Глава 8 “Тяжелый период”
Несмотря на все опасения, беременность у Мерез протекала, как у обычного человека, разве то токсикоз ее не беспокоил. Чувствовала себя женщина бодро, продолжала выступать, пока живот еще не начал округляться.
Цирк закончил выступление в штате Нью-Йорк в августе; отправились в Вермонт, где пробыли две недели. Последней точкой был штат Мэн, а значит, снова Дерри. Как только караван начал приближаться к городу, Мерез почувствовала своего собрата – Роберт уже наводил ужас на город. Существу оставалось надеяться, то в этот раз ее не воспримут, как конкурента.
Шатер расположился уже в знакомом парке. Мария старалась не выходить без надобности за территорию цирка. Она уже наслышана о трагедии в ночном клубе “Черное Пятно”. И хоть это было дело рук расистов, Мерез была уверенна, то без вмешательства ее собрата не обошлось.
…Сентябрь, 1961 год…
Она заметила его еще в начале дня, ловила на себе взгляд монстра, от чего холодок проходил по коже, и появлялось желание провалиться под землю от столь пристального взгляда. Даже внешность он не менял – появился тем же странным сгорбленным человеком в костюме и с тростью, с непропорциональной головой с проплешинами, с безумными косящими глазами. И взрослые и дети сторонились его, шептались, боялись. И Мария обходила его стороной, хотя знала, что Пеннивайз наблюдал за ней.
Это было последнее выступление Марии – Гордон сильно переживал за жену и поэтому уговорил ее уйти в декрет. Поэтому в последний номер Мерез вложила всю свою душу, чтобы люди запомнили ее надолго. Ответом были аплодисменты и восторженные голоса зрителей. Только он был недоволен. На протяжении всего вечера она чувствовала на себе взгляд золотых глаз, извечно голодных и злых. Она продолжила выступление, очаровывая их своим номером и поглощая поступающие эмоции. Позже Мария еще спела на сцене за пределами шатра. Пела она немного странные песни, но всем они нравились, особенно “Цирковой монстр” – Мерез сама ее сочинила, и никто даже не подозревал, что пела женщина о себе.
Ближе к ночи, сказав Гордону, что она устала, Мария ушла в свой фургон. Закрыв дверь и занавески, женщина включила настольную лампу. Из ящика, что стоял под кроватью, существо вытащило кролика. Испуганный зверек брыкался, пищал, пока в него не впились острые зубы. Небольшая порция страха ненадолго утолила голод. Это чувство было единственным, что мучило Мерез на протяжении беременности – она постоянно хотела есть. И от бедного зверька, в считанные секунды, не осталось ни косточки. Задвинув ящик обратно под кровать, Мария села за столик-трюмо. Промокнув губку в чаше с водой, Браун начала смывать с лица грим с кровью и кусочками плоти.
Очистив лицо от краски, расчесав пышные волосы, Мария решила переодеться – выступать она уже не будет и займется всей бумажной волокитой цирка. Женщина стянула с рук перчатки и посмотрела на конечности. “Еще немного” – прошептало себе существо, не сводя взгляда с полупрозрачной оболочки с тонкими пальцами и острыми ногтями. Отогнав мысли, Мерез потянулась к шнуровке корсета, но замерла. Серебряные глаза сосредоточились на одном из зеркал, в котором отражался темный угол ее “обители”. Там кто-то стоял. Существо оскалилось, но мгновенно успокоилась – золотые глаза мужчины она узнала. Как ни в чем не бывало, она продолжила ослаблять шнуровку корсета.
- Я знаю, что это ты – произнесла Браун
Пеннивайз вышел к ней, улыбающийся, медленно хлопая в ладоши. Марию передернуло от этой жуткой улыбки – да, это существо было мастером наводить ужас одним своим видом. Монстр встал за ее спиной и опустил тяжелые руки на ее плечи – Браун замерла. Она не хотела сейчас повторения истории, ведь сейчас она боялась за сохранность своего плода. Чтобы не провоцировать голодное существо, женщина решила не делать вообще ничего, даже перестала ослаблять шнуровку.
- Выступление, как всегда, замечательное. – потянул монстр хрипловатым голосом – Правда, моя дорогая Мерез, ты забыла наш уговор? Я в прошлый раз ясно дал тебе понять, какие последствия влечет за собой охота на моей территории
Мерез почувствовала, как когти Пеннивайза впились в ее оболочку на плечах. От тех воспоминаний женщина оскалилась – она столько лет пыталась “собрать” оболочку, а сейчас ее снова хотят повредить. Она выдохнула и спокойно продолжила:
- Дерри – твоя территория, в моя – цирк. Тем более, людей я есть перестала
- Да, но цирк в Дерри и уже какой раз я лишаюсь еды… А еще ты пользуешься моим образом, Мерез
Существо оскалилось: Пеннивайз говорил о Романе. Да, теперь, когда он был исцелен, в будущем мальчик все больше будет походить на одну из оболочек ее собрата. “Лишь бы его не тронул” – подумала Браун. Она поддалась вперед, вырвавшись из нечеловеческой хватки. “Обрывки” оболочки завитали по помещению, медленно притягиваясь к Марии. Она зло шагнула к Пеннивайзу, встав на расстоянии вытянутой руки от него.
- Ну, во-первых, это ты предложил покинуть наш мир! Во-вторых, я тоже вынуждена хоть как-то прятаться среди людей! – шипела она, ткнув ногтем в грудь существа – А, в-третьих, меня больше привлекают эмоции людей! Я не рассматриваю их, как закуску
- Ты как назло появляешься здесь. Тебе других городов мало?
- Ну, может, я скучаю по старине Пеннивайзу
Мерез желала как можно быстрее избавиться от такой компании. Она встала максимально близко, запустив одну руку в редкие волосы, а второй водила по ткани рубашки.
- Тебе же скучно в Дерри. А тут я навещаю тебя. Мне не нужно впадать в спячку, да и людская жизнь куда интереснее нашей. Не считаешь так?
Видимо, на собрата не действовали все те “женские чары ”, которые она использовала на других мужчин. Пеннивайз продолжал стоять, скрестив руки на груди. В глазах ни капли каких-либо эмоций, кроме голода и злобы. Поддельно грустно выдохнув, женщина отошла к кровати. Из-под нее она вытащила повседневную одежду и, совсем не стесняясь чужого присутствия, начала переодеваться. По ее худощавому телу было хорошо заметно, что Браун была беременна – живот уже появился.
- Что язык проглотил, Пеннивайз? – усмехнулась Мария, накинув ночную рубашку – Если больше нечего сказать, можешь покинуть мой фургон
- Ты дурочка, Мерез, раз так слепо веришь людишкам. Рано или поздно они узнают, кто ты и тогда не поздоровиться не только тебе, но и твоим детям
- Когда они узнают – им же хуже будет – уверенно выдала Браун – Я не дав в обиду ни Романа, ни это дитя
- Я с удовольствием на это посмотрю… а сейчас мне нужно утолить голод. И только попробуй вмешаться
Пеннивайз принял образ клоуна и скрылся все в той же тени в дальнем углу фургона. Мерез только усмехнулась его словам – пока он ее не тронет – и продолжила переодеваться.
Еще некоторое время она видела Роберта Грея на ярмарке. Он просто ходил от одной лавки к другой, наводя жуть на посетителей. Пару раз, в шутку, Мария ловила его и даже успела сделать фото, как она сказала, на память. Пеннивайз злился от этого, но в открытую не нападал на себеподобную.
Увы, но из-за Пеннивайза в цирк начало ходить все меньше и меньше людей. Порой дети пропадали на пути к шатру, прямо в развлекательном павильоне, в лабиринте зеркал, даже с трибун. Иногда клоун появлялся в фургоне Мерез и будто хвастался тем, скольких он съел. И Браун могла бы уменьшить количество жертв, если бы Гордон выпускал ее хотя бы петь (тем самым воздействуя на эмоции людей). Поэтому Аддерли было принято решение о завершении тура и возвращении в Конкорд.
Мария не расстраивалась – у ее были заботы важнее. Семья продала старую квартиру, автомобиль Марии и купили более просторную квартиру, где сразу принялись делать ремонт. Спустя месяц все было готово: своя комната теперь была не только у Романа, но и у будущего ребенка.
Как отреагировал Роман? Он был рад, что скоро у него будет сестренка или братик. Как-то, когда семь сидела в гостиной, Мария спросила к сына, кого бы он хотел больше.
- Я не знаю. Я буду рад и брату и сестре… - мальчик задумался – Если будет брат, то я буду играть с ним в машинки или на игровых автоматах… А если сестра, то я буду защищать ее, как настоящий старший брат
Браун улыбнулась: она хорошо воспитала ребенка. Женщина никогда не назвала бы себя мачехой, а его – пасынком, Роман стал для нее родным. Даже никто из родственников не называл Марию его приемной матерью. Она обняла сына и поцеловала его в макушку, после чего мальчик ушел играть в свою комнату. Гордон, который наблюдал за этой картиной, не мог сдержать улыбки:
- И как так получилось, Мария, что до этого момента у тебя не было детей. Ты замечательная и заботливая мать
- Я все время думала, что не справлюсь с ролью матери… Но, видимо, зря опасалась
Да, Мария в плане материнства подготовила себя: она много читала о воспитании детей и течении беременности. С Романом было легко, ведь ему было семь. А о младенцах она знала только то, то они очень часто капризничают. Для лучшего понимания, женщина выходила гулять на детские площадки и наблюдала за детьми и их родителями.
Живот постепенно увеличивался, ребенок начал пинаться. Первые дни существо никак не могло привыкнуть к шевелениям, и часто замирало, смотря на живот и прислушиваясь к ощущениям. Гордон успокаивал ее и говорил, что это нормально, сам часто слушал, как ребенок шевелится, разговаривал с будущим членом семьи. Будто слыша их голоса, малыш пинался в ответ.
Наконец, Мария узнала пол будущего ребенка – девочка. Тогда Гордон был на седьмом небе от счастья, чуть ли не пылинки с жены сдувал. Еще живя с прошлой женой, он хотел, чтобы у него были и сын и дочка. А как радовался Роман – не описать. Он часто повторял, что будет защищать и присматривать за сестренкой, помогать ей, гулять и играть.
Чем ближе была дата родов, тем труднее становилось Марии. Силы очень быстро покидали ее, женщине постоянно хотелось спать, она почти не ходила потому, что сильно болели ноги и отекали ступни. Она бы с удовольствием приняла свой истинный облик, снесла яйцо и высидела бы плод. Но приходилось испытывать все “прелести” человеческой физиологии.
Когда пришло время для нового тура, Гордон остался с Марией, а в цирке выбрал своего заместителя. Он выполнял всю работу по дому, делал жене массаж, готовил еду по специально диете, которые Браун прописал врач. Мария это ела, но очень хотела вернуться к прежнему рациону – так хоть сил бы прибавилось.
- Тебе еще что-то принести? – заботливо спросил Гордон, убирая поднос с завтраком с ног жены
- Нет, спасибо. – улыбнулась Мария – Я еще немного посплю
- Хорошо. Я выйду ненадолго, нужно докупить продуктов
Минут через пятнадцать Аддерли ушел. Мария удобнее легла и задремала. Сквозь сон она почувствовала, как рядом кто-то лег – это был Роман. Мальчик аккуратно положил голову на живот матери и прислушался. Он очень часто так делал: лежал и слушал, улыбался, будто, они как-то общались между собой. В этот раз все было точно так же.
- Что такое, Роман?
- Слушаю сестренку… Она хочет поскорее увидеть этот мир
- Ты понимаешь ее? – удивилась Мария и задумалась – Возможно, это из-за силы, которую я тебе передала. Вы – дети одного Огонька, тесно связаны друг с другом
- А как ее будут звать? – поинтересовался мальчик – Она тоже хочет знать свое имя
- Даже не знаю… Мы еще не думали над этим… У тебя есть идеи?
- Да… Джесси – предложил Роман
Женщина вспомнила, где видела это имя. Как-то они с Романом гуляли и зашли поиграть на автоматах, и был там персонаж – Джесси. Хоть и состояла героиня из пикселей, но выглядела необычно, из-за чего Роман любил играть за этого персонажа. Мария согласилась:
- Тогда давай, Джесси – это будет ее сокращенное имя, а полное будет Джессика? Как тебе?
Мальчик прикрыл глаза и прислушался, прислонившись к животу.
- Ей нравится
- Это хорошо, значит, когда придет папа, обрадуем и его
Роман так и уснул рядом с матерью, все так же держа голову у ее живота. Обняв его, Браун снова задремала. В последнее время ей начали сниться сны. “С каждым разом я становлюсь все человечнее” – убеждалась Мерез – “Еще немного и я окончательно потеряю себя”. Она не боялась этого: в людском мире женщина нашла все, что ей нужно было, а теперь у нее есть и дети, которых она будет защищать, и которые несли часть ее силы и способностей.
Схватки начались у Марии во сне – раньше положенного срока. Гордон незамедлительно вызвал “скорую” и быстро собрал для жены в сумку все необходимое. Роман тоже волновался, успокаивал мать, все старался провести своей “ритуал”, чтобы послушать, что скажет ему сестра. Сколько бы Гордон не выводил его из комнаты, Аддерли – младший все равно возвращался к женщине.
Фельдшер засекла период схваток, осмотрела пациентку, вколола обезболивающее (которое никак не подействовало на существо) и поставила диагноз – “преждевременные роды”. Когда схватки утихли, Мария оделась, взяла все документы и карты, сумку, подготовленную Гордоном, и пошла к выходу. У двери к ней подбежал Роман, схватив мать за рукав. Через силу Браун улыбнулась ему:
- Не волнуйся, с твоей сестренкой все будет хорошо
Роман попросил ее нагнуться и, когда она исполнила его просьбу, прошептал на ухо:
- Они не должны видеть, какая она на самом деле
- Я поняла тебя. Не волнуйся, я знаю, что делать – Мария поцеловала в макушку сына – Обещаю тебе…
Только после этого Роман отпустил ее руку и просто смотрел вслед уходящей матери. Марию увезли в пренатальный центр, а Гордон остался с сыном. Аддерли позвонил своей сестре и попросил ее приехать и присмотреть за племянником. Сам же мужчина поехал в центр, чтобы узнать состояние жены – женщина наблюдалась у врачей, и ничего не предвещало того, что у нее начнутся роды раньше срока.
На регистратуре ему сказали, что Мария в процессе родов. Его попросили подождать в холле акушера, который расскажет ему о состоянии жены и новорожденного. Гордон не мог сидеть на месте, отмерял шагами пустой коридор, не слыша медсестру, которая просила его успокоиться. Он часто смотрел на часы, но время тянулось невероятно медленно. Медсестра в холле не выдержала метаний мужчины. Она вышла к нему, успокоила, усадила в кресло и предложила кофе или успокаивающий чай – Аддерли выбрал кофе.
- Не волнуйтесь, мистер Аддерли. Да, такое бывает, что ребенок рождается раньше срока, но если его вес и рост соответствует норме, то реанимации он не потребует. Такие дети, в большинстве случаев, рождаются здоровые
- Я надеюсь на это
- С Вашей дочерью все будет в порядке
- Спасибо Вам
Прошло еще полтора часа ожиданий. Вскоре в холле появился акушер. Он целенаправленно шел в сторону мужа Марии.
- Вы – Гордон Аддерли?
- Да, - мужчина подскочил с места – Как Мария? С ребенком все хорошо? Он здоров?
- Не волнуйтесь, все хорошо. Тридцать восьмая неделя – это не критично… Родилась девочка с весом 2800 грамм и ростом 48 сантиметров… Состояние стабильное, дополнительного ухода не требуется… Мария Браун пробудет у нас еще три дня и ее можно будет выписать
- Я не могу сейчас их увидеть?
- Пока что нет, сейчас и новорожденному и миссис Браун нужен покой, это ее первые роды и для нее они выдались изнуряющими… Как только она восстановится, Вы сможете забрать их домой
- Хорошо, спасибо Вам
Мария лежала в палате, а рядом, в люльке лежала ее новорожденная дочь. Роман был прав, сказав ей об облике сестры. У девочки была истая белая кожа, едва заметные волосы, как у Марии. Но больше всего людей бы насторожили ее глаза и зубы. Горящие изумрудным цветом, иногда переливающиеся в серебряный, глазки с интересом рассматривали окружающее пространство, а за губками скрывался ряд острых тонких зубиков.
Каждый раз, когда кто-то заходил к ней в палату, она воздействовала на их сознание и в люльке люди видели обычного младенца. Даже на процедуры Мария старалась ходить вместе с ребенком, либо “гипнотизировала” медперсонал.
После очередной процедуры Браун оставили в покое в ее палате. Джесси мирно спала у нее на руках. Мерез никак не могла налюбоваться на свое дитя. Порой белые волосики младенца меняли цвет на черный.
- Интересно, какой ты будешь? – спросила сама себя Браун
Джесси чувствовала себя замечательно, все ее анализы были в норме, девочка не болела, отклонений в развитии тоже не было, поэтому Марию готовили к выписке. Новорожденную одели в красивый костюм и конверт, Браун тоже оделась, взяла малышку и пошла к выходу, где ее ждали Гордон и Роман.
- Покажи ее - попросил Аддерли
Мария убрала ткань и мужчине предстала мирно спящая девочка. “Она такая милая, маленькая” – умилялся Гордон, взяв миниатюрную ручку в свою. Роман прыгал рядом, желая тоже увидеть сестру. Женщина опустила конверт. Мальчик с интересом рассматривал новорожденную, а потом попросил дать ее подержать. Гордон помог Марии сесть в автомобиль, и уже там женщина передала конверт сыну. Он аккуратно взял его, покачивая сестренку на ногах. Мария смотрела на них, как мальчик разговаривал с ребенком, улыбался ей. А потом она услышала, что Роман ей сказал:
- Я тебя никому в обиду не дам и всегда буду рядом, буду приглядывать за тобой, Джесси – прошептал Роман
- Смотри, обещания нарушать нельзя – усмехнулась Браун
- И не нарушу – уверенно ответил мальчик
Глава 9 “Разлад”
В течение нескольких месяцев семья еще находилась в Конкорде: малышке нужно было подрасти достаточно, чтобы ее можно было брать с собой в дальние поездки. Мария постепенно приходила в форму, занималась воспитание Джессики и Романа. Гордон подрабатывал в городе, чтобы семья не бедствовала.
Джесси была ребенком тихим, редко когда могла капризничать, большую часть времени проводила во сне. Так как физиологически у Марии молока не было, она кормила новорожденную смесью. Это было даже удобнее – Джессику мог покормить как Роман, так и Гордон. Чаще всего с девочкой был именно ее брат. Он играл с сестрой, рассказывал ей сказки, от чего ребенок засыпал прямо на руках. Бывало, оба могли уснуть на полу, пока Мария занималась домашними хлопотами.
В больницу, на осмотры, Браун ходила вместе с Романом: мальчик не оставлял сестру на длительное время. Поэтому он ходил вслед за матерью и Джесси. Если после прививки малышка плакала, Роман места себе не находил, но у него на руках младенец быстро успокаивался.
Когда Джесси исполнился год, Гордон и Мария вернулись к цирковой деятельности. Теперь Джесси оставалась под присмотром Романа, пока Браун составляла новый номер. Пока она была в отпуске, Пауль уволился, и теперь женщина выступала одна. Так было даже лучше, не нужно было согласовывать программу с партнером, ходить на каждую репетицию (которые Мерез жутко не любила).
Гордон продолжал “поднимать с колен” цирк после того, как его не было больше года. Программа была увеличена на несколько номеров, цены на билеты поднялись. Из-за частых выступлений Роман надолго оставался с Джесси. Мария возвращалась в фургон поздно, и сил на что-либо просто не хватало. Она наддала на кровать и мгновенно впадала в сон. Роман понимал, как уставала мать и, накормив сестру, укладывал ее спать рядом.
Семейная идиллия, как оказалось, длилась недолго. Гордону Аддерли слава цирка затуманила здравый смысл – он начал позволять себе лишнего. Поначалу это было частое недовольство номерами: мужчина требовал от артистов идеального выполнения номеров, часто репетиции затягивались до глубокой ночи. Никто ничего не говорил Аддерли в лицо, хотя многие были недовольны таким положением дел. Какая-то часть артистов все же уволилась – они не выдерживали такой напряженный график.
Мария это видела, вернее, она всем телом чувствовала и поглощала эмоции коллег: усталость, недовольство, обиду, порой, даже злость. Женщина не первый раз пыталась поговорить с мужем, но Гордон отмахивался, говорил, то все в порядке и Мария себя накручивает. “Они просто расслабились за это время” – не раз повторял Аддерли.
Потом Гордон повздорил с миссис Норрис – по его мнению, костюмы стали выглядеть не так качественно, как раньше, что нужно больше вышивки, больше ярких элементов. Но его совсем не волновал тот факт, что возраст женщины уже давал о себе знать, но она действительно старалась, чтобы ее костюмы были такими же, как и прежде. Мария потом долго успокаивала женщину и обещала, что это будет первый и последний раз.
Но Гордона будто подменили: чем популярнее становился “Vintage”, тем выше становились требования мужчины. Аддерли был недоволен пением жены, мол, посетителей не привлекали ее песни и она должна петь громче, чтобы ее слышали все. Еще Гордон увлекся алкоголем, что сильнее всего злило Мерез. Она итак старалась впитывать весь негатив, что начал кружиться над цирком. От этого существо само становилось агрессивнее и злее – чувство голода начинало просыпаться с новой силой. “Я то, чем питаюсь” – поняла Мерез, заметив эту взаимосвязь.
- Вы можете стараться лучше? – спросил Гордон дрессировщика – Ну, это просто позор!
- Я итак вкладываюсь в работу по полной! Животным нужно отдохнуть и набраться сил! – возмутился артист – Им не хватает той еды, то Вы берете, Гордон
Мария, почувствовав очередной скандал, поспешила уладить конфликт. Выяснилось, что Гордон, стараясь сэкономить, начал покупать для животных не натуральные мясо и корма, а пищевые добавки и искусственные заменители. Браун перевела взгляд на мужа:
- Зачем? У нас достаточно средств, чтобы покупать натуральный корм и оплачивать услуги ветеринаров! Оставь в покое хотя бы животных!
Лев, что послушно сидел в центре манежа, выглядел нездоровым: исхудавшим, с растрепанной гривой, уставшим. Женщина подошла к Гордону и сразу заметила, что тот был пьян. Еле как успокоив мужа, Мария увела его в фургон, а затем вернулась обратно. Она поговорила с дрессировщиком, убедила его, что в скором времени все решит. Но с каждым днем жене хозяина цирка верили все меньше – думали, что она не пойдет против мужа.
Браун вернулась в их с Гордоном фургон. Мужчина уже успел выпит пару стаканов виски. За столом сидел Роман, держа на руках Джессику. Мари попросила их перейти в ее фургон. Мальчик, который уже не раз видел отца в таком состоянии, был только рад уйти и увести сестру, чтобы она не дышала перегаром. Как только дети скрылись за дверью, у пары произошел очередной скандал. Браун все пыталась достучаться до супруга, уговорить изменить отношение к труппе. Не добилась ничего, кроме криков мужа и ощутимой пощечины. Мария собралась и пошла к детям.
Роман когда-то видел отца в таком состоянии, еще когда болел. Гордон дал слабину, оставшись наедине с больным сыном, и ушел в долгий запой. Но, как-то совладав с собой, выбрался из всего этого и начал жить нормальной жизнью. Сейчас же Роман боялся, что отец начнет проявлять агрессию к Марии или Джесси. Будто в подтверждение его мыслей, сестра заплакала и Аддерли-младший начал покачивать ее. В фургон зашла плачущая Мария. Она держалась за щеку, а ее глаза переливались от серебряного к зеленому оттенкам. Положив сестру на кровать, Роман подошел к матери и обнял ее.
- Что опять стало с папой? – спросил он
- Не знаю, Роман… Его портят деньги и слава, наверно…
- Я боюсь, когда он такой
- Я в обиду вас не дам, не волнуйся
Они остались ночевать в ее фургоне. Мария не хотела видеть пьяное лицо супруга. Бывало, что она использовала свои способности на Гордоне, но длилось это воздействие недолго и все возвращалось на прежние круги.
…1965 год…
Время шло, ничего не менялось. Гордон начал пить сильнее, и Марии пришлось самой вести дела цирка. Аддерли часто вмешивался, не давая Марии ключ от сейфа, ругал ее за “лишнюю” трату денег.
Джесси исполнилось три года. И тогда Гордон нашел новую “жертву”. Девочка никак не походила на родителя: у нее были угольно черного цвета волосы (когда у Гордона и Романа были каштановые), ее глаза имели черный цвет с зелеными вкраплениями. А вот похожая внешность была у прошлого партнера Браун по номеру – Пауля – и Аддерли был уверен, что уволился парень из-за того, что узнал о беременности женщины. Мария же уверяла, что дочка просто пошла внешностью в ее семью. Но сомнения все же остались, и они давали еще один повод написаться.
Иногда у Браун возникало желание забрать детей и уехать в дом в Дерри. “Роберт еще долго не проснется, и Роман с Джесси к тому моменту вырастут и пойдут по своему пути” – размышляла Мерез, уже уставшая от поведения мужа. Но, какая-то очеловеченная женская часть ее сознания надеялась, что все изменится. Да, и цирк Мария покидать не хотела.
Но и эта надежда гасла с каждым днем. Семья вернулась в Конкорд, где напряженные отношения стали только хуже. Гордон перестал выходить на подработки, часто пропадал в барах и клубах. Однажды Роман подошел к Марии. Женщина вернулась с прогулки и была удивлена виду сына. Он был напуган, на щеке краснел след. Браун бросила сумки с продуктами и опустилась на колени перед сыном.
- Что случилось, мой мальчик?
- Папа… Он начал кричать на Джесси и напугал ее, а когда я хотел защитить ее, он меня ударил
- Что…
Внутри Мерез вскипела ярость. Она вошла в спальню, где Гордон уже спал. Разбудив супруга, женщина влепила ему пощечину.
- Ты с ума сошел?! Что тебе дети сделали?
Аддерли смотрел, будто, сквозь Марию. До него туго доходило происходящее, а речь вообще не несла никакого смысла, он мямлил что-то несвязное. Поняв, что в таком состоянии от него мало чего добьется, Браун решила действовать по-другому.
Женщина скинула в чемоданы свои и детские вещи, одела Джесси и, сев в машину, они поехали в Дерри.
- Ты как, Роман? Джесс?
- Хорошо – в раз ответили дети
- Ты правильно поступил Роман, то защитил сестру
- Я же обещал
Такие прецеденты, как оказалось, повторялись не первый раз – Роман просто не рассказывал ей, так же надеясь, то отец образумится и перестанет так поступать.
Около недели они жили в Дерри мирно и спокойно. Мария легко справлялась одна с воспитанием Романа и Джесси. Там же она могла “охотиться” не боясь, что Гордон заметит ее отсутствие. Из-за всех переживаний и перемен в муже, у Браун с удвоенной силой разыгрался аппетит.
Новый день не сулил ничего плохого. С утра Мария играла с детьми, учила их. К обеду существо снова почувствовало голод – ей нужно было найти жертву или хотя бы походить по парку, впитать эмоции людей. Оставив Джессику на Романа, Браун переоделась и вышла из дома.
Прогула по городу не особо помогла – последние месяцы в цирке ей пришлось впитать слишком много негатива и существо боялось, что снова станет такой же, как Пеннивайз. Еще больше ее пугала мысль о том, что Мерез навредит своим детям. На людей она нападать не хотела, каким бы сильным не был голод.
Выйдя за город, Мерез приняла свое истинное обличие и еще долго парила над лесом, выискивая испуганных животных. Но голод не проходил. Еще и странное чувство тревоги не проходило, и что-то подсказывало ей, что нужно вернуться домой.
Чувство не подвело. Еще издалека Мерез заметила, что входная дверь была открыта. Женщина побежала к дому. Внутри что-то шумело, раздавались крики и плачь. Мерез вошла внутрь. Там стоял Гордон – снова выпивший – в напротив него Джесси и Роман. Ее дочь вжималась в угол между диваном и стеной. Роман стоял перед ней, закрывая собой сестру, его глаза горели зеленым сиянием, он скалился на отца. Уже тогда Мерез почувствовала его силу. На лице мальчика виднелась большая ссадина с кровоподтеком.
- Что ты здесь забыл?
Гордон обернулся к жене.
- Что ты сделала с моим сыном? Почему он такой?
- Ты снова ударил его? – Мария смотрела на ссадину на лице – Как у тебя рука поднялась на своего ребенка?
- Это не мой сын! Он бы не встал против меня, защищая нагулянную тварь!
Аддерли продолжил кричать, что это не его дети, называл Браун шалавой, что она спала с Паулем, будучи замужем за Гордона. Мерез еще больше злилась, но, видимо, алкоголь лишил Аддерли последнего чувства самосохранения, а заодно и мозгов. Несколько раз он замахнулся и на женщину, запугивая ее, но Мерез зарычала на него. Глаза существа зажглись ненавистью
- Ты потерял всякий страх, Гордон? Что тебе сделали дети? Я виновата – срывайся на мне, но не смей трогать детей
- Это не мои дети
- Верно, не твои… Это мои дети, а твоими они никогда не были… - усмехнулась Мерез – Джесси тем более… Ты реально думаешь, что я бы понесла от такого, как ты?
- Что?!
- Что услышал… - женщина обратилась к сыну – Роман, идите, погуляйте вместе с Джесси
Мальчик беспрекословно поднял сестру на руки и выбежал из дома. Мерез снова посмотрела на Аддерли, но уже более кровожадно:
- Из-за тебя я впитала так много негатива… Ты покоя не давал ни мне, ни артистам, ни детям… Кем ты себя возомнил, Гордон? Как тебя прошлая жена терпела?
Мерез неконтролируемо начала меняться. Рот с неприятным хрустом расходился от уголков, за ними отросли ряды острых, как иглы, зубов. Это было последнее, то увидел Гордон…