Экзистенциальные потребности
В книге «Здоровое общество» (1955) Фромм утверждал, что психически здоровый человек отличается от больного тем, что оказывается в состоянии найти ответы на экзистенциальные вопросы — ответы, которые в наибольшей степени отвечают его экзистенциальным потребностям. Как и поведение животных, наше поведение мотивируется такими физиологическими потребностями, как голод, секс, безопасность и т. д., но их удовлетворение не приводит к разрешению человеческой дилеммы. Лишь специфические экзистенциальные потребности, присущие только человеку, могут подтолкнуть нас на путь воссоединения с природой. Эти потребности выявляются в ходе эволюции человеческой культуры, они вырастают из наших попыток раскрыть смысл своего существования, избежав при этом помрачения рассудка. Другими словами, здоровый индивидуум обладает лучшей способностью находить пути соединения с миром, удовлетворяя потребности в установлении связей, преодолении себя, укорененности в мире, самоидентичности, наконец, в наличии системы ценностей.
Потребность в установлении связей
Первая экзистенциальная потребность человека — это потребность в установлении связей, стремление к объединению с другими людьми. Фромм определяет три основных направления, по которым человек может вступать во взаимоотношения с миром: подчинение, власть и любовь. Чтобы достичь единства с миром, человек может подчиниться другому человеку, группе, социальному институту. «Делая этот шаг, он переступает границы своей обособленности, своего индивидуального существования, становясь частью чего-то большего, нежели он сам, и осознает себя в контексте власти, которой подчиняется» (Fromm, 1981, р. 2).
С точки зрения Фромма, подчинение и власть — непродуктивные стратегии, не дающие личности нормального здорового развития. Покорные люди ищут взаимоотношений с властными, а властные — с покорными. Когда покорный и властный человек находят друг друга, они часто вступают в союзные отношения, удовлетворяющие их обоих. Хотя такой союз и может приносить партнерам радость, он так или иначе препятствует движению к целостности и психологическому здоровью личности. Партнеры «живут друг другом, удовлетворяя жажду близости и вместе с тем испытывая недостаток внутренней силы и уверенности в себе, которых требует от них свобода и независимость» (Fromm, 1981, р. 2).
Люди, находящиеся в союзных отношениях, привязаны друг к другу, но не любовью, а отчаянной жаждой установить связь, потребностью, которая никогда не может быть удовлетворена с помощью подобного партнерства. В глубине такого союза лежит бессознательное чувство враждебности, заставляющее человека, живущего в союзе, обвинять своего партнера в том, что тот не может полностью удовлетворить его потребности. По этой причине они ищут нового подчинения или новой власти и в результате становятся все более зависимыми от своих партнеров и все менее свободными.
Единственная продуктивная стратегия установления связи — это любовь. Фромм определяет любовь как «союз с кем-то или с чем-то находящимся вне человека при условии сохранения последним обособленности и целостности своего Я» (Fromm, 1981, р. 3). Несмотря на то что любовь включает в себя непосредственное участие в жизни другого человека и общность с ним, она в то же время предоставляет человеку свободу быть уникальным и самостоятельным и позволяет ему удовлетворить потребность в установлении связей, не нарушая своей целостности и независимости. В любви двое становятся одним целым, хотя при этом каждый остается самим собой.
Фромм был убежден, что подлинная любовь является единственным путем, с помощью которого человек может стать единым с миром и одновременно прийти к своей индивидуальности и целостности. В книге «Искусство любить» (1956) он выделил четыре основных элемента, которые являются общими для всех форм подлинной любви: заботу, ответственность, уважение и знание. Если мы любим другого человека, мы должны интересоваться им и проявлять о нем заботу. Любовь также означает желание и способность нести ответственность за другого человека. Любя другого, мы удовлетворяем физические и психологические потребности этого человека, принимаем и уважаем его таким, какой он есть, и не пытаемся изменить его. Но мы можем уважать других, только если располагаем определенным знанием о них. В данном случае «знать» означает смотреть на других с их собственной точки зрения.
Потребность в преодолении себя
В отличие от животных, людьми движет потребность в преодолении себя, определяемая как желание подняться над пассивным и случайным существованием в «царство целеустремленности и свободы» (Fromm, 1981, р. 4). Подобно тому как потребность в установлении связей может в равной степени удовлетворяться продуктивными и непродуктивными методами, потребность в преодолении себя можно удовлетворить как позитивно, так и негативно. Мы можем преодолевать нашу пассивную природу как путем созидания жизни, так и путем ее разрушения. Помимо созидания через воспроизводство, общего для всех представителей животного мира, человек способен осознать эту свою функцию и по аналогии с ней создавать искусственные творения, такие как произведения искусства и научные концепции, религиозные верования и общественные институты, материальные и моральные ценности, главной из которых является любовь.
Творить означает быть деятельным и заботливым по отношению к тому, что создано человечеством. Однако есть и другой путь: преодоление жизни путем ее разрушения и превращения другого в жертву. В «Анатомии человеческой деструктивности» (1973) Фромм обосновывает мысль о том, что человек является единственным биологическим видом, для которого характерна злонамеренная агрессия (malignant aggression), которая означает способность убивать не только ради выживания, но и по другим причинам. Хотя для некоторых индивидов и даже в некоторых культурах злонамеренная агрессия является мощной доминирующей силой, ее нельзя отнести к числу универсальных человеческих свойств. В частности, многие доисторические общества и некоторые современные традиционные, или «примитивные», культуры [Английский термин «primitive», традиционно переводившийся на русский как «первобытный», невольно привязывает определяемую культуру к доисторическому периоду, что противоречит ее современному бытованию, протекающему параллельно так называемому «цивилизованному обществу».] не имеют представления о нем.