По его знаку сотня воинов, отделившись от общего строя, напала на обоз, стараясь захватить весь скарб неприятеля. И жалости у них не было к своим бывшим соратникам по кровавым походам.
У самых стен к князю подскакал один из оруженосцев барона – узнать, как им действовать внутри города.
– Мы берем на себя церковь, центральный замок и его окрестности, – жестко ответил князь (как известно, дома знати располагались в центре города, а в церкви обычно прятались женщины и дети). – Вам же – окраины, стены и все ворота. И не дайте никому уйти.
Князь справедливо рассудил, что именно в тех местах будет меньше всего воинов герцога и барону со своей горсткой это будет вполне под силу. Потом, уже внутри города, он разделил и свою дружину, с сотней Кукши направившись к центральному замку.
Поначалу улицы были относительно пусты – разбросанный скарб, сорванные двери домов, выбитые окна. Небольшие группки наемников, грабящие жителей, в испуге прятались, завидев столь мощную дружину. Хоть они и узнали русичей, но нутром понимали – это отнюдь не подмога, тем более, что о разладе князя и герцога им было уже известно.
Так, не встречая сопротивления, отряд проскакал полгорода.
А на просторной базарной площади их уже ждали.
Рыцари герцога стояли суровой стеной, держа наготове копья. Едва завидев воинов князя виконт де Брилье, явно – командир этого отряда, рявкнул отрывистую команду, и копья тут же опустились, нацелившись на противника, а боевые кони, одновременно грохнув копытами по булыжной мостовой, как бешеные сорвались с места.
– Копья! – в свою очередь выкрикнул князь, мгновенно убирая в ножны ненужный теперь уже меч и отцепляя копье. И конный отряд русичей, далеко оторвавшийся от своих пеших воинов, тут же слаженно последовал его примеру, перестраиваясь в плотный строй, насколько позволяла ширина площади.
Столкновение двух закованных в железо масс (а броней также покрывали и коней) было поистине ужасным. Словно две каменные лавины врезались друг в друга, сотрясая старый рынок. Звонкий режущий лязг железа сменился на ржание лошадей, крики воинов. Движение с той и с другой стороны замедлилось, остановилось. Кто-то повалился убитым или раненым, кто-то остался в седле, вяло покачиваясь с торчащим из поломанного забрала осколком копья.
Побросав ненужные теперь копья, или их обломки, воины, взявшись за мечи, топоры или булавы, схватились в яростной сече, лупя друг друга по щитам и доспехам, словно ломами. И здесь на первый план выступало виртуозное владение своим оружием, умение, обманув соперника ложным псевдозамахом, или ложной слабой защитой, вынудить его на такой удар, уйдя от которого можно будет точно ткнуть в раскрывшуюся маленькую щель в доспехах, либо попасть булавой в слабо защищенное место. Те же, кто не владел подобным искусством – а таких было большинство – больше уповали на силу, лупя друг друга со всей мощи. И в таких поединках выигрывал тот, кто наносил гораздо больше ударов, и проигрывал тот, кто уставал первым.