3Ср. заметки об эсимнетии в специальных словарях: Toepffer J. Aisymnetes
(1) //R E . Bd I. 1893. Sp. 1088—1091; Mannzmann A. Aisymnetai / / Der Kleine Pauly.
Bd I. 1979. Sp. 200. — В обоих случаях отмечается, что с преобразованием полити-
----------------------- Page 126-----------------------
Эсимнетия — важный феномен архаической революции, но ее зна
чение не исчерпывается ее реальным содержанием. Тема эсимнетии —
это своего рода пробный камень, на котором поверяется принципиаль
ное отношение современной науки к античной традиции о событиях
архаической поры, а стало быть, и к возможностям их идейной интер
претации в том духе, как это делали древние ученые, и в первую оче
редь Аристотель, и опиравшаяся на них классическая историография
нового времени в лице, например, Р. Пёльмана или Г. Глотца. Действи
тельно, отношение к традиции об архаической эсимнетии, а она пред
ставлена главным образом Аристотелем, различно: большая часть спе
циалистов оценивает ее позитивно (например, Г. Глотц, В.Эренберг,
Г. Берве, Л. Джеффри, в отечественной историографии —В. В. Латы
шев, А. И. Тюменев),4 но имеются и скептики, решительно отверга
ющие свидетельства Аристотеля, а вместе с тем и самое представле
ние об архаическом институте социального посредничества (Ф. Гшнит-
цер).5 Это заставляет нас обратиться еще раз к теме эсимнетии и в
сжатой форме рассмотреть главные ее аспекты.
Начать надо с того, что, безусловно, является реальностью. Это —
самое существование эсимнетии как известного политического инсти
тута, подтвержденное античной традицией, в частности и докумен
тальной, помимо Аристотеля. Действительно, существование эсимне
тии как ординарной полисной магистратуры высокого ранга хорошо
засвидетельствовано для классического и эллинистического времени.
У ионийцев эсимнеты были высшими должностными лицами, неред
ко эпонимного характера. Из надписей нам известны, в частности: в
Теосе — эсимнет в качестве высокого должностного лица (Ditt. Syll.3,
I, №38, после 479 г. до н.э.), в Милете — эсимнет мольпов в качестве
ческого строя в деятельности эсимнетов, как правило, связывалась и письменная
фиксация обычного права. Ср. также: Латышев В. В. Очерк греческих древностей.
Ч. I. Изд. 3-е. СПб. 1897 С. 59, где, в свою очередь, указывается, что древнейшие
законодатели «по роду своей деятельности могут быть названы эсимнетами». Клас
сическим примером является, конечно, случай с Солоном, который, будучи избран
архонтом и посредником в смуте, осуществил всеобъемлющую реформу и законо
дательство. Схожесть или идентичность положения Солона с положением эсимне
та типа Питтака Митиленского подчеркивается не только В. В. Латышевым, но и
другими, например Г Бенгтсоном (см.: Bengtson H. GG4 S. 122).
4 Glotz G. La cité grecque. Paris, 1928; Ehrenberg V Der Staat der Griechen. Tl. I.
Leipzig, 1957; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. Bd I—II. München, 1967; Jef
fery L. H. Archaic Greece. New York, 1976 (во всех этих работах см. предметный
указатель под соответствующим словом); Латышев В. В. Очерк греческих древ
ностей. I3 С. 58-59; Тюменев А. И. Революция VII-VI . Афины в VI в. / / Ис
тория Древней Греции. Ч. I (История древнего м и р а/ Под ред. С. И. Ковалева.
Т II). М., 1937 С. 174. — К этому надо добавить указанные выше (прим. 3) статьи
И.Тёпффера и А. Маннцманн.
5 Gschnitzer F. Aisym neten/ / Lexikon der Antike. IV. Geschichte. Bd I. München,
1971. S. 93.
----------------------- Page 127-----------------------
№272 и 322, содержащие списки эсимнетов мольпов за 335/4 - 314/3
и 313/2-260/59 гг.), на Наксосе —два эсимнета в качестве эпонимных
магистратов (ibid., III, №955, рубеж IV—III вв.). У дорийцев эсимнеты
являются в роли дежурной части государственного совета, аналогич
ной афинским пританам. В таком качестве они засвидетельствованы
надписями, в частности в Мегарах (ibid., II, №642, около 175/4 г.) и ее
колониях, в том числе и в дочерней колонии — в основанном пересе
ленцами из Гераклеи Понтийской Херсонесе Таврическом (JOSPE, I2,
№352 и 690, где упоминается проэсимнет, т. е. председатель коллегии
эсимнетов, II в. до н.э.). По-видимому, были эсимнеты и у эолийцев,
в частности в малоазийской Киме, где, согласно свидетельству Ари
стотеля в «Кимской политии», эсимнетом назывался (высший?) маги
страт (Aristot., fr. 524 Rose3).6
Таким образом, нет оснований сомневаться в реальности существо
вания эсимнетии в сравнительно поздние классическую и эллинисти
ческую эпохи. Однако в нашем распоряжении имеются данные, ко
торые позволяют выявить элементы гораздо более древней природы
этого института. Так, обнаруживается связь эсимнетии с позднеми
кенским-раннеархаическим временем по линии политико-религиозной.
Это —два свидетельства Павсания: передаваемая им этиологическая
сага об Эсимнии (τό Αίσύμνιον) — гробнице героев в мегарском булевте
рии, будто бы сооруженном после свержения древней царской власти
при посредстве некоего Эсимна (Αισυμνος) (Paus., I, 43,3), и другое
сохраненное им предание о древнем, еще до дорийского вторжения в
Пелопоннес, культе Диониса Эсимнета в Патрах (в Ахайе) (ibid., VII,
19, 6; 20, 1-2; 21, 6). Если первое свидетельство Павсания позволя
ет заключить о явлении эсимнетии в качестве особого политического
института на смену древней царской власти на исходе микенского вре
мени, то второе подсказывает предположение о бытовании эсимнетии в
качестве высшей теократической власти в собственно микенскую эпоху
(ср. ситуацию с пилосским ванакой, в котором тоже находят теокра
тическое качество).7
Но можно обнаружить связь эсимнетии и с еще более глубинными
временными пластами по линии религиозно-агональной. Это, преж
де всего, уже использовавшиеся свидетельства надписей об эсимнетах
6Для правильного истолкования свидетельства Аристотеля, сохраненного в
двух позднейших переложениях, ср.: Доватур А. И. «Политика» и «Политии» Ари
стотеля. М.· Л ., 1965. С. 269; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. I. S. 91; II,
S .571-572.
7О пилосском царе-ванаке см.: Полякова Г. Ф. Некоторые черты социально-эко
номического устройства греческих обществ II тыс. до нэ. / / Античная Греция. T. I.
М., 1983. С. 62-64.
----------------------- Page 128-----------------------
мольпов в Милете. В особенности важна надпись 450/49 г. с текстом
принятого корпорацией мольпов постановления, которое регулировало
проведение важнейших религиозных церемоний (Ditt. Syll.3, I, №57).
Милетские мольпы (буквально — «певцы», а точнее — исполнители ри
туальных песен и плясок), как считают специалисты, — институт древ
нейшего религиозно-атонального корня, приобретший в историческое
время также и политическое значение. Сопоставление эпиграфических
свидетельств об эсимнетах мольпов в Милете с упоминанием у Гомера
об эсимнетах — девяти избранных народом судьях танцевальных состя
заний юношей у феаков (Od., VIII, 258-260), делает весьма вероятным
заключение о связи эсимнетии в древнейшую, доисторическую эпоху
с первобытным ритуалом инициативного агона.8
Таким образом, оказывается возможным как установление приро
ды и, во всяком случае, принципиальной линии развития, так и опре
деление самого понятия эсимнетии. Развитие шло, по-видимому, от
обязанности устроителя-судьи в инициативном агоне через должность
судьи в любом состязании или споре к правильной магистратуре с ши
роким спектром власти. Что же касается понятия эсимнетии, то оно,
очевидно, сложного состава. Первый корень, скорее всего, αΐσα, что
значит «судьба», «(пред)определение», «(справедливая) доля». Второй
определяется по-разному: μνα-, ср. μιμνήσκειν — «помнить», или νέμειν
«разделять», «уделять», или наконец, ύμνος — «песнь», «гимн».9 Так
или иначе, в слове «эсимнет» отчетливо проступает исконное значе
ние «блюститель права», что вполне соответствует усвоенной эсим
нетом функции судьи. В итоге складывается представление о древ
нем, традиционном, авторитетном, но вместе с тем и консерватив
ном институте судьи-устроителя, вполне способного к выступлению,
в частности, и в роли социального посредника в критический момент
смуты.10
Все это подводит нас к заключению о несомненной достоверности
свидетельств Аристотеля об архаической эсимнетии как о своего рода
выборной тирании, чрезвычайной единоличной власти, ненаследствен
ной, но законной, с особенной функцией социального посредничества в
8 Д ля суждения о древних корнях института эсимнетии ср. также: Luria S.
Kureten, Molpen, A isym neten// AAAH. T XI. 1963. Fase. 1-2. S. 31-36, где, одна
ко, проскальзывает скептическое отношение к аристотелевской концепции архаи
ческой эсимнетии. «Аристотелевское толкование этого имени как обозначения экс
траординарного законного руководителя государства, — говорится мельком в конце
статьи, — отражает лишь позднейшее словоупотребление и не находит подтвержде
ния в исторических фактах» (с. 35).
9Первый вариант находим, например, у В. В. Латышева и А. Маннцманн, вто
рой — у И. Тёпффера, третий — у С. Я. Лурье.
10Сходный путь рассуждений — у А. Маннцманн, которая вдобавок указывает на
отличную историческую параллель — институт судей в древнем Израиле.
----------------------- Page 129-----------------------
условиях смуты, ради скорейшего рационального устроение граждан
ских дел. Высказывания Аристотеля об архаической эсимнетии все
находятся в «Политике», в тех ее частях, где исследуются формы го
сударственного устройства: три — в 3-й книге, в разделе, посвящен
ном монархии, и еще одно —в 4-й книге, в разделе, посвященном ти
рании. Надо подчеркнуть это обстоятельство —то, что в «Политике»
об эсимнетии упоминается среди различных реально существующих
или существовавших государственных форм, т. е. что у Аристотеля о
эсимнетии говорится не как о какой-то философской фикции, а как
о действительном факте политической жизни греков в древнейшую
эпоху.
Но приведем эти высказывания полностью, чтобы можно было с
должным основанием судить о ценности передаваемой Аристотелем
исторической информации. Первое из них — одновременно и самое раз
вернутое и самое ценное. В 3-й книге, определяя виды монархии, Ари
стотель, вслед за царской властью героических времен и царской вла
стью у варваров, специально выделяет эсимнетию: «Другой вид, су
ществовавший у древних эллинов (έν τοΐς άρχαίοις Ελλησιν), носит на
звание эсимнетии. Она, так сказать, представляет собою выборную
тиранию (αιρετή τυραννίς); отличается она от варварской монархии не
тем, что основывается не на законе, а только тем, что не является
наследственной. Одни обладали ею пожизненно, другие избирались
на определенное время или для выполнения определенных поручений;
так, например, граждане Митилены некогда избрали эсимнетом Пит-
така для защиты от изгнанников, во главе которых стояли Антименид
и поэт Алкей... Такие виды правления, с одной стороны, были и явля
ются тираническими, как основанные на деспотии, с другой стороны,
относятся к видам царской власти, потому что эсимнетов избирают,
причем добровольно» (Aristot. Pol., III, 9, 5-6, p. 1285 a 29-b 3, пере
вод С. А. Жебелева—А. И. Доватура).
Несколько ниже, при повторном перечислении видов царской вла
сти, опять, вслед за царской властью героических времен у эллинов и
царской властью у варваров, упоминается эсимнетия: в-третьих,
так называемая эсимнетия — выборная тирания» (III, 10, 1, р. 1285
b 25-26). И дальше, при рассмотрении вопроса о целесообразности для
правителя обладать вооруженной силой, Аристотель еще раз наряду
с царской властью и тиранией упоминает об эсимнетии: «Правда, по
отношению к (законному) царю вопрос этот может быть решен быст
ро и без затруднения: такой царь должен владеть вооруженной силой,
и она должна быть настолько значительной, чтобы царь, опираясь на
нее, оказывался сильнее каждого отдельного человека и даже несколь
ких человек, но слабее массы граждан. Такую именно охрану давали
----------------------- Page 130-----------------------
древние (οι αρχαίοι), когда они назначали править государством како
го-либо эсимнета или тирана» (III, 10, 10, р. 1286 b 34-40).
Наконец, в 4-й книге, при рассмотрении тирании, Аристотель спе
циально касается таких ее видов, которые, будучи именно тираниче
скими, в то же время близки и к царской власти: «В той же части на
шего исследования, где речь шла о царской власти (т. е. в III, 9-11.
Э. Ф.), мы установили различие двух видов тирании, так как свой
ства их обеих до известной степени совпадают со свойствами царской
власти: и та и другая покоятся на законном основании (у некоторых
варварских племен избирают самодержцев-монархов, и в старину и у
древних эллинов [κα'ι τό παλαιόν έν τοίς άρχαΤοις Ελλησιν] избирались
такого же рода монархи, которые назывались эсимнетами). Упомяну
тые два вида тирании имеют некоторые отличия: с одной стороны, оба
они были видами монархического строя, как основанные на законе и
на добровольном признании их со стороны подданных; с другой сто
роны, это были виды тирании, так как власть в них осуществлялась
деспотически по произволу властителя» (IV, 8, 2, р. 1295 а 7-17).
Перед нами, таким образом, цепь свидетельств, исходящих от тако
го авторитетнейшего в вопросах теории и истории ума Древней Гре
ции, каким был Аристотель, — свидетельств, указывающих на суще
ствование у греков в древнейшую, а именно, судя по примеру с Пит-
таком, в так называемую архаическую эпоху особого вида единолич
ной власти, близкой одновременно и к царской власти, и к тирании, —
эсимнетии. С ними обеими ее роднили авторитарный, монархический
характер и опора на вооруженную силу. С царской властью особо ее
сближали установление посредством народного избрания и отправле
ние в соответствии с волей граждан, ради определенной цели и в тече
ние определенного (пусть даже пожизненного) времени, а с тиранией —
ненаследственность и неограниченность (деспотичность).
Коротко Аристотель определял этот вид авторитарной власти как
выборную тиранию, подчеркивая, таким образом, ее чрезвычайный ха
рактер народной диктатуры, призванной осуществить целесообразное
устроение общественных дел, ввести порядок в неустроенное и охва
ченное смутой общество. Кстати, с диктатурой у римлян выразительно
сопоставлял эсимнетию другой видный древнегреческий ученый Ди
онисий Галикарнасскии (Ant. Rom., V, 75), хотя это сопоставление и
страдает некоторой неточностью: римская диктатура являлась чаще
всего для исполнения внешнеполитических задач, тогда как греческая
эсимнетия была исключительно формою внутреннего социального по
средничества. Первая — по крайней мере в собственно республикан
ское время — воплощала в себе исполнительную власть, но и только,
между тем как вторая наделялась полномочиями самого всеобъемлю
----------------------- Page 131-----------------------
щего свойства, включая и исполнительную власть, и законодатель
ную.
Так или иначе, нет никаких оснований не доверять ясным и обсто
ятельным свидетельствам Аристотеля, ценным тем именно, что они
указывают на существование особого, важного звена в типологически
едином ряду древних греческих эсимнетий — на существование архаи
ческой эсимнетии, или своего рода выборной тирании. Свидетельства
эти выглядят тем более достоверными, что они подкрепляются други
ми данными, помимо «Политики» и даже помимо Аристотеля. Послед
ний в «Политике» выразительно называет эсимнетом только Питтака
в Митилене (III, 9, 5-6, р. 1285 a 35-b 1), но в «Афинской политии»
в роли посредника-эсимнета, только с другим названием (διαλλακτής,
что тоже значит «примиретель», «посредник»), выступает также и Со
лон (5, 1-2). А в традиции помимо Аристотеля можно найти сведения
и о других эсимнетах архаического времени. Назовем примеры, кото
рые в качестве достоверных фигурируют и в работе такого новейшего
авторитета, как Г. Берве: Пасикл в Эфесе (Aelian. V h., III, 26; Cal
limach., fr. 102 Pfeiffer), Эпимен в Милете (Nie. Damasc., FgrHist 90 F
53), Фэбий на Самосе (Theodor. Metochit. Miscell., 10).11
Завершая рассмотрение этого сюжета, подчеркнем еще раз значе
ние рационального момента в архаической революции VIII-VI вв. до
н.э. а именно — сознательное избрание народом социальных посред
ников для форсированного упорядочения гражданских дел. Эсимне
тия была, по выражению Аристотеля, выборной тиранией; в отличие
от обычной тирании, также являвшейся на гребне социальных смут,
но служившей низменным наклонностям отдельных честолюбцев (о
этом см. следующую главу), она должна была обладать повышенным
гражданским авторитетом, следовательно опираться на святость тра
диции, что и нашло отражение в ее имени: в отличие от заимствованно
го у восточных, малоазийских соседей понятия тирании эсимнетия бы
ла словом исконных греческих корней. Наконец, показательна природа
самого института: эсимнет — судья-устроитель в первобытном агоне, и
отсюда его роль судьи-правителя в более сложных политических ситу
ациях исторического времени. Таким образом, в теме эсимнетии, как
в фокусе, сходятся важнейшие черты древней греческой цивилизации:
агон, традиция, рационализм, и это отражение эсимнетией существа
греческого духа уже само по себе может служить порукой ее искон
ности.
Переходя от этой несколько особенной темы эсимнетии к более ши
рокому сюжету древнейшей законодательной реформы, ограничимся
11 Cp.: Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. I. S. 99, 100-101, 107; II. S. 577, 578,
582.
----------------------- Page 132-----------------------
поначалу кратким перечнем наиболее ярких исторических примеров,
из которых какой-либо один можно будет выбрать затем в качестве
предмета более обстоятельного рассмотрения.12 Самый ранний в ря
ду этих примеров — это Ликург в Спарте, деятельность которого, как
было сказано, древние относили к началу VIII в. до н. э. (важнейшие
источники — Her., I, 65-66; Xen. Lac. pol.; Aristot. Pol., II, 6, 8, p. 1270
a 6-8; 7, 1, p. 1271 b 24-27; 9, 1, p. 1273 b 27-35; 5, p. 1274 a 25-31; IV,
9, 10, p. 1296 a 18-21; fr. 533—538 Rose3, из «Лакедемонской политии»;
Strab. VIII, 5, 5, p. 365-366; X, 4, 19, p. 482; XVI, 2, 38, p. 762; Plut.
Lycurg.; Euseb. Chron., II, p. 180 Karst, под 795 г. до н.э.).13 Тради
ция приписывает ему проведение в Спарте первичного общественного
устроения: наделение землею членов господствующего сословия спар
тиатов и зависимых и неполноправных периэков; оформление важней
ших социально-политических институтов — илотии, рабства покорен
ного земледельческого населения, и сисситий, застольных товариществ
спартиатов; создание правильной системы государственных органов
в лице народного собрания — апеллы, совета старейшин — герусии и
двойной царской власти; учреждение особенной системы воспитания
(άγωγή) и пр.
Свою конституцию Ликург, по преданию, представил спартанцам
после посещения Дельфийского оракула в качестве своеобразных ре
комендательных изречений божества, ретр, которые позднее береж
но сохранялись в Спарте. Плутарх в биографии Ликурга приводит
текст так называемой Большой ретры, содержащей предписания от
носительно государственного строя, и текст этот своим архаичным,
трудным для понимания языком выдает глубочайшую древность са
мого документа: «Воздвигнуть храм Зевса Силланийского и Афины
Силланийской. Разделить на филы и обы. Учредить тридцать старей
12 В античной традиции систематический обзор деятельности древнейших зако
нодателей дал Аристотель (Aristot. Pol., И, 9, р. 1273 b 27 sqq.). Из новейших иссле
дований назовем: A d c o c K F . Е . Literary Tradition and Early Greek Codemakers / / The
Cambridge Historical Journal. Vol. II. 1927. №2. P. 95-109; Mühl M. Untersuchungen
zur altorientalischen und althellenischen Gesetzgebung (Klio-Beiheft 29). Leipzig, 1933.
В плане общей оценки важны также: Я й л е н к о В . П . Архаическая Греция / / Ан
тичная Греция. Т I. С. 174-179; B e n g ts o n H . GG 4, S. 111-112; J e ff e r y L . Н . Archaic
Greece. P 42-44.
13 Проблема первоначального социально-политического устроения Спарты —од
на из самых сложных и дискуссионных в античной истории. Д ля общей ориентации
см.: Ш м и д т Р. В . С п ар т а// История Древней Греции. 4.1. М., 1937. С. 207-233;
А н д р е е в Ю . В . Спарта как тип п о л и са// Античная Греция. T. I. С. 194—216; B e n g t
s o n H . GG4 S. 102-106, 115-119. Специальные обзоры исследований по вопросу о
законодательстве Ликурга: А н д р е е в Ю . В . К проблеме «Ликургова законодатель
ства» / / Проблемы античной государственности / Под ред. Э .Д . Фролова. Л., 1982.
С. 33-59; O liv a P . Sparta and her Social Problems. Prague, 1971. P. 63-98. — См. также
следующее примечание.
----------------------- Page 133-----------------------
шин с вождями совокупно. От времени до времени созывать собрание
меж Бабикой и Кнакионом, и там предлагать и распускать, но господ
ство и сила да принадлежат народу» (Plut. Lycurg., 6, 2, литературный
перевод С. П. Маркиша).
В новое время вокруг личности и законодательства Ликурга раз
вернулась дискуссия. Значительная часть исследователей отказыва
ется верить античному преданию: в Ликурге хотят видеть персонаж
древней легенды, иногда даже божество, а его законодательство при
знают творением ряда позднейших поколений, по эфора Хилона вклю
чительно (556/5 г. до н.э.).14 Мы должны признаться, что не разде
ляем этого скепсиса новейших критиков и на прямой вопрос, отчего в
консервативной и отсталой Спарте реформатор-устроитель типа Со
лона явился на два века раньше, чем в Афинах, могли бы ответить
указанием именно на более примитивный характер дорийской общи
ны. Говоря яснее, мы считаем, что в условиях насильственного обос
нования дорийцев-завоевателей в Лаконике и форсированного превра
щения их общины в классовое, рабовладельческое общество потребова
лось немедленное и всеобъемлющее устроение государства, выливше
еся в создание строго-корпоративного рабовладельческого единства —
общины равных, гомеев. Это устроение в жестком стиле очень скоро
должно было обернуться консерватизацией всего общественного быта
в Спарте — окончательно, быть может, после реформ Хилона в сере
14 Резко критическая позиция в отношении античной традиции, сопровождаемая
доказательством мифичности Ликурга, представлена в работах: W ila m o w itz - M o e l
le n d o r f f U. v. Homerische Untersuchungen (Philologische Untersuchungen. VII). Berlin,
1884. S. 267-285; M e y e r E d . Forschungen zur alten Geschichte. Bd I. Halle, 1892. S .211-
286; B e lo c h K . J. Griechische Geschichte. 2. Aufl. Bd I. Abt. 1-2, Strassburg, 1912-1913
(1, S. 350; 2, S. 253-256); K a h r s te d t U. Lykurgos ( 7 ) // RE. Bd XIII. Hbbd. 26. 1927.
Sp. 2442-2445, и др. — Соотнесение радикальной реформы общественного строя в
Спарте с более поздним временем, и в частности с 1-й половиной VI в. до н.э.
(тезис о перевороте VI в.), проводится в работах: D ic k in s G . The Growth of Spartan
P o licy // JHS. Vol. XXXII. 1912. P. 1-26; W a d e -G e r y H .T . The Growth of the Do
rian States / / CAH. Vol. III. 1925. P. 558-565; E h re n b e rg V Neugründer des Staates.
München, 1925. S. 5-54 (с указанием на возможную роль Хилона как действитель
ного законодателя, а заодно и первого творца легенды о Ликурге), и др. Эта точка
зрения разделяется и некоторыми отечественными учеными. См.: Л у р ь е С . Я . Ис
тория Греции. 4.1. Л. 1940. С. 176-181; А н д р е е в Ю . В . 1) Спарта как тип полиса.
С. 211 слл.; 2) К проблеме «Ликургова законодательства». С. 33 сл л .— Однако ни
раньше, ни особенно в последнее время не было недостатка и в сторонниках пози
тивного отношения к древнему преданию, в защитниках историчности реформато
ра Ликурга. См.: T o e p ffe r J. Beiträge zur griechischen Altertumswissenschaft. Berlin,
1897. S. 347-362; N ie s e B . Herodot-Studien/ / Hermes. Bd XLII. 1907. S. 440-449;
H a m m o n d N . G . L . The Lycurgean Reform at Sparta / / JHS. Vol. LXX. 1950. P. 42-64;
C h r im e s K . M . T Ancient Sparta. New York; Aberdeen, 1952. P. 305-347; M ic h e ll H .
Sparta. Cambridge, 1952. P 22 ff.; H u x le y G . L . Early Sparta. London, 1962. P. 37 ff.;
F o r r e s t W G . The Date of the Lykourgan Reforms in S p a rta // Phoenix. Vol. XVII.
1963. P. 157-179, и др.
----------------------- Page 134-----------------------
дине VI в. до н.э. если только есть нужда в предположении таких
реформ.15
Но вернемся к нашему перечню. В Балканской Греции к числу
ранних законодателей относятся еще Фидон в Коринфе и Филолай
в Фивах, оба выступившие еще в 1-й половине VII в. до н.э. и оба
трактовавшие больной вопрос о землевладении граждан, одинаково
добиваясь того, чтобы количество земельных наделов и соответствен
ное число граждан всегда сохранялось на одном, неизменном уровне
(о Фидоне Коринфском, которого следует отличать от одноименного
аргосского царя, см. Aristot. Pol., II, 3, 7, р. 1265 b 12-16; о Филолае —
ibid., II, 9, 6-7, р. 1274 а 31-Ь 5).16
Из периферийных примеров важны выступления Залевка в Локрах
Эпизефирских (в 662 г., по Евсевию, см.: Enseb. Chron., II, p. 185 Karst)
и Харонда в Катане (несколько позже, по-видимому, уже в конце VII в.
до н. э.). Обоим традиция приписывает составление сводов письменных
законов, посвященных главным образом вопросам судопроизводства,
охране гражданской собственности и нравственности (важнейшие ис
точники — Aristot. Pol., II, 9, 5, p. 1274 а 22-31; IV, 9, 10, p. 1296 а 18-21;
Ael. V h., III, 17; о Залевке см. также: Aristot., fr. 548 Rose3, из «Ло
крской политии»; Ephor, ар. Strab., VI, 1, 8, р. 259 и 260 = FgrHist 70
F 139; Polyb., XII, 16; Diod., XII, 19, 3-21, 3; о Харонде — Aristot. Pol.,
II, 9, 8, p. 1274 b 5-8; IV, 10, 6, p. 1297 a 20-24; Diod. XII, 11, 3-19,
2).17 С аналогичного рода законами выступил и Питтак в Митилене
(рубеж VII-VI вв. до н.э.), о котором мы уже упоминали в связи с те
мой эсимнетии (о его законах см.: Aristot. Pol., II, 9, 9, p. 1274 b 18-23;
Cic. De leg., II, 26, 66).18
Но самым замечательным оказался афинский опыт, на котором нам
и надлежит остановиться подробнее. Уже Ф. Энгельс указывал на об
разцовое значение афинского примера. Завершая в «Происхождении
семьи, частной собственности и государства» очерк становления клас
сового общества и государства в Афинах, он писал: «Возникновение
15Хилон относился к кругу древних мудрецов (см.: Her. I, 59; VII, 235; Plat.
Protagor. p. 343 a; Plut. De aud. poet. 14, p. 35 f.; Diog. L., praef. 13; I, 3, 69-73),
и с ним, возможно, было связано усиление власти эфоров внутри Спартанского
государства (Diog. L., I, 3, 68) и, несомненно, — проведение антитиранической по
литики вовне (Pap. Rylands, 18 = FgrHist 105 F 1), но в остальном он остается
фигурою достаточно туманною. Ср.: Kiechle F. Chilon (1) / / Der Kleine Pauly. Bd I.
1979. Sp. 1146.
16См. также: Шишова И. A. Реформы Ф и л о л ая// ВДИ. 1970. №4. С. 64-72.
17См. также: Mühl М. Die Gesetze des Zaleukos und Charondas / / Klio. Bd XXII.
1929. H. 1. S. 105-124; H. 4. S. 432-463; Dunbabin T .J. The Western Greeks. Oxford,
1948. P. 68-75.
18См. также: Schachermeyr F. Pittakos / / RE. Bd XX. Hbbd. 40, 1950. Sp. 1862-
1873; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. I. S. 93-95; II. S. 574-575.
----------------------- Page 135-----------------------
государства у афинян является в высшей степени типичным приме
ром образования государства вообще».19 И действительно, нигде так
ярко не обозначились заглавные линии исторического развития, при
ведшего к утверждению античного рабовладельческого общества и го
сударства, как в Афинах. Это в равной степени относится и к тому,
составившему суть развития, социально-политическому кризису, кото
рый древние обозначали понятием «стасис» (смута), и к важнейшим
этапам его преодоления. Одним из первых таких этапов явилось зако
нодательство Драконта. Оно несомненно стояло в связи с усилившейся
в Афинах после смуты Килона политической напряженностью и, на
до думать, отражало стремление формирующейся демократии огра
ничить твердо фиксированными правовыми нормами самоуправство
правящей знати. Показательно при этом, что сам Драконт был знат
ным человеком: в 621/20 г. он осуществил свою акцию в качестве одно
го из девяти архонтов, которые были высшими должностными лицами
в архаических Афинах и назначались из числа знатных и богатых лю
дей (ср.: Aristot. Ath. pol., 3, 1 и 6). Драконтом был составлен свод
письменных законов для текущего судопроизводства. При этом особое
внимание он обратил на улаживание личных распрей и в этой свя
зи — на ограничение древнего права кровной мести, а также на защиту
утверждавшейся частной собственности (см.: Andoc., I, 81-83; Aristot.
Pol., II, 9, 9, p. 1274 b 15-18; Ath. pol., 4, 1; 41, 2; Euseb. Chron., II, p. 186
Karst, под 621 г.; ML, №86 —афинский декрет 409/8 г. до н.э. с новой
публикацией закона Драконта о непредумышленном убийстве).20
Законодательство Драконта не затронуло основ существующего
строя. Поэтому борьба подымающейся демократии с господствующим
сословием знати продолжалась и на рубеже VII-VI вв. до н. э. достиг
ла даже крайней степени ожесточения, Однако в критический момент
борющиеся группировки оказались достаточно благоразумными, что
бы пойти на компромисс и согласиться на посредничество мудреца
Солона, который, получив соответствующие полномочия, осуществил
всеобъемлющее законодательство и реформу социально-политическо
го строя. Его мероприятия отвечали всем основным требованиям де
моса, хотя и с известными ограничениями крайних претензий, а вме
сте с тем заложили основы полисного строя, античного гражданства
как свободной, правоспособной и самодеятельной социальной корпо
19 Маркс К. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 119.
20Важны также новые специальные исследования: Ruschenbusch Е. Phonos. Zum
Recht Drakons und seiner Bedeutung für das Werden athenischen Staates / / Historia.
Bd IX. 1960. H. 2. S. 129-154; Stroud R. 1) Drakon’s Law on Homicide (Univ. of Califor
nia Publications. Vol. III). Berkeley; Los Angeles, 1968; 2) The Axones and Kyrbeis of
Drakon and Solon (Univ. of California Publications. Vol. XIX). Berkeley; Los Angeles,
1979.
----------------------- Page 136-----------------------
рации. Солон прозорливо усматривал и не переставал подчеркивать
как главный полисный принцип тему нормы, или закона, в силу чего,
вопреки радикальным стремлениям народной массы, он, хотя и зало
жил устои демократии, все же сохранил и ряд опор прежнего режима,
осуществив, таким образом, свой принцип меры до некоторой степени
преждевременно (важнейшие источники — Diehl, ALG3, fase. 1, фраг
менты стихов Солона; Her., I, 29-33; II, 177; V, 113; Andoc., I, 81-83;
Aristot. Pol., II, 9, 1-4, p. 1273 b 27-1274 a 21; Ath. pol., 5-12; 14, 2; 41,
2; Plut. Solon; Diog. L , I, 2, 45-67).21
Солон принадлежал к той части старинной знати, которая, обладая
большей долей здравого смысла, обращалась к новым, более жизнен
ным видам занятий, сближалась, благодаря им, с народом и, понимая
его нужды, пыталась, со своей стороны, содействовать упорядочению
социальных отношений. Отпрыск царского рода Кодридов, Солон, как
уже упоминалось, по необходимости, чтобы поправить пошатнувшееся
состояние, обратился к занятиям торговлей и в силу этого сблизился с
новой городской верхушкой. По своему социальному происхождению
и положению он, таким образом, как нельзя лучше подходил к той ро
ли всеобщего гражданского посредника, к которой предназначила его
судьба.
Важно, однако, подчеркнуть, что он подходил к этой роли не толь
ко так сказать, объективно, в силу реальной близости своей к главным
группам складывавшегося афинского полиса, но и субъективно. Обла
дая от природы живым умом и любознательностью, много повидав и
узнав во время своих путешествий, он беспредельно расширил и углу
бил круг представлений, унаследованных от своих аристократических
предков. Поэт и купец, человек глубокой культуры и вместе с тем
энергичный практический деятель, Солон не только оказался воспри
имчив к новым идеям, но и обнаружил замечательную способность к
их претворению в жизнь. Мало того, его поэтические произведения
не оставляют никаких сомнений насчет того, что он вполне был в со
стоянии осмыслить и обосновать собственное дело. Будучи реальным
21 Материалы, относящиеся к законодательству Солона, собраны в книге:
R u sc h e n b u sc h E . Solonos Nomoi. Die Fragmente der Solonischen Gesetzeswerkes mit
einer Text und Überlieferungsgeschichte (Historia-Einzelschriften, H. 9). Wiesbaden,
1966. — Из прочей специальной литературы назовем: К о л о б о в а К . М . Революция
С олон а// Учен. зап. Ленингр. унта. №39. Сер. ист. наук. Вып. 4. 1939. С. 25-72;
Л у р ь е С. Я . К вопросу о роли Солона в революционном движении начала VI в. / /
Там же. С. 73-88; F re e m a n К . The Work and Life of Solon. Cardiff; London, 1926;
W o o d h o u se W . J. Solon the Liberator. Oxford; London, 1938; M a s a r a c c h ia A . Solon.
Firenze. 1958; F e rra ra G . La politica di Solone. Napoli, 1964; O liv a P . Solon im Wan
del der Ja h rh u n d erte// Eirene. Vol. XI. 1972. P. 31-65; R o b e r ts o n N . Solon’s Axones
and Kyrbeis, and the Sixth-Century B ackground// Historia. Bd XXXV. 1986. H.2.
P. 147-176.
----------------------- Page 137-----------------------
политиком, он осуществил преобразования, продиктованные истори
ческой необходимостью, но он осуществил их не в качестве слепого
орудия объективного закона, а в полном сознании своей миссии, как
сознательный творец нового порядка.
Солон выступил в Афинах в момент острого социального кризи
са, когда распри между народом и знатью достигли того предела, за
которым должна была начаться открытая гражданская война. Назна
ченный в 594 г. до н.э., по общему согласию, первым архонтом и по
средником в смуте, он осуществил принципиальное переустройство об
щественных отношений, чем, по выражению Ф. Энгельса, «открыл ряд
так называемых политических революций».22 С именем Солона связа
но проведение целого ряда коренных преобразований, определивших
решительный поворот Афин на античный путь развития, положивших
начало формированию афинского демократического полиса. И прежде
всего в интересах широких слоев афинского народа Солон осуществил
разовое сложение долгов и связанный с этим частичный передел зем
ли, поскольку крестьянам были возвращены заложенные за долги и не
выкупленные, стало быть, фактически ставшие собственностью креди
торов участки. Вместе с тем Солон позаботился и о тех несчастных,
которые за долги были проданы в рабство: они были выкуплены на
общественный счет, а впредь кабальное рабство в Афинах было запре
щено.
Принципиальное значение этого комплекса мер, а особенно запрета
долговой кабалы, что было равнозначно запрещению внутреннего, «эн
догенного» рабства вообще, прекрасно сознавалось уже в древности —
и позднейшим теоретиком полиса Аристотелем (ср.: Ath. pol. 9,1), и,
разумеется, самим преобразователем. Недаром перечень своих заслуг
перед афинским народом (в одном из дошедших до нас поэтических
фрагментов) Солон начинает именно с этих только что названных мер:
Какой же я из тех задач не выполнил,
Во имя коих я тогда сплотил народ?
О том всех лучше перед времени судом
Сказать могла б из олимпийцев высшая —
Мать черная Земля, с которой снял тогда
Столбов (δρους) поставленных я много долговых,
Рабыня прежде, ныне же свободная.
На родину, в Афины, в богозданный град
Вернул я многих, в рабство проданных (πρ<χθέντας),
Кто кривдой, кто по праву, от нужды иных
Безвыходной бежавших, уж забывших речь
Аттическую — странников таков удел,—
22Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 115.
----------------------- Page 138-----------------------
Иных еще в позорном рабстве бывших здесь
(δουλίην άεικέα έχοντας)
И трепетавших перед прихотью господ,
Всех я освободил (ελευθέρους έϋηκα)
(fr. 24, 1-15 Diehl3, перевод С. И. Радцига.)
Но, закладывая фундамент гражданского общества в Афинах, Со
лон не оставил без внимания и его политическую надстройку. И в сфе
ре политической он покончил с односторонним преобладанием знати
и сделал дело государственное если и не до конца, то в большой все
же степени делом общественным, народным. В этих целях он провел
широкую демократизацию как частного (посредством закона о свобо
де завещания), так и общественного права. Последнее нашло выра
жение в введении прогрессивного в ту пору имущественного ценза,
ставшего главным критерием политической правоспособности граж
дан, в возрождении деятельности народного собрания, в создании но
вых демократических органов — государственного Совета Четырехсот
и массового народного суда, гелиэи. В этом последнем тог же Ари
стотель справедливо видел наиболее демократичное из политических
установлений Солона, — постольку именно, поскольку судьями, в от
личие от прочих должностных лиц, могли быть все афиняне, независи
мо от своего имущественного положения. В постепенном возрастании
роли и значения народного суда — параллельно с ростом военно-по
литического значения самого демоса — заключалась одна из главных
пружин превращения солоновской умеренной, или отеческой, демокра
тии (πάτριος δημοκρατία) в демократию радикальную— «нынешнюю»,
как ее определяет Аристотель ((εις τήν νυν δημοκρατίαν) (Pol., II, 9, 2,
p. 1273 b 35-1274 a 21; ср.: Ath. pol., 9, 1)).
Реформы Солона были фундаментальны, но они не были радикаль
ны в такой степени, в какой этого хотелось демократии: ни всеобщего
передела земли, ни полного искоренения устоев аристократического
порядка (в частности, системы родовых подразделений), ни тем бо
лее изничтожения самой знати Солон не произвел. В результате этот,
может быть, самый замечательный из законодателей древности стал
объектом нападок со всех сторон: радикально настроенная демокра
тия порицала его за видимую непоследовательность, между тем как
родовая знать не могла ему простить сделанных за ее счет уступок на
роду. На эти упреки Солон отвечал указанием на очевидное: сделанное
им имело в виду пользу всех сословий и всего общества в целом:
Да, я народу почет предоставил, какой ему нужен —
Не сократил его прав, не дал и лишних зато.
----------------------- Page 139-----------------------
Также подумал о тех я, кто силу имел и богатством
Славился, — чтоб иикаких им не чинилось обид.
Встал я, могучим щитом своим тех и других прикрывая,
И никому побеждать не дал неправо других.
(fr. 5, 1-6 Diehl3).
Глубоко почитая и всячески утверждая основной устав полисной
жизни — принцип золотой середины, принцип социального компромис
са, поэт-мудрец опору ему видел в разумном правопорядке, в благоза-
конии — эвномии, в честь которой сложил специальную элегию:
Сердце велит мне поведать афинянам эти заветы:
Что Беззаконье (Δυσνομίη) несет городу множество бед,
Но что Законность (Εύνομίη) во всем и порядок, и лад водворяет,
Да и преступным сна на ноги путы кладет,
Гладит неровности, спесь прекращает, смиряет надменность;
Бедствий цветок роковой сушит, не давши расцвесть;
Правду в неправых судах она вводит, дела укрощает
Высокомерных людей, тушит великий раздор;
Злобу жестокой вражды прекращает она, и повсюду
Дружно и мудро при ней люди живут меж собой.
(fr. 3, 30-39).
Из убеждения, что над всем должны царить право и закон, следова
ло и глубокое отвращение Солона к насилию и тирании. В позднейших
своих стихах он не уставал подчеркивать, что сознательно пренебрег
возможностью узурпировать единоличную власть:
Мне равно не по душе —
Силой править тирании, как и в пажитиях родных
Дать худым и благородным долю равную иметь.
(fr. 23, 19-21).
Своею политикой Солон не только заложил основы афинского
гражданского общества, но и указал путь, следуя которому это об
щество могло далее успешно развиваться, —путь гражданского ком
промисса. Призывом к гражданскому соглашению, равно как и преду
преждением относительно опасности тирании (ср. fr. 10), Солон забе
гал вперед — общество еще должно было пройти через полосу смут и
насилий, чтобы выкорчевать остатки старого режима, но это мыслен
ное опережение не умаляет реальной значимости опыта и наставлений
афинского мудреца для античного полиса.
----------------------- Page 140-----------------------
Завершая рассмотрение первоначальной законодательной рефор
мы, связанной с именем Солона, мы должны особо выделить в ней
тот элемент, который означал решительный поворот афинского об
щества на античный путь развития, именно запрещение кабального
рабства соотечественников, ориентация тем самым дальнейшего со
циально-экономического развития на рабство экзогенное, существу
ющее за счет ввозимых из-за границы покупных рабов-чужеземцев.
И Афины в этом отношении не были исключением; наоборот, их
опыт стал нормою для греческого мира, во всяком случае для боль
шинства экономически и социально развитых общин. С этим было
связано и другое — форсированная национальная консолидация гре
ков, насколько, конечно, это допускалось их полисным партикуляриз
мом.
Первые контуры нового этнокультурного единства греков обнару
живаются уже на исходе гомеровского времени (или Темных веков):
распространение в IX в. до н. э. из Аттики, а также из Арголиды и дру
гих районов Юго-восточной Греции на острова Архипелага и, далее,
на побережье Малой Азии керамики более или менее единого геомет
рического стиля свидетельствовало о прогрессирующей унификации
греческой культуры, о расширении и укреплении взаимных связей в
том лоскутном мире, который был населен греками.23
Сильнейшим образом этому способствовало такое важное достиже
ние, как возрождение у греков — примерно в то же время, на рубеже
X-IX вв., — письменности, на этот раз в форме более прогрессивного,
алфавитного письма, в основе своей заимствованного у финикийцев.
Усвоенная первоначально, по-видимому, греками Кипра и Малой Азии
и быстро распространившаяся затем по всему греческому миру, эта но
вая письменность, — простая, легкоизучимая, доступная широким сло
ям общества, в чем заключалось огромное ее преимущество по срав
нению с древнейшими, усложненными, доступными очень небольшому
кругу избранных пиктографическими или слоговыми системами пись
ма крито-микенского мира и Переднего Востока,— эта письменность
стала мощным фактором культурного прогресса и духовной консоли
дации греческого мира.24
Велико было в этой связи значение состоявшейся довольно скоро,
23См.: Starr Ch. G. 1) The Origins of Greek Civilization, 1100-650 B.C. New York,
1961. P. 107 ff.; 2) La storia greca a rc a ic a // RF Vol. 92. 1964. P. 21-22; 3) A History
of the Ancient World. 3rd ed. New York; Oxford, 1983. P. 189-190. Ср. также: Андре
ев Ю. В. К проблеме послемикенского регресса// ВДИ. 1985. №3. С. 27, прим. 83.
24Подробнее об усвоении греками алфавитного письма см.: Дирингер Д . Алфа
вит / Пер. с англ. М. 1963. С. 522 слл. Jeffery L. Н. 1) The Local Scripts of Archaic
Greece. Oxford, 1961; 2) Archaic Greece. P. 25-26; Heubeck A. Schrift (Archaeologia
Homerica. Bd III. Kap. X). Göttingen, 1979.—Д ля общей оценки ср. также: Bengt
son H. GG4. S. 60-62; Starr Ch. G. A History. .. P. 201.
----------------------- Page 141-----------------------
где-то на рубеже IX—VIII вв., письменной фиксации гомеровского эпо
са. Письменность содействовала более широкому ознакомлению греков
с этим, созданным также на малоазийской почве, героическим эпосом,
а вместе с тем и приобщению их всех через его посредство к той си
стеме высоких духовных ценностей, которой суждено было стать под
линным фундаментом греческой духовной культуры.25
Но особенно крупными успехами процесс национальной консолида
ции греков ознаменовался в архаическую эпоху, отлившись — именно
в эту пору —в особую же диалектически-заостренную форму. Имен
но утверждение почти повсеместно нового, античного рабовладельче
ского принципа, одновременно с ростом экономических, политических
и культурных связей между греческими городами и воссозданием, в
условиях цивилизации, древнего этнокультурного единства греческого
народа, привело к появлению более или менее осознанной оппозиции
эллинства и варварства, оппозиции столь же национальной, сколь и
социальной.26
Конечно, окончательно эта оппозиция сформируется в ходе Гре
ко-персидских войн, в результате победоносного отражения греками
наступления, предпринятого на них восточной деспотией, более же
всего — вследствие развернувшейся затем, особенно усилиями афинян,
активной империалистической политики в сторону и за счет восточ
ных соседей. У греческих писателей V в. до н. э. — современника войн
с персами поэта Эсхила и жившего поколением позже историка Ге
родота—противопоставление эллинов и варваров является едва ли не
основополагающим моментом мировоззрения. Особенно ярко это про
тивопоставление проводится в политической сфере, в трактовке вар
варов как сугубых носителей деспотизма, а эллинов как защитников
царства закона, республиканских и демократических начал (ср. у Эс
хила в «Персах», ст. 176-201, 230-245; у Геродота, VII, 102 и 104, 135,
139).
Естественное у греческих писателей убеждение в превосходстве эл
линского строя жизни над варварским конкретизируется — в частно
сти, у того же Геродота— в описаниях военных столкновений. Не раз
25Ср.: B e n g ts o n H. GG 4 S. 62-65; J e ff e r y L.H . Archaic Greece. P. 25, 27-28;
S t a r r C h . G . A History. P. 197-201.
26 О росте национального самосознания греков в век архаики см.: B e n g ts o n H.:
1) Hellenen und Barbaren: Gedanken zum Problem des griechischen Nationalbewusst
seins / / Unser Geschichtsbild / Hrsg. von K. Rüdinger. München, 1954. S. 25 ff.; 2) GG4
S. 69, 86-88, 100-101; S c h a e f e r H. Das Problem der griechischen Nationalität [1955] / /
Schaefer H. Probleme der alten Geschichte. Göttingen, 1963. S. 269-306. Специально
об'оппозиции эллинов и варваров см. также: J ü th n e r J. Hellenen und Barbaren (Das
Erbe der Alten. N. F H. 8). Leipzig, 1923; Grecs et barbares (Entretiens sur l ’antiquité
classique. T. VIII). Genève, 1962. — Д ля общей оценки ср.: К о л о б о в а К . М ., Г л у с к и н а
Л . М . Очерки истории древней Греции. С. 79.
----------------------- Page 142-----------------------
древний историк подчеркивает, насколько выше во всех отношениях
оказывались греки по сравнению с персами: и по части личной под
готовки и вооружения, и в быстроте и маневренности кораблей, и в
рациональной тактике боя (ср. соответствующие реплики Геродота в
описаниях сражений: у Фермопил — VII, 211; у Артемисия — VIII, 9-
11; у Саламина —VIII, 86 и 89; у Платей —IX, 62-63; у Микале —IX,
90).
Это сознание абсолютного превосходства эллинов над варварами
чуть позже, у Эврипида, превращается в конкретную политическую
формулу, исполненную агрессивного панэллинского звучания: «При
лично властвовать над варварами эллинам» (Eur. Iphig. Aul. 1400).
А в следующем IV столетии философ Аристотель, отражая воззре
ния зрелого рабовладельческого общества, уже без обиняков заявит,
что «варвар и раб по природе своей понятия тождественные» (Aristot.
Pol, I, 1, 5, p. 1252 b 9).
Разумеется, это —суждения позднейшего времени, однако бесспор
но, что первые основания для выработки такого характерного для ан
тичности национал-империалистического отношения к чужеземцам
негрекам, которых стали называть и третировать как варваров, бы
ли заложены еще в архаическую эпоху — постольку именно, посколь
ку самое формирование рабовладельческого способа производства бы
ло осуществлено в Древней Греции, так сказать, за чужой счет —за
счет других народов. В этой связи мы хотели бы подчеркнуть наше
решительное несогласие с теми, кто из правильной посылки об оконча
тельном формировании противопоставления эллинства и варварства в
развитое классическое время делает вывод о совершенном отсутствии
такого противопоставления в век архаики.27
В самом деле, свойственная грекам, как впрочем и многим дру
гим народам в пору быстрого возмужания, повышенная открытость к
позитивным контактам с соседями (подтверждением может служить
практика брачных связей, в частности аристократов), несомненная
готовность к заимствованию чужих достижений (напомним о заим
ствовании с Востока чеканной монеты и алфавитного письма) не ис
ключали достаточно раннего зарождения и укоренения диаметрально
противоположной ценностной установки — осознания своей особенной
этнокультурной исключительности. Эта другая позиция нашла яркое
выражение в греческой литературной традиции в обозначении и трети-
ровании иноплеменников-негреков как варваров. Для суждения о воз
никновении понятия варваров и формировании его социокультурного
смысла в ранней греческой литературе основными опорами служат,
27См.: Лурье С. Я. 1) История Греции. Ч. I. С. 120; 2) Геродот. М.; Л. 1947. С. 46-
50; Яйленко В. П. Архаическая Греция. С. 152.
----------------------- Page 143-----------------------
во-первых, Гомер, затем в какой-то степени лирическая поэзия и, на
конец, первые философы (определенного, тяготеющего к социологии
типа).
У Гомера мы впервые сталкиваемся с понятием варварского, а
именно при языковой характеристике троянских союзников-карийцев,
которые аттестуются как «говорящие наречием варварским» — βαρβαρ
όφωνοι (IL, II, 867). То, что впервые понятие варварского встречает
ся именно в языковом определении, представляется симптоматичным.
Этот факт свидетельствует в пользу высказанного уже в древности и
принятого в новое время взгляда, что первоначально слово «варвар»
появилось как звукоподражательное для обозначения человека с чу
жим, грубым говором.28 Однако, можно утверждать, что у Гомера за
языковым определением скрывается и некая более общая тенденция,
которую можно оценить как ядро будущей всеохватной оппозиции. В
используемом отрывке из «Илиады» не только карийцы в массе своей
изъясняются по-варварски (в данном случае неважно — на вовсе чу
жом наречии или же на греческом с варваризмами), но и вожди их
выступают на поле боя в нелепом, с точки зрения поэта, отягощенном
золотыми украшениями снаряжении (IL, II, 867-875). В другом ме
сте поэт, описывая выход для боя враждебных армий, подчеркивает —
вполне в том духе, как это позднее будет делать Геродот, — стройный
порядок и дисциплину греков, грозное движение их молчаливой рати
в противовес нестройному многоголосию троянского ополчения, срав
ниваемого со стадом блеющих овец (IL, IV, 422-438).
Страбон был прав, когда, полемизируя с Фукидидом (ср.: Thuc.
I, 3), находил у Гомера достаточно уже ясное обособление эллинов
от варваров (см.: Strab., XIV, 2, 28, р. 661). При этом он справедливо
ссылался на места в «Одиссее» (I, 344, и XV, 80), где слово «Эллада»
определенно обозначает страну греков вообще, в отличие от текста
«Илиады» (II, 683-684 — место, которое имел в виду Фукидид), где
«Эллада» и «эллины» прилагаются, очевидно, в соответствии с древ
нейшим, изначальным обычаем лишь к области и жителям фтиоти
дской Ахайи (в юго-восточной Фессалии). Заметим также, что Гомеру
известно и понятие панэллинов (II. II, 530), т. е. что ему, во всяком
случае, присуще представление о греках как некой общности.
Однажды усвоенные литературной традицией греков понятия Эл
лады и эллинов (или панэллинов) продолжают жить и в послегомеров
ском эпосе (у Гесиода в «Трудах и днях»: Эллада —ст. 653, панэлли
ны—ст. 528), и в архаической лирике (у Архилоха: панэллины — fr. 54
28См.: Strab., XIV, 2, 28, р. 662-663; ср. также: Saglio E., Humbert G. B a rb ari//
DA. T I. Pt. 1. 1877 p. 670; Rüge W. B a rb a ri// RE. Bd II. 1896. Sp. 2858; Spoerri W
Barbaren / / Der Kleine Pauly. Bd I (1975) 1979. Sp. 1545.
----------------------- Page 144-----------------------
Diehl3). И надо думать, что утверждению связанного с этими поня
тиями представления о греках как некой особенной общности способ
ствовало именно дальнейшее развитие оппозиции эллинов и варваров.
Свою лепту здесь должна была внести поэзия архаического времени —
времени Великой колонизации, широкой экспансии греков в Среди
земноморье и Причерноморье. Недаром у Архилоха, поэта с Пароса,
ведшего жизнь свободного авантюриста, участвовавшего также и в вы
воде паросцами колоний на фракийские земли, мы находим не только
красочные подробности этого предприятия, но и выработку характер
ного стереотипа иноплеменника-дикаря в зоне колонизации (см. fr. 79
a Diehl3, где выразительно обрисованы жестокие в обращении с плен
ными «чубатые фракийцы» — Θρήικες άκρόκομοι) и даже бранливые
выходки по адресу этих «дикарей» (см. fr. 51, 48, где брань адресована
«фракийским собакам» — κυσ'ι Όρέιξιν).
Столетием-другим спустя развитие оппозиции эллинов и варваров
достигает большой остроты. У Гераклита (рубеж VI-V вв.) встречаем
характерный пассаж: «Глаза и уши — плохие свидетели у людей, име
ющих варварские души (βαρβάρους ψυχάς) (Heracl. ар. Sext. Emp, VII,
128 = DK 22 [12] В 107, пер. A. Ф. Лосева). Здесь понятие варварского
употреблено в переносном смысле, но это-то и показательно. Самая
метафоричность использованного Гераклитом, этим ранним идеоло
гом полиса, образа «варварские души» предполагает большое реаль
ное основание, широкий спектр социокультурного, по сути классиче
ского, восприятия и трактовки мира негреческого, неполисного, стало
быть, по меркам античности, не равняющегося на разум, нецивилизо
ванного, как мира варварского.
Завершая этот экскурс, попытаемся определить те главные импуль
сы, которые обусловили развитие первоначального простейшего, оче
видно, по языковому признаку обособления греков от их соседей в ис
полненную широкого социально-политического и культурного смысла
оппозицию эллинов и варваров. Как нам представляется, таких им
пульсов в век архаики было три.
Во-первых, рано осознанный греками собственный особенный куль
турный потенциал, диктовавший отношение превосходства ко всему
негреческому. Этот потенциал складывается из микенского наследия и
нового, найденного к началу архаики, прогрессивного пути развития.
Отражение этого раннего ощущения превосходства мы, естественно,
находим у Гомера, стоящего в преддверии новой эпохи.
Во-вторых, колонизационная практика, усугубившая это отноше
ние греков к негрекам (карийцам, сикулам, фракийцам), как это вид
но, в частности, у Архилоха применительно к фракийцам.
Наконец, начавшаяся в последний век архаики общая конфронта-
----------------------- Page 145-----------------------
ция греков с практически единым миром варваров, объединенным под
властью персидских царей Ахеменидов. Наверное, не случайно, что с
характерным уничижительным перетолкованием понятия варварско
го, выдававшим глубинную духовную оппозицию, мы сталкиваемся
именно у Гераклита, современника этой конфронтации.
----------------------- Page 146-----------------------
Глава 5.
КОЛОНИЗАЦИЯ И ТИРАНИЯ
Отметив важное исходное значение первоначальной законодатель
ной реформы, продолжим обзор интересующего нас исторического пе
реворота и перейдем к характеристике двух других важных явлений, с
которыми конкретно был связан для греков переход на античный путь
развития, — колонизации и тирании. В самом деле, в зависимости от
степени социальной напряженности, а вместе с тем и готовности обще
ства разрешать назревавшие конфликты преимущественно в духе ра
ционального компромисса или, наоборот, путем вооруженной борьбы,
дальнейшее развитие, дальнейшее преодоление трудностей, вставав
ших на пути формирующегося у греков полисного строя жизни, мог
ло реализовываться двумя различными способами: вынужденным, но
более или менее общественно согласованным и организованным высе
лением за пределы отечества части населения, недовольной своим по
ложением на родине, или же открытым столкновением приниженных
и недовольных социальных групп, в первую очередь демоса, с господ
ствующим слоем знати, следствием чего нередко было установление
тиранических режимов. И как колонизация явилась форсированным
методом разрешения социально-экономических проблем, так тирания
фактически (на свой лад) становилась таким же методом разрешения
проблем социально-политических.
1. ВЕЛИКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ VIII-VI ВВ. ДО Н. Э.
Начать естественно будет с колонизации, поскольку она была свое
образной формой продолжения открытой первичным законодатель
ством политики рационального устроения гражданских дел. Наука но
вого времени много уже сделала для прояснения процесса колониза
ции в эпоху формирования у греков полисного строя.1 Как справед
ливо теперь полагают, причину этого явления надо искать не в одном
1 Общий очерк и принципиальную оценку греческой колонизации VIII—VI .
до н.э. можно найти в трудах: Жебелев С. А. Греческая колонизация / / История
Древней Греции. Ч. I (История древнего мира / Под ред. С. И. Ковалева. T. II). М.