Психология народов
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Все книги автора
Эта же книга в других форматах
Приятного чтения!
Гюстав Лебон
Психология толп
G. Le Bon
La Psychologie des foules
Печатается по изданию:
Г. Лебон. «Психология народов и масс»,
издательство Ф. Павленкова, СПб., 1898 г.,
с приведением текста к нормам современного русского языка.
КНИГА I
ПСИХОЛОГИЯ НАРОДОВ
Введение
СОВРЕМЕННЫЕ ИДЕИ РАВЕНСТВА
И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИСТОРИИ
Возникновение и развитие идеи равенства. — Произведенные ею последствия. — Во что обошлось уже ее прило-
жение. Нынешнее ее влияние на массы. — Задачи, намеченные в настоящем труде. — Исследование главных фак-
торов общей эволюции народов. — Возникает ли эта эволюция из учреждений? — Не заключают ли в себе эле-
менты каждой цивилизации — учреждения, искусства, верования и пр. — известных психологических основ, свой-
ственных каждому народу в отдельности? — Значение случая в истории и неизменные законы. — Трудность
изменить наследственные идеи в данном субъекте.
Идеи, правящие учреждениями народов, претерпевают очень длинную эволюцию. Образуясь очень медленно, они вместе с
тем очень медленно исчезают. Став для просвещенных умов очевидными заблуждениями, они еще очень долгое время
остаются неоспоримыми истинами для толпы и продолжают оказывать свое действие на темные народные массы. Если
трудно внушить новую идею, то не менее трудно уничтожить старую. Человечество постоянно с отчаянием цепляется за
мертвые идеи и мертвых богов.
Уже почти полтора века прошло с тех пор, как поэты и философы, крайне невежественные относительно первобыт-
ной истории человека, разнообразия его душевного строя и законов наследственности, бросили в мир идею равенства
людей и рас.
Очень обольстительная для масс, эта идея вскоре прочно укрепилась в их душе и не замедлила принести свои плоды.
Она потрясла основы старых обществ, произвела одну из страшнейших революций и бросила западный мир в целый ряд
сильных конвульсий, которым невозможно предвидеть конца.
Без сомнения, некоторые из неравенств, разделяющих индивидуумов и расы, были слишком очевидны, чтобы прихо-
дилось серьезно их оспаривать; но люди легко успокаивались на том, что эти неравенства — только следствия различия
в воспитании, что все люди рождаются одинаково умными и добрыми и что одни только учреждения могли их развра-
тить. Средство против этого было очень простое: перестроить учреждения и дать всем людям одинаковое воспитание.
Таким-то образом учреждения и просвещение стали великими панацеями современных демократий, средством для ис-
правления неравенств, оскорбительных для великих принципов, являющихся единственными божествами современно-
сти.
Впрочем, новейшие успехи науки выяснили все бесплодие эгалитарных теорий и доказали, что умственная бездна, 1
созданная прошлым между людьми и расами, может быть заполнена только очень медленными наследственными накоп-
лениями. Современная психология вместе с суровыми уроками опыта показала, что воспитание и учреждения, приспо-
собленные к известным лицам и к известным народам, могут быть очень вредны для других. Но не во власти философов
изъять из обращения идеи, пущенные ими в мир, когда они убедятся в их ложности. Как вышедшая из берегов река, которую не в состоянии удержать никакая плотина, идея продолжает свой опустошительный, величественный и страш-
ный поток.
И смотрите, какова непобедимая сила идеи! Нет ни одного психолога, ни одного сколько-нибудь просвещенного го-
сударственного человека, и в особенности — ни одного путешественника, который бы не знал, насколько ложно химери-
ческое понятие о равенстве людей, перевернувшее мир, вызвавшее в Европе гигантскую революцию и бросившее Аме-
рику в кровавую войну за отделение Южных Штатов от Северо-Американского Союза; никто не имеет нравственного
права игнорировать то, насколько наши учреждения и воспитание гибельны для низших народов; и за всем тем не най-
дется ни одного человека — по крайней мере во Франции — который бы, достигнув власти, мог противиться общест-
венному мнению и не требовать этого воспитания и этих учреждений для туземцев наших колоний. Применение систе-
мы, выведенной из наших идей равенства, разоряет метрополию и постепенно приводит все наши колонии в состояние
плачевного упадка; но принципы, от которых система берет начало, еще не поколеблены.
Будучи, впрочем, далекой от упадка, идея равенства продолжает еще расти. Во имя этого равенства социализм, дол-
женствующий, по-видимому, в скором времени поработить большинство народов Запада, домогается обеспечить их
счастье. Его именем современная женщина требует себе одинаковых прав и одинакового воспитания с мужчиной.
О политических и социальных переворотах, произведенных этими принципами равенства, и о тех гораздо более важ-
ных, какие им суждено еще породить, массы нисколько не заботятся, а политическая жизнь государственных людей
слишком коротка для того, чтобы они об этом более беспокоились. Впрочем, верховный властелин современности —
общественное мнение, и было бы совершенно невозможно не следовать за ним.
Для оценки социальной важности какой-нибудь идеи нет более верного мерила, чем та власть, какой она пользуется
над умами. Заключающаяся в ней доля истины или лжи может представлять интерес только с точки зрения философ-
ской. Когда истинная или ложная идея перешла у масс в чувство, то должны постепенно проявляться все вытекающие из
нее последствия.
Итак, посредством просвещения и учреждений нужно приступить к осуществлению современной мечты о равенстве.
С их помощью мы стараемся, исправляя несправедливые законы природы, отлить в одну форму мозги негров из Марти-
ники, Гваделупы и Сенегала, мозги арабов из Алжира и наконец мозги азиатов. Конечно, это — совершенно неосущест-
вимая химера, но разве не постоянная погоня за химерами составляла до сих пор главное занятие человечества? Совре-
менный человек не может уклониться от закона, которому подчинялись его предки.
Я в другом месте показал плачевные результаты, произведенные европейским воспитанием и учреждениями на низ-
шие народы. Точно также я изложил результаты современного образования женщин и не намереваюсь здесь возвра-
щаться к старому. Вопросы, которые нам предстоит изучить в настоящем труде, будут более общего характера. Остав-
ляя в стороне подробности, или касаясь их лишь постольку, поскольку они окажутся необходимыми для доказательства
изложенных принципов, я исследую образование и душевный строй исторических рас, т. е. искусственных рас, образо-
ванных в исторические времена случайностями завоеваний, иммиграций и политических изменений, и постараюсь дока-
зать, что из этого душевного строя вытекает их история. Я установлю степень прочности и изменчивости характеров рас
и попытаюсь также узнать, идут ли индивидуумы и народы к равенству или, напротив, стремятся как можно больше
отличаться друг от друга. Доказав, что элементы, из которых образуется цивилизация (искусство, учреждения, верова-
ния), составляют непосредственные продукты расовой души, и, поэтому, не могут переходить от одного народа к друго-
му, я определю те непреодолимые силы, от действия которых цивилизации начинают меркнуть и потом угасают. Вот
вопросы, которые мне уже приходилось не раз обсуждать в моих трудах о цивилизациях Востока1. На этот маленький том
следует смотреть только как на краткий их синтез.
Наиболее яркое впечатление, вынесенное мною из продолжительных путешествий по различным странам, — это то, что каждый народ обладает душевным строем столь же устойчивым, как и его анатомические особенности, и от него-то
и происходят его чувства, его мысли, его учреждения, его верования и его искусства. Токвиль и другие знаменитые
мыслители думали найти в учреждениях народов причину их развития. Я же убежден в противном, и надеюсь доказать, беря примеры как раз из тех стран, которые изучал Токвиль, что учреждения имеют на развитие цивилизаций крайне
слабое влияние. Они чаще всего являются следствиями, но очень редко бывают причинами.
Без сомнения, история народов определяется очень различными факторами. Она полна особенными событиями, случай-
ностями, которые были, но могли и не быть. Однако рядом с этими случайностями, с этими побочными обстоятельствами
существуют великие неизменные законы, управляющие общим ходом каждой цивилизации. Эти неизменные, самые общие
и самые основные законы вытекают из душевного строя рас. Жизнь народа, его учреждения, его верования и искусства суть
только видимые продукты его невидимой души. Для того, чтобы какой-нибудь народ преобразовал свои учреждения, свои
верования и свое искусство, он должен сначала переделать свою душу; для того, чтобы он мог передать другому свою циви-
лизацию, нужно, чтобы он в состоянии был передать ему также свою душу. Без сомнения, не то нам говорит история; но мы
легко докажем, что, записывая противоположные утверждения, она вводит себя в обман пустыми видимостями.
Мне пришлось однажды изложить перед большим конгрессом некоторые из развиваемых в настоящем труде идей. Со-
1 «L’Homme et les sociйtйs, leurs origines et leur histoire», «Les Premiиres civilisations de l’ancient Orient», «Les Civilisations de l’Inde», «La Civilisation des Arabes», «Les Monuments de l’Inde».
2
брание состояло из всякого рода выдающихся людей: из министров, губернаторов колоний, адмиралов, профессоров, ученых, принадлежавших к цвету различных наций. Я рассчитывал встретить в подобном собрании некоторое едино-
мыслие относительно основных вопросов. Но его вовсе не было. Высказанные мнения оказались совершенно не завися-
щими от степени культурности тех, кто их высказывал. Передавали эти мнения главным образом то, что составляло
наследственные чувства различных рас, к которым принадлежали члены названного конгресса. Никогда мне не было так
ясно, что люди каждой расы обладают, несмотря на различие их социального положения, неразрушимым запасом идей, традиций, чувств, способов мышления, составляющих бессознательное наследство от их предков, против которого вся-
кие аргументы совершенно бессильны.
В действительности мысль людей преобразуется не влиянием разума. Идеи начинают оказывать свое действие только
тогда, когда они после очень медленной переработки преобразовались в чувства и проникли, следовательно, в темную
область бессознательного, где вырабатываются наши мысли. Для внушения идей книги имеют не большую силу, чем
слово. Точно также, не с целью убеждать, но чаще всего с целью развлечься, тратят философы свое время на писание.
Лишь только человек выходит из обычного круга идей среды, в которой ему приходится жить, он должен заранее отка-
заться от всякого влияния и довольствоваться узким кругом читателей, самостоятельно пришедших к идеям, аналогич-
ным с теми, которые он защищает. Одни только убежденные апостолы обладают властью заставить себя слушать, плыть
против течения, изменять идеал целого поколения, но это чаще всего благодаря узости их мысли и известной дозе фана-
тизма, в чем им нельзя завидовать. Впрочем, не писанием книг они доставляют торжество какому-нибудь верованию.
Они долго спят в земле, прежде чем вздумается литераторам, занятым фабрикацией легенд о них, заставить их говорить.
ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА РАС
ГЛАВА I
ДУША РАС
Как натуралисты классифицируют виды. — Приложение к человеку их методов. — Слабая сторона современных
классификаций человеческих рас. — Основания психологической классификации. — Средние типы рас. — До какой
степени позволяет их установить наблюдение. — Психологические факторы, определяющие средний тип расы. —
Влияние предков и непосредственных родителей. — Общее психологическое достояние, каким обладают все инди-
видуумы известной расы. — Громадное влияние умерших поколений на современные. — Математические основания
этого влияния. — Как коллективная душа распространяется от семьи на деревню, город, провинцию. — Преиму-
щества и опасности, вытекающие из образования города, как обособленного целого. — Обстоятельства, при ко-
торых образование коллективной души невозможно. — Пример Италии. — Как естественные расы уступили ме-
сто историческим расам.
Натуралисты основывают свою классификацию видов на присутствии известных анатомических особенностей, воспро-
изводимых наследственностью с правильностью и постоянством. Мы теперь знаем, что эти особенности изменяются
наследственным накоплением незаметных изменений; но если рассматривать только краткий период исторических вре-
мен, то можно сказать, что виды неизменны.
В приложении к человеку методы классификации натуралистов дали возможность установить известное число со-
вершенно отличных типов. Основываясь на чисто анатомических признаках, таких, как цвет кожи, форма и емкость
черепа, стало возможным установить, что человеческий род состоит из многих совершенно отличных видов и, вероятно, очень различного происхождения. Для ученых, относящихся с благоговением к мифологическим традициям, эти виды
суть не более, чем расы. Но, как основательно сказал кто-то, «если бы негр и кавказец были улитками, то все зоологи едино-
гласно утверждали бы, что они составляют различные виды, которые никогда не могли происходить от одной и той же
пары, от которой они постепенно отдалялись».
Эти анатомические особенности, по крайней мере, те из них, которые имеют отношение к нашему анализу, допуска-
ют только общие, очень грубые, подразделения. Их различия появляются только у человеческих видов, совершенно
отличных друг от друга, например, у белых, негров и желтых. Но народы, очень похожие по своему внешнему виду, могут сильно отличаться своими способами чувствовать и действовать, и, следовательно, своими цивилизациями, свои-
ми верованиями и своими искусствами. Возможно ли соединить в одну группу испанца, англичанина и араба? Не бро-
саются ли всем в глаза существующие между ними психические различия и не читаются ли они на каждой странице их
истории?
За недостатком анатомических особенностей хотели опереться для классификации известных народов на различные
элементы, такие, как языки, верования и политические учреждения; но подобные классификации не выдерживают серьез-3
ной критики. При случае мы покажем, что многие народы сумели ассимилироваться, преобразовав чужие языки, верования
и учреждения настолько, чтобы они могли согласоваться с их душевным складом.
Основания для классификации, которых не могут дать анатомия, языки, среда, политические группировки, даются нам
психологией. Последняя показывает, что позади учреждений, искусств, верований, политических переворотов каждого
народа находятся известные моральные и интеллектуальные особенности, из которых вытекает его эволюция. Эти-то осо-
бенности в своей совокупности и образуют то, что можно назвать душой расы.
Каждая раса обладает столь же устойчивой психической организацией, как ее анатомическая организация. Что первая
находится в зависимости от устройства мозга, в этом трудно сомневаться. Но так как наука еще недостаточно ушла впе-
ред, чтобы показать нам детали его механизма, то мы не можем брать его за основание. Впрочем, ближайшее знакомство
с ним нисколько не может изменить описания психической организации, которая из него вытекает и которую открывает
нам наблюдение.
Моральные и интеллектуальные особенности, совокупность которых выражает душу народа, представляют собой син-
тез всего его прошлого, наследство всех его предков и побудительные причины его поведения. У отдельных индивидуу-
мов той же расы они кажутся столь же изменчивыми, как черты лица; но наблюдение показывает, что большинство ин-
дивидуумов этой расы всегда обладает известным количеством общих психологических особенностей, столь же проч-
ных, как анатомические признаки, по которым классифицируются виды. Как и эти последние, психологические
особенности воспроизводятся наследственностью с правильностью и постоянством.
Этот агрегат общих психологических особенностей составляет то, что обоснованно называют национальным харак-
тером. Их совокупность образует средний тип, дающий возможность определить народ. Тысяча французов, тысяча анг-
личан, тысяча китайцев, взятых случайно, конечно, должны отличаться друг от друга; однако они обладают в силу наслед-
ственности их расы общими свойствами, на основании которых можно воссоздать идеальный тип француза, англичани-
на, китайца, аналогичный идеальному типу, какой представляет себе натуралист, когда он в общих чертах описывает
собаку или лошадь. В приложении к различным разновидностям собаки или лошади подобное описание может заклю-
чать только признаки, общие всем, но ничуть не те, по которым можно различать их многочисленные породы.
Если раса достаточно древняя и, следовательно, однородна, то средний ее тип достаточно ясно определился, чтобы
быстро укрепиться в уме наблюдателя.
Когда мы посещаем чужой народ, то только поражающие нас особенности можно признать общими всем обитателям
объезжаемой нами страны, потому что одни только они постоянно повторяются.
Индивидуальные отличия редко повторяются, а потому и ускользают от нас; и вскоре мы не только умеем различать
с первого взгляда англичанина, итальянца, испанца, но начинаем замечать в них известные моральные и интеллектуаль-
ные особенности, которые составляют как раз те основные черты, о которых мы говорили выше. Англичанин, гасконец, нормандец, фламандец соответствуют в нашем уме вполне определенному типу, который мы можем легко описать. В
приложении к отдельному индивидууму описание может быть очень недостаточным, а иногда неверным; но в приложе-
нии к большинству индивидуумов известной расы оно дает самое верное его изображение. Бессознательная мозговая
работа, с помощью которой определяются физический и психический тип какого-нибудь народа, совершенно тождест-
венна по существу с методом, который дает возможность натуралисту классифицировать виды.
Эта тождественность психической организации большинства индивидуумов известной расы имеет очень простые фи-
зиологические основания. Каждый индивидуум в действительности есть продукт не только его непосредственных роди-
телей, но еще — своей расы, т. е. всего ряда его предков. Ученый экономист Шейсон вычислил, что во Франции, если
считать по три поколения на столетие, каждый из нас имеет в своих жилах кровь по крайней мере 20 миллионов совре-
менников какого-либо тысячелетия... «Все жители одной и той же местности, одной и той же провинции по необходимо-
сти имеют общих предков, сделаны из одной глины, носят один отпечаток, и постоянно приводятся обратно к среднему
типу той длинной и тяжелой цепью, которой они суть только последние звенья. Мы одновременно дети своих родителей
и своей расы. Не только чувство, но еще физиология и наследственность делают для нас отечество второй матерью».
Если перевести на язык механики влияния, которым подвергается индивидуум и которые руководят его поведением, то можно сказать, что они бывают троякого рода. Первое и, вероятно, самое важное, — влияние предков; второе —
влияние непосредственных родителей; третье, которое обыкновенно считают самым могущественным и которое, одна-
ко, есть самое слабое, — влияние среды. Эта последняя, если понимать под нею различные физические и нравственные
влияния, которым подвергается человек в продолжение своей жизни и, конечно, в продолжение своего воспитания, про-
изводит только очень слабые изменения. Влияния среды начинают оказывать реальное действие только тогда, когда
наследственность накапливала их в одном и том же направлении в течение очень долгого времени.
Что бы человек ни делал, он всегда и прежде всего — представитель своей расы. Тот запас идей и чувств, который
приносят с рождением на свет все индивидуумы одной и той же расы, образует душу расы. Невидимая в своей сущно-
сти, эта душа очень видима в своих проявлениях, так как в действительности она управляет всей эволюцией народа.
Можно сравнивать расу с соединением клеточек, образующим живое существо. Эти миллиарды клеточек имеют
очень непродолжительное существование, между тем как продолжительность существования образованного их соедине-
нием существа относительно очень долгая; клеточки, следовательно, одновременно имеют жизнь личную и жизнь кол-
лективную, жизнь существа, для которого они служат веществом. Точно так же, каждый индивидуум какой-нибудь расы
имеет очень короткую индивидуальную жизнь и очень долгую коллективную. Эта последняя есть жизнь расы, в которой
он родился, продолжению которой он способствует и от которой он всегда зависит.
Раса поэтому должна быть рассматриваема как постоянное существо, не подчиненное действию времени.
Это постоянное существо состоит не только из живущих индивидуумов, образующих его в данный момент, но также
4
из длинного ряда мертвых, которые были их предками. Чтобы понять истинное значение расы, следует продолжить ее
одновременно в прошедшее и в будущее. Они управляют неизмеримой областью бессознательного, — той невидимой
областью, которая держит под своей властью все проявления ума и характера. Судьбой народа руководят в гораздо
большей степени умершие поколения, чем живущие. Ими одними заложено основание расы. Столетие за столетием они
творили идеи и чувства и, следовательно, все побудительные причины нашего поведения. Умершие поколения передают
нам не только свою физическую организацию; они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные не-
оспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели.
Образование психического склада народа не требует, как создание животных видов, тех геологических периодов, громадная продолжительность которых не поддается нашим вычислениям. Оно, однако, требует довольно долгого вре-
мени. Чтобы создать в таком народе, как наш, и то еще в довольно слабой степени, ту общность чувств, которая образу-
ет его душу, нужно было более десяти веков.
Этот период, очень длинный для наших летописей, в действительности довольно короток. Если столь относительно ограниченный
промежуток времени достаточен, чтобы закрепить известные особенности, то это обусловливается тем, что действующая в продолже-
ние известного времени в одном направлении какая-нибудь причина быстро производит очень большие результаты. Математики нам
доказали, что когда эта причина продолжает производить одно и то же следствие, то причины растут в арифметической прогрессии (1, 2, 3, 4, 5...), а следствия — в геометрической прогрессии (2, 4, 8, 16, 32...).
Причины суть логарифмы следствий. В известной задаче об удвоении хлебных зерен на шахматной доске соответственный
номер шахматной клетки есть логарифм числа хлебных зерен. Точно так же, для капитала, отданного на сложные проценты, закон возрастания таков, что число лет есть логарифм возросшего капитала. Этими соображениями объясняется тот факт, что
большинство социальных явлений может быть выражено быстро возрастающими геометрическими кривыми.
В другой работе мне пришлось доказать, что они могут выражаться аналитически уравнением параболы или гиперболы.
Может быть, самое важное дело французской революции было то, что она ускорила это образование почти совер-
шенным уничтожением мелких национальностей: пикардийцев, фламандцев, бургундцев, гасконцев, бретонцев, про-
вансальцев и т. д., между которыми Франция была некогда раздроблена. Нужно, впрочем, чтобы объединение было пол-
ное, и именно потому, что французы состоят из слишком различных рас и имеют, следовательно, слишком различные
идеи и чувства, они делаются жертвами раздоров, каких не знают более однородные народы, например, англичане. У этих
последних англосакс, нормандец, древний бретонец, в конце концов слившись, образовали очень однородный тип, по-
этому и образ действия их одинаков. Благодаря этому слиянию, они в конце концов прочно приобрели себе следующие
три главных основы народной души: общие чувства, общие интересы, общие верования. Когда какая-нибудь нация
достигла этого объединения, то устанавливается инстинктивное согласие всех ее членов по всем крупным вопросам и
серьезные разногласия не могут возникать более в ее недрах.
Эта общность чувств, идей, верований и интересов, созданная медленными наследственными накоплениями, придает
психическому складу народа большое сходство и большую прочность, обеспечивая ему в то же время громадную
силу. Она создала величие Рима в древности, превосходство англичан в наши дни. С того времени, как она исчезает, народы распадаются. Роль Рима кончилась, когда он перестал ею обладать.
Всегда в большей или меньшей степени существовало у всех народов и во все века это сплетение наследственных
чувств, идей, традиций и верований, образующее душу какого-нибудь сообщества людей, но его прогрессивное расши-
рение совершалось крайне медленно. Ограниченная вначале пределами семьи и постепенно распространявшаяся на
деревню, город, провинцию, коллективная душа охватила собой всех жителей страны только в сравнительно недавнее
время. Только тогда возникло понятие отечества в том смысле, как мы его ныне понимаем. Оно становится возможным
только тогда, когда образовалась национальная душа.
Греки никогда не поднимались выше понятия города, и их города всегда воевали друг с другом, потому что они все-
гда были очень чужды друг другу.
Индия в продолжение 2000 лет не знала другой формы единения, кроме деревни, и вот почему она в течение двух
тысячелетий жила всегда под властью чужеземных властителей, эфемерные монархии которых с такой же легкостью
разрушались, как и возникали.
Очень слабое, с точки зрения военного могущества, понятие города как исключительного отечества, было, напро-
тив, всегда очень сильно относительно развития цивилизации. Менее обширная, чем душа отечества, душа города быва-
ла иногда более плодовита. Афины — в древности, Флоренция и Венеция — в средние века показывают нам, какой сте-
пени цивилизации могут достигнуть небольшие скопления людей.
Когда маленькие города или небольшие провинции живут долгое время самостоятельной жизнью, они в конце кон-
цов приобретают такую устойчивую душу, что слияние ее с душами соседних городов и провинций, стремящееся к
образованию национальной души, становится невозможным. Подобное слияние даже тогда, когда оно может совер-
шиться, т. е. когда соприкасающиеся элементы не слишком несходны, никогда не бывает делом одного дня, но толь-
ко делом целых веков. Нужны Ришелье или Бисмарки, чтобы завершить подобное дело; но и такие люди завершают
его лишь тогда, когда оно уже предварительно долгое время подготавливалось. Конечно, какая-нибудь страна вроде
Италии, может сразу, благодаря исключительным обстоятельствам, образовать единое государство, но было бы оши-
бочно полагать, что она сразу вместе с тем приобретает и национальную душу. Я хорошо вижу в Италии пьемонтцев, сицилийцев, венецианцев, римлян и т. д.; но не вижу еще там итальянцев.
Какова бы ни была ныне рассматриваемая раса, будет ли она однородна или нет, но в силу одного только того факта, что она цивилизована и с давних пор вошла в историю, ее следует всегда рассматривать как искусственную расу, но не
как естественную. Естественные расы в настоящее время можно найти только у дикарей. Только у них можно наблюдать
5
народы, чистые от всякой помеси. Большая же часть цивилизованных рас в настоящее время — только исторические
расы.
Мы не намерены теперь заниматься происхождением этих рас. Образованы они природой или историей, это не важно.
Нас интересуют только их особенности, которые в них выработало долгое прошлое. Сохраняемые в продолжение столетий
одними и теми же условиями существования и накопляемые наследственностью, эти особенности, в конце концов, приоб-
рели большую устойчивость и определили тип каждого народа.
ГЛАВА II
ПРЕДЕЛЫ ИЗМЕНЧИВОСТИ ХАРАКТЕРА РАС