретиться с лидерами всех кланов на двенадцатый день этой луны, а так же с каждым шаманом каждого клана. Вы должны приехать к изножью священной горы. Мясо и напитки будут обеспечены. Если Вы не прибудете, то я приму это как знак, что Вы не беспокоитесь о будущем нашего народа, и буду действовать соответственно. Простите мою резкость, но этот вопрос имеет неотложную безотлагательность. Пожалуйста, передайте свой ответ через моего гонца.
* * *
Дуротан заставил курьера ждать, в то время как он обсуждал вопрос. Гонец был весьма расстроен этим, но согласился немного задержаться. А вкусный запах овсянки, доносящийся из большого котла, возможно, помог убедить его.
"Я ничего не понимаю, но очевидно, что Нер'зул придает этому чрезвычайное значение", допустил Дрек'тар. "Подобное никогда не случалось вне церемоний Кош'харг. Всегда шаманы встречались в присутствии предков, если те желали этого сбора. Но никогда иначе. И я никогда не слышал, чтобы вызывались все вожди. Но я знаю Нер'зула всю мою жизнь. Он мудрый и великий шаман. Если уж духи должны что-то сказать каждому из нас об угрозе для всех, они стали бы говорить через него."
Драка прорычала. "Он призывает тебя, словно ты - домашнее животное, готовое послушно идти на зов", оскалилась она. "Мне это не нравится, Дуротан. Это попахивает высокомерием".
"Не могу не согласиться с тобой", сказал Дуротан. Он уже хотел было дать ответ в тон письма, и отказаться. Но потом он прочитал сообщение снова, он встал всматриваться, что за намерения скрывались за надменными словами. Что-то определенно беспокоило этого орка, которого уважал каждый, и это могло стоить путешествия на несколько дней.
Драка наблюдала за ним, сузив глаза. Он посмотрел на нее и улыбнулся.
"Я пойду. И все мои шаманы".
Драка нахмурилась. "Я пойду с тобой".
"Я думаю, что было бы лучше, если..."
Но тут Драка прорычала. "Я - Драка, дочь Келкара, сына Ракиша. Я - твоя избранная, и скоро стану твоим партнером жизни. Ты не смеешь запрещать мне сопровождать тебя!"
Дуротан откинулся и засмеялся, от порыва Драки у него потеплело на душе. Он сделал правильной, хорошее решение, выбрав ее. Рожденная слабой, она обрела силу и страсть. Клан Снежных Волков будет процветать с ней, его женой.
"Позовите гонца, если он уже закончил набивать брюхо", сказал Дуротан, смех все еще пробивался через его грубый голос. "Скажите ему, что мы пойдем на это страннок сборище Нер'зула, но пускай он хорошо убедит нас в ее необходимости, когда мы будем там".
* * *
Лидер Снежных Волков и его шаманы были одними из первых прибывших. Сам Нер'зул приветствовал их, и моментально, стоило лишь Дуротану взглянуть на шамана, он понял, что поступил правильно, приехав сюда. В то время как Нер'зул и так не был молодым орком, Дуротан подумал, что он постарел на несколько лет всего лишь за несколько месяцев по сравнению с последним Кош'харг. Он выглядел... более тощим, почти опустошенным, как будто он не ел в течение многого времени. И его глаза были затравленны, измучены навязчивыми мыслями. Он схватился за широкие плечи Дуротана руками, которые дрожали, и его благодарность была искренней.
Здесь не было никакой высокомерной игры во власть, но чувствовалось подлинное чувство угрозы. Дуротан поклонился, а затем ушел проконтролировать, как обосновывается его клан.
За следующие несколько часов, пока солнце катилось к горизонту, Дуротан наблюдал устойчивый поток орков на плоский луг у подножья священной горы, совсем как во времена празднования Кош'харг. Он увидел пестрые знамена различных кланов, развивающихся по ветру, и он с радостью улыбнулся, заметив символ клана Чернокамня - клана Оргрима. Так как они стали взрослыми, два друга детства уже не могли часто встречаться, и с тех пор, как Оргрим посетил церемонию назначения Дуротана вождем, они не видели друг друга. Дуротан был рад и не удивлен, когда Оргрим шел сразу после неповоротливого и страшного лидера клана Чернокамня, Чернорукого. Старый друг Дуротана был теперь заместителем командира.
Драка проследила пристальный взгляд своего избранного, тоже заметила Оргрима и тоже засияла от радости встречи. Она очень хорошо сошлась с Оргримом, за что Дуротан был ей очень благодарен. Он был удачлив: два орка, которые были ему наиболее дороги, дружили друг с другом.
В то время, как Чернорукий говорил с Нер'зулом, Оргрим подмигнул Дуротану. Дуротан усмехнулся в ответ. Он был обеспокоен видом Нер'зула, но, по крайней мере, этот сбор дал ему шанс поговорить с Оргримом. Но когда уже Дуротан захотел подойти к своему другу, Чернорукий фыркнул и ушел, махнув Оргриму, чтобы тот следовал за ним. Дуротан почувствовал, как улыбка на его лице сошла на нет; если Чернорукий требует, чтобы Оргрим сопроводил его всюду на этой встрече, то он лишился даже последней отрады на этом сборе.
Драка, также поняв это, взяла его за руку и сжала ее. Она ничего не сказала, ей это и не было нужно. Дуротан посмотрел на нее и улыбнулся.
Пришло сообщение от того же самого длиннющего, худощавого гонца, в котором говорилось, что Нер'зул не будет проводить встречу до завтра, поскольку другие кланы все еще должны были придти в течение ночи. Лагерная стоянка Снежных Волков была меньше большинства других, но она была более комфортна, чем у многих. Они принесли палатки и меха, а гонец проследил, чтобы им дали много мяса, рыбы и фруктов. Бедро талбука теперь медленно вертелось на вертеле над костром, его дразнящий аромат поддерживал волчий аппетит, пока орки пировали сырой рыбой. Их было в общей сложности одиннадцать - Дуротан, Драка, Дрек'тар и восемь его шаманов. Некоторые из них выглядели очень молодо, и хотя этим шаманам, конечно, нужно было еще развивать свои навыки в течение долгого времени, но как только предки появились в их видениях, им предоставлялась равная доля чести и уважения наряду с более опытными шаманами.
Над кругом вокруг костра возникла темная фигура. Дуротан вскочил на ноги и распрямился во весь свой рост, на всякий случай. Вдруг посетитель слишком много выпил и пришел с воинственным намерением? Но пронесся ветерок, и он засмеялся, поскольку он уловил запах Оргрима.
"Здравствуй, мой старый друг", закричал он, оказавшись в сильных объятиях другого орка. Высокий, как и Дуротан, Оргрим был все же крупнее его, как и во времена их юности. Но сейчас Оргрим был заместителем командира Чернокамня, чему Дуротан искренне удивлен и рад. Иногда он спрашивал себя, а мог ли он в чем-нибудь превзойти Оргрима?
Оргрим тоже засмеялся и хлопнул Дуротана по плечу. "Твое собрание хоть и маленькое, но запах от него исходит самый лучший", сказал он, посмотрев на жарящееся мясо и вдохнув его аромат с видом знатока.
"Тогда оторви ломоть талбука и оставь свои обязанности на некоторое время", сказала Драка.
"Если б я мог", вздохнул Оргрим, "но у меня нет много времени. Если вождь Снежных Волков прогуляется со мной ненадолго, я удостоился бы чести".
"Что ж, тогда пойдем", ответил Дуротан.
Они покинули лагерь и шли в тишине какое-то время, пока походные костры не стали маленькими, мерцающими огнями на расстоянии, а они не убедились, что вокруг не было никаких любопытных глаз или ушей. Оба орка вдыхали свежий ветер. Оргрим тихо простоял некоторое время, а Дуротан ждал, когда он начнет, с терпением истинного охотника.
Наконец, Оргрим заговорил. "Чернорукий не хотел, чтобы мы пришли сюда", сказал он. "Он думает, что это унижение, идти по зову Нер'зула, словно мы его домашние животные".
"У меня и Драки была в начале та же реакция, но я рад, что мы послушались. Ты видел лицо Нер'зула. Мне этого хватило, чтобы понять, что мы приняли верное решение и пришли сюда".
Оргрим насмешливо фыркнул. "Я тоже так считаю, но когда я покидал свой лагерь, Чернорукий все еще ругался на шамана. Он не замечает того, что увидели ты и я".
Дуротану не следовало плохо выражаться о других лидерах кланов, но ни для кого не было тайной, что думает большинство орков о Черноруком. Он был, конечно, очень властным орком, лучший в своем роде, больше и сильнее любого орка, которого когда-либо встречал Дуротан. И он был совсем не глуп. Но было в его манере что-то очень отталкивающее. Дуротан решил придержать свой язык.
"Я вижу твою борьбу даже в темноте, мой старый друг", сказал спокойно Оргрим. "Ты не обязан говорить за меня то, что я так знаю. Он - мой вождь, я поклялся ему в преданности, и я не нарушу ту присягу. Но даже меня одолевают дурные предчувствия".
Его признание ошарашило Дуротана. "И ты?"
Оргрим кивнул. "Я разрываюсь, Дуротан; разрываюсь между моим долгом и тем, что мне говорят голова и сердце. Надеюсь, ты никогда не окажешься в подобной ситуации. Как второй по лидерству в клане, я могу помочь немного умерить его пыл, но не намного. Он - лидер клана, и он обладает властью. Я могу только надеяться, что он начнет завтра слушать других, а не упрямо стоять на своей раненой гордости".
Дуротан разделил ту же надежду. Если дела были в самом деле настоль плохи, как это показало лицо Нер'зула, то последнюю вещь, которую он хотел бы видеть - лидера одного из самых мощных кланов, ведущего себя как испорченный ребенок.
Его взгляд остановился на темной вещи за спиной Оргрима. С гордостью и сожалением он сказал: "Ты несешь Роковой Молот. Я и не знал о смерти твоего отца".
"Он умер смело и достойно", сказал Оргрим. Он поколебался, а затем добавил, "Ты помнишь тот далекий день, когда мы столкнулись с огром и дренеи, спасшими нас?"
"Я никогда не смогу забыть это", ответил Дуротан.
"Их пророк говорил о том времени, когда я получу Роковой Молот", сказал Оргрим. "Я был так взволнован желанием опробовать его в охоте! Но именно тогда в первый раз понял - я подразумеваю, осознал - что в тот день, когда это оружие станет моим, я лишусь своего отца".
Он снял оружие со своей спины и поднял его ввысь. Оно походило на танцующего орка, подумал Дуротан - равновесие силы и изящества. Луна светила сверху на сильное тело Оргрима, когда он двигался с Роковым Молотом, приседал, подпрыгивал, размахивался. Наконец, вспотев и тяжело дыша, Оргрим убрал легендарное оружие.
"Это великолепная вещь", сказал Оргрим спокойно. "Оружие силы. Оружие пророчества. Гордость моей семьи. Но я разрушил бы его на тысячу осколков своими собственными руками, если это могло вернуть моего отца".
Больше ничего не сказав, Оргрим пошел прочь к маленькой группе сверкающих огоньков. Дуротан не последовал за ним. Он долго еще сидел, смотря на звезды, ощущая глубоко в пределах своей души, что мир, который он будет созерцать завтра, будет радикально отличаться от того, что он знал всю свою жизнь.
Глава 7
Я знаю, что мы, орки, потеряли больше, нежели обрели. В то время наша культура была незапятнанной, чистой, невинной. Мы были подобны детям - защищенным и любимым. Но детям суждено вырасти и, как оказалось, нашим народом легко манипулировать.
Доверять нужно; никто не может обвинить меня в незнании этой истины. Но мы также должны быть осторожны. Обладающие прекрасными ликами могут обманывать и даже те, котороым мы верим всем сердцем, могут сбиться с пути истинного.
Размышляя о том, какими, должно быть, были те дни, я оплакиваю потерю невинности. Ведь именно наша невинность привела нас к падению.
Череда серьезных лиц обернулась к собравшимся лидерам кланов орков. Дуротан стоял рядом с Дракой, обняв ее за талию, защищая, хоть и не знал, почему неожиданно почувствовал в этом необходимость. Глаза его расширились, когда он узрел Дрек'тара, и выражение лица того заставила кровь его похолодеть.
Он хотел бы сейчас стоять подле Оргрима. Да, они происходили из разных кланов и были воспитаны на разных традициях, но, помимо его нареченной, не было никого, кому бы Дуротан доверял больше. Но Оргрим, конечно же, замер около своего вождя Чернорукого, который глядел на сборище шаманов с плохо скрытым недовольством.
"Этот давненько уже не охотился", - прошептала Драка, кивком указав на Чернорукого. - "Он просто жаждет драки".
Дуротан вздохнул. "Ее он может и получить. Погляди на их лица".
"Я никогда не видела Дрек'тара таким, даже когда погибла Матушка Кашур", - молвила Драка.
Дуротан не ответил, просто кивнул и продолжил наблюдать.
Нер'зул устремился в центр собравшейся толпы. Все отодвинулись, чтобы дать ему свободное пространство. Он принялся ходить по кругу, нашептывая, а затем остановился и воздел руки. Из них вырвалось пламя, устремившись ввысь и вызвав уважительные кивки даже у тех, кто наблюдал подобное зрелище не один раз. Столб огня замер на долгие секунды, а затем опал, обратившись в традиционный костер, пусть и волшебный.
"Когда приходит тьма - многими путями, а не одним, - сядем же у костра", - приказал Нер'зул. - "Пусть каждый клан сядет отдельно со своим шаманом, а я призову вас к себе, когда настанет час".
"Может, тебе еще и убитую животину поднести?" - раздался яростный, злой голос. - "И с величайшим почтением положить ее ночью у ног твоих?"
Дуротан знал этот голос; он часто слышал, как тот повышался на празднованиях Кош'харг в его юности, и слышал крики обладателя его на охоте, от которых стыла кровь. Ошибки быть не может. Он обернулся, чтобы взглянуть на Грома Адский Крик, юного вождя клана Песни Войны, и понадеялся, что этот порыв не задержит то, что Нер'зул готовился сообщить им.
Адский Крик стоял перед представителями своего клана, более стройный по сравнению с остальными, но, тем не менее, высокий и внушительный. Цвета Песни Войны - красный и черный, и пусть Адский Крик не носил доспехов, простые кожаные одеяния вышеозначенных цветов служили недвусмысленным посланием. Он сложил руки на груди и скрестил взгляд с Нер'зулом.
Тот не поддался на уловку, лишь глубоко вздохнул. "Многие из вас чувствуют, будто честь ваша попрана, я знаю это. Позвольте мне говорить и вы поймете, что поступили правильно, придя сюда. Дети ваших детей будут поймут это".
Адский Крик зарычал и глаза его засверкали, но больше он не произнес ни слова. Он еще постоял немного, затем, передернув плечами, сел, будто показывая, что сделал это по собственной воле. Клан последовал примеру вождя.
Нер'зул подождал, пока установится тишина, и начал говорить.
"Мне было видение", - молвил он, - "от одного из наших предков, которому я доверяю больше, чем кому бы то ни было. Она открыла мне угрозу, подобную ядовитому скорпиону под кустом розы. Все остальные шаманы могут подтвердить это, и они так и поступят, когда будут говорить. Меня огорчает и приводит в ярость то, как легко мы были обмануты".
Дуротан внимал словам шамана; сердце его забилось быстрее. Кем был их таинственный враг? Как получилось, что его не замечали?
Нер'зул вздохнул, глядя в землю, собираясь с мыслями. Голос его был глубок и силен, вот только ощущалась в нем непомерная горечь.
"Враг, о котором я говорю", - произнес он нелегкие слова, - "это дренеи".
Собрание взорвалось.
Не веря глазам своим, Дуротан оглядывался по сторонам. Он поискал взглядом Оргрима и в его разширившихся серых глазах увидел то же изумление, которое испытывал сам. Дренеи? Это какая-то ошибка. Возможно, гронны, отыскавшие какое-то тайное знание, чтобы использовать его против орков... но, нет. Только не дренеи.
Они и бойцы-то были - не чета оркам. Они охотились, это правда, но мясо им нужно было лишь для того, чтобы выжить, как и любому орку. Они могли выстоять против гронна, а раз-другой оказывали помощь охотничьим отрядам. В памяти Дуротана воскрес тот день, когда два юных орка бегством спасались от огра, шаги которого заставляли землю дрожать, и высокие синекожие фигуры вознкли, казалось, ниоткуда, чтобы спасти их.
Зачем им было утруждаться и спасать двух мальчуганов, если они такие злые, как говорит Нер'зул? В этом не было никакого смысла. Ни в чем услышанном его не было.
Нер'зул требовал тишины, но никто его не слушал. Чернорукий вскочил на ноги, вены на его толстой шее вздулись, а Оргрим всеми силами старался успокоить разъяренного вождя. А затем раздался ужасный звук, сокрушающим барабанные перепонки и останавливающим сердца. Гром Адский Крик также вскочил на ноги, запрокинул голову, выпятил грудь и раззявил пасть так широко, как смогла бы только змея. Никто не могло сравниться с боевым ревом Адского Крика, и тишина восстановилась.
Гром открыл глаза и улыбнулся Нер'зулу, на которого становление былого противника союзником не произвело большого впечатления.
"Позволим шаману продолжить", - сказал Адский Крик. Тишина, наступившая после рева, была столь совершенна, что слова эти расслышали все без исключения, пусть и были они произнесены совсем негромко. "Я хочу побольше услышать об этих новых старых врагах".
Нер'зул благодарно улыбнулся. "Я знаю, это пугает вас. Я тоже был изумлен. Но предки не лгут . Эти, казалось бы, мирные создания выжидают годами удобного времени, чтобы атаковать нас. Они сидят в безопасности в своих странных постройках из материалов, которые мы не понимаем, и хранят тайны, что могут оказать огромную пользу нашему народу".
"Но почему?" - вырвалось у Дуротана неожиданно для него самого. Головы обернулись к нему, но он не отступил. "Почему они хотят напасть на нас? Если они владеют такими уж глубокими тайнами, от нас-то что им нужно? И, если это правда, как можно нам победить их?"
Нер'зул казался неуверенным. "Этого я не знаю, но знаю я о том, что предки весьма озабочены".
"Нас гораздо больше", - прорычал Чернорукий.
"Не так уж и намного", - парировал Дуротан. - "И если не учитывать их знания, намного превосходящие наши. Они прибыли сюда на корабле, что может странствовать между мирами, Чернорукий. Думаешь, он падут под стрелами и топорами?"
Кустистые брови Чернорукого сошлись на переносице. Он открыл было рот, чтобы возразить.
"Это десятилетиями накипало, как похлебка на костре", - пресек Нер'зул готовый начаться спор. - "Принятие решения и несомненная победа - дело не одной ночи. Я не требую от вас начать войну сию же минуту, просто призываю быть начеку. Приготовиться. Обсудить со своими шаманами будущие действия. И открыть свои разумы и сердца к союзу, что обеспечит триумф".
Он развел руки в стороны. "Да, мы - отдельные кланы, в каждом из которых свои традиции и наследие. Я не требую от вас предать эту славную историю, просто прошу рассмотреть возможность союза сильных поодиночке кланов, что обратит нас в несокрушимую силу. Мы все - орки! Чернокаменные, Песни Войны, Повелителей Грома, Драконьей Утробы... видите ли вы, сколь мало значат различия в названиях? Мы все - единый народ! И мы хотим мира для своих детей, удачной охоты, супругов, что любят нас, чести у предков. Мы более похожи, нежели различны".
Дуротан знал, что это так, и взглянул на своего друга. Оргрим замер за спиной своего вождя, высокий и подтянутый. Почувствовав взгляд Дуротана, он кивнул в ответ.
Находились те, кто выступал против необычной дружбы между двумя авантюрными и, как вынужден был признать Дуротан, бедовыми юнцами. Но Дуротан не был бы собой сегодняшним, если бы не искал поддержки в уверенной силе Оргрима; и точно знал, что тот разделял его чувства.
Но дренеи...
"Могу я сказать?"
То был голос Дрек'тара, и Дуротан обернулся, удивленный. Похоже, вопрос был адресован не только вождю, но и старейшему шаману. Нер'зул поглядел на Дуротана, и тот кивнул.
"Мой вождь", - молвил Дрек'тар, и Дуротан с изумлением понял, что голос его дрожит. - "Мой вождь, слова Нер'зула правдивы. Матушка Кашур подтвердила это".
Иные шаманы Снежных Волков закивали. Дуротан уставился на них. Матушка Кашур? Если и был кто-нибудь, кому Дуротан доверял безоговорочно, так этой старой мудрой орчихе. Он вновь припомнил, как стоял в пещере, чувствуя хладный воздух, что не был воздухом, на своем лице, слушая и ощущая всеми фибрами, как Матушка Кашур говорила с кем-то, ему невидимым, но, тем не менее, присутствующим.
"Матушка Кашур сказала, что дренеи - наши враги?" - спросил он, не веря своим ушам.
Дрек'тар кивнул.
"Пришло время вождям иных кланов выслушать своих шаманов, как сделал Дуротан", - промолвил Нер'зул. - "Вы вновь соберемся на закате и вожди скажут мне то, что думают обо всем этом. Это те, кого вы знаете и кому верите. Спросите же, что они видели".
Толпа начала расходиться. Медленно, оглядываясь друг на друга, члены клана Снежных Волков двинулись к своей стоянке, уселись в круг и обратили все внимание на Дрек'тара, который начал говорить медленно, осторожно подбирая слова.
"Дренеи - не друзья нам", - молвил он. - "Мой вождь... Я знаю, что вы с Чернокаменным Роковым Молотом провели у них одну ночь. Я знаю, что ты хорошо о них отзывался. Я знаю, что это выглядит, как будто они спасли твою жизнь. Но позволь спросить... тебя ничего не насторожило?"
Дуротан представил огра, нависающего над ними и размахиющего дубиной, яростно рыча. И с неприятным чувством он вспомнил, как быстро, очень-очень быстро появились дренеи, чтобы спасти его и Оргрима. Как они не смогли вернуться домой, потому что солнце уже садилось.
Он нахмурился. Это была недостойная мысль, но все же...
"Ты хмуришься, мой вождь. Я так понимаю, твоя юношеская вера в них поколебалась?"
Дуротан не ответил и даже не взглянул на главного шамана клана. Он уставился в землю, отгоняя свои чувства, но сомнение закралось в его сердце и сжало его, подобно холодным пальцам морозного утра.
Он вспомнил, как сказал Ресталаану, высокому синекожему дренеи: "Мы тогда еще не были такими, какие мы сейчас".
"Верно", вежливо согласился Ресталаан. "Мы наблюдали, как орки увеличивают свои силу, навыки и талант. Вы произвели на нас хорошее впечатление".
Он вновь почувствовал резкий укол, будто в комплименте скрывалось хорошо завуалированное оскорбление. Как будто дренеи считали себя превосходным народом... даже со своей странной синей кожей, ногами, как у талбуков, длинными рептильными хвостами и сверкающими синими копытами, заменяющими нормальные ноги, как у тех же орков...
"Говори, мой вождь. Что ты вспомнил?"
Дуротан поведал ему хриплым голосом о весьма своевременном появлении дренеи, о почти что вызывающем поведении Ресталаана. "И... и Велен, их пророк, задавал множество вопросов о нас, и не для того, чтобы просто поддержать беседу. Он хотел узнать побольше об орках".
"Конечно, хотел", - кивнул Дрек'тар. - "Какая замечательная возможность! Они строили козни против нас с того часа, как появились здесь. И отыскать двух... прости меня, Дуротан, но двух юных и наивных детей, чтобы те рассказали им все, что они хотят узнать? Для них это, должно быть, стало событием".
Предки не будут лгать им в чем-то столь важном. Дуротан знал это. И теперь, когда события того дня и ночи предстали ему в свете новых знаний, стало очевидно, сколь подозрительны были действия Велена. И все же... неужто Велен - искусный мастер обмана, и ощущение доверия, испытанное к нему Дуротаном и Оргримом, тоже было ложью?
Дуротан склонил голову.
"Часть меня все еще сомневается, друзья мои", - тихо промолвил он. - "Но я не могу поставить будущее моего народа на столь тонкий лед, как мои сомнения. Нер'зул не предлагал идти на войну уже завтра. Он просил нас не снижать бдительности. Глядеть в оба и готовиться, сближаться как единый народ. Так мы и сделаем, ради блага Снежных Волков и всех орков".
Он оглядел по очереди все озабоченные лица - некоторые из которых он едва мог счесть друзьями, а иных, таких как Дрек'тара или Драку, знал и любил.
"Клан Снежных Волков будет готовиться к войне".
Глава 8
Как легко ненавидеть из-за чувства страха - инстинктивного, естественного защитного ответа на все необъяснимое. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на вещах, которые объединяют нас, мы сосредотачиваемся на том, что нас разделяет. Моя кожа зеленая; ваша розовая. У меня есть клыки; у вас - длинные уши. Моя кожа гола; ваша покрыта мехом. Я дышу воздухом; а вы нет. Если мы цеплялись за подобные пустяки, то Пылающий Легион победил бы, поскольку я никогда не захотел бы объединяться с Джайной Праудмур или бороться рядом с эльфами. Мой народ тогда бы не выжил, и не помог тауренам или Отрекшимся.
То же самое случилось с дренеи. Наша кожа тогда была красно-коричневой; а их - синей. У нас были ноги, у них - копыта и хвост. Мы жили в основном на открытом пространстве, а они - в замкнутых помещениях. Мы жили недолго; но никто не знал, насколько были они долговечны.
Неважно, что они показывали нам только вежливость и открытость. Что они торговали с нами, учили нас, делились тем, о чем их просили. Это не имело никакого значения. Мы получили известие от предков, и мы увидели нашими собственными глазами, что они не такие, как мы.
Я молюсь каждый день о мудрости для моего народа. И в этой молитве звучит другая просьба: никогда не поддаваться столь банальными различиям.
Начались тренировки. Это всегда было традицией почти у любого клана: начинать тренировать детей, как только они отпразднуют свой шестой год, но раньше обучение было хоть и серьезным, но не строгим. Тогда использовалось оружие для охоты на животных, а не на разумных существ, обладающих своими навыками, оружием и технологическим преимуществом, и чьи охотники могли с легкостью убить свою добычу. Молодые орки раньше учились в соответствии со своим темпом, чтобы у них было больше времени для игр и чтобы просто побыть детьми.
Но сейчас все было по-другому.
Орки ответили на призыв единства. Гонцы изматывали своих животных, бегая туда-сюда между кланами, передавая сообщения. Через некоторое время один умный придумал обучать кровавых ястребов доносить письма. На это потребовалось время, не все случилось внезапно, но постепенно Дуротан привык к этим алых птицам, порхающим к Дрек'тару и другим оркам из клана. Он одобрил идею; чтобы план войны прошел успешно, им нужно было любое теплое, дышащее тело.
В то время, как копья, стрелы, топоры и другое оружие хорошо работали против животных полей и лесов, орки должны были обновить свой арсенал другими типами оружия против дренеи. Защита была также жизненно необходима, и если прежде кузнецы и кожевники старались сделать броню, способную противостоять прямым атакам когтей и зубов, то теперь они должны были создавать такую защиту, которая бы спасла их владельца, если его пронзят или рубанут мечом. Раньше было всего несколько тех, кто понимал ремесло ковки; теперь кузнецы преподавали свое мастерство многим ученикам. Кузницы шумели день и ночь звуками молотков и шипением горячего металла, погружаемого в бочки с водой. Все дни напролет трудились кирки, добывая из земли необходимые минералы, нужные для создания оружия и металлической брони. Охота, которую раньше проводили только тогда, когда возникала в ней потребность, теперь проводилась ежедневно, поскольку нужна была высушенная и сохраненная на будущее пища и кожа для брони.
Совсем еще юные орки были выстроены в шеренгу для тренировки, они выглядели слишко молодо для Дуротана, который был одним из многих их преподавателей. Он вспоминал своего отца, учившего ему пути топора и копья. Что бы он подумал, увидев этих маленьких орчат, сгибающихся под весом блестящей металлической брони, держащих оружие, которое раньше никогда не носил ни один орк?
Драка, с которой он участвовал в быстром и тихом ритуале, поскольку не хотел отнимать времени и ресурсов от военного обучения, мягко коснулась его спины. Она всегда знала, о чем он думал.
"Было куда лучше, если бы мы родились в мирное время", согласилась она. "Даже самые кровожадные считают так. Но мы живем сейчас, мой муж, и я знаю, что ты не будешь уклоняться от своей задачи".
Он печально ей улыбнулся. "Нет, не буду. Мы - воины. Мы живем охотой, вызовами, поливанием крови и криками победы. Они маленькие, но они не слабые. Они научатся. Они - Снежные Волки". Он делал паузу, а затем отчаянно добавил, "Они - орки ".
* * *
"Время идет", сказала Ралкан.
"Я знаю... но ты не позволила бы нашему народу отправиться в бой неподготовленными", ответил Нер'зул. "Сейчас дренеи превосходят нас".
Ралкан с горечью оскалилась, затем улыбнулась. Нер'зул смотрел на нее. Это было его воображение, или улыбка, в самом деле, была неестественной?
"Мы готовимся с такой скоростью, с какой мы можем", быстро добавил Нер'зул, не желая оскорбить дух, который был его возлюбленной.
Ралкан молчала. Ясно, это все шло недостаточно быстро.
"Возможно, ты можешь помочь нам", сказал он. Он знал, что говорит уже много лишнего. "Возможно, есть знание, которым ты могла бы... могла бы..."
Ралкан нахмурилась, затем задумчиво подняла свою голову. "Я сказала тебе все, что знаю сама", сказала она, "но есть еще и другие силы... другие существа... о котором живые не знают".
Нер'зула почти остолбенел от ее слов. "Есть стихии, а есть родственные духи", справился он сам с собой. "О каких других существах ты говоришь?"
Она улыбалась ему. "Ты все еще дышишь, мой муж. Ты не готов присоединиться к нам. Они те, кто помог нам, чтобы мы могли помочь вам, любимым, которых мы оставили после себя".
"Нет!" Нер'зул уже умолял, но он не мог ничего с собой поделать. "Пожалуйста,... нам нужна помощь, если мы хотим защитить будущие поколения от коварных заговоров дренеи".
Он не говорил, что полюбил быть в центре внимания каждого орка в каждом клане. Он не говорил, что ее бывшее обещание о власти заставило его думать о подобных вещах, и что он начал желать обещанного. Но больше, чем все это, она вселяла в него дикий ужас перед чудовищными дренеи, и поэтому эта внезапная нерешительность с ее стороны очень расстроила его.
Ралкан оценивающе смотрела на него. "Возможно, ты прав", сказала она. "Тогда я узнаю, согласятся ли они общаться с тобой. Есть среди них один, кому я наиболее доверяю, который очень беспокоится за наш народ, искренне и постоянно. Я спрошу его".
Он кивнул, он был бескрайне рад ее словам, а затем он моргнул и проснулся. На его лице была улыбка.
Скоро. Он увидит этот таинственный дух, этого благодетеля, очень скоро.
К нему подошел Гул'дан с фруктами и рыбой, нарушая тем самым пост своего мастера. Он с улыбкой спросил его: "Еще одно видение, мой мастер?" Он низко поклонился, преподнося Нер'зулу пищу и чашку горячего травяного чая. После совета Ралкан Нер'зул начал пить настой из определенных трав. Ралкан уверила его, что это поможет его разуму и духу оставаться открытым для видений. Нер'зул нашел это варево сначала неприятным, но теперь не замечал в нем ничего невкусного. Даже наоборот, ему понравилось пить этот напиток первым делом с утра и еще три раза в течение дня. Он взял чашку и начал глотать настой, кивнув в ответ на вопрос Гул'дана.
"Да... и я узнал кое-что важное. Гул'дан, пока были орки, были и шаманы. И шаманы общались со стихиями и с предками".
Лицо Гул'дана выражало замешательство. "Да... конечно..."
Нер'зул не мог скрыть усмешку на губах, оскалив свои клыки. "Успокойся, это все еще правда. Но есть нечто большее, о чем мы и не догадываемся. То, что могут видеть предки, но не мы, поскольку мы живы. Ралкан сказала мне, что она общается с этими существами. Они обладают мудростью и знанием, превосходящие таковые даже наших предков, и они явятся к нам, чтобы помочь. Ралкан говорит, что среди них есть один, который хочет взять орков под свое крыло. И скоро... скоро он придет ко мне!"
Глаза Гул'дана заискрились. "И... ко мне тоже, ведь так, мастер?"
Нер'зул улыбнулся. "Ты сильный, Гул'дан", сказал он. "Я не взял тебя в ученика, если бы это было не так. Да, я думаю, да. Когда он посчитает тебя достойным, как он посчитал меня".
Гул'дан опустил голову. "Может это и так", сказал он. "Я так горд служить Вам. Это время большой славы для орков. Мы благословлены жить в это время, чтобы увидеть все воочию".
* * *
Клан Чернокамня под руководством самого Чернорукого удостоился чести нанести первый удар. Кое-кто негодовал и ворчал по поводу этого, но охотничьи навыки Чернокамня были легендарны, и этот клан был логичным первым выбором, поскольку он также еще жил вблизи Телмора, одного из самых маленьких и изолированных городов врага. Они получили все необходимые военные ресурсы - броню, мечи, стрелы с металлическими наконечниками и другое оружие, которое должно было сломить дренеи.
Оргрим с Роковым Молотом за спиной, одетый с головы до пят в броню, которая лишь натирала ему мозоли да ограничивало движения, следовал позади своего вождя. Волк, на котором он ехал, казалось, также не любил этот тяжелый металлолом, и время от времени животное поворачивало свою голову, пытаясь схватиться за ногу Оргрима, как будто его беспокоил какой-то мелкий паразит. Похоже, волк уже немного устал, поскольку он вез своего наездника по лугу мягкой травы слишком вяло, задыхаясь больше чем обычно, высунув наружу розовый язык.
Оргрим ругался про себя. Все в начале казалось настолько простым: пойти на войну против этого нового, коварного противника. Но когда все они, включая Оргрима, приняли это решение, никто не подумал, насколько сложной будет уже простая подготовка к войне. Им пришлось выводить еще более сильных волков, чтобы животные могли нести броню, не говоря уже о тяжелющих оркских телах с плотной костью и мощными мускулами.
Пришлось начать испытания оружия. Несколько раз они нападали на огров, посчитав, что, несмотря на то, что огры неповоротливы и глупы, а дренеи - быстры и умны, борьба с этими великанами больше походила на борьбу с новым врагом, нежели убийство талбука. В начале они потеряли нескольких, их тела сожгли на костре согласно должной традиции за их благородную жертву. Оружие казалось чуждым в их руках, броня замедляла их, но с каждым разом атаки проходили все более гладко. В последний раз им пришлось противостоять не только паре огров, но и одному из их хозяев, гронну, свирепому как огры, которыми он командовал, и по-дьявольски хитрому, что делало его куда более сложным противником. Двое храбрых солдат Чернокамня пали прежде, чем Оргрим нанес решающий удар Роковым Молотом, подаривший гибель ревущему гронну.
Тогда возле него стоял Чернорукий, весь в поту, тяжело дыша; на его лице была его кровь и кровь того существа, которого они убили. Он стер ее бронированной рукой и с удовольствием стал ее лизать.
"Два огра и их хозяин", зачавкал он, протягивая руку, чтобы хлопнуть Оргрима по плечу. "Жалкие дренеи не имеют никаких шансов против нашей мощи!"
Тогда изнывающий на солнце от яркого света, отражающего от металлических доспехов и почти ослепляющего его глаза, Оргрим согласился с вождем. Жажда крови целиком захватила его. Он доверял Нер'зулу и шаманам его клана. Он говорил с Дуротаном, и они оба согласились, что, хотя дренеи и хорошо обходились с ними в тот день, когда те спасли их, было что-то странное в поведении синекожих. Духи никогда не вели их по ложному пути. Зачем бы им поступать так теперь?
Но сейчас, когда он ехал рядом со своим вождем туда, где по донесениям находилась их маленькая охотничья группа, Оргрима одолевали сомнения. Что из того, что дренеи казались им странными? Наверняка орки тоже казались дренеи странными, как только те прибыли в эти земли. Была ли смерть действительно справедливым наказанием за то, что дренеи не были такими, как они? Хоть когда-нибудь дренеи нападал на орка? Даже за оскорбление или обиду? А теперь восемнадцать воинов Чернокамня, вооруженных до зубов, закрывших свои тела в защитные доспехи, ехали, чтобы уничтожить группу синекожих, которые ни в чем не виноваты, кроме как в сборе пищи для их народа. Неожиданно и нехотя в памяти Оргримма промелькнул образ молодой девушки-дренеи, которая застенчиво улыбнулась, глядя на них. Что если ее отец или мать умрут здесь, в этот великолепно солнечный день?
"Ты витаешь в облаках, Оргрим", сказал Чернорукий своим хриплым голосом, ошарашив на мгновение Оргрима. "О чем твои мысли, мой помощник?"
О лице сироты, подумал Оргрим, но вместо этого он грубо ответил: "Я тут думал, какого цвета кровь дренеи".
Чернорукий окинул назад свою громадную голову и от души захохотал. Оргрим услышал неприятное карканье и ужасающий звук крыльев, так как от смеха вождя Чернокамня вороны в округе обратились в бегство.
"Я проверю, чтобы на твоем лице была их кровь", заявил сквозь смех Чернорукий.
Оргрим сжал зубы и ничего не сказал. Предки не лгут, думал он мрачно. Дитя всегда невинно, но его родители заслужили смерть, коли они готовят заговор против нас. Об этом нас сказали духи.
Они с легкостью наткнулись на них, не потрудившись даже скрыть свое приближение. Разведчик сообщил, что охотничья группа насчитывает одиннадцать дренеи, шесть мужчин и пять женщин, и что они столкнулись со стадом расколотокопытых. Хотя эти большие, косматые животные были сильны и непробиваемы, они не были такими же агрессивными, как разъяренные стада талбуков, и дренеи из той группы уже смогли заманить в окружение молодого бычка. Он ревел, бил копытом об землю и мотал головой, угрожая нападавшим своим единственным рожком, но результат был очевиден.
Или был таковым, пока не прибыли орки.
Чернорукий приказал своему отряду остановиться на горном склоне. Оргрим почувствовал волнение его родичей. Их тела, закованные в недавно выкованную броню, дрожали от нетерпения, их руки сжимались и разжимались, желая схватить оружие, которое только недавно стало для них знакомым. Чернорукий поднял свою закованную руку, его маленькие глазки нацелились на дренеи внизу в ожидании подходящего момента для нападения, словно ястреб готовился напасть на луговую мышь.
Вождь Чернокамня обратился к своим шаманам, которые находились в задней части отряда. Они также были одеты в броню, но у них не было никакого оружия; они в нем не нуждались. Они лечили своих собратьев, когда тех ранили, а также направляли огромную мощь стихии на своих врагов.
"Вы готовы?" спросил он.
Самый старший среди них кивнул. Его глаза отчаянно пылали, а его губы изогнулись в безумной улыбке. Он тоже хотел увидеть пролитую кровь дренеи в этот день.
Чернорукий рявкнул и опустил руку. Воины Чернокамня схватили оружие.
Спускаясь вниз, они издали свой боевой клич, и синекожие, испугавшись, стали смотреть по сторонам и заметили их. Сначала их лица выражали только удивление. Наверняка они просто подумали, почему столь много воинов орков на волках хотят помочь им в охоте. Но когда Чернорукий на чудовищном волке нанес своим двуручным палашом прямой удар, разрубивший их лидера пополам, дренеи поняли, что орки пришли сюда не за расколотокопытыми, а за ними.
Им нужно было отдать должное, они не остались ошеломленно смотреть на них с ужасом, а немедленно стали давать отпор. Они быстро стали бормотать слова, в которых был лишь слабый намек на трепещущий страх, на своем плавном чужом языке. Хотя Оргрим не понимал этих слов - это у Дуротана был дар запоминать подобные вещи, а не у него - но он сразу вспомнил эти фразы. Он знал, чего стоило ожидать от дренеи с того дня, когда те спасли его и Дуротана, и он подготовил к этому своих соклановцев. И потому, когда небо озарилось неприродной сине-серебряной молнией, шаманы были уже наготове. Они ударили своими белыми молниями. Свет ослепил всех, и Оргрим быстро отвернулся от него, заметив перед собой дренеи-воина с пылающим и вспыхивающим посохом. Он заревел, поднял свой Роковой Молот над головой, и со всей силой обрушил молот на врага. Броня, которую нес воин-дренеи, не могла выдержать такого удара и отлетела словно тонкая фанера. Кровь и мозги растеклись по земле.
Оргрим оглянулся в поиске своей следующей цели. Несколько воинов Чернокамня попали в магическую сеть, созданную подлой молнией дренеи. Они были гордыми и сильными воинами, но сейчас кричали в агонии, так как сетка стала сжигать их кожу. Резкий запах горящей плоти смешался с сильным запахом крови и страха в ноздрях Оргрима. Это был пьянящий запах.
Он почувствовал, как ветер дует ему в лицо, отгоняя запахи боя и наполняя его легкие. Оргрим выбрал свою следующую цель - женщину-воина, у которой не было оружия, но вокруг которой обвивалась синяя пульсирующая энергия - и он помчался к ней. Сам Оргрим удивился, когда Роковой Молот остановился в ударе перед дренеи и отлетел назад, задрожав в его руках и передав эту вибрация даже его костям. Тут вмешивался один из шаманов, запустив трескучую молнию на таинственную магическую энергию дренеи, и Оргрим с радостью увидел, как свет от молнии шамана отогнал это синее поле. Он замахнулся снова, и на сей раз Роковой Молот ударил по черепу синекожей более удачно.
Все было кончено. На ногах осталось только двое дренеи, но они быстро были сметены волной бронированных коричневых орков. Прозвучало еще несколько криков и воплей, звук, который нельзя было ни с чем спутать, от протыкающего плоть оружия, а затем все утихло.
Загнанный в угол расколотокопытый сбежал.
Оргрим отдышался, его кровь стучала в висках, пылала от волнения после убийства. Он всегда наслаждался охотой, но это... он никогда не испытывал ничего подобного. Иногда животные, на которых он нападал, сопротивлялись, но добыча типа дренеи - умная, сильная, которая боролась так же, как он, а не зубами и когтями - была плохо знакома ему. Он откинул назад голову и засмеялся, спрашивая себя, насколько сильно он был опьянен этим чувством.
Радостный и грубый рев смеха победивших орков стал единственным звуком на поляне. Чернорукий подошел к Оргриму и обнял его, как только мог, учитывая доспехи на них обоих.
"Я видел твой Роковой Молот, но все закончилось так быстро, что я не успел даже моргнуть", громко сказал вождь Чернокамня, усмехаясь. "Ты хорошо боролся сегодня, Оргрим. Я поступил мудро, выбрав тебя своим заместителем".
Он склонился к волшебнице, которую последней убил Оргрим, и снял свои перчатки. Ее череп был сломан, синяя кровь была всюду. Чернорукий опустил свои пальцы в этот раствор жизни убитой дренеи и тщательно вымазал им лицо Оргрима. Глубоко внутри что-то перемешалось в орке. Он вспомнил свое первое честное убийство, ту кровь, красную и теплую; он вспомнил, как он отправился к священной горе для ритуала Ом'риггор с кровью своего отца на лице. И теперь его лидер вымазал его снова кровью существ, которые были врагом орков.
Темно-синий ихор сочился вниз по щеке к уголкам его рта. Оргрим попробовал его на вкус, и нашел его сладким.
* * *
Кровавый ястреб сел на руку своего хозяина, глубоко вцепившись когтями в защитное кожное покрытие на руке. Смотритель ястребов вынул донесение и отдал его Нер'зулу. Тот быстро прочел маленький кусок пергамента.
Так легко. Это было так легко. Ни одного убитого, хотя некоторые, конечно, были ранены. Их первая стычка, и орки вышли из нее полными победителями. Чернорукий с гордостью заявлял о том, как стремительно они обрушились на врагов и сломали их черепа. Все шло, как и обещала Ралкан. Наверняка теперь должно показаться то существо, с которым она связалась. Орки во главе с Нер'зулом, конечно, доказали свою ценность этим решительным триумфом.
Он снова перечитал письмо. Чернорукий и орки Чернокамня действительно оказались верным выбором в предоставлении им первого удара по дренеи. Они были сильны и неистовы, но, в отличие от Песни Войны или некоторых других кланов, были полностью под контролем их вождя.
Этой ночью он организовал в клане Теневой Луны пир в честь победы, где орки досыта поели и выпили, посмеялись и попели, пока, наконец, Нер'зул не отправился к своей постели и не впал в глубокий, непробудный сон.
И то существо явилось.
Оно было великолепным, лучезарным, настолько ярким, что глаза Нер'зула не могли вначале на него смотреть. Он пал на колени, трясясь от радости и страха, которые охватили его.
"Вы прибыли", прошептал он, чувствуя, как его глаза наполнились слезами, потекшими ручьем по его лицу. "Я знал, что если мы оставим Вас довольными, то Вы прибудете".
"И ты оставил меня довольным, Нер'зул, шаман, говорящий с духами орков". Голос прошелся по его костям, и Нер'зул зажмурился от радостного головокружения. "Я видел, как ты умело ведешь свой народ, как ты примирил непримиримые кланы ради общей цели, великолепной цели".
"Я был вдохновлен Вами, о Великий", пробормотал Нер'зул. Он подумал о Ралкан, почему она больше не являлась к нему, но он быстро отбросил мысль о ней. Это могучее существо было куда выше тени его возлюбленной. Нер'зул хотел услышать еще больше слов от этого удивительного существа.
"Вы пришли к нам и показали правду", продолжил Нер'зул. "Мы сделали все, что было необходимо".
"Да, и я рад вами. Слава, честь и сладкая победа пребудет с вами, если вы сделаете все, что я скажу вам".
"Конечно, я сделаю все, но... Великий, позволь высказать твоему скромному слуге одну просьбу".
Нер'зул рискнул и посмотрел на существо. Оно было огромным, сияющим и красным, с мощным туловищем и ногами, которые заканчивались раздвоенными копытами и изгибались назад как у талбуков...
... или дренеи....
Нер'зул моргнул. На мгновение после его просьбы стояла тишина, и ему показалось, что его охватил внезапный холод. Но голос заговорил снова, в его мыслях и в его ушах, и он был все еще плавным и сладким, как мед.
"Спрашивай, и я решу, достоин ли ты". Внезапно язык Нер'зула высох, и он не мог произнести ни слова. С усилием он выговорил. "Великий... У Вас есть имя, которым я мог бы Вас называть?"
Хихиканье пронеслось через кровь Нер'зула. "Какая маленькая просьба, такая легкая в исполнении. Да, у меня есть имя. Ты можешь называть меня... Кил'джеден".
Глава 9
Я могу понять, почему многие из моих сверстников предпочитают позволить умереть этой истории. Позволить ей тихо уйти в забвение, в пучину времени, пока поверхность настоящего не станет снова гладкой, и никто не вспомнит о позоре, скрывающимся в глубинах. Я также разделяю этот позор, хотя я и не родился в те времена. Я вижу его в лице Дрек'тара, когда он дрожащим голосом рассказывает эту часть истории. Я узнал о причастности к этому Оргрима Рокового Молота. Гром Адский Крик, друг, предатель и снова друг был опустошен этим бесчестием.
Но притворяться, что этого никогда не существовало, значит забыть, насколько ужасны были последствия. Превратить нас в жертвы, вместо того, чтобы признать наше участие в своем собственном уничтожении. Мы, орки, выбрали эту дорогу. Мы шли по ней вплоть до тех пор, как стало слишком поздно повернуться назад. Но, сделав однажды тот выбор, мы можем, вспомнив, что мы получили в конце этой темной и позорной дорожки, сделать другой выбор и не пойти по ней снова.
Потому я хочу услышать рассказы тех, кто шагал по этой дороге, которая, чуть было, не уничтожила нашу расу. Я хочу понять, почему они сделали каждый шаг, что им тогда казалось логичным, честным и верным.