Богиня солнца, зверей и дня
Айко, богиня солнца, зверей и дня, родилась, когда молния впервые ударила по камню. Из обломков поднялась она, несла свет земли в руках. Она озаряла мир, обеспечивала плодородие рисовых полей. Нежная и добрая, она получила тысячи последователей. Многие шли к Айко, чтобы просто постоять в ее свете.
Эоку, бог войны и ночи, завидовал силе Айко и популярности. Он забрал кирина, которого богиня особенно любила, из леса и бросил в океан. Расстроенная Айко бросилась с небес в бушующее море. Но она не умерла плавать. Она не могла спасти кирина. Айко погрузилась на дно океана и осталась там, тонула снова и снова тысячу раз. Без нее не было солнца. Рисовые поля погибали. Люди голодали. Наступила бесконечная холодная ночь.
Последователи Айко искали ее. Но это Умико, сестра Айко, богиня луны, бурь и моря, обнаружила ее в глубинах моря. Умико послала большую волну по океану, вынесла сестру на сушу. Айко откашляла столько воды, что в мире появились озера. Умико вытерла лицо Айко и отвела ее домой на небеса, чтобы ее свет снова озарил землю.
Но каждый год теперь воцарялось холодное время года. Солнце тускнело, и Айко плакала. Айко думала, что это правильно, что это напоминает то, что произошло. Холод и жестокость ненависти. Зима всегда будет для сожалений.
ГЛАВА 28
Таро
Таро расхаживал по влажной траве в саду. Банкет начнется через час. Он пришел рано. Новая привычка. Он не знал пока, нравилась она ему или нет.
Он менялся, а все из-за низкой упрямой девушки, что пробилась в его жизнь. Ему нравилось его пространство. Тишина. И теперь она заполнила тишину. Каждый раз, когда она дразнила его или бросала ему вызов, это… меняло его.
Он отправил записку, чтобы она прибыла до банкета. Он улыбнулся от мысли, что она получила его вызов. Она точно недовольна приказу. Но она придет. Таро был уверен. Он интересовал ее, как она его. Но он ощущал себя как влюбленный дурак, ждал ее, расхаживая по саду, и подарок для нее грелся в его кармане.
- Добрый вечер.
Таро обернулся на голос Мари. Его слова застряли в горле от ее вида. Закат обрамлял ее тело, придавая небесного сияния. Ее кимоно было цвета реки. Изогнутые белые линии были вышиты на ткани, подражая ряби. В потоке плыли птицы, цвели ирисы и плавали кувшинки. Таро боялся, что, если моргнет, она пропадет. Это создание воды и лунного света не принадлежало ему. И, может, никогда не будет. Осталось еще две комнаты. Мастер Ушиба хвалил Зимнюю комнату.
«Там не меньше тысячи способов умереть», - говорил он. Таро было не по себе.
Два стража-самурая Мари замерли неподалеку, и Таро отпустил их, мотнув головой.
- Вы так хмуритесь, что может загореться сад от одного взгляда, - Мари шагнула вперед.
- Я просто думал о девушках из Осенней комнаты.
Мари кивнула.
- И я думала о них. Вы что-нибудь обнаружили? – когда они пробыли день в его мастерской, Таро упоминал о трех девушках, что умерли при подозрительных обстоятельствах.
- Их отравили, - сказал Таро.
Мари сдвинула брови.
- Отравили?
- Так выглядит, - объяснил Таро. – Расследование продолжается, но сёгун посрамлен.
Мари нахмурилась.
Таро сказал, пытаясь вызвать у нее улыбку.
- Я принес тебе подарок.
Мари подняла голову.
- Какой?
Таро вытащил из рукава медную канарейку – птицу, что привела Мари к нему. Она осторожно коснулась перьев птицы.
- Вы исцелили ее.
Таро работал часами над столом, тщательно выравнивал перья. Он не смог убрать вмятину на животе, и медь не сияла так ярко, как раньше, но птица могла летать.
- Посмотрим, как она? – спросил он.
- Думаю, иначе нельзя, - ответила она.
Придворные прибывали, в саду становилось все больше людей.
- Не тут, - сказал он и протянул руку.
Тепло ладони Мари проникло сквозь рукав Таро. Он повел ее по тропе, по которой они уходили при первом банкете.
- Светлячков нет, - рассеянно отметила Мари.
- Нет, - ответил Таро. – Я их выпустил.
Мари сверкнула улыбкой.
Дорожка сужалась, привела к поляне. Густой мох покрывал землю и поднимался на каменные фонари и ступени. Туман окутывал кипарисы внизу. Мшаный сад, еще одно тайное укрытие Таро. Он смотрел на землю и насыщенную зелень, и это его успокаивало. Он взглянул на Мари и понял, что и она это ощущала.
- Напоминает о доме, - сказала она.
- Где он? – спросил Таро.
- Далеко.
Таро нахмурился. Мари была осторожна с деталями. Он не упустил того, как умело она уклонялась от вопросов о себе, направляя их к нему. Она была умной. Скрытной?
- Где именно? – не сдавался он.
Мари прошла дальше в сад, мох приглушал ее шаги. Она провела ладонью по оранжевой коре кедра.
- Горы. Я из деревушки в горах Цуко-фуно.
Подозрения Таро рассеялись. Почему он вообще сомневался? Он вспомнил о медной канарейке в руке. Он завел птицу и отпустил. Канарейка взлетела и опустилась, зависнув над каменным фонарем.
- Летает немного неровно, - Мари шагнула к птице.
Птица жалела одно крыло, и полет ее был кривым.
- Ничего, - сказал он. – Она ранена, но все еще бьется, - птица опустилась на мох, и он смягчил падение. Таро поднял птицу и открыл ее грудь пальцем. Он погладил шестеренки и объяснил, как работали механизмы. – Важнее всего – сердце.
Мари коснулась птицы, отвлекая Таро.
- Вы говорите о птице, как о живой.
- Что такое жизнь? – спросил Таро, криво улыбаясь. – Многие верят, что это все с душой. Эта птица была мне другом, - он смотрел на свои ноги, пока подбирал слова. – Каждый раз, когда я создаю что-то, я вкладываю туда кусочек своей души, - Таро сделал паузу. – Даже в ошейники, - он поднял голову и увидел уязвленное выражение лица Мари. – Это не значит, что я горжусь ими. Я все еще сожалею, но они – часть меня, - он осторожно закрыл грудь птички и вложил ее в ладони Мари. – Мой подарок тебе.
«Кусочек меня».
Ладони Мари дрожали, она сомкнула пальцы на медной канарейке.
- Спасибо, - ее голос звучал сдавленно. Но она улыбнулась, искренне и загадочно.
- О чем ты думаешь? – спросил Таро. Ее волосы были стянуты в замысловатый пучок и украшены серебряным гребнем, что мерцал, ловя свет.
Мари подняла голову к небу.
- Я выросла так далеко отсюда, но вы были так же замкнуты. Вы тоже, как я понимаю, были одиноки всю жизнь, - она посмотрела в его глаза. – Во Дворце иллюзий одиноко?
Таро ответил хриплым голосом:
- Безопасно.
- Я не это спрашивала.
«Да, - хотел ответить он. – Одиноко», - Таро любил свои творения, но они были холодными. Не могли говорить или чувствовать. Мари посмотрела в глаза Таро. Воздух гудел. Они шагнули друг другу, притягиваясь, как магниты.
Таро сжал запястье Мари. От этого она выдохнула. Он склонился к ее губам. Молний не было. Как и фейерверков. Или жара. Но нежное тепло пробралось в Таро, а с ним и пылкая уверенность. Его губы бережно двигались на ее губах. Миры танцевали перед его глазами, когда Мари вздохнула и притянула его ближе. Он ощущал что-то жадное, раскрывающееся в нем. Он не мог отпустить это создание воды и лунного света.
Мари резко прервала поцелуй. Она отпрянула. Она прижала пальцы к губам, ее глаза расширились. Удивление проступило на ее лице, а с ним что-то еще. Страх?
Таро вдохнул, желая снова поймать ее губы, заглушить протесты. Но остался на месте.
- Прости, - сказал он, хоть не жалел.
- А вам жаль? – спросила Мари.
Его губы опустились в привычном выражении.
- Нет.
Мари прищурилась.
- Мне пора идти, - она отпрянула еще на шаг.
- Нет, - сказал он сдавленно. – Я не хочу, чтобы ты уходила, - теперь он звучал как избалованный ребенок, но он не мог остановить страх, что сдавил его горло. Если он отпустит ее, может больше не увидеть.
Мари насмешливо улыбнулась.
- Вы всегда получаете то, чего хотите?
Таро даже не пришлось об этом думать.
- Да, - ответил он. – Но не то, что мне нужно.
- Так вы признаете, что вы избалованы? – спросила она, не реагируя на его последние слова.
Таро фыркнул.
- Да, я избалован и упрям, - два его самых крупных изъяна. Он опустил взгляд, качая головой. – Мари… есть то… что мне нужно тебе сказать.
- Не надо, - сказала она с предупреждением.
Слова полились из него.
- Я приказал освободить всех светлячков, потому что тебе не нравилось, что их заперли, - они смотрели в глаза друг другу, он сжал кулаки. – Я был трусом, боялся выступить против отца, но больше так не будет. Я хочу быть другим. И я могу, если ты будешь рядом. Ты вызываешь во мне желание быть… лучше.
Она поджала губы и ответила.
- Вы должны хотеть быть лучше ради себя, а не кого-то еще.
Он не знал, как ответить, так что сделал это, как мог:
- Осталось две комнаты. Я верю в тебя. Я верю, что ты одолеешь Времена года и будешь моей императрицей. И я верю, что судьба свела нас в саду. И теперь я верю в нас, в то, что мы можем сделать вместе. Я верю, что вместе мы все сделаем лучше, - он замолчал, его ранила собственная уязвимость. Его грудь словно треснула, сердце вытащили и разглядывали все его дефекты.
- Вы жестоки, Таро, - горько сказала она, глаза блестели от непролитых слез.
- Мари… - он потянулся к ней, но она подняла руку.
- Так не честно. Вы обещаете мне то, что я не могу получить.
- Не понимаю, - он смотрел на нее.
- Не так все должно быть, - прошептала она под нос.
- Как не должно быть?
Она указала на расстояние между ними.
- Я и не собиралась… - она всхлипнула. И побежала. И хоть Таро клялся, что не упустит Мари, он потерял ее среди деревьев и чернил ночи.
* * *
Таро вернулся на банкет. Он взял у слуги с подносом чашку сакэ и осушил одним глотком. Жидкость обжигала горло, прогоняя боль от побега Мари. Он расстроил ее, но чем?
- Никогда не любил эти собрания, - голос испугал Таро. Император подошел к сыну. Они стояли плечом к плечу, на лицах были одинаковые каменные маски, не дающие приближаться к ним.
- Никто не любит их меньше меня, - сказал Таро, сжимая чашку. Он наклонил ее, надеясь выпить еще, но чашка была пустой.
- Мы еще и в этом будем спорить? Кто меньше любит банкеты? – спросил император. Он звучал утомленно, подавленно. Его отец устал от их распрей?
Таро постучал пальцами по чашке сакэ.
- Вы чего-то хотели, отец?
Раздражение выступило морщинами на лбу императора.
- Зимняя комната начнется ночью.
Таро нахмурился с недовольством.
- Она должна была начаться завтра.
Император вздохнул.
- Я попросил мастера Ушибу подвинуть ее. Мне надоело ждать, - еще один изъян императора: нетерпение. – Я хочу, чтобы это закончилось, и ты был женат, - он шлепнул Таро по спине и вернулся к столу.
Таро раздраженно выдохнул, глядя вслед отцу. Безумная любовь. Так люди говорили об императоре и его императрице. Так описывали то, что между ними было.
- Осторожнее, - предупреждала няня. – Она затягивает. В тебе кровь твоего отца. В твоих венах огонь, ждущий момента загореться, - она предупреждала не любить слишком сильно. Но Таро уже не слушался. И что, если он сойдет с ума от желания? Если Мари была огнем, Таро с радостью будет гореть.
ГЛАВА 29
Мари
Мари бежала по Мшаному саду. Ее волосы выбились, серебряный гребень Хиссы уже не держал их. Она вытащила его из пучка, сжимала вместе с медной канарейкой.
Она еще ощущала тепло губ Таро. Его ладони на ее талии.
«Долг и дом. Выше себя», - предательство обжигало сердце, всхлип вырывался из легких. Она не шутила, обвиняя Таро в жестокости.
Как он смел махать перед ней своей жизнью?
Она думала о Таро, как о принце металла и льда. Но он был больше. Таро был одиноким юношей, создающим прекрасные вещи.
«Его легко полюбить», - так легко, как дышать. Мари смахнула слезы с лица, мысли были в хаосе. Ее прежние желания и новые столкнулись, и остались лишь обломки. Таро дал ей шанс на… любовь. Страсть. С Таро возможности были безграничными.
Если она останется с Таро, она может не возвращаться в Цуму.
«Может, эта жертва будет терпимой».
Но что будет, если Таро поймет, что она – ёкай? Ей придется вечно скрывать от него эту свою природу? Она могла доверить Таро правду?
Холодный воздух ласкал лицо Мари. Веселье банкета затихло вдали. Она добралась до Сухого сада. Белый песок волнами сиял в свете луны.
Таро обещал другой путь. Его слова обжигали ее грудь силой миллиона солнц. Сделать лучше. Это было ее целью? Новая судьба мерцала перед Мари, в ней они с Таро пробивали путь вместе, и ёкаев больше не душили металлическими ошейниками.
Сад стал холодным. Ветер хлестал ее щеки. Ее губы покалывало, и она ощущала… снег? Да, снег! Снежинки падали, задевали ее ресницы и таяли. Это напоминало дом, и Мари удивленно улыбнулась. Снег весной. Стук шагов на дорожке привлек внимание Мари. Из тьмы вышла фигура – тонкая седая борода, молочные глаза, кожа, похожая на бумагу, свисающая с костей. Мастер Ушиба спешил вперед.
- Вот ты где. Я тебя везде искал.
Мари раскрыла рот, но молчала. Снегопад усилился, застилал дорожку. Но небо оставалось ясным, звезды мерцали, и луна была полной и яркой.
- Идем, - мастер Ушиба поманил Мари. – Другие ждут.
Мари поспешила за сезонистом.
- Ждут?
- Да, Зимняя комната начинается сейчас, - он пошел дальше, двигаясь ловко, как для своего возраста.
- Я не получала приглашение, - сказала Мари. Они вышли из сада и обогнули банкет, где придворные смотрели на то, как Мари бежала за сезонистом, пока их окружал снег. Они поднялись по ступеням дворца. Мари оглянулась в поисках Таро, но не могла найти его в толпе. Он знал, что Зимняя комната начиналась ночью?
Мастер Ушиба помахал рукой и качнул головой.
- Император, наш небесный владыка, сказал, что я увлекся барабанами и красными дорожками. Он сказал, что лучше быть скромнее. И я послушный слуга.
- Мое оружие, - пролепетала она.
- В этой комнате оружия не будет. Нужно полагаться на свои способности.
Они прибыли в Главный зал. У дверей Зимней комнаты над ними нависло облако снега. Сачико, Нори и Асами уже собрались. Девушки были без оружия. Шестеро самураев стояли у входа, ждали, чтобы поднять дубовую балку и отпереть комнату. Гора со снежной вершиной была вырезана на дверях. Мари заняла место рядом с союзницей.
- Привет, - Асами сглотнула.
- Я надеялась, что мы увидимся не так скоро, - отметила Нори. Девушка слабо дышала. Она не оправилась от Осенней комнаты.
- Добро пожаловать в третье время года, Зимнюю комнату, - мастер Ушиба потирал ладони. Снег усилился, испарялся в воздухе. – За этими дверями вас ждет один свиток, - Мари с тревогой вдохнула. Девушки переминались. Один свиток. Один победитель. Ее союз с Асами подошел к концу. Но как же четвертая Комната?
Будто читая мысли Мари, Асами сказала:
- Но как же четвертое Время года?
Мастер Ушиба улыбнулся.
- Хоть пройдет дальше лишь одна, состязания продолжатся. Но я могу сказать лишь это. У сезониста должны быть секреты, - он хлопнул в ладони. – Двери, прошу, - самураи слажено прижались плечами под балкой из дуба, подняли ее и убрали.
Бесконечная зима раскинулась перед Мари широким полем белых холмов. Порыв холодного ветра прижал кимоно Мари к телу, и она поежилась. Она сжимала в ладони канарейку и серебряный гребень, забыв про них от волнения.
Мастер Ушиба кашлянул.
- Когда солнце вспыхнет, - серое небо в Зимней комнате озарил свет и резко погас, - можете начинать поиски. Вы найдете свиток в месте, что всегда бежит, но не идет, часто шепчет, но не говорит, в кровати лежит, но не спит, есть голова, но не рыдает, - воцарилась тишина. Мари повторяла загадку губами, запоминая. – И предупрежу сразу, - голос мастера Ушибы стал зловещим. – Мне сказали, что одна из вас может хитростью пытаться заполучить преимущество. Хоть я не могу управлять вашими действиями в Комнате, знайте, что Комната видит и знает все. Не играйте с Временами года, они ответят вдвойне. Природа мстительнее всего.
Мари было не по себе. Она взглянула на Сачико. Девушка дала гадюке довершить ее грязное дело. Она была в ответе за смерти в Осенней комнате, за отравление других девушек? Или это была Асами? Мари не знала, каким ёкаем была девушка.
«Она способна на все, - или это была Нори? Девушка с топором была ранена. Но могла она навлечь это на себя? – Нельзя никого списывать со счетов. У нее есть свое преимущество. Ты не готова к удару в спину».
Мастер Ушиба улыбнулся.
- Леди Асами из клана Акимото, ваша судьба ждет, - он поклонился и указал на открытые двери.
Асами вскинула голову и шагнула вперед. Она снова была в простой тунике и штанах, подходящих к Зимней комнате лучше. Кимоно Мари будет лишь мешать ей, но она не могла лишиться тепла, сбросив его. Снег хрустел под ногами Асами, ветер трепал ее волосы, когда она прошла в Зимнюю комнату.
Мастер Ушиба глубоко вдохнул, его белые глаза заполнила буря, острые края черных замерзших деревьев и пейзаж из глаз Ушибы ожил перед Мари. Широкое поле снега развернулось, за ним был замерзший лес. Сезонист поклонился снова и указал на Комнату, рукав его желтого кимоно хлопал от холодного ветра.
- Леди Мари из клана Масунага, ваша судьба ждет.
Мари робко ступила вперед. Ветер хлестал ее щеки, пальцы онемели. Снег пропитал ее носки. Движение в конце Главного зала привлекло внимание Мари. Таро. Холодный принц стоял, серьезный и замкнутый. Его темные глаза блестели в свете факелов. Он слабо кивнул ей. Удачи? Прощай? Может, все сразу.
Решимость заполнила спину Мари. У них был другой путь. Но на мысли об этом не было времени. На мысли о нем. Для тигра зимой выживание было важнее.
ГЛАВА 30
Акира
Карта Асами сработала.
Акира улыбнулся. Ханако будет рада. Но она не обрадуется, узнав, что Акира украл карту и вернулся во Дворец иллюзий. Его улыбка увяла. Поздно вечером он сорвал карту со стены и убежал из башни с часами. Акире повезло - глазастые ёкаи-стражи спали. Перебрали сладкой травы. По пути Акира украл их трубки и мешочек. Кто знал, когда могла пригодиться сладкая трава.
Путь по районам был быстрым. Он забрался по водостоку, прыгал по крышам. Никто не знал, что среди них был убийца, крался по их домам. Таким он теперь был.
- Ты будешь моим ветром и убийцей, - сказала ему Ханако, когда он овладел сюрикенами. Вот только Акира не хотел никому принадлежать. По крайней мере, не Мастеру оружия. Он должен был предупредить Мари насчет Асами, неизвестного врага, и плана Ханако ворваться во дворец, если все пойдет не так. Если до этого дойдет, он убьет ради Мари. Если у него была душа, и ее было видно, то он представлял, как она потемнела, обрамленная сажей или пеплом. Столица изменила его. К лучшему? К худшему? Время покажет.
Он нашел вход в туннель, ведущий во дворец, с легкостью. Туннели соединялись с канализацией города. Он морщил нос от запаха. Он убрал карту в накидку. В туннелях было слишком темно, чтобы читать ее. Придется полагаться на память. Глубоко вдохнув, он убрал люк в переулке, спустился и вернул крышку на место.
Вода доходила ему до лодыжек. Акира шел боком в узком пространстве. Пара футов, и должно стать шире. Из звуков были только его дыхание, стук капель воды и писк крыс. Он шел дальше.
Он понял, когда попал на территорию дворца. Вода пропала, уйдя глубже, и туннели открылись, позволяя Акире нормально идти. По рисунку Асами он знал, что в этой части дворца туннели не охранялись. Он провел час во внешних туннелях. Он дважды поворачивал не туда и зажигал одну из трех ценных спичек, чтобы вернуться на правильный путь.
Вдали появился отголосок света факела, стало слышно приглушенные голоса. Стражи. Он добрался до основных туннелей. Тут они открывались еще сильнее, самураи патрулировали парами через равные промежутки.
Акира вытащил трубку и сладкую траву из накидки. Он чиркнул последней спичкой, зажег трубку, пускал дым, не вдыхая его. Трубка дымила сильно. Он обвил черной тканью лицо, крепко прижал ее к носу и рту. Он замер на миг, чтобы дым собрался, а потом бросился по туннелям.
- Чувствуешь запах? - спросил низкий голос. Стражи были близко. За углом. Акира быстро дышал. Прятаться было негде. Если его раскроют, и стражи поднимут тревогу, придется бежать. На него будут охотиться император и Ханако. Юки-онна не простит Акире предательства, а император - измены.
- На запах как мед, - отметил товарищ стража.
- Что-то мне нехорошо.
Голоса резко оборвались.
Акира обошел угол. Два стража обмякли, тихо посапывая. Акира осторожно вложил в руки одного из стражей трубку. Еще через пару футов Акира нашел двух других спящих стражей, благодаря сладкой траве. Он расслабился, улыбнулся под маской.
«Не войдешь в логово тигра, не поймаешь тигренка», - он насвистывал по пути в Восточный зал.
* * *
Акира вернулся наверх, где ему было уютнее. С помощью люка он попал в Восточный зал. Император сделал дырки в люках, чтобы было видно, что снаружи, и Акира так проверил, что в Восточном зале пусто. Но что-то было не так. Согласно карте Асами, в Восточном зале должны были находиться участницы состязания. Там должна была стоять стража, а было тихо. Заброшено.
Акира уловил шаги и отпрянул в тень на балках. Факелы озаряли зал. Появился силуэт мужчины в балахоне, и Акира увидел, когда он приблизился, что это монах. Его капюшон был поднят, но Акира узнал его по одеянию белого цвета и красному поясу Высшего священника.
Во время их пьяной ночи Ханако говорила о нем, называя его «милым монахом».
- Он - бастард императора. Но ходит по округе как наследник. Он гордится своей внешностью, потому на его лице нет татуировок, как у других монахов, - скалилась она.
Духа монаха была испорчена таким количеством темных пятен, что Акира не мог разобрать Многие из убийств были ёкаями. Акире было гадко. Ни один человек или ёкай не должен был обладать такой властью над другими.
Монах замер у двери и постучал. Ответила ёкай в ошейнике. Ее тусклые карие глаза расширились при виде белого наряда священника. Она склонила голову и низко поклонилась.
- Впусти меня, - потребовал священник.
- Но тут нет госпожи Мари, - сказала она слабым тоном. Акира напрягся. Комната Мари? Что тут делал Высший священник? Он медленно подвинулся на балке. Ему нужно было подобраться ближе.
- Знаю. Я пришел поговорить не с ней. Я хочу поговорить с тобой.
Девушка застыла.
- Императору нравится Летняя комната для наказаний. Ты же девушка-крючок? - Акира увидел острые крючки в волосах девушки. Он не знал о ее виде. Ёкаев было столько, сколько травинок. - Девушки-крючки не терпят жару, верно? Я читал, помнится, что вы процветаете в темноте и холоде. Вы - ночные существа по природе. Комната, залитая солнцем, точно твой худший кошмар.
Девушка побледнела, шире открыла дверь.
- Госпожа скоро вернется.
Священник улыбнулся с нежностью змеи.
- Нет. Началась третья Комната. Она в Зимней комнате. Впусти меня.
Девушка посмотрела на коридор. Искала помощи? А потом она отошла от порога и указала священнику проходить в комнату.
Акира замер в нерешительности. Она была в Зимней комнате с опасным ёкаем. Ему нужно было предупредить ее. Акира поспешил спрыгнуть с балки и вернулся в туннели.
ГЛАВА 31
Мари
Бесконечная зима, и Мари брела по колено в снегу. Ее щеки были красными и обветренными. Кимоно почти не защищало от холода. Каждый шаг был ледяным кинжалом. Она сжимала серебряный гребень и медную канарейку в руках. Чтобы подавить холод, она представляла огонь, одеяла, мисо-суп. Она не видела дальше трех футов. Пару мгновений спустя вспыхнуло солнце, озаряя серое зимнее небо, задевая ее щеки жаром. А потом это пропало. Началась буря, снег и лед закрывали все перед ее глазами. Она уже не видела замерзший лес. Мари ничего не видела, кроме своих с трудом шагающих ног.
Мари двигалась. Если остановиться, ждала смерть, холод и онемение тут же сковали бы ее. Она не знала, в какую сторону шла. Она искала среди пустоши хоть какую-то темную точку на белизне. Пульс Мари гремел в ушах, она обдумывала новую загадку.
«Всегда бежит, но не идет, часто шепчет, но не говорит, в кровати лежит, но не спит, есть голова, но не рыдает», - первая загадка была о горе. Следующая - об огне. Они были связаны с природными стихиями.
Мари вспоминала.
«Пусть природа помогает тебе. Звук воды скроет твои шаги», - советовала мама. Как и с загадкой с огнем, все встало на места. Река. Река никогда не шла, но бежала, шептала и не говорила... Вся жизнь пролетела перед ее глазами - охота на волков, сарай с нападениями, сражения с матерью - все эти отдельные события готовили ее к состязанию. Даже когда она не считала это тренировкой, она училась, мама старательно учила ее, как ориентироваться в глуши, как не потеряться в лесу, как выжить во Времена года.
Внезапное рычание заставило Мари повернуться вправо. Из белизны появилось пять сгорбленных черных фигур. Мари узнала изгиб их спин, желтые вспышки глаз. Волки.
Не думая, она пошла ближе к волкам. Ей хотелось взять нагинату. Но у нее были только гребень и медная канарейка. Она убрала серебряный гребень за пояс, попыталась сделать так с канарейкой, но ладони закоченели. Птица выпала из пальцев и погрузилась в снег. Потерялась. У Мари не было времени копать.
Волки рычали, но не на нее. Они окружили что-то другое. Девушку. Сачико? Нори? Асами?
Волки прыгнули на добычу. Из центра стаи мелькнуло красное кимоно. Сачико. Та, что предала подругу, билась со стаей волков. Билась и проигрывала. Она не могла стоять и смотреть, как еще одна девушка умирает.
Мари приблизилась, перешагнула двух убитых волков. Она посмотрела налево, направо. Никого не было, она никого не видела. Мари вызвала зверя. Кости в ладонях затрещали. Ее ногти стали острыми когтями.
Волки приближались к Сачико. Ее прижали их большие лапы, они терзали ее кимоно на боках.
Мари бросилась, взмахнула руками на волков, а они уже тянулись к горлу Сачико. Плоть рвалась. Все расплылось, и лишь слышались вопли. Горячая кровь. А потом тишина. Неподвижность.
Мари отпрянула, убрала когти, дыхание обжигало замерзшие легкие. Она убила оставшихся волков, но не ради спасения Сачико. Девушка лежала в снегу с открытыми глазами. Мастер Ушиба предупреждал про комнаты. Это было наказание Сачико за Летнюю комнату с предательством подруги? Казалось, Времена года не прощали, как и говорил Ушиба. Мари осторожно закрыла глаза Сачико.
Остались Нори и Асами. Она не хотела биться против подруг. Страх боролся с необходимостью. У тигра зимой не было друзей. Она пошла дальше.
А если был другой способ? Мари вспомнила слова Таро. Прошли мили и часы. Она не могла разобрать солнце на небе. Она знала, что день кончался, потому что холодало. Ее шаги были медленными, она шаталась. Реки не было видно.
Деревья в снегу поднимались из тундры как сломанные кости из кожи. Мари чуть не рухнула от вида. Убежище от ветра. Она побежала к Ледяному лесу. Деревья закрыли от режущего ветра. Кровь прилила к щекам Мари, к ладоням и ступням. Боль покалывала, где пробиралось тепло.
Комок поднимался в снегу, и она упала на твердое. Не лед. Не камни. Тело. Мари отпрянула.
Стало видно Нори, присыпанную снегом. Ее губы посинели, глаза были закрытыми. Мари поискала следы раны. Их не было. Как и крови. Или сломанных костей. Она поискала пульс. Девушка с топором была мертва. Кто расскажет о ее гибели ее семье?
«Мои родители не знают, что я здесь», - сказала она. Мари села на пятки, глядя на профиль девушки.
Губы Нори дрогнули, а Мари застыла в ужасе. Толстый черный паук с белыми полосками выбрался из-за синих губ Нори. Мари помнила такого паука. В Летней комнате. Сердце Мари колотилось. Таро сказал, что в Осенней комнате девушек отравили. Он не знал, чем. Пауком.
Мари посмотрела, как паук побежал к замерзшей реке, где посреди льда сидела на корточках Асами, закатав рукав туники. Между ними почти посередине лежала красная подушечка. На ней лежал свиток в стеклянном футляре.
Мари встала, ей было не по себе. Она ступила на реку. Лед недовольно шептал, но Мари не замечала. Она смотрела на черного паука. Ее бывшая союзница не заметила Мари.
Паук приблизился к Асами, и она улыбнулась, ее личико смягчилось. Лилово-черные чернила закружились на ее предплечье, как лоза. Паук забрался в ладонь Асами. Чернила приняли другой облик. Паутина. Она поглотила паука, и его тело стало плоским, стало частью татуировки Асами, ее кожи.
И Мари все поняла.
- Ты убила Нори! – закричала Мари.
Асами встала.
- Сачико?
Мари тряхнула головой.
- Только ты и я.
Мари посмотрела на мрачное небо, ее зубы стучали.
- Вот, как оно все, - еще шаг к подушке. Ей нужен был свиток. Ей нужно было в следующую Комнату. Она воззвала к зверю. Кости затрещали, появились когти.
- Жена-зверь? – Асами не дрогнула. – Я бы не поняла по твоему виду. Без обид.
- Обид и нет, - Мари тряхнула руками.
- Удобный навык, - сказала Асами. – Но у меня есть кое-что лучше, - она вытянула руки, и появились пауки, поднимаясь с ее кожи, как тела из могилы, и падая на лед. Пауки окружили ноги Асами. Ее глаза стали полностью черными. Больше льда трещало вокруг Мари.
- Я не хочу с тобой биться! – закричала Мари. – Отдай мне свиток. Я оставлю тебя тут. Ты будешь выбывшей, но живой.
Асами рассмеялась.
- Это мой свиток. С чего ты взяла, что одолеешь меня? Я – джорогумо, самый страшный ёкай. Ты – жена-зверь, сильный противник, но у тебя есть лишь когти.
Мари сделала еще шаг. Если бросится, дотянется до свитка.
- Что ты тут делаешь? – завопила она. – Чего надеешься достичь? Хочешь быть императрицей? – в этом не было смысла. Асами молчала. Она двинулась к свитку. Пауки следовали. Лед стонал. Ветер распахнул тунику Асами, и Мари охнула. Жуткие следы ожогов покрывали шею и грудь Асами. – Что произошло?
Асами напряглась.
- Моя мать сгорела, снимая мой ошейник. И я горела. Я не могу больше менять облик. Мой народ стал почти ничем. Осталось лишь несколько.
Пауки бежали от ног Асами, огибали подушку и направлялись к Мари. Она присела и стала давить их руками.
- Больно! – закричала Асами.
- Так не должно быть, - сказала Мари, пытаясь урезонить ее, безумно давя пауков.
- Какой у тебя план, жена-зверь? Украсть имущество императора? Уползти в свою деревню и спрятаться? Этого мало! Императора и принца нужно наказать! – завизжала Асами. Пауков бежало с ее рук все больше. Мари не могла и дальше их давить. Она пробила брешь во льду кулаком, отпрянула от пошедшей трещины. Пауки падали в воду. Подушка съехала. Она покачивалась на воде, но свиток оставался в безопасности в футляре.
Слова Асами пробили боевой туман Мари.
- Ты хочешь убить императора и принца? – прошептала сдавленно Мари.
Асами рассмеялась.
- Ясное дело. Зачем я это делаю? Для чего моя мать пожертвовала собой? Мою сестру удушил ошейник, потому что она не могла заплатить дань!
Сэй упоминала такое. Пауки окружили трещину и подползали к Мари.
Что-то в ней порвалось. Ее сердце раздулось и сжалось одновременно. Зверь в ней голодно ревел. Ее глаза стали черными.
- Я не дам тебе убить его, - сказала Мари, ее голос был низким, грубым. Звуком зверя.
Мари бросилась, перепрыгнула трещину и врезалась в Асами. Ладони Мари сжали горло Асами, и они рухнули на лед, вес их тел вызвал еще больше трещин. Пауки забирались под кимоно Мари, двигались по ее коже. Оглушительный треск разнесся по лесу. Лед накренился, и Асами и Мари погрузились в ледяную воду.
Кимоно Мари тянуло ее вниз. Казалось, тысяча ледяных ручек, схватила ее ноги и сдавила легкие. Она поплыла наверх, отчаянно желая вдохнуть, пальцы и ноги немели. Она вынырнула, а Асами выбралась из воды со свитком в руке. Мари смотрела, как красная подушка тонет. Мари впилась когтем в лед, чтобы ее не утянуло под воду снова. Асами подошла к Мари, с волос стекала вода, она скалилась. Она подняла ногу и обрушила ее на ладонь Мари.
Мари взрывала, кости в ладонях хрустели. Она не могла удержать зверя. Он отступал. Ее ладони, руки и глаза стали человеческими. Зубы Мари стучали так сильно, что могли треснуть.
Асами склонилась, торжествуя, но за этой эмоцией была тень. Сожаление? Асами надавила на голову Мари.
Мари боролась. Погруженная в воду, Мари вытащила из-за пояса заколку Хиссы. Мари вынырнула с криком, собираясь ударить. Но она отпрянула. Асами сидела на льду, кашляя и дрожа, не боролась. Пауки обвивали плечи и лодыжки Асами. Безумные объятия.
Девушки посмотрели друг на друга.
- Я зашла так далеко, но не могу… не могу, - сказала Асами. Ее щеки стали голубыми. – Я не могу убить другого ёкая, смотреть, как умирает мой вид, - Асами проползла по льду, протянула руку. Мари вспомнила Летнюю комнату, когда Асами спасла ее, убив кабана.
На миг Мари подумала, что это уловка. Но выбора не было. Она не могла выбраться из воды сама. Мари взяла Асами за руку и позволила поднять ее. Мари растянулась на льду, задыхаясь. Асами села рядом с ней, выглядя жалко.
Еще один громкий треск. Кусок льда отломился и поплыл. Асами с ужасном смотрела на Мари, сползая, ладони сжимали свиток.
- Нет! – закричала Мари, потянулась к Асами. Но опоздала на миг. Пузырьки появились на поверхности. Свиток парил в стеклянной колбе. Мари схватила его, содрогаясь. Стук прозвучал под ней. Лед замирал, закрывая путь для Асами. Мари убрала снег со льда. Кулак Асами без толку бил по льду. Ее рот раскрылся, набирая воду.
Мари терзала лед, била его, стучала по нему. Он был слишком толстым.
- Прости, - крикнула Мари.
Глаза Асами закрылись, и она уплыла. Умерла. Пауки нашли трещины во льду, ушли за своей хозяйкой к смерти.
Тяжелая боль сдавила грудь Мари, и она рыдала. Она победила. Но какой ценой?
«Эта свобода стоит жизни хоть одного?» - Мари не знала. Она на четвереньках выбралась на снег, сжимая свиток. Она двигалась по дюйму. Если она не доберется до дверей, умрет от холода. Началась новая буря, слепя Мари.
Среди белизны появилась фигура. В черном и с маской на лице. Убийца? Еще испытание? Сколько раз Мари должна биться за жизнь? Сколько она переживет? Фигура медленно шла к ней, ее не пугал холод. И она узнала его.
Силуэт его тела, серебристые шрамы пропадали под маской. Это точно была галлюцинация. Сын кошмаров в Зимней комнате? Он замер перед ней. Она посмотрела на него. Он снял с руки кожаную перчатку, присел и коснулся теплой ладонью ее щеки.
- Девушка-зверь, - проурчал он. – Я думал помочь тебе, но ты сама справилась, - она моргнула, и он пропал. Точно галлюцинация. Но у нее появились силы. Она пошла, потом ползла, сжимая свиток в руке. Снежное поле появилось в поле зрения, за ним поднимали двери, покрытые инеем. Два самурая сторожили выход, безмолвные, как статуи с копьями.
- Больше никого. Я последняя. Выпустите меня, - сказала она, голос дрожал. Секунды сгорали, а они не двигались.
Мари сжалась в комок. Она смутно слышала, как открылись тяжелые двери. Появился мастер Ушиба. Он склонился, помог ей встать. Она шаталась на замерзших ногах.
Он склонился. На одной его руке висела шкура ямабико, он сжимал нагинату Мари. Он укутал шкурой плечи Мари, и она надела капюшон, наслаждаясь теплом.
- Ты одолела Лето, Осень и Зиму. Прошу, иди за мной в Весеннюю комнату. Тебя ждет последнее испытание, - он сунул нагинату в руки Мари.
Мари помрачнела.
Это не конец.
УМИКО
Богиня луны, бури и моря
Умико, богиня луны, бурь и моря, была такой красивой, такой манящей, что один взгляд на нее вызывал неуправляемое желание, безумную похоть.
Эоку, бог войны и ночи, смотрел, как Умико купалась в реке. Он призвал звезду в руки и приманил ею Умико к себе. Когда она подошла близко, Эоку взял ее силой.
После этого Умико пошла к богу Сугите и молила его покарать Эоку, согнать его с небес за преступление.
- Накажи его, - умоляла она резким криком, полным боли.
Сугита погладил спутанные волосы Умико. Обеими руками он поднял ее побитое лицо и ответил:
- Если бы ты не была такой красивой, этого бы не случилось.
- Он ранил меня, - жаловалась она.
- Ах, глупая, - отругал ее Сугита. – У него нет власти над тобой, кроме той, что ты дала ему.
Умико ушла, пристыженная. Поклявшись больше не позволять своей красоте соблазнять мужчин, Умико укрыла себя с головы до пят. Она пила серебро, чтобы ее тело стало синим, цвета печали. Она скрывала лицо за маской щекастой смеющейся женщины. А потом сбрила волосы на голове.
Боясь, что Эоку поймает ее, Умико бежала. Ее испуганные шаги сотрясали облака, создавая гром и молнию, и пот с ее тела стал дождем.
ГЛАВА 32
Таро
Таро расхаживал по платформе, теребил мечи на бедре. Придворные ждали. Двери Зимней комнаты открылись, казалось, час назад. Победительница встретит Таро в Весенней комнате.
Тревога сдавила грудь Таро. А если это не Мари? Он расхаживал, и было слышно только его шаги.
Платформа стояла посреди рощи вишневых деревьев. В воздухе пахло дождем. Ветерок срывал лепестки, и они кружились в воздухе, шуршали у ног Таро. Он поймал взгляд отца.
Император сидел на золотом троне с мрачным видом.
«Отцу так сложно смотреть? Он вспоминает свое прошлое?» - император был на месте Таро. За императором маячил Сатоши, всегда рядом.
С гонгом двери Весенней комнаты открылись. Таро повернулся. На большом пороге стояла маленькая, изящная и окровавленная Мари. Колени Таро дрожали. Он хотел улыбнуться, но сжал губы.
Мари шагала робко, пока поднималась по ступеням в красной ковровой дорожке к платформе. Мастер Ушиба шел следом, а потом встал возле императора и Сатоши.
Таро разглядывал Мари. Она была в простой белой юката. Шкура ямабико была на ее плечах. Ее волосы были мокрыми, нагината дрожала в руках. На ее горле висела цепочка с кулоном со свитком. Что произошло в Зимней комнате?
- Таро, - прошептала она. Ему не нравился ее пустой взгляд.
Он низко поклонился, все вены в его теле пульсировали.
- Я родился весной в самую сильную бурю. Будущая императрица должна быть равной императору. Я – твое последнее испытание, - он вытащил мечи и скрестил их перед собой.
Ее глаза потемнели.
- Я не могу вас убить.
Он смягчился.
- И не нужно. До первой крови, - это была лишь формальность. Память первой императрицы, Макото, пустившей кровь суженого, а потом вышедшей за него.
Мари кивнула. Она убрала с плеч шкуру и сняла ножны с нагинаты.
- Не нужно щадить меня, - твердо и гордо потребовала она. Гордая. Достойная императрицы.
- Я и не буду. Это было бы оскорблением.
Сжимая нагинату перед собой, Мари медленно пошла к Таро.
- До первой крови? – спросила она.
- До первой крови, - подтвердил он, только закончил, как она взмахнула нагинатой, собираясь древком сбить Таро с ног. Таро отскочил, избегая удара. Придворные охнули. Мари отпрянула в угол платформы.
Таро наступал, Мари отбивала атаки. Металл их клинков звенел, летели искры. Мари ударила по вакидзаси Таро. Короткий меч упал и вонзился в землю у ног придворных.
Таро скрипнул зубами.
- Ты опытная. Угадываешь мои движения.
- Мама учила меня, что мне не быть сильнее мужчины, так что я должна быть умнее, - сказала она, даже не запыхавшись.
- Не стоит так легко выдавать тайны, - они кружили.
Она пожала плечами.
- Я редко думаю до того, как говорю.
И он стал размытым от движения. Он год тренировался с сёгуном, и хоть он не обладал сердцем воина, у него были сила и навыки воина.
Мари отбивала удары Таро и атаковала, но Таро останавливал ее выпады. Они были силами природы. Звон стали оглушал. Мари смогла задеть плечо Таро. Тот охнул от боли, и его меч опустился на миг. В тот момент Мари ударила. Сталь со свистом опустилась, пронзая ткань и плоть. Алая струя потекла по руке Таро. Она пустила кровь.
Нагината упала на землю. Таро накрыл неглубокий порез. Таро не сдерживался, а Мари – да. Она могла навредить сильнее.
«Она не равна мне. Она намного лучше меня».
Ветер налетел на платформу, прогнал облака, и теплое солнце озарило комнату. Таро поймал Мари, начавшую падать.
- Все кончилось? – спросила она.
- Кончилось, - и он крикнул придворным, отцу и всем, кто слышал. – Приветствуйте Покорительницу времен года.
Самураи стукнули копьями, прижали ладони к сердцам. Прогремел хор поздравлений. Таро посмотрел в глаза отцу. Император стиснул зубы. Они кивнули друг другу, признавая, что это конец.
Император резко встал и ушел. Сатоши поспешил за ним. Его отец больше не смотрел. Но Таро в этот раз не злился. Таро ощущал жалость и сочувствие. Представив, что было бы без Мари рядом, он понял горе отца. Любовь как безумие. Ничто не мешало ему и Мари. Он добрался до нее.
Таро сжал свою императрицу. Как роскошна она была, торжествуя, уже не создание луны и воды, а нечто из стали и крови. Он расстелил свои мечты у ее ног. У нее было его сердце.
«Будь мягкой, любимая».
ГЛАВА 33
Акира
Чайки кричали, запах рыбы и соли проникал под маску Акиры. Лодки стучали друг о друга. Он шел по пристани в темноте.
Акира видел ее, видел Мари в Зимней комнате. Он видел бой с Асами. Он мог вступиться в любой миг, бросить сюрикен и поранить Асами. Но ничего не сделал. Он смотрел и ждал. Он не мешал ей. Победа должна быть ее, только ее. Но он позволил себе миг, коснулся ее щеки, ощутил ее силу и надеялся, что немного утешил.
Он пошел за ней в Весеннюю комнату и смотрел там. Тихо сидел на вишне. Он впервые увидел Холодного принца, создавшего ошейники. Все внутри Акиры сжалось, когда Мари пустила кровь, когда ее назвали Покорительницей времен года. Она вскоре выйдет за Холодного принца, станет будущей императрицей, но это был не конец. Ей нужно было украсть имущество принца, и Акира будет рядом с Мари, когда она будет сбегать. Они уйдут вместе. Домой. Ничто не звучало приятнее.
Дверь таверны открылась, вышли пьяные ёкаи. Среди них были глазастые Ханако и Эбису, ямаваро. Если они были тут, то и Ханако была неподалеку. Дверь открылась снова, и Акира увидел красную вспышку. Рен. Демон не уходил далеко от Мастера оружий. Акира повернулся, но поздно. Большая красная рука обвила его шею.
- Что у нас тут? – Ханако была милой, как всегда: кожаное кимоно, белый хорек на шее, прозрачная кожа, почти сияющая в темноте, и перламутровая душа вокруг плеч. Акира заметил новые пятна?
Акира бился в хватке. Маска сползла на шею. Рен сжал руку, и Акира захрипел. Лакеи Ханако окружили их. Акира повернул голову, смог вдохнуть и сжал руку Рена. Он опустил голову, поднял плечи, сгорбился и плавно шагнул назад. А потом обвил ногой ногу Рена сзади, склонился и нарушил равновесие демона. Акира бросил Рена на землю. Демон закряхтел, ударяясь о доски. Акира вырвался, пробил ряд ёкаев и повернулся к Ханако с сюрикенами в руках.
Ханако подняла руки.
Рен встал и защелкал.
Ханако кивнула.
- Я тоже жалею, что научила его этому. Тише, Сын кошмаров. Давай поговорим, - Великан поднялся и убежал в канализацию.
Демон скалился Акире, тот отвечал тем же.
- Полагаю, у тебя есть моя вещь, - Ханако щелкнула пальцами и протянула руку.
Сжимая сюрикен, Акира вытащил карту Асами из-под накидки. Он бросил ее к ногам Ханако. Она вскинула брови и склонилась поднять. Она развернула карту, проверяя целостность, а потом обратилась к Акире:
- Зачем ты украл это? – свист и хлопки, и Ханако нахмурилась, когда небо озарили фейерверки в форме лотосов и черепах. – Состязание окончено, - прошептала Ханако. – Выбрали новую Покорительницу времен года.
Рен хмыкнул. Ханако улыбнулась демону.
- Асами преуспела. Я знала.
Акира покачал головой.
- Она мертва.
Глаза юки-онны расширились.
- Нет.
- Я сам видел. Она упала в реку в Зимней комнате. Она утонула. И ее пауки тоже, - он вспомнил, как смеялась Асами: «Я – паук. Мы можем пройти куда угодно».
Рен подошел и опустил большую ладонь на плечо Ханако. Юки-онна сжалась от веса руки друга, подавила всхлип. Акира ослабил хватку на сюрикене, шагнул вперед, что путь преградили глазастые и слюнявый ямаваро. Его рот открылся и закрылся.
- Она для тебя важнее, чем ты показывала, - фейерверки все взрывались, их красота не вязалась с горем Ханако.
- Конечно, - выпалила Ханако. – Думаешь, я не могу любить?
Акира посмотрел на землю, качая головой.
- Я думаю, что ты оберегаешь свое сердце. Может, ты выстроила такие высокие стены, что за ними сложно что-то увидеть.
Рен согласно щелкнул, погладил толстым когтем волосы Ханако. Ханако всхлипнула и вытерла нос. Она выпрямилась.
- Я думала, она была непобедимой.
Рен цокнул.
Ханако печально улыбнулась.
- Да, когда кого-то любишь, легко думать, что они непогрешимы, - Акира потер шею сзади. Он подумал о Мари. Как она всегда была далеко. Ханако помрачнела, горе пропало. Это был настоящий Мастер оружия: хитрый, решительный, холодный. – Жертва Асами не будет напрасной, - глазастые согласно загудели. – Она не хотела бы, чтобы мы горевали, - еще один согласный гул. Ханако ударила кулаком по раскрытой ладони. – Мы соберем союзников. Нападем на дворец. Мы покончим с этой империей раз и навсегда, - она кивнула последователям. – Вы знаете, что делать.
Их цепи звякнули в ответ. Они повернулись уходить, собирать массы.
- Стой! – крикнул Акира. Дрожь охватила его. – Отпусти меня.
«Мари будет в безопасности».
- Дай мне быть твоим ветром и убийцей. Я убью для тебя императора и принца.
Ханако задумалась.
- С чего мне доверять тебе? Ты украл мою карту. Ты все еще не назвал причину.
- Я ходил собирать информацию для тебя. Карта работает, но туннели узкие. Армия туда не пролезет. Но я могу проникнуть легко, как крысы, что живут там.
Ханако захихикала.
- Ты сравнил себя с крысой?
Рен цокнул и скрестил руки.
- Рен уверен, что ты врешь. Он хочет сломать тебе руку и посмотреть, что ты скажешь.
Акира сверкнул сюрикеном в ладони.
- Я бы не возражал отдать вам обе руки. Но они мне нужны. Дай мне сутки, - Мари хватит времени, чтобы выйти за принца и украсть его богатства. Они успеют сбежать из столицы. – Я буду слушаться тебя. Никто не узнает, что я там был. Они могут обвинить людей в смертях семьи императора. Ёкаи больше не будут умирать, их не будут приносить в жертву, - он шагнул к Ханако. – Асами была не одним ёкаем на состязании. Другая девушка победила. Она мне поможет, - глаза Ханако засияли. – Я прошу лишь день. Если я не справлюсь, следуй своему плану.
Ханако поджала губы.
- Одну ночь. Двенадцать часов.
Акира вскинул голову.
- Император и его сын будут мертвы к утру.
ЧАСТЬ 3
После дождя земля твердеет
Пословица
СУГИТА
Бог детей, достатка и любви