Глава 4. Глава, которая должна была быть первой
Они были дружной семьей. У них была одна профессия, заставлявшая много путешествовать по миру. И этим они были не похожи на другие семьи, которые живут в одном месте, утром отводят детей в детский сад или школу, идут на работу, а вечером возвращаются домой.
У них не было своего постоянного дома. Точнее, их дом всегда был там, где были они сами. Домом для них становилось любое жилье, где они проводили вечера после рабочего дня. Это мог быть заброшенный домик в лесу, палатка в горах или гостиничный номер в городке, через который они проезжали до очередного места работы.
Наверно, если бы у них были дети, они бы жили по-другому, так, как живут все обычные люди. Но детей у них пока не было, что и позволяло им заниматься своим любимым делом, не боясь, что это будет мешать воспитанию детей.
На вопросы друзей и знакомых, почему они не заводят детей, они шутливо отвечали, что на это у них пока нет времени. На самом деле, они очень хотели детей, но что-то не получалось. Так, к сожалению, бывает. Они очень страдали от этого, хотя и не показывали виду. Имея возможность советоваться с врачами во многих странах, где они бывали, они всегда получали один и тот же ответ: «Ждите, у вас должны быть дети». И они ждали.
Так продолжалось немало лет. Однажды они приняли предложение о новой работе и согласились поехать в Северные земли, где вместе со своими коллегами, такими же храбрецами, как и они, должны были выполнить очень сложное, но важное задание. Это был суровый край, где любая оплошность могла стоить им и их коллегам жизни. Холод, злобные снежные многодневные метели, длинные темные дни, получившие название «полярной ночи», затрудняли их работу.
Однажды, когда они после трудного рабочего дня спали в палатке, раскинутой прямо на снегу, их разбудил страшный гул. Казалось, все ветра мира собрались здесь, в одном месте, и в своем порыве решили погубить горстку храбрецов, забравшихся в эти края.
Ветер вырвал едва проснувшихся людей из их палаток и разметал на большие расстояния друг от друга. БольшАя их часть так и пропала безвозвратно. Среди тех, кого не могли найти, была и его жена. Много дней он не мог поверить в то, что потерял ее. И когда друзья предложили ему смириться с потерей и уехать домой, он отказался. Жизнь без нее ему казалась бессмысленной.
Несколько дней спустя после того, как все разъехались, он увидел вдалеке необычной красоты всполохи. Они переливались необычными цветами, описание которым даже трудно было дать. За много месяцев работы на Севере такого необычно красивого сияния он не видел.
Он не знал, почему он это сделал, но что-то подтолкнуло идти навстречу этим всполохам. Понимая, что никто и никогда не мог приблизиться к сиянию достаточно близко, он все шел и шел вперед и сбился со счету, сколько времени прошло, когда оказался практически у самого края сияния. Он принял решение войти вовнутрь, хотя знал, что это равносильно гибели. Но в тот момент, когда был сделан последний шаг, сияние внезапно исчезло. Оно просто пропало, как будто его и не было.
А в том месте, где только что было сияние, он увидел лежащую на снегу женщину. Подбежав, он понял, что это его жена. Сначала ему показалось, что она мертва. Он поднял ее на руки и заметил легкое фиолетовое облачко вокруг лица. Наклонившись, он почувствовал еле заметное дыхание. Она была теплой – теплой, как будто бы лежала под пуховым одеялом! Через несколько минут его жена открыла глаза, сразу узнав его. Пришлось рассказать о том, что с ними произошло, так как она ничего не помнила. Не знала его жена и о том, как оказалась здесь, что с ней было все эти долгие дни.
Надо было думать, как вернуться назад. Сил на то не было. Да если бы и были, они мало что могли сделать: без еды в этом далеком безлюдном краю оба были обречены. Однако они решили двинуться в обратный путь – туда, где когда-то стоял их лагерь. На их счастье погода сохранилась удивительно хорошей. Ни ветра, ни снежных метелей.
И все же они бы не дошли до нужного места, но их спасло то, что вернувшиеся домой друзья организовали поисковый вертолет. И просто чудо, что не найдя никого на указанном месте, вертолетчик еще несколько дней на свой страх и риск расширял и расширял круг поиска, пока не увидел на белом снегу черные фигурки смертельно уставших и почти уже замерзших людей.
После возвращения она, на удивление врачей, очень быстро поправилась. Теперь они решили, что больше уже никогда не покинут своего дома, тем более, вскоре поняв: у них должен родиться малыш.
Потом они долго уговаривали врача и медсестру роддома никому и никогда не рассказывать, что, едва родившись, малыш, глядя на них своими глубокими серыми глазами, вдруг четко и внятно сказал:
– Мне не страшно. Там тоже было светло.
А потом он заплакал так, как плачут все вновь родившиеся малыши. И больше не говорил. Долго, очень долго не говорил, пока ему не исполнилось четырех лет. Родители уже боялись, что ребенок не заговорит никогда. Но они всегда ловили его глубокий, все понимающий особый взгляд, знали, что малыш развивается во всем остальном не хуже, а даже лучше других детей его возраста, но по каким-то причинам просто не желает говорить.
Они понимали, что их ребенок – это подарок судьбы, что он не такой, как все дети. И что он у них будет единственным. Но потом все стали называть его Чудак. Он не обижался, понимая, что таким он и кажется для других.