Ценность, как известно, предназначена для удовлетворения наших потребностей, какую потребность удовлетворяет такая ценность, как наш субъективный мир?
Начнем с самого начала. Итак, произошло оплодотворение яйцеклетки. Формируется эмбрион, и, питаясь за счет организма матери, растет и проходит в процессе развития все основные формы живого. Процессы там идут во многом загадочные, и предположений на тему, как там все происходит, много. Наконец, начинаются роды. Пространство, в котором плод находился, сжимается, череп сжимается, давит на мозг, родовые каналы, роды, гравитационный удар, масса абсолютно новых раздражителей и, наконец, отделение от тела матери и переход на автономное питание. С этого все начинается.
Как все это потом скажется на дальнейшей судьбе? Тут много разных версий. Популярна та, которую предложил Станислав Гроф, которую он добыл, вытащил из людей с помощью ЛСД и целенаправленного действия суггестии во время сеансов приема ЛСД. Так называемые перинатальные матрицы Грофа. Он говорит, что особенности перинатального периода в различных его фазах в дальнейшем многое определяют в характере человека, в стиле его поведения и т. д.
Но это не больше чем версия, потому что мир переживаний, поданный ретроспективно, как воспоминание, в состоянии воздействия биохимических средств, не может с точки зрения рационального, интеллектуального знания считаться достоверным источником информации. Тем более что статистика его исследований довольно низкая, выборка не соответствует признакам случайности, совпадения часто притянуты за уши. С точки зрения интеллекта это знание спекулятивное, то есть не опирающееся на факты. Но… популярное. Популярное, как все, что в достаточно ясной, простой и образной форме удовлетворяет потребность человека в объяснении причин его жизни.
Все, что происходит с младенцем в утробе и от рождения до первого слова, до формирования второй сигнальной системы, весь мир его переживаний доступен только близким людям, способным к эмпатии, сопереживанию, то есть это его абсолютно субъективный мир.
Объективное начинается тогда, когда ребенок познает свою зависимость, и, прежде всего, это зависимость от матери: покормила ли она его вовремя, отреагировала ли на его так называемый плач (это не плач, конечно, а чисто спонтанная звуковая, эмоциональная реакция), погладила ли, прижала ли к себе? То есть от того, насколько гладко проистекает удовлетворение первых биологических потребностей. Реакция на все это чисто эмоциональная. Что младенец переживает внутри себя, нам неизвестно, мы судим обо всем этом только по поведению, по внешним проявлениям. Только иногда случается, что мать или еще кто-то способны сопереживать ребенку. Редко… У младенца идет очень напряженное, интенсивное развитие эмоционально-чувственной сферы, как базы переживаний.
Одна из базальных потребностей — потребность в эмоциональном контакте с матерью. Мы знаем это достаточно достоверно, поскольку это подтверждается поведением ребенка. Количество положительных эмоций зависит от того, достаточно ли эмоционального контакта: через интонации речи, тембр голоса, звук, к которому он привык еще до того, как родился, стук материнского сердца, удовольствие от поглаживаний и т. д. Это очень важное место, потому что из него потом вырастает много-много разных потребностей социального характера, все, что связано с общением.
Еще одна базальная потребность — потребность в новой информации. Центральная нервная система для своего нормального развития требует новых и новых раздражителей. Разнообразие этих раздражителей, их комфортность — не слишком ярко, не слишком тускло; не слишком громко, не слишком тихо. Это во многом определяет потом интеллектуальное развитие данного человека. Так задолго до того, как ребенок начинает осваивать речь, у него уже формируется загадочный для нас, практически непостижимый внутренний мир.
Параллельно развивается степень автономности. В начале степень автономности очень маленькая, потом ребенок научается использовать более или менее целенаправленно хватательные рефлексы, начинает брать вещи, бросать их и этим проявлять свою автономность. Даже если его в этом мягко или не очень мягко не поощряют, он все равно продолжает это делать, потому что ему это надо. В нем начинает потихоньку утверждаться некая автономность.
Потом он начинает ходить, и становится еще более автономным. Все больше обнаруживает свою отделенность от матери, от других людей, от предметов, от закрепленного места в пространстве. Он начинает развиваться как некая самость.
Наконец, осваивая речь, он начинает говорить и получает потрясающее плюс-подкрепление со стороны окружения. Еще большее, чем когда он начал ходить. Плюс после «начал ходить» быстро сменяется минусами всякого рода: не туда пошел, не то взял, не до того дотронулся и т. д., да еще на горшок приучают. Несвобода, значит, ограничения. Сложная процедура. Но когда он начинает говорить, процесс плюс-подкреплений длится очень долго до первых запрещенных слов.
Радость-то по поводу речи почему? Потому что речь — это уже внешнее. Сказал — это уже способ управления. Он начал говорить — теперь им можно управлять самым экономичным способом, с помощью вербальных конструкций. Дальше — вербальное внушение, образование, снабжение не его субъективными переживаниями, а готовыми…
Так человек узнает, что он пришел в мир готового, что за него уже все решено, что за него уже все продумано, что до него уже установлен определенный порядок, он сталкивается с тем, что мир людей сделан до его появления, и он обязан принять этот мир. Даже мама, не говоря уже о папе и остальных, становится не только родным существом, но еще и воспитателем, управляющим поведением.
Так, эмоциональное, субъективное, переживальческое наталкивается на рациональное, конвенциональное. Ты не должен этого делать не потому, что тебе это нравится или не нравится, приятно или неприятно, а потому, что ты не должен этого делать. Ты не должен так думать, хотя управляют в этот момент поступками, а не мыслями, ты не должен так поступать. Ты не должен, ты должен, ты должен…. И никто не спросит о твоем субъективном переживании по этому поводу, чаще всего, совсем никто.
В этом очень сенситивном возрасте с момента овладения речью до момента полового созревания внутренний мир человека реально никого не интересует. Все заняты его воспитанием, образованием и т. д. И многие в двенадцать, тринадцать, четырнадцать лет просто привыкают не делиться своим внутренним миром, поскольку он никому не нужен. Попытки поделиться чаще всего окружением не поддерживаются.
Тут два варианта: когда поддерживаются, человек получает ответ, что кого-то это интересует, это есть, это хорошо, это нормально, когда не поддерживаются, человек привыкает относиться к своему внутреннему миру как к чему-то мешающему. Это все чепуха, выдумки, фантазии, пройдет. И что удивительно, очень часто действительно проходит.
Напоминаю, что до момента полового созревания происходит очень многое, но все это «очень многое» остается внутри, в этом «загадочном» субъективном мире.
Но есть одно переживание, связанное с субъективным миром, которое останется даже когда жизнь заставляет человека все забыть. Переживание: это мое, этого не было до моего рождения, это мое, это Я. Я навсегда связано с этим фактом: этого до меня не было, все остальное было, а вот этого не было. Для Я человека это его внутренний мир.
Так какую же потребность удовлетворяет такая ценность, как субъективный мир? Потребность в самоидентификации, потребность знать, что Я есть .
Когда я просыпаюсь — это я. Кажется, это так просто. Однако каждый раз, просыпаясь, мы рождаемся заново. Не зря существуют разные практики запоминания сна, осознавания сна, пребывание во сне осознанно, всякие сновидящие.
Какую потребность удовлетворяет внутренний мир? Потребность в бытии, в самом себе для себя бытии: Я есть.
Внимание! Фэйсконтроль
В результате социализации формируется личность, то есть система самоконтроля, прежде всего, поскольку необходимо управлять собой. Это первое требование, которое предъявляет внешний мир. На базе самоконтроля формируется образ себя для других.. Только образ для других оценивается и подкрепляется в плюс или в минус.
Естественно, есть большая разница в самооценке, когда внешний мир обращается к тебе и говорит: «Ты! Эй, ты! Или уважительно: Иван Иваныч! Микин Иван! Или еще более уважительно: Господин президент!» Предъявить-то требуют статус, куклу, поскольку только по ней происходит идентификация во внешнем мире. Отпечатки пальцев, рисунок голоса, форма ушей. Предъявите личность — образ для других!
Ядром образа себя для других является система самоконтроля, то есть торможения. Известно, что отказ самоконтроля социально расценивается негативно вплоть до объявления человека больным с диагнозом психопатия. Реально, когда речь идет о личности — в научно-популярных ли текстах, в бытовом ли общении, в средствах массовой информации, — речь всегда идет об образе себя для других. Естественно, что это сопровождается формированием сопутствующего системе самоконтроля страха — страха самого себя. Ибо любой человек знает, что образ для других не есть все. Это только часть его. Есть напоминания об этом: «Молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои».
Образ себя для себя — это компенсаторная система, которая уравновешивает чувство постоянной неполноценности. А чувство это обязательно присутствует в каждом, потому что никогда ни один человек не достигал и не сможет достичь социального идеала. Редчайший случай, когда кого-то объявляют идеалом.
Есть только два выхода: либо развить систему самоконтроля, то есть торможения, до такой степени автоматизма, при котором состояние становится аналогичным состоянию сна (сон, как известно, — это расширение очагов торможения в мозге до полного или почти полного торможения всей коры). Такое развитие системы самоконтроля может привести к тому, что человек забывает себя или, как принято говорить, отождествляется с персоной, то есть образом себя для других, и в этом полусне проживает оставшуюся часть жизни.
Реально же случаются такие моменты, когда отосланная в подсознание внутренняя жизнь человека все-таки вырывается наружу. Это не подсознание… Мир переживаний занимает в нашем материальном носителе столько же места, сколько мир вербальный. Он и сознательное, и подсознательное, и сверхсознательное так же, как и мир вербальный.
Если интеллект не дает человеку возможности полностью компенсировать отсутствие себя в этой жизни, человек пытается построить собственный микромир внутри.. Одним это удается в большей степени, другим — в меньшей. Человек начинает жить иллюзией, что в этом микромире всё принадлежит ему и всё происходит в соответствии с его желаниями. Суть проблемы в том, что Я уже давно не допускается до управления поведением. Субъективное становится неважным придатком внешнего — «персоны».
Картина производства социального человека в общих чертах — это не моя фантазия, это не получено свыше, экстатическим путем, это обобщение сотен килограммов литературы плюс мой опыт работы с людьми.
Социализация ― это необходимая часть реальности, без нее человека не получится. Некому будет однажды испытать томление духа. Сама социальная жизнь приспособлена для учета всего субъективного — в себе самом для себя. Она этого не дает, потому что не может. Социальная природа не в состоянии это сделать.
А духовная природа находится пока на окраине человеческого мира. При всем возвышенном отношении это маргинальная часть человечества, это окраина. Поэтому спрос на эту другую жизнь пока еще очень и очень маленький. Икра в магазине есть, но ее никто не спрашивает, она не по карману большинству. Так и здесь. Есть, но почти никто не спрашивает. Нет необходимости переходить от системы управления на базе самоконтроля к управлению собой на базе самосознания.
Шанс есть всегда
Какие существуют дырки в системе социального формирования человека? По закону разброса, при производстве сложных систем всегда есть брак. Разброс в случае с изделием человек может возникать по двум направлениям: одно — это брак биологической части изделия, то есть смерть, ранняя смерть, ранние болезни, организм не получился.
Второе — брак социализации. Брак социализации приводит к тому, что психопатические наклонности, скрываемые, или, наоборот, нескрываемые, приводят человека на окраину социума, туда где и отведено место маргиналам. И он становится маргиналом, то есть он живет на окраине великого среднего.
Существует еще один вид отклонения от среднестатистической нормы, который возникает в процессе производства такого сложного изделия, как человек. Но это отклонение приветствуется и даже поддерживается с помощью селекционного отбора — это талант, это специфические способности профессионального характера, то, что можно использовать для социума. Для поддержания и развития таких «отклонений» создается специальное социальное пространство с другими, значительно другими правилами и условиями, дабы этот селекционный отбор приносил социуму максимально качественную продукцию. Те, кто попадают в это пространство, естественно, чувствуют себя избранными. Правда, в разных социумах, в разные времена спрос на таланты сильно различался. А если спроса нет, то эти таланты также уходят в маргиналы.
Человека как Я, никто не ищет и никто им не интересуется. А люди ощутившие томление духа, тоску от жизни в готовом, не ими созданном мире, в том, что было до них и будет после, в том, что, строго говоря, к ним отношения не имеет, эти ― жаждущие бытия и создали на окраине мира людей все то, что называется духовными традициями и духовными сообществами.
Какую-то их часть социальная машина уничтожала, какую-то часть научалась использовать. Появилась социализированная религия, появился рынок псевдодуховных знаний и практик. Понятно, что социум осваивает эту территорию, ибо эта территория иногда дает продукцию, которую не дают таланты другого рода. А с другой стороны, эта территория — всегда опасность, потому что из нее приходит информация, как противостоять жесткой системе самоконтроля и социального давления. Как стать субъектом. Как быть с Духом. Как реализовать божью искру. И так далее.
Субъект — относительно недавнее изобретение человечества, появившееся в контексте субъективного мира. Развитие субъекта чаще всего происходит на базе доминирования идеальных потребностей. Особенно той их группы, которая проявилась из базовой потребности в новой информации. Эта базовая потребность принципиально не насыщаема, а потому ее развитие и развитие всех потребностей, из нее произрастающих, явно неудобно для социума. Ненасыщаемую потребность практически невозможно полностью взять под контроль, а следовательно, чем более она доминирует в человеке, тем более он склонен быть все менее и менее управляемым.
Чтобы как-то держать эту группу потребностей под контролем, сформировались социальные страхи, страхи потери контроля над самим собой: это в целом страх сойти с ума, то есть не выдержать бесконечного потока новой информации. А человек, потерявший контроль над собственным разумом, — один из самых неодобряемых социальных образов. Поэтому поток информации под социальным давлением чаще всего сужается до рационально-логического русла. Большая часть информации, не укладывающаяся в это русло, не воспринимается в силу социального неодобрения и страха: ерунда какая, мерещится что-то, это все нервы, а не предчувствия, я ничего такого и знать не могу. Рационально-логическую информацию легче всего контролировать, направлять, с ее помощью человека легко сделать послушным и предсказуемым, то есть таким же рационально-логичным, как и его картина мира.
Томление духа ― это в какой-то мере тоска по полноте восприятия.
Теперь я могу рационально, если потребуется, достаточно обоснованно, описать, в чем разница между среднестатистической жизнью и тем, что я сам часто называю «другой» или духовной жизнью. Разница ― это переход к другой системе самоуправления. Это восстановление связи между взрослым человеком и ребенком, в том возрасте, когда его внутренний мир был сформирован, и было это знание, невербальное знание: этого не было до меня, этого не будет после меня. Это и есть Я — уникальный, неповторимый, единственный.
Я в художники пойду. Пусть меня научат
Что может устрашить социум, и что он научился виртуозно использовать и потому в некоторый степени поощряет существование этого, хотя и скрывая истинное положение вещей? ― Это беспощадный романтизм и беспощадный реализм нашей жизни. Кто становится неподконтролен социальным механизмам? Логик, дошедший в своем бесстрашном реализме до конца, и понявший, что любой механизм — это просто механизм, машина, которой можно управлять. И второй ― романтик, дошедший в своем романтизме до отрицания этой машины, ушедший от нее на другую сторону жизни, на изнанку во внутренний мир и из него воплощающий себя.
И то, и другое страшит социум; и то и другое он научился использовать. Как? Посмотрим. Посмотрим на примере иллюзий, мотивирующих иллюзий, которые нужны как социуму, так и духовным искателям. Кто их создает? Романтики. И, прежде всего , художники.
Что объединяет всех художников независимо от их эстетических предпочтений, места и времени? Переживание. Как мучается человек от этого дара, или кристалла, или ноши! Что же в нем сокрыто, в этом даре? Он несет в себе способность переживать. Как только появляется способность к переживанию, активизируется вся субъективная часть человека. Активизируется задвинутый на задворки, никому до этого времени не нужный внутренний, субъективный мир. Только художник в состоянии явить свой субъективный мир миру внешнему и превратить его в произведение искусства.
Но беда, а часто и трагедия художников состоит в том, что, будучи полностью зависимыми от социума, художники хотят быть как все. Как хочет этого каждый человек: быть как все. Такая уж потребность у личности — быть вписанной в Мы. А у художника это не получается. Если он сдается и начинает загонять себя в общепринятые формы жизни — «как все», он может убить в себе художника. А убив в себе художника, становится последним из последних. Потому что больше у него ничего нет: ни нормальной социальной адаптации, ни нормальной социальной активности.
Эта проблема сводится в суровом профессиональном мире художников к дилемме: куда пойти, куда податься, кого найти, кому отдаться? Отсюда бесконечные мечты о меценатах, спонсорах, благородных опекунах, которые прикроют и защитят. История гениального Вацлава Нижинского, который, лишившись социальной опеки в лице Дягилева, стал просто нищим и кончил дни свои в сумасшедшем доме, история жизни Ван Гога и Микеланджело, Рафаэля и Леонардо да Винчи — неопровержимое и часто печальное тому доказательство.
Через воплощенные переживания художников в человеческую жизнь в различных формах: от самых низких до самых высоких жанров ― внедряется романтизм, как противопоставление «суровому реализму». Почему же социум допускает внедрение романтизма, который с точки зрения здравомыслия совершенно не нужен и даже опасен?
Цель одна, и хотя она хорошо известна, социум упорно прячет ее, скрывая под все новыми и новыми названиями. Давно известно, что иллюзии, фантазии гения имеют мотивирующую силу. Ленин говорил: «Идея тогда становится силой, когда овладевает массами». Так вот, ради того и нужен романтизм социуму, чтобы овладевать массами и двигать их.
Чтобы подвигнуть огромные массы людей на безумное самоуничтожение во имя совершенно мистической идеи коммунизма, нужно было культивировать именно романтизм, скрывая под этим названием иллюзии. Этим же приемом воспользовались и идеологи фашизма. Такими же мотивирующими иллюзиями является романтизм спецвойск, диверсантов, разведчиков. Не зря бандиты любят спортсменов и артистов. Спортсменов — за культ физической силы, за то, что они служат своему телу, а артистов — за то, что они романтики. В данном случае романтизм служит оболочкой мотивирующих иллюзий.
Почему чистое знание, беспощадный реализм, беспощадный интеллект — смерть? Потому что, уничтожив все иллюзии, а это логическое следствие идеи знания, человек лишается полностью мотивации жить. Полностью! Потому что остаются три голых факта: родился, расплодился, умер — все!
И вот тут-то старик Гегель нам всем помог. А такие ли уж иллюзии то, что мы называем иллюзиями? Не содержится ли в этом нечто большее, раз они — часть реальности? И сказал тогда Гегель: «кажимость объективна». Может ли существовать в реальности что-нибудь, к реальности не относящееся? Простая формальная логика приводит нас к ответу: нет, не может. Иначе следовало бы допустить, что есть реальность и есть нереальность. Тогда реальность — это часть, вторая часть — это нереальность. А что же тогда целое? Мудрые индусы нашли ответ: целое — это пустота. Великая пустота. Великое ничего. Такова их версия. Но мы пойдем по пути романтизма.
Иногда неврастеничные, истеричные, неприспособленные, с неустойчивой нервной системой, с путаницей в голове, в менталитете, расхристанные, верящие во что угодно, романтики вдруг превращаются в существа под названием Воины Духа. Такая метаморфоза возможна.
В духовных традициях давно известно, что на пути трансформации, преображения и постижения есть момент, когда человек начинает видеть, как работает машина и от этого у него начинает разрушаться старая ориентировочная система, и он может попасть в жуткое положение. Ему ничего не хочется, у него исчезает мотивирующая энергия, нарушается мотивационная сфера. Кроме потребностей, нужды в нем никакой другой энергии в этот момент нет. Если мы видим человека в таком состоянии, мы понимаем, что он забрел «куды-то не туды». Увлекшись новой для себя возможностью реализма, то бишь знания, забыл об ученом незнании, как говорил Никола из Кузы. И вместо того чтобы стать Сократом, стал занудой, скептиком, циником, ипохондриком и потенциальным самоубийцей или, наоборот, убийцей других.
В этой ситуации у него только один выход — сознательно сформулированные мотивационные иллюзии, «контролируемая глупость».
Беспощадный романтизм
В чем состоит великий и беспощадный романтизм? Первое, самое главное — во внутренней убежденности в потенциальной безграничности единичного человека. Этот романтизм зафиксирован в знаменитом религиозном высказывании: человек создан по образу и подобию божьему. Или по-другому: каждый человек есть («есть» — хитрое словечко) проводник бесконечного океана знания и силы, лежащего позади него. Это абсолютно романтическое утверждение, абсолютно недоказуемое на уровне интеллекта.
Истинность или неистинность такой позиции по отношению к человеку — это дело веры, то есть субъективно пережитой истины. Это сфера той части человека, которую мы называем душой, чувствилищем. В старину называли… Красивое слово было в старом русском языке — чувствилище. Беспощадный романтизм ― это эмоционально-чувственная убежденность в истинности этого утверждения. Слова в данном случае — только пароль входа. Некое переживание, в котором потенциальное величие человека явлено как абсолютная истина.
В чем же это величие? Среди словесных подсказок мы имеем только одно: каждый человек в своей субъективности есть маленькая вселенная, микрокосм, который соразмерен, подобен вселенной, макрокосмосу. Тоже абсолютно романтическое утверждение, потому что оно становится истиной только на уровне индивидуального переживания. Но поскольку индивидуальное, субъективное переживание этих ипостасей человека, что ни говори, доступно не всем, то появляется так называемый «сю-сю»-реализм.
Предположим, у человека не было субъективного переживания, что величие человека — это истина. Но ему нравится эта мысль, потому что она психологически компенсирует, создает некую мотивацию. Так создается псевдодуховность. «Псевдо» не означает, что она «ай-яй-яй, бяка» и ее нужно разоблачать, уничтожать. Нет. «Псевдо», потому что она основана на здравомыслии, а не на переживании истины. Вот и все. Такой «сю-сю»-реализм. Именно он породил в псевдодуховности идеи умаления — умиления: «небоскребы-небоскребы, а я махонький такой», трансформировал заповедь Христа о том, что все мы дети Божьи, в «рабов божьих», «слуг божьих».
Именно «сю-сю»-реализм породил церковную иерархию, как и иерархию мистическую. Для удобства реализации этой «сю-сю»-реалистической идеи строятся специальные социумы и, как ни странно, все они ведут свое происхождение от богемы. Понимая термин «богема» как микросоциум художников. То есть все это есть порождение искусства. Отсюда слово «искусственное», которое происходит от слова «искусное». Что, в свою очередь, происходит в русском языке от однокоренного слова «искус». То есть процесс искусывания, так сказать, извлечение куса из целого и выдача его за целое…
Так создаются маргинальные окраины великого среднего. Как говорится, «маленькая собачка до старости щенок». Чем меньше микросоциум, тем больше в нем гордыни, самости, чувства собственной исключительности.
Именно таким нехитрым способом беспощадный романтизм превращается в «сю-сю»-реализм. То есть порыв веры в приятное психологическое состояние от здравомыслия. Социуму очень нужна его романтически настроенная часть и в тоже время, романтические идеи он всегда старается перевести в приятно здравые состояния, доступные для масс.
Мужество одержимых — пугает, Сю-сю реализм — утешает.
Но без этого мужества одержимых романтиков социум не может существовать, он разрушается. Потому-то в истории человечества, человеческих сообществ мы легко обнаружим: как только исчезала романтическая часть социума — этот социум разрушался, переставал существовать. Недавно мы с вами присутствовали при таком случае. Умерла романтическая идея государства всеобщего равенства и братства и рухнула одна из величайших империй.
Романтизм и реализм в любых самых неожиданных своих ипостасях ― необходимая часть жизни, как устройства для совместного проживания людей. И это закон.
С одной стороны, пафос вопиющих о торжестве рационализма, в его абсолютном превосходстве над романтизмом, торжество реализма, так сказать. И пафос торжества романтизма над реализмом. И то, и другое просто разбалансировка, потому что и то, и другое — это две взаимодополняющие, необходимые для жизни вещи. Персона не может жить на одном рационализме, потому что теряет мотивационную силу, и на одном романтизме, потому что теряет адекватность, то есть искусность.
Если подняться на самый верх этого жанра, то мы можем процитировать Флоренского, его знаменитую работу «О двух правдах, о двух истинах» — правде бытия и правде смысла, которые всегда существуют совместно: «Расщеплением этих двух правд уничтожается истина как таковая».
Он живой и светится!
Есть люди, которые хотят выйти за пределы жизни, им отведенной. Не зря такая формулировка — «отведенная тебе жизнь», все эти песни о судьбе, о карме, о предназначенности. Одна версия ― ты сам в этом виноват, другая ― судьба-злодейка виновата. Или господь Бог не досмотрел… Словом, все равно, кто-то виноват. Сама идея, что не все в жизни гладко, хорошо и правильно, она уже, так сказать, неформализованное признание, что в устройстве жизни что-то не сложилось. Слишком много страданий, неудач, боли, разочарований, и совсем мало радости.
Так вот, за пределами банальностей жизни, как устройства для совместного проживания людей, существует то, что в словах называется верой и любовью. Я уже говорил, что с психологической точки зрения вера — это когда ты входишь в кого-то или во что-то, а любовь — это когда ты в себя впускаешь кого-то или что-то. А когда любовь и вера совпадают, рождается то, что в словах называется мудрость.
Вера и любовь ― это романтизм, обладающий колоссальной способностью к трансформации — преображению. Именно эти два романтических момента, а они могут присутствовать в жизни любого человека, делают знание живым, а романтизм мудрым. Тогда возможно изменение отношений с реальностью и с собой тоже. Что, собственно, и есть трансформация ― процесс, в результате которого система управления, основанная на самоконтроле, сменяется системой управления, основанной на том, что называется самосознанием. Термин, к сожалению, неточный, потому что взят из лексикона понятий науки и грешит некорректностью. Поэтому гораздо лучше взять романтический термин, трактуя его абсолютно реалистически. И этот термин существует. Дух!
Вера живая — это войти в Дух! В пространство, обозначенное этим словом. А любовь живая — это впустить пространство Духа в себя! В свою субъективность. Если это произойдет, произойдет Преображение Господне или просто преображение, которое на скучном языке называется трансформаций. Тогда человек обретает Бытие.
Жизнь как устройство по отношению к бытию есть только часть целого. Если трансформация произошла, превратность и несовершенство устройства под названием «совместная жизнь людей» не смогут оказать разрушающего воздействия на вашу субъектность и вы никогда не станете «консервой» или живым трупом. Вы обретете бессмертие не как некую бесконечную протяженность конвенционального времени, а как бессмертие при жизни: пока живу — я бессмертен!
Бессмертие как переживание неконвенционального простора, которое обозначено словом вечность. Проживание пребывания в мире становится несоизмеримо объемнее, интенсивнее, многообразнее, что делает вашу жизнь произведением свидетельского искусства, свидетельством Духа. В этом случае конвенциональное время играет ту служебную роль согласования совместной жизни, синхронизации, для которой оно предназначено. А время вашего бытия в мире , вашего проживания измеряется совсем по-другому. Так кто там прожил Мафусаилов век? Это же не по календарю, а по бытию, и за время бытийствования столько всего сотворил, что нескольким поколениям, сменяющим друг друга, не сотворить.
Если при этом вы не уходите от людей в какой-нибудь спецсоциум, в какую-нибудь специальную общину, и сама эта община не превращается в духовную провинцию, Касталию как у Гессе в «Игре в бисер», то вам необходимо овладеть искусством игры. В противном случае вам придется устанавливать дистанцию весьма примитивными способами типа: я ― пророк или я ― посланник внеземных цивилизаций и т. д. и т. п. Что будет естественно осложнять ваши взаимоотношения с вашей же личностью, персоной, которая для вашего бытия есть инструмент реализации. Это мы и называем Игрой. Вера, Любовь, Мудрость, Бытие… и Игра — как они связаны? Игра на жизни как на инструменте бытия. Жизнь как социальное устройство, как устройство для совместного проживания людей может быть использована для воплощения бытия Духа.
Овладев искусством игры, вы становитесь художником жизни, который есть Воин Духа. Что здесь беспощадного? Беспощадность состоит в том, что внутри вас создается зона святого, не как само собой разумеющиеся нормы, на которых построено ядро личности, персоны, а как ядро вашей духовной развивающейся жизни. Зона святого, которую вы делаете недоступной для конвенционального умозрения. И только очень высокий интеллект, высокая часть вашего интеллекта, допускается вами же для осознавания.
Вот такое специальное слово, обозначающее отмену сомнения, которое бесплодно, переход в осознавание, которое плодотворно. Так возникает понятие тайны. Не как секрета, который нужно спрятать или пользоваться скрыто от других. А как нечто, данного на хранение. Вот эта самая тайна и есть святость. А святость образуется тогда, когда вы в себе самом, в своем субъективном пространстве создаете зону святого. Тогда сколько бы вы в игре ни кощунствовали, ни подвергали бы все сомнению, ваша святость неразрушима. Чем крепче вы оберегаете свою внутреннюю зону святости, тем больше вы воспринимаетесь другими людьми персоной, обладающей таинственной силой, а это и есть сила, в буквальном смысле — сила тайны, которую вы сами в себе храните.
Все, что может сделать любая традиция, любой учитель, — это помочь вам выстоять по дороге к себе. Больше они ничего не могут, потому что кроме того, что вы у них учитесь, они делают свои дела, свою картину, свою симфонию, свою поэму под названием Жизнь человека.
2.
Ловушка по имени «сущность»
Наш герой ― духовный искатель — наконец-то внедрился в социально-психологический мир Традиции, узнал, что надо развивать сущность, бурно начал заниматься психоэнергетикой. С наскока освоил новую терминологию, новые когнитивные ходы, мысли. Прошел единственный ритуал, существующий в Традиции, — встал под Закон, освоился в новом Мы. Приобрел друзей и не очень друзей, с которыми просто вынужден общаться. Но тут с ним или с ней, дабы фемин не обижать, начали происходить совершенно замечательные, но совершенно неосознаваемые процессы.
С одной стороны, недавно вроде бы угаснувшая сексуальная проблематика обострилась в связи с резким повышением энергетического потенциала, что значительно облегчило поиск партнера или партнерши. «А как же духовность?» — подумал он в перерывах между романами.
С другой стороны, втянутый механизмами социальной динамики в жизнь нового Мы, он ищет свое место под солнцем лидера, желая пробиться в заветную шестерку. Ведь ему уже рассказали, что, с точки зрения социометрии, малая группа формируется определенным образом, и он желает занять положение звезды. Он не знает, что это такое, но слышал, что хорошо бы войти в группу приближенных к туловищу лидера или лидерши. Идет бурная социальная внутригрупповая деятельность.
Человек осваивается, мозги медленно кренятся под лавиной новых терминов, конструкций, картин Мира, Я-концепций. Время от времени, судорожно вспоминая про духовность, он никак не может понять, где же она тут? Какая духовность? Где она? Мало этого, придя домой или в производственный коллектив, он замечает, как стремительно начинает возвышаться над этими «обывателями». Как они пытаются повиснуть на его духовных крыльях, как они не понимают его откровений, только что разученных наизусть текстов. Таким образом, он обнаруживает, что начинает терять старых друзей. Они от него удаляются или он от них. Ну что такое происходит?
На лицо типичные признаки подросткового возраста. Вся ситуация напоминает до боли, до жути воспоминания своих обид в тринадцать, четырнадцать, пятнадцать лет. Что, собственно говоря, полностью соответствует действительности. Ибо, сам того не ведая, наш искатель попал в такое Мы, где, сами того не ведая, люди уже вынуждены все больше и больше опираться на свою юную и прекрасную сущность. Вот где ловушка-то. Вот где драма. Все до боли напоминает подростковый возраст. С первой влюбленностью, с первым разочарованием, с первым очарованием, с первыми проблесками интеллекта в зачаточном его состоянии, гормональными всплесками под влиянием занятий психоэнергетикой. Организм омолаживается, сам того не зная. Гормон стучит в голову, как в те незапамятные времена первых романов.
Все это действительно так, ибо попав, влипнув в эту ситуацию, человек вынужден опираться на самую юную часть своей воплощенности, а именно на сущность.
А между тем Закон действует. Реальность в лице потока Традиции действует, и все бурно меняется. Это самое трудное. До настоящего времени никто в словах не сообщал причину этой трудности. А причина очень простая. Причина состоит в том, что с этого момента своего пребывания в мире Традиции независимо от того, знает он об этом или нет, наш герой, как и любой другой, оказавшийся на его месте, с неизбежностью начинает действовать, опираясь на свою сущность.
Что же такое сущность?
Легенда нашего социально-психологического мира ― это сущность. И что же она такое? Кто может внятно объяснить, что там придумал Калинаускас, что за сущность? В книге «Наедине с миром» написано: сущность — это совокупность отношений человека как целого с миром как с целым, которые строятся на базе психоэнергетики. Но это объяснение оказалось многим совершенно недоступно, как практическое знание. Тогда появился усеченный вариант — инструментальная сущность — совокупность отношений человека с миром на базе психоэнергетики, которая оказалась потом душой. Прикрепи свое Я к душе и станешь — кем? Одержимым. Есть восточная традиция, в которой это делается, и эти люди известны как безумцы, священные безумцы. Это такое состояние, когда на место управляющего, принимающего решения, становится не здравомыслие, а душа. Прекрасно и страшно!
Милорепа обучал пастухов совсем не новому описанию мира, он просто показывал им картинки и задавал медитации, очень сложные. В результате они через переживания становились знающими и поражали своей мудростью образованных людей.
Но это очень опасно с точки зрения, умозрения потому что мы душе уже давно не доверяем, с тех пор как появилась психиатрия. Внутри у нас живет страшный психиатр, который говорит: «Цыц, куда от умозрения пошел? Ко мне попадешь».
Получается, если передать управление собой сущности, действующей и ориентирующейся в мире посредством психоэнергетики, то есть души, просто так, без подготовки, очищения, настройки и тренировки этой самой души, то герою прямая дорога в священное безумство. Интересно, но в социуме лучше не появляться.
Вы можете овладеть и личностью, при хорошей рефлексии и соответствующей мотивации, и тогда вам откроется другой путь к живому знанию, как принято говорить.
Путь, когда переживание становится основным источником живого знания для человека, который перешагнул через гордыню и самость, трезво оценил свои интеллектуальные возможности в этом вопросе. Такой человек может перейти на систему, когда переживание становится основным источником знания, но это невозможно сделать только рационально.
Традиция предлагает для начала привести к некоему балансу личность, индивидуальность и сущность, дабы при этом сущность выросла и сформировалась настолько, чтобы стать доминирующей, а потом и суметь взять на себя роль исполняющего обязанности хозяина. Такая взрослая сущность способна на многое, в том числе впитывать живое знание реальности и переваривать его так, чтобы сам человек мог полноценно жить не только в своем внутреннем мире, но и реализовываться во внешнем (читай: социуме). Такие возможности дает уникальный инструмент сущности ― психоэнергетика, то есть душа человеческая в ее развитом, преобразованном виде.
Именно душа, ставшая инструментом восприятия и управления, дает возможность резонанса внутреннего и внешнего, смысла и бытия.
Но это еще не все. Впереди целое.
Гурманство ― это вам не обжорство
Мастер Мирзабай любил говорить: «кушать надо быстро, как собака, чтобы не отняли». Большинство так буквально все и восприняли. В полном соответствии с его же высказыванием: «вопрос задают, голос слушают». Как мне кажется, чудится, он имел в виду, что все, что делаешь, надо делать полностью включенным. Кушать человек должен весь, тогда пища не только иначе усваивается и переваривается, но и дает совершенно другие эффекты.
Так же и с эмоциональной пищей. Можно любить всем своим существом, вкладывая в эти чувства всего себя, а можно немножко «очень любить», и вас тоже будут «немножко очень любить». А после этого только спать, спать, спать, спать, а можно включиться, и тогда после этого опять, опять и опять.
Наиболее тяжкое зрелище представляет процесс потребления интеллектуальной пищи. Вы наблюдали за людьми, поглощающими информацию — из книги ли, с экрана ли компьютера, на лекциях? Я на лекциях часто за этим наблюдаю, говорение у меня не занимает всего внимания. Недожеванная, кусками, невкусная интеллектуальная еда падает в то место, которое вроде бы , называется памятью, или в нечто зашлакованное (называется интеллект). Мысли, если бывают, то двигаются медленно, ворочаются, задевают одна другую, не соединяясь в единое, «котлеты отдельно, картошка отдельно, свекла отдельно», в общем, — мысль.
А ведь можно иначе, можно впитывать эту информацию всем своим существом, размалывать, перемалывать, сжигать, пережигать, вертеть, крутить, соединять, разъединять. «Кушать надо!» Человек — штуковина цельная. Меня поражает, что иногда даже очень умные, образованные, интеллигентные люди совершенно не помнят, что человек — это целое. Смотришь на человека — у него все отдельно. Такого мастерства достигло человечество в разделении себя на непереваримые остатки ― все отдельно. Ест кто-то что-то, любит что-то кто-то, кто-то ходит, кто-то двигается, кто-то что-то чувствует, переживает вообще непонятно кто, а уж мыслит, ну мыслит — интеллект.
Когда мы думаем — если мы еще думаем об этом — о йоге, о хатха-йоге, то должны представить 40 градусов жары, тень дерева Ботхи, влажность при этом процентов девяносто. Вокруг все гниет, что умирает — тут же гниет, из этого гнилого, еще недогнившего — уже прорастает — природа! И среди этого всего происходит то, что во всех книгах про йогу написано. Или в горах, в Гималаях, разреженный воздух, чистый абсолютно, но разреженный, кислорода мало, особо не побежишь. А теперь перенесите все это в центр Питера, с его природой, погодой и экологией. Там люди успокаивали бурлящую кровь и плоть, и отсутствие социальных тормозов. А здесь что успокаивать, когда все такие успокоенные?
Когда-то во времена моей театральной учебы мне попалась книга Леонидова, был такой актер МХАТа, по прозвищу «трагик в пиджаке», он заболел клаустрофобией и самое потрясающее воспоминание о нем как об одном из последних по настоящему трагических актеров,— это воспоминания о репетициях. Он очень часто не мог выйти на сцену, но при этом он был очень интересный своеобразный театральный педагог, вырастил много талантливых актеров. И вот у него сквозной линией всех его размышлений о театре и актерском мастерстве проходит понятие «горящая мысль». На меня это произвело огромное впечатление. До этого я дважды сталкивался через текст с такой горящей мыслью — это текст Вивекананды и ранние философские работы В.И.Ленина. Вот где страстность мысли.
Мы все подсознательно или теоретически «боимся немножко» сумасшествия: «Не дай мне Бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума». Но, это с одной стороны, а с другой многих из нас время от времени эта вся тягомотина доводит до полного «па-де-де». Мы видим, как каждое следующее поколение тинэйджеров изобретает свой драйв: то это был рок, то рэп, то рэйв, изобретает некое бешенство, некоторую искусственную эмоциональную жизнь, в которую включаются тело плюс эмоции. В культурном варианте это всякие аэробики, шейпинги.
Вот на таком фоне давайте и поговорим о людях, которые ищут полноту, интенсивность, емкость, сочность, вкус пребывания в этом мире, о так называемых священных безумцах.
У П.В.Симонова есть замечательная работа, называется «Эмоциональный мозг», пожалуй, самая интересная на научном языке работа на тему взаимоотношений интеллектуальных возможностей человека и его эмоциональной жизни, эмоционального тонуса, способности чувствовать нетривиальные проблемы и решать нетривиальные задачи.
Мастер Мирзабай до сих пор повторяет: «кушать нет, энергии нет». Он же не имеет в виду отсутствие биологической пищи, и «кому на ум придет на желудок петь голодный». В конце концов, можно сжечь все запасы, если нету подкрепления, была бы вода, остальное все найдется на какое-то время. Мы не кушаем, мы не едим ни душой, ни телом, ни интеллектом — мы жуем. А когда мы жуем, то все извне идущее в нас, так и остается извне вошедшим в нас.
Когда суфии в своей поэзии, в своих текстах говорят о возлюбленной, о возлюбленном, то они имеют в виду Бога, Истину. Они ведь не случайно выбрали именно такой текст. Что такое возлюбленная, возлюбленный — это жажда слияния, это чудо, когда другой входит в тебя и становится частью тебя, а не внешней по отношению к тебе деталью. Точно такое же чудо может произойти с апельсином, куском мяса, музыкой, чужой эмоцией и мыслями, информацией, но может и не произойти. Если бы наша психика не была принципиально, по устройству, открытой системой, то несгораемых шкафов, человеков в футлярах, сейфах было бы еще больше.
Я бы даже не говорил: «мы поглощаем», ― чаще всего в нас вторгается бутерброд с сыром, в нас вторгается вопль восхищения, причем мы при этом морщимся, в нас вторгается чужая мысль, ― это все вторжения. А для того, чтобы поглощать, нужно открыться, а открыться страшно, можно микробов наглотаться, вирусов. Итак, оно в нас вторгается, мы это пытаемся в основном проглотить целиком, чтобы не жевать и не чувствовать вкуса. Ведь что такое вкус? Это сигнал о том, превращается то, что идет извне, в меня или нет. Это и есть вкус.
Когда ребенок говорит: «Вкусно!» — то видно, как это уже в нем растворилось и стало им самим. Почему йоги говорят: не ругай пищу, которую ешь, или не ешь пищу, которую ругаешь? Почему сторонники предельной ортодоксальной самодостаточности сами выращивают, обрабатывают, готовят и едят? Потому что пища ― это часть человека. Индия — это же такая большая лаборатория человечества на тему, что человек может, чего не может, что надо, чего не надо, тысячелетиями этими вопросами интересовались. Дальше трансформация: внешнее становится внутренним. В психологии есть такое слово — интериоризируется, и только то, что интериоризируется, становится вами, все остальное — это отходы, непереваренная пища.
Непереваренная пища в смысле биологическом понятно куда выходит и как. Непереваренная эмоционально-чувственная пища — это скандалы, вопли, истерики, крики, совершенно сумасшедшие стадионы. Это все — непереваренная пища. Вся неконтролируемая и немотивированная агрессия, все советы психотерапевтов покричать, поорать там, где можно, все японские куклы начальников, которые можно бить, как хочешь — все это непереваренная эмоционально-чувственная пища. Не зря японцы на весь мир славятся сексуальными аномалиями, сексуальным садизмом с вывертами. Куда-то же это непереваренное надо девать.
Огня! — кричат, — огня!
Непереваренную интеллектуальную пищу как ее-то и через что и куда? Наверное, будет момент, когда кто-нибудь изобретет психотерапию, связанную с выведением информационных не переваренных отходов из памяти, очищением головы от шлаков, может быть, но пока я не встречал.
Многие люди с гордостью говорят: «Я думаю, я подумал, мой интеллект, мои мыслительные способности». Конечно, есть мыслительные способности, но в каком они состоянии? Особенно в наше время информационного потопа. В начале книги «Наедине с миром» есть рецепт: «Непременно увеличивайте количество поглощаемой информации. Загружайте мозги, загружайте! Иначе вы никогда не добьетесь исцеления — рвоты и очищения мозгов!».
Но есть и другой давно изобретенный способ, он носит имя всем нам знакомое — огонь.
Все структуры, обеспечивающие тонус мозга, связаны с эмоциями (см. работы В. П. Симонова). А эмоции — это выражение нашей внутренней психической энергии. А психическая энергия — это нечто непонятное, но очень здорово. Проблема накопления психической энергии решается во многих старинных текстах. Есть немало замечательных практик, позволяющих накапливать ее, чтобы оказаться в состоянии что-то делать. И родились эти техники во времена, когда люди еще не были обременены информационным потопом. Тогда человек, прочитавший одну основную книгу, если это происходило в Европе — Библию считался очень грамотным и очень образованным человеком. Представьте себе, в каком разреженном пространстве находилось сознание этих людей, их интеллект.
Совершенно спокойно такие люди, как Руми, могли рассчитывать, что на протяжении первой половины своей жизни они выполнят суфийский завет: усвоить все гуманитарные знания, существующие в доступном ему регионе. Только после этого начинались практики эзотерического характера. Например, Руми из профессоров местного университета подался в местные ассенизаторы по указанию шефа, а потом стал пьяницей и начал по пьянке орать стишки, которые за ним записывали, записывали и из этого получилось «Масневи» и все, что называется Джеллаладдин Руми — источник суфийской мудрости. Уровень интеллекта, не объем, а операциональный уровень интеллекта — фантастический.
Когда мы говорим: экстрасенсорные способности, или неординарные способности, или запороговые, или подпороговые способности человека, у нас что в голове прежде всего? То, что нам насовали в голову: левитация, телекинез, телепатия, целительство. Но, если бы это было действительно все, а не объедки со стола великих эзотериков, тогда бы мы не знали ни Шанкару, ни Рамакришну, ни Будду. Потому что прежде всего экстрасенсорика — это другое качество поглощения информации, превращение себя в часть Вселенной и Вселенной в часть себя. Если вы внимательно читали эзотерические тексты, то там именно так и написано. Что такое жизнь? «Жизнь есть способ существования белка в дерьме» (латышский юродивый). Я был знаком с этим человеком, он знал четыре языка свободно и еще на двух читал. Диапазон его интеллектуального багажа простирался вширь, ввысь, куда угодно, при этом он был юродивый.
Когда-то Мирзабай на чистом русском языке процитировал письмо Ленина Плеханову со ссылкой на конкретный том и страницу собрания сочинений Ленина. А он «дивана», по народному дурачок, по суфийски «человек под вопросом», то есть человек, про которого нельзя сказать ничего определенного, все время вопрос.
А мы занимаемся как раз противоположным, мы все время хотим про любого человека сказать что-нибудь определенное. Когда мы мечтаем под влиянием скудных обрывков информации о хрониках Акаши, информационном поле, ноосфере, с которой хорошо бы соединиться и оттуда все качать, то это вполне реальные мечты, но при одном условии: если вы сможете все поглощаемое переваривать и превращать в себя.
Есть такой безотходный способ, ну, в пределе, конечно. Когда-то я писал об этом. Я прочел в журнале «Знание и сила» — мне было лет четырнадцать, — что человек использует свои возможности с КПД паровоза, то есть на 3 %. Я сразу представил себе, а вот если электровоз, это уже больший коэффициент, правильно. Тепловоз, потом электровоз, но тогда и энергия движения другая. Тепловозом она движет уже более плотно качественно, электровозом еще больше, а ракетой еще больше. А откуда это взять? Мне говорили, и я повторяю — в пространстве энергии навалом, но это ж в пространстве, а не во мне, значит, нужно стать частью этого пространства, чтобы иметь возможность с этой энергией взаимодействовать.
Есть две версии о том, как стать частью пространства.
Одна предлагает стать прозрачным, пустым, то есть быть пространством в пространстве, и, доведенная до крайности, эта идея приводит к мыслям об избавлении от плотного тела.
Второй выход из положения, которое подсказывают человеческие способности, — это поглощать пространство вместе с этой энергией, что мы все и делаем, строго говоря, и максимально качественно усваивать, тогда что ты ешь, как опять же говорят древние мудрые, такой ты и есть. Живешь ты в грязи, в пыли, паутине, неубранности — и ты грязный, в пыли в паутине, в неубранности. Во всех своих проявлениях человек — это целое, от физического до интеллектуального. Ешь ты что попало, как попало, ну и есть ты что попало, как попало.
Сейчас существует и процветает мощный бизнес: одни люди зарабатывают сумасшедшие деньги на стремлении других похудеть. Представьте себе мировой бизнес: миллиарды долларов, евро, тратятся на то, чтобы похудеть быстро, похудеть без забот, похудеть естественно, так, так, так, реклама, реклама, реклама и даже на водосточных трубах: «Помогу быстро похудеть. Гарантия: за две недели 6 кг».
Все, что вы делаете не включенными, увеличивает количество отходов, а как мы только что выяснили, наши возможности выведения отходов весьма, весьма ограничены.
Научились ли вы радоваться препятствиям? Нет, мы научились их избегать. Сказано: увеличивайте необходимость! Нет, мы научились ее избегать. Спите мало и без сожаления! Спим с сожалением сколько дают. Я часто слышу: скучно, скучно, скучно по одному поводу, по другому, от разных людей, от молодых, не очень молодых, совсем немолодых, скучно им. Конечно, скучно: жуешь, жуешь, а все голодный, а энергии все нет и нет, и вкуса, вкуса нет, хочется произвести очищение организма, души и сознания.
Когда-то, так судьба распорядилась, познакомился я с учениками ташкентского пира — это такой классический суфизм, он действительно настоящий. Но лично со мной в контакт вступать пир не захотел, он на свадьбе чай разносил, пиалочки, я его просто услышал. И он через учеников передал, после некоторого времени знакомства, очевидно, приглядывался по-своему: «Ну что ты ездишь к этому Мирзабаю, пьянице и дураку. Мы предлагаем тебе учиться, ты подходишь», — нажимают они мне кнопку, ты подходишь, хоть и европеец.
Я позволяю себе поинтересоваться: «И как это будет выглядеть?» — «Для начала мы поселим тебя в горах, будешь пасти небольшое стадо овец, книжка у тебя будет одна — Коран, двойная: русский, арабский и все. И так три года. За родных, близких не волнуйся, письма регулярно от тебя будут приходить, ответы, телеграммы, денежные переводы ко дню рождения, все это мы берем на себя».
Вообще-то немаленький труд, вспомните, сколько нам труда стоит все это делать, помнить о родных, близких, датах рождения, писать им письма, звонить по телефону. Я говорю: «А зачем?» — «Ну как зачем? У тебя же в голове полно мусора. Одних только телефонных номеров, номеров автобусных, трамвайных и троллейбусных линий, названий улиц, газет, журналов, передач, телевидения — это же все мусор, быстрее, чем за три года не выйдет, даже в горах, даже наедине с баранами». Это объяснение полностью меня убедило, что это настоящие, серьезные люди, что они знают, с чем имеют дело, и они знают, как привести это убожество, зашлакованное не переваренными отходами, в какой-то более или менее приемлемый вид.
«Потом, — продолжали они, — еще выше в горы, к старцу, там ты будешь учить арабский, пасти овец, носить дрова, разжигать печку, чай подавать, может, он что-то тебе еще скажет. Ну, а если и там все хорошо будет, тогда в Китай, в суфийское, высшего уровня — опять кнопку нажимают — высшего уровня, учебное заведение». Я говорю: «А как же Китай ― это же заграница?» А мне отвечают: «У людей свои пути, а у Бога свои».
Мне чем нравились и нравятся до сих пор многие традиции суфийского типа? Простотой изложения. Они не говорят длинных и мудрых речей, они говорят: «Кушать надо научиться, кушать. Кушать нет, энергии нет». И так по всем пунктам. Вспомните притчу:
Собрались мудрецы и решили определить, какая волна печали самая грандиозная в этом мире скорби человеческой, и пришли к единому выводу, что самая грандиозная волна печали в этом мире скорби человеческой — это когда лет уже много, а работы все еще мало.
Вы отнеситесь к этому, не как к метафоре — это же совершенно противоположный ход мыслей по отношению к нашему банальному подходу. Лет уже много, а работы все еще мало, а на некоторых глянешь, лет еще мало, а устал уже навсегда.
Кушать надо так, чтобы мир стал частью тебя. Тогда и не скучно, и энергия есть.
Трансформируюсь!!!
Нетривиальный интеллект не может существовать без интенсивной эмоционально-чувственной жизни. Мыслительные банальности слегка пережеванной пищи могут, а нетривиальный интеллект не может. Какую вы ни возьмите мировую традицию, религию, ее сакральную часть конечно, не профаническую, везде так или иначе, в тех или иных подходах и словах, все сводится к огню, к внутреннему огню, к трансформации, к превращению процесса пережевывания в процесс трансформации внешнего во внутреннее, объекта в субъекта. Это основной способ существования жизни — поглощение внешнего мира.
Качество этого процесса все и определяет: либо накопление отходов и старость как дряхлость, либо молодость и энергия до конца.
Помните, что сказал дон Хуан Кастанеде перед прыжком В пропасть?
― Скажи Дон Хуан, скажи мне что-нибудь пред прыжком…
― Боже, сколько в тебе дерьма.
Старость и дряхлость могут наступить в очень ранние биологические сроки, а могут не наступить никогда до самой смерти, тогда это и будет бессмертие, жизнь без смерти!
Иногда я еще слышу мало прожеванные тексты о жестокости, бесцеремонности, пренебрежении к другим. Знаете, какой человек самый жестокий? Здоровый, эмоциональный и умный. Он жесток фактом своего существования, потому что вокруг больные, безэмоциональные, и, мягко говоря, не очень умные. Гении — это вообще обида человечества. «Тоже мне Сальвадор Дали ― распутник, извращенец, тоже мне Ван Гог — сумасшедший, псих ненормальный, тоже мне Гоген — психопат, тоже мне Леонардо, Микеланджело — геи, тоже мне Будда — принц несостоявшийся».
Любимая тема творческой интеллигенции — посредственность и талант. Сидят слабо переваривающие с ленивым желудком творческие интеллигенты и говорят о судьбе таланта в мире посредственности. У них ничего не болит, они говорят, они даже не кричат, не вопиют, не пишут об этом романы, пьесы, музыку и стихи, они говорят, а вот Лермонтов в четырнадцать лет начал писать «Демона», в шестнадцать ― «Маскарад». Гений ― это обида человечества.
«Четырнадцать лет. Ты куда лезешь, деточка?!» «Печальный Демон — дух изгнания, летал над грешною землей и лучших дней воспоминанья пред ним теснилися толпой». Четырнадцатилетний мальчик, Миша Лермонтов. «Маскарад» — драма ревности ― это написал шестнадцатилетний подросток — Миша Лермонтов. Если присмотреться, то одно из двух, либо «Миш Лермонтовых» изолировать, пока не вырастут, либо самому с собой что-нибудь сделать, проснуться, что ли, всполыхнуть какими-нибудь чувствами, эмоциями, сверканием молнии мысли, дерзнуть, набедокурить… А то будет как в той песне: «сойти с ума, уйти в бега, теперь уж поздно для меня».
Хочется в такой компании побыть, одержимым, горящим, священным безумцем с высоко развитым интеллектом, — размечтался, — но ведь вам этого тоже хочется, поэтому я пытаюсь рассказать — как. А то в экстаз будем впадать только от экстази на дискотеке и кричать только на стадионе, а не от восторга и изумления перед красотой мироздания. И вспышки интеллектуальных молний будут для нас сказкой, и хорошо, если далекое эхо грома прокатится в ленивой голове, и мы не испугаемся. «Какой я гордый, я не испугался эха грома, какой я смелый, какой я дерзкий». Помните, как у Бальмонта:
Хочу быть дерзким, хочу быть смелым,
Из сочных гроздий венки свивать.
Хочу упиться роскошным телом,
Хочу одежды с тебя сорвать!
Трудно ли это? Конечно трудно, страшно потому что. А чего страшно? Да всякой ерунды. А чтобы мы не забывали, что нам страшно, — нас пугают, пугают, со всех сторон средства массовой информации.
Позволите себе распускаться, выходить из рамок — соседи не поймут, а то и в диспансер запишут. Все не проверенные школьной программой идеи ведут в секты или к алкоголизму. Странное поведение ― это свидетельство неустойчивости психики, поэтому вернитесь на путь истинный. Если вы загорелись идеей, лучше вынесите ее на пару десятков ученых советов, чем пытаться воплощать. Молиться можно и даже похвально, но верить в то, что молитву кто-то слышит ― уже диагноз.
Никогда минус, всегда плюс
Учитывая, что более взрослая и более опытная у большинства личность старается изо всех сил присвоить себе достижения юной сущности и быстро превратить их в нечто личностное, ситуация складывается безвыходная, почти трагическая. Безвыходная, потому что сущность в такой обстановке, в отсутствии понимания того, что происходит, чахнет под всеми факторами социального давления. С одной стороны, социальный разрыв, который происходит в привычном социуме, с другой стороны, социальная динамика новой группы, с третьей стороны, очень сложные, бурные процессы, происходящие на уровне подсознания и сознания. Все это создает чрезвычайно сложную обстановку для взрослого человека, тем более сложную, что он однажды уже в ней был, переживая в свое время подростковый кризис.
Почему же все это так сложно? Дело в том, что личность все устремления сущности тут же начинает присваивать. Она говорит: «Хм, просветлеешь, ну, максимально, через год». Продленку прошел — уже инструктор. Группу провел — уже пора отдельное течение в Школе организовывать. Книжки уже можно не читать. Вместо того чтобы помогать себе, своей сущности, человек под влиянием своей же личности делает все, чтобы сущность развивалась как можно медленнее. Молодежь потому входит в эту ситуацию легко, что они в ней находятся и по внешней жизни. А для взрослых людей это, естественно, большая неожиданность. Оказывается, от этого бывают дети. Даже от этого?!! Господи, а от чего их не бывает???
Давайте теперь вспомним и попытаемся найти критерии для жизни от сущности. Но сначала: а какие критерии нам вообще известны?
«Приятно — неприятно»: в течение жизни появляются различные модификации этого критерия: вкусно — невкусно, кайфово — не... и т. д. Этот критерий относится, в основном, к жизни индивидуальности. Но поскольку индивидуальность находится под властью личности, то, естественно, личностный оттенок неизбежен. Сущности такой вариант явно не подходит.
«Можно — нельзя»: критерий социального контроля. Этот критерий мы усваиваем как внешний по отношению к себе. Сначала через родителей, близких, от социума — «можно — нельзя», слегка замаскированное под «плохо — хорошо». Такие вот интеллектуальные взаимоотношения с действительностью.