Появляется женщина в косынке и в белом халате с ведром и тряпкой в руке. Она моет пол. Флерова прислушивается к детским голосам.
ФЛЕРОВА. Что это?
ЖЕНЩИНА. Грудные плачут. Это так говорится - грудные, а где ихние груди? Матерей нет - кто погиб, кто бросил. Наши все искусственники, на смесях растут. Рахит замучил, но ничего, боремся. А вам что надо, мамаша?
ФЛЕРОВА. Мне заведующую.
ЖЕНЩИНА. Это сюда. /Указывает по направлению к маленькому письменному столу./
ФЛЕРОВА /Вадиму/. Не возьмут, думала я, - и здесь не возьмут. Ному я нужна со своим "Чижином"?
ЖЕНЩИНА /подтирая пол/. Сейчас, сейчас. Не десять рук. Бухгалтер больна. А я здорова?
ФЛЕРОВА. Мне заведующую.
ЖЕНЩИНА /снимая носынку/. Я заведующая, Евлампия Захаровна.
ФЛЕРОВА. меня, видите ли, на работу сюда направили /положила на стол направление./ Музвоспитателем.
ЕВЛАМПИЯ ЗАХАРОВНА. Арифметику знаешь?
ФЛЕРОВА. ПЛОХО.
ЕВЛАМПИЯ ЗАХАРОВНА. Вот как и я. Дважды два еще знаю, а более высшего - нет. Мне грамотные сотрудники ох как нужны. Рабочие руки требуются. А кого присылают? Только что не в гробу.
Флерова начинает собирать свои справки, засовывает их в сумочку.
ЕВЛАМПИЯ ЗАХАРОВНА. В мое положение войди. Нянек нет, слесарей нет, ведра все прохудились. Молока не допросишься, суют суфле. А от суфле какой рост? Я им говорю: "Дети, говорю, расти им надо, а они: "У всех трудности". Подавись они своими трудностями. Все одна. Кругом одна, помощников нет. С ума сойду, прямо в психическую, под душ Шарко... Нянька на завод возмечтала, не сидится ей, штопор в заднице! Сына ей родить надо. На заводе, говорит, познакомлюсь и рожу. Дура! /Флерова встает, собираясь уйти./ Постой, не лотошись! Я не со зла, это у меня плач души. Надо же мне поделиться! Не делишься, не делишься - и лопнешь. Ты в положение мое войди.
ФЛЕРОВА. До свидания.
ЕВЛАМПИЯ ЗАХАРОВНА. Значит, не входишь в положение... "Катюшу" можешь? Услышу - плачу.
Флерова подошла к старенькому роялю, кое-как по слуху подобрала "Катюшу". Евлампия подпевает и плачет.
ЕВЛАМПИЯ ЗАХАРОВНА. Ничего, бывает и хуже... Все-таки инвалид. Ну ладно. Ставка есть. Не козу же брать на эту ставку.
ФЛЕРОВА /Вадиму/. Я никогда не думала, что маленьким детям так нужна музыка! Даже самым маленьким, грудникам. Нужна! Я была им нужна. Когда был музыкальный час для грудников, их высокие, белые, крашеные, железные кроватки, плоско застеленные, без подушек вкатывали в комнату, где был рояль. Это во время войны, Вадик! Обычно они плакали, но когда я начинала играть, замолкали и слушали. Для них музыка была чудом, да она и была чудом. Хотя рояль кряхтел, да и руки мои, переломанные, еле двигались. Музыка, говорила я, музыка... По должности мне полагалось питание, я возвращалась домой с баночкой супа. Домой... Мы жили не то, чтобы дружно, а как-то вместе. Заболеешь - соседи чайник поставят, хлеб купят...
На кухне появляется Панька - в одной руке ведро, в другой тряпка. Оглядывается по сторонам, машет рукой, в кухню проскальзывает босой мужик в галифе и майке-безрукавке, в зубах папироса. Панька распахивает перед ним дверь сортира и, когда он проходит мимо, вырывает изо рта папиросу. Мужик пытается возражать, но дверь за ним уже с шумом захлопнулась. Панька подворачивает юбку и принимается мыть коридор.
ПАНЬКА. Все равны!.. Как же - равны!.. А почему у Гущиной стол в кухне на свету стоит? Ей светло, а мне темно. Правильно это? Равны!.. Тогда пускай она со мной поменяется: мой стол и окну, а ее в угол! Как же! Хрен она поменяется! Она за свое место зубами держится. /Звонит телефон, Панька снимает трубку./ Кого? Гущину Капитолину Васильевну? Нет ее! /Снова наклоняется к ведру, медленно двигаясь по коридору мимо комнаты Капы./ Телефон ей! Дерьма ей собачьего, а не телефон! /Капа в это время примеряет Анфисину кофту./ Сторож она ночной... Такая насторожит - все растащит! К ней самой сторожа нанимать надо... Двух, с ружьями.
КАПА /открывает дверь/. Телефон звонил?
ПАНЬКА. Совсем оглохла сторожиха! Какой еще телефон?
КАПА. К Адке жених новый пришел. Майор - последняя любовь... Ох, опереточная!..
ПАНЬКА. А чего ей любовь не крутить? Комната восемнадцать метров, светлая... пожила бы как я - на одиннадцати.
КАПА. Ты и на одиннадцати с непрописанным своим не скучаешь...