Анфиса подходит к подоконнику, где стоят засохшие цветы.
КАПА. А вот цветок не поливала, мой грех. Крутишься-крутишься, из очереди в очередь, да сготовить, да постирать - вот день и прошел... А ты цветка не жалей, человека надо жалеть, не цветок.
АНФИСА. Да я ничего.
КАПА. Какое ничего, вижу жалеешь.
АНФИСА, не жалею, просто я устала.
КАПА, ну отдыхай, Христос с тобой.
Анфиса сняла мокрую шинель, принялась стаскивать кирзовые сапоги сорок третьего размера.
КАПА. Я грю: Фиса, ты мне за хранение кофту зеленую отдай. Тебе ни к чему, а мне в церкву ходить. Ночи не спала, имение твое сторожила.
АНФИСА. Ладно, отдам.
КАПА. Я только по справедливости, мне чужого не надо. Ведро на кухне стоит - я в нем не мою. А Панька Зыкова моет. Стыда нет. Разуется, голяшки наружу, зад кверху и моет. В чужом-то ведре...
АНФИСА. Мне не жалко, пускай моет.
КАПА. Тебе все пускай... Вот и допускалась.
АНФИСА. Капа!..
КАПА. Молчу-молчу. Я всегда молчу, никого не обижаю. Со мной по-хорошему, и я по-хорошему. Я помочь хочу, вразумить... Вот сидишь босая, а пол холодный, долго ли женское воспаление схватить? Обуйся толком, тогда и сиди. Чайку тебе поставить?
АНФИСА. Спасибо.
КАПА. Больно ты культурная вернулась, не навязываюсь.
АДА. Ах, Вадим, если бы ты знал, какой у нас был праздник, когда Анфиса вернулась с фронта. Это был просто апофеоз.
ВАДИМ. Что?
АНФИСА /неслышно подошла к Вадиму, гладит его по голове/. Тихо-тихо, моя деточка. Скоро родиться будем.
АДА. Апофеоз - это значит, мы были так счастливы! /Встает из-за стола, повязывает передник, подходит к плите, начинает что-то размешивать в кастрюльке./
АНФИСА. Здравствуйте, Ада Ефимовна, это я, Анфиса.
АДА /всплеснув руками/. Какой сюрприз! Вот не ожидала! Это прекрасно!
АНФИСА /запахивая платок на животе, чтобы не было заметно/. Вот вернулась, буду жить.
ФЛЕРОВА /встает из-за стола/. Давайте познакомимся. Я - Ольга Ивановна Флерова. /Подает руку./
АНФИСА /тоже подает руку/. Анфиса... Максимовна...
АДА. Ах, Анфиса, как я жалела, что вас убили, и как я рада, что вас не убили, мне так много надо вам рассказать. Одну минуточку, я с домашним хозяйством не в ладах. Вообще у меня было множество переживаний в области искусства, войны и любви. /Подходит и целует Анфису./ Нельзя сказать, чтобы вы похорошели. Что делать? Мы все дурнеем. Такова жизнь... Я так надеюсь на вашу поддержку. Гущина без вас совсем распустилась, выступает в роли диктатора.